Разговор с террористом

Наверное, с каждым случается, когда ему хочется сказать что-то важное как можно большему числу людей. Особенно если за плечами Факультет Журналистики МГУ и несколько лет работы в газетах.
Когда-то, будучи молодым журналистом и общаясь с авторами заметок, я интересовался, зачем человек хочет опубликовать написанное. И задавал наводящие вопросы: чтобы получить гонорар, чтобы увидеть свою фамилию в газете или чтобы изменить ситуация к лучшему? Как мне казалось, четвертого не дано. И вот сегодня я пишу, не имея никаких надежд на гонорар и без всякого желания увидеть напечатанной свою фамилию. Готов к тому, что под моими словами будет стоять любая другая фамилия. Мне важно дело.
Наверное, читатель, если таковой имеется, ждет, где же тот террорист, о котором заявлено в заголовке? Он далеко. И интервью было давно. Боюсь, что теперь уже мне не воспроизвести полного содержания той нашей беседы. Но была она, смею заверить, очень интересной.
В одной арабской стране, ожидая вылета самолета, который задерживался, я разговорился с соседом-арабом.  Было это во время, когда американцы бомбили Афганистан. Выглядел мой собеседник вполне цивильно,  прекрасно владел русским языком, потому мог очень четко излагать свои мысли. А сводились они к тому, что он одобряет действия террористов, которые взрывают европейские города. В какой-то момент мне даже показалось, что он не только одобряет действия террористов, но и поддерживает их. Вполне возможно, не только морально.
- Они, - имелось в виду террористы, - умышленно взрывают детей и женщин, - в праведном гневе говорил я человеку лет тридцати пяти приятной наружности.
- Да, это так. А что сейчас делают американцы в Афганистане?
- Вы же знаете, что бомбят.
- Кого?
- Ну, полагаю, Усаму Бенладана.
- Вы думаете, что они его таким образом убьют?
- Наверное, нет.
- А мирных жителей они убьют?
- Скорее всего, да.
- Почему же вам жалко европейских детей и не жалко афганских?
- Мне жалко их одинаково.  Но американцы убивают их не умышленно, а террористы умышленно.
- Если бы у афганцев были самолеты и бомбы, они бы тоже убивали детей и женщин Европы «не умышленно». А поскольку самолетов и бомб нет, остается убивать умышленно.
- Но ведь женщины и дети не виноваты.
- Так пусть о них побеспокоятся мужчины, которые виноваты. Пусть женщины не голосуют за мужчин, которые не могут обеспечить им и их детям безопасность.
Возможно, наша беседа шла не совсем в таких словах, но суть была в этом. Пусть европейцы, в том числе и мы, русские, выбирают такое правительство, которое обеспечит безопасность женщин и детей.
Поскольку мне важно было узнать точку зрения собеседника, а не победить в споре, я признался, что американские бомбардировки я не поддерживаю, что вообще-то мои симпатии на стороне афганцев. И на  стороне арабов...
Потом был Ирак и повешенный Саддам Хусейн. Потом Египет, где до сих пор полная неразбериха. И вот французы, итальянцы и другие «цивилизованные государства» бомбят Ливию, а европейские и американские мужчины молчат, потому что они не боятся террористов. Потому что террористы им нужны. Ведь именно благодаря им, Пентагон и другие военные ведомства получают новое увеличенное финансирование и... готовят новые бомбовые удары по женщинам и детям.
Вот теперь скажите, уважаемый читатель, на чьей стороне ваши симпатии? На стороне европейцев или на стороне афганцев и арабов? Наверняка вы скажете, что на стороне афганцев и арабов. Значит, вы за террористов?
А теперь следующий вопрос. Вы когда-нибудь слышали, что хотят террористы? Правильно, не слышали. А почему? Они не знают, чего они хотят, или нам не говорят, чего они хотят? Скорее всего, второе. Но ведь власть имущие (и наши, и европейские) должны были бы задать себе такой вопрос. Может, надо было бы спросить у террористов, за что они отдают свои жизни? Но мы «не хотим садиться с ними за стол переговоров». Хорошо, садиться не хотите, а стоя спросить можете? Наивный вопрос. Они, власть имущие, и так хорошо знают, чего хотят террористы. Это они нам с вами не говорят. А мы их не спрашиваем. Почему не спрашиваем? Не знаю. Ведь что-что, а свобода слова у нас есть. Или я ошибаюсь?
Под маркой свободы слова выскажу предположение и о том, что нужны европейцам, разумеется, не свобода арабского населения, а свобода в распоряжении полезными ископаемыми этих государств. Иначе, чего бы им не озаботиться свободой прав в Китае? Опасно. По Китаю не нанесешь точечных ударов. Они ответный удар нанести могут. И не точечно. А не случится ли так, что когда-то серьезный ответный удар нанесут и террористы? И удар этот будет не такой, как в Домодедове или 11 сентября в США, а такой, когда садиться за стол переговоров будет уже некому и не с кем?
Да, еще одна деталь, о которой хотелось бы упомянуть. На Востоке существует культ семьи. Они рожают много детей, заботятся о них, воспитывают, и в этом видят свое счастье. Что несет Востоку вместе со свободой Европа? Однополые браки, пьянство, разврат, наркоманию. Что я забыл еще упомянуть? Так не тут ли еще один корень терроризма? Не забота ли о своем доме и своей семье толкает террористов на смерть?
Но наши политики видят причину только в низком уровне жизни. И, как всегда, не правы. На Востоке так жили всегда. Мол, они раньше не имели Интернета и не знали, как живет Запад. А увидели колбасу и виски и тоже захотели? Наивные рассуждения. Уверен, что не хотят они ни колбасы, ни виски, ни свободы. И ни бомб, разумеется. Потому и идут на смерть за свои ценности. А европейцам разве это неизвестно? Известно. Но слишком нефти хочется. Сиречь денег. Хотя бы и в обмен на жизни женщин и детей. Эка ценность женщины и дети, когда нефтью пахнет.
   Знаете, что пишет о терроризме американский исследователь Д. Хаббард? «Эффективная антитеррористическая политика, — пишет он, — зависит от понимания того, что думают террористы, и того, почему они делают то, что делают; если мы берем самих себя в качестве модели, поведение террористов будет казаться необъяснимым». Вот, оказывается, в чем все дело. Мыслят они не так. Не понять им, убогим умишком, зачем европейцы бомбят их, неразумных. Не понимают своего блага. Однако я очень надеюсь, что многие европейцы не согласятся с такой постановкой. Не согласятся, пока еще не поздно. Или уже поздно?