Страусы

В газете АиФ №1-2 за 2012 год на третьей странице статье «Петь ли о справедливости?» под рубрикой слова «личность» давал интервью писатель, ученый-океанолог Александр Городницкий. Расхожий материал из которого я сделал вывод, что этот человек серая личность, не может посмотреть правде в глаза, чтобы проанализировать события, происходящие в стране.
Но в конце статьи столкнулся с диалогом Городницкого с известным писателем Граниным, корифеем советской литературы и просто-таки почувствовал отчаяние оттого, что тот спросил Городницкого, имея в виду наше время: «Как ты думаешь, чем это все кончится?» - и еще прибавил то, что ему тревожно оттого, что живем в такое время.
Я прежде всего был в шоке оттого, что Гранин хочет найти объяснения того, что происходит в стране, у Городницкого, того, кто имеет превратное мировоззрение происходящего и основа, от которой может оттолкнуться – два болельщика за рубежом, идущие в обнимку, хотя с плакатами, дискредитирующими надписями страны друг друга.
В абзаце выделенный жирным шрифтом стоит текст о том, что раньше звучали песни Окуджавы, Визбора, Галича, призывающие к справедливости, взаимопомощи, любви к ближнему. Как десятки других. А теперь куда все это подевалось и какие песни нужны народу?
Сотрудники редакции глубоко заблуждаются в том, что это так. Визбор это еще туда-сюда, а Галич и Окуджава глубокие индивидуалисты, противопоставляющие себя государству. Как, например, решал проблему войны Окуджава в лице Леньки Королева? Он кепчонку как корону набекрень и ушел на войну.
Или Галич, что молчание золото, что кто молчали и выбились на посты. Но ведь перед войной столько было произведений, что, если завтра война, если завтра в поход, то шапками врагов закидаем. А ослабил Сталин пружину управления государством, фашисты как дали, и мы под Москвой оказались. Сдавались в плен, бросая оружие, под Москвой от пятимиллионной армии осталось десять процентов боеспособного состава.
Пока Сталин не ужесточил государство в строю армии, не создав заградительные отряды, не издал приказ по армии трусов и предателей расстреливать на месте. И сами патриоты расправили плечи, чтобы расправиться с такими элементами разлагающими государство, сами патриоты стали государством.
И Городницкий пишет о том, что для того, чтобы авторская песня появилась – не стоит ли ее запретить, чтобы как угольки задуть, чтобы они вспыхнули снова. Это такая ущербность мысли не понимать того, что народ не поет сейчас ни Высоцкого, ни Галича, потому что они противоестественны, не органичны, потому что агрессивны так, что разрушают государство. А куда дальше разрушать, если того нет?
Как у Высоцкого волка на охоте, который сиганул за красные флажки и сомкнул клыки на нашем горле. Но, но пока у нас государство было мощным, и ты вкалывал в какой-то конторе в виде пробиться в карьере, мог себя представить таким волком. В деле.
Но теперь-то, когда государства нет и волки определились в виде этой чиновничьей сволочи, рвущей как пираньи на Амазонке государство на куски, тебе остается жалкая участь жертвы. Нам бы не Высоцкого, а про милицию.
Социализм – это сознание. Бог распределения средств. Иначе, как сетует Городницкий в своей статье, что не может быть, что страна с такой великой культурой возьмет и рассыплется как карточный домик. Или, что еще хуже, превратится в фашистскую Московию.
Городницкий перепутал местами эти понятия. Фашизм – последняя стадия удержать государство в его формах, не дать ему рассыпаться, чтобы его не поглотили другие государства.
Как в Германии при Гитлере. Взять хотя бы транспорт, экономика которого была в кризисе из-за безбилетников. С одной стороны они, а с другой стороны недоедающие и умирающие от нищеты дети.
И Гитлер издал указ: каждого десятого безбилетника расстреливать. И остановили автотранспорт, вывели, расстреляли. И автотранспорт заработал. И так при помощи таких приемов в хозяйстве Германии заработала вся экономика. Германия стала великой страной.
И мы при советской власти жили по другим законам. Я помню, как опоздал на фильм «Два бойца», стоял на улице и в конце фильма услышал рев, топанье, аплодисменты в зале, когда Бернес, которого считали убитым, встал рядом с напарником. Разве б мы такие стали петь песни Высоцкого, Окуджавы? Нет, мы нравственно находились на более высоком уровне.
Высоцкий, Окуджава, Галич взошли на разрушении нашего государства, но потому, что это происходило из-за перерождения партии коммунистов, в отместку ей. Тогда многие юмористы артисты взлетели на этом крахе Родины, непонятно что творящегося в стране. Вот смех зрителей в отместку тем, которые стали разлагаться. Воровать.
Как, например, Хазанов со своим студентом кулинарного техникума, как допотопного образа, какими нелепыми хотели сделать нас. А Задорнов со своим поездом, на котором перепутали номера с 6 на 9 и теперь невесть что на нем творящегося.
А Городницкий пишет в статье о том, что впервые почувствовал себя свободным человеком во время событий девяносто первого года противостояния ГКЧП, что считает это своим главным приобретением. А главное приобретение тех событий – Ельцин, а потом в связи с таким приобретением крах страны.
Если называть вещи своими именами, то главный герой фильма «Белое солнце пустыни» тот же образ Павки Корчагина: то же бескорыстие, братство к простым людям, готовность отдать жизнь за Родину.
А автор статьи Городницкий посмотрел фильм «Елена» режиссера Звягинцева и двое суток от этого фильма о нормальных людях ходил черный. Хотя форма соблюдена, фильм сделан профессионально, но герои – выродки. А с кого брать пример?
На Западе социальные идеи у оппозиции. А у нас сторонники Лимонова идут и кричат: «Капитализм – говно!»
А придет домой – что жрать будет? Ведь предприниматели как герои создают предприятия создать товар для народа, продать народу. Их за это грабят при помощи налогов, взяток, рейдерских захватов, чтобы отнять лакомые куски собранного производства.
Ведь взять Черкизовский рынок, народное предприятие, так там сто тысяч человек трудилось, производя продукцию китайцы, вьетнамцы трудились по восемнадцать часов за гроши так, что перешибали ценой Китай. Из Иваново, других мест шел товар от кустарей одиночек так, что Черкизовский рынок имел мировое значение.
Вот бы Лимонову появиться там на Черкизовском рынке, сплотить трудящихся, чтоб отстоять их права, а что его голые цитаты? Их вместо пиджака не наденешь, на хлеб не намажешь.
А как Ельцин кричал на всю страну, будучи коммунистом на политбюро: «Ко мне ветераны приходят, говорят, что в сосисках больше хлеба, чем мяса. Что я им скажу?» К нему привела свобода Городницкого.
И хочется такого героя, как Павка Корчагин, который беззаветной честностью рождает таких героев, как герой фильма «Белое солнце пустыни».
А тут пока говорим о Боге, но коррупция наше лицо и в искусстве, что форма есть от прежних времен, но содержания никакого. И что она песня протеста. Каждая из предыдущего времени хотя Шульженко о солдате девятой роты, который дал закурить и которого помнит, является протестом того, как живем. Как господа по Михалкову, который имеет заводик и чего ему еще не хватает, что взял тему войны святого народу и заполнил говном господ, что завода мало, а души нет.