Повесть о первой любви

 Часть  первая.  Новогодние каникулы.
 
Зима выдалась теплая и снежная. Особенно хорошая погода установилась на новогодних каникулах. Детвора целыми днями пропадала на улице.
Наташка гладила белье и посматривала в окно на высокую деревянную горку. Ее родители детворы построили сообща. Катались на ней все. Днем резвилась малышня, а в Новогоднюю ночь и взрослые не отказали себе в удовольствии подурачиться и покататься с горы.
 
Подростки же собирались часов в пять. Катались на коровьей шкуре. Традиция сложилась сразу: девчонки садились на шкуру, а мальчишки, придерживаясь за девичьи плечи, скатывались стоя. Трудно объяснить, как это происходило, но каждый раз одни и те же мальчишки держались за плечи одних и тех же девчонок. И это давало повод для девичьих разговоров, кто за кем «бегает».

За Наташкины плечи всегда держался Сережка. Она с замиранием сердца ждала прикосновения его рук. И Сережка ни разу не обманул ее ожиданий. А вчера было как-то по-особому весело, время пролетело незаметно, и надо было расходиться по домам.  И во время последнего спуска (девочка даже не могла точно сказать, произошло это в действительности или ей только показалось) Сережка неожиданно наклонился и коснулся щекой (или губами?) Наташкиной щеки.  Прикосновение было таким неожиданным и быстрым, что она не успела сообразить, а было ли оно? Но сердце радостно заколотилось.
Наташка, счастливая, вбежала в дом, и даже ворчание матери не испортило ее чудесного настроения. Наскоро поужинав, юркнула в постель и, закрыв глаза, думала о случившемся.

Утром не сразу поняла, отчего так радостно сегодня. Вспомнила и задумалась. Был ли этот поцелуй или ей показалось? А если был, то нечаянный или осознанный? Подумала-подумала и решила, что все решиться сегодня вечером, на горке. Она посмотрит в глаза Сережки и все поймет. Надо только дождаться вечера.
День тянулся медленно, но вот, наконец- то, и пять часов. Наташка появилась на горке первой. Быстро появились и остальные, не было только Сережки. Ребята несколько раз прокатились с горы, а его все не было. Все дурачились, хохотали, а Наташка ждала. С замиранием сердца ждала, но он не пришел.

Вот уже и по домам расходиться пора. С упавшими плечами, медленно шагала к своей калитке. Перед тем как войти, еще раз с надеждой посмотрела на горку. Никого…
Ужинать не стала, а сразу отправилась в постель. Глядя широко открытым глазами в потолок, она думала, почему он не пришел? Наверное, струсил. Слезы покатились по щекам, уткнулась в подушку, чтобы родители не услышали ее плача.

Спала плохо: болела голова, пересыхало во рту. Когда утром в ее комнату вошла мать и сказала: «Вставай, лежебока!», Наташка с трудом приоткрыла глаза. Мама потрогала лоб и сказала: «Да у тебя же температура».
Проболела конца каникул. А встав с постели, подошла к окну, глянула на горку и расплакалась: она еще не знала, что Сережка заболел гриппом на день раньше нее.


Часть 2. После новогодних каникул.

В первый день после болезни Наташа пришла в школу с опозданием. Долго не могла войти в класс, ведь там Сережка. Наконец-то решилась.
- Вот и Смирнова выздоровела,- сказала Анна Павловна. - Вчера Ольга Ивановна всех пересадила. Проходи, садись с Сарычевым или с Зотовой.
Очень хотелось сесть с Сережкой. Но обида на него была сильнее этого желания. И она, гордо подняв голову, прошла мимо и села с Катькой. Узкой своей спиной почувствовала недоуменный Сережкин взгляд.
- Вот тебе!- подумала она.
Не успела сесть, Зотова затараторила:
- Наконец-то. А вчера Сережка выздоровел. Теперь опять на горке будет весело.
- А Сережка тоже болел?
- Еще раньше тебя.

В класс вошла Ольга Ивановна с миниатюрной и миловидной девушкой.
- Это ваша новая одноклассница Вера Литвиненко. На перемене познакомитесь поближе, а сейчас садись к Сереже Сарычеву.
Класс рассматривал новенькую: мальчишки с интересом, а девчонки с плохо скрываемой досадой, потому что она была очень даже хорошенькой.
Наташка объяснений учителя не слушала, потому что ей было видно невооруженным взглядом: Сережка и новенькая друг другу понравились.
- Ничего,- успокаивала себе девушка,- ведь вечером будет горка.

Идя на горку, она принарядилась, надев новую шапочку. Веселое катание было в полном разгаре. Сережка пришел последним и не один, а с новенькой. Переживая за подругу, Зотова вызывающе крикнула:
- Эй, новенькая, ты чего приперлась, кто тебя звал?
Вера парировала с достоинством:
- Меня Сережа пригласил.
Девчонки потеснились, Вера села рядом. Затаив дыхание, Наташка ждала спуска. Но вот шкура покатилась с горы, но Сережкиных рук на плечах она не почувствовала. Обернулась и увидела: он держался за плечи новенькой!!!

Когда шкура остановилась, девочка, сказав, что ей что-то попало в глаз, убежала домой. Забежав во двор, разревелась.
- Предатель! Предатель!- повторяла она сквозь слезы.
Плакала долго, навзрыд. В дом вошла, когда почувствовала, что замерзла.
- А вот и Наталка,- встретила ее мама. - Бабушка телеграмму прислала, заболела. Придется мне отпуск брать и ехать. А ты останешься за хозяйку.
Дочь быстро повернулась:
- Мам, давай я поеду. Честное слово, я справлюсь. Ну, пожалуйста!
- А учеба?
-Так у них в деревне же есть школа-восьмилетка.

Ох, и трудно же было сначала: хлопоты по хозяйству, забота о бабушке, новая школа. Но зато не было времени на горестные раздумья и воспоминания.
Вернулась Наташка домой только в июне, после сдачи экзаменов.
Горки уже не было. Вечером вышла к друзьям. Встретили ее радостным гулом. Как часто она рисовала в своем воображении первую встречу с Сережкой! Но его среди них не было. Выручила верная Катя Зотова:
- А Сарычев следом за тобой тоже уехал. Его отца перевели, кажется, на Дальний Восток.

Сидя вечером на крыльце, Наташка опять плакала. Тихо, не вытирая слез. Было невыносимо грустно.
- Эх, Сережка Сарычев, Сережка Сарычев! Жаль, что мы с тобой больше никогда не увидимся.

Часть 3.   Звучит в душе мелодия о-сен-ня-я.

Возвращаясь домой после работы, Наталья Борисовна вышла из автобуса на несколько остановок раньше, чтобы прогуляться, подышать прозрачным осенним воздухом. Осень…Ее любимое время года. А в осени - самые прекрасные дни «бабьего лета». Сухо, солнечно, все залито золотом. Эта прогулка была необходима ей по нескольким причинам.

Во-первых, сегодня пятница, впереди два выходных дня. Эти выходные дни обещали быть спокойными, потому что бывший муж, они были в разводе уже девять лет, в пятницу улетал на вахту. Несмотря на развод, они вынужденно продолжали жить в одной квартире. Такой нонсенс возможен, наверное, только в России из-за пресловутого квартирного вопроса, который, как известно, испортил не только москвичей. Наталья Борисовна несколько раз находила варианты обмена, но муж под разными предлогами отказывался.

Во-вторых, на работе с трудом удалось отказаться от очередной командировки. Конечно, она одинокая, вырастившая детей женщина, а у других сотрудниц мужья и малые дети, но нельзя же администрации постоянно злоупотреблять этим, ведь еще и недели не прошло, как она вернулась из командировки. Если честно признаться, то была своя прелесть в предстоящей командировке: ехать надо было в город ее детства, в котором она не была уже несколько лет. Но накопившаяся усталость требовала отдыха и сна, просто тупого валяния на любимом диване, валяния без суеты и спешки.

Наталья Борисовна шла не спеша, специально оттягивая время в надежде, что муж уже уйдет из дома.
Подойдя к двери своей квартиры, услышала, что за дверью надрывается звонком телефон, значит, мужа уже дома нет. Поспешно войдя в квартиру, подняла трубку. Приятный, но чуть охрипший, видимо, от волнения, мужской баритон, поздоровавшись, спросил:
- Я могу поговорить с Натальей Борисовной?
Голос был незнакомым, но почему-то сердце тревожно и гулко стукнуло:
- Я Вас слушаю,- ответила она.
Некоторое время в трубке помолчали, и это взволновало еще сильнее:
- Здравствуй, Наташа! Сергей Сарычев тебя беспокоит. Помнишь такого одноклассника?
Наталья быстро взглянула на компьютерный стол, где в обычной рамке стояла общая фотография ее восьмого класса. Помнит ли Сергея Сарычева? Еще бы!

Повисла пауза, она не могла ответить: в горле пересохло от волнения.
Немного подождав, баритон опять спросил:
- Вспомнила?
- Здравствуй, Сережа! Где ты сейчас? Как ты меня нашел?- спросила Наташа, расстегивая ворот блузки, потому что воздуха для вдоха катастрофически не хватало.
- Год назад я вышел в отставку и вернулся в наш город, купил квартиру. Недавно случайно встретились на улице с Катей Зотовой, она дала мне твой телефон. И вот я решился позвонить, напомнить о себе. Я очень рад услышать твой голос… спустя тридцать пять лет. Интересно узнать, как сложилась твоя жизнь, чем занимаешься?
- Все, как у всех… Институт, в город этот попала по распределению, замужество, двое детей, развод и работа, работа, работа… Вот и вся жизнь. Что еще по телефону расскажешь?
- Да, по телефону многого не расскажешь… Хорошо бы встретиться… Как ты думаешь, это возможно?
- Встретиться было бы здорово, надо подумать…

Но думалось сейчас очень плохо, точнее, совсем не думалось, уж слишком неожиданным для нее был это звонок. Это если мягко сказать. Этот звонок – гром среди ясного неба. Но вдруг из густой каши скомканных мыслей пробился светлый лучик: командировка… Командировка, от которой она сегодня в жарком бою с администрацией так рьяно отказалась.
И после небольшой паузы:
- Сергей, кажется, есть один вариант. У меня командировка в наш город. Правда, там работы много, а приеду только на один день, но…
Сергей не дал ей договорить:
- Самолетом или поездом? Время прибытия? Я встречу тебя!
По тому, как он быстро среагировал на ее слова, Наташа поняла: он сильно взволнован.
- Поездом, но билет еще не купила, поэтому ничего не могу сказать.
- Когда будет билет?
- Завтра.
- Я тебе позвоню завтра вечером, можно?
- Конечно.

Разговор уже закончился, а Наташа продолжала сидеть на маленьком стульчике в прихожей, держа в руках надрывно гудящую трубку..
Наконец опомнившись, она положила ее и начала продумывать план действий. Первое: вернуть себе командировку. Эту проблему решить удалось быстро и без проблем. Второе: билеты. Быстренько села к компьютеру и в течение пятнадцати минут подобрала себе нужный вариант, такой вариант, при котором можно было побыть в городе детства дольше на пару часов. Облегченно вдохнув, подумала о том, как хорошо, что можно купить билеты через Интернет, а не тащиться для этого в кассу. Теперь можно было расслабиться.

Проходя через прихожую на кухню, мельком глянула на себя в зеркало. Ответ был бескомпромиссным,  и в памяти всплыли строки Валентины Масловой:

Увы и ах… Жизнь сделала свое,
На плечи тяжкой ношею легла,
И зеркала смеются надо мной.
Какие нынче злые зеркала!…

Теперь она знала, на что потратит субботу.

Поужинала на скорую руку, готовить не хотелось. Думать тоже не хотелось: ее мысли были заняты воспоминаниями. Восьмой класс… Теплая и снежная зима…Горка… Новогодние каникулы… Грипп… Новенькая… Как же ее звали? Ах, да Вера! Надо же, такое замечательное имя, а… Если б не эта девочка, вполне возможно, что Наташина жизнь сложилась бы совсем по-другому…

Наталья Борисовна взяла в руки фотографию с компьютерного стола. Ее родственники и знакомые часто удивлялись, почему она так дорожит именно этой общей фотографией. Даже себе она, женщина, прожившая замужем почти двадцать пять лет, боялась признаться в истинной привязанности к этому снимку: именно на этой общей школьной фотографии она стояла рядом с Сережкой Сарычевым, а других его фотографий у нее просто не было.
В этот вечер ей очень хорошо вспоминалось детство, отрочество, юность, благо никто не мешал. Много думала о Сережке, о том, как произойдет эта встреча. Да и вообще состоится ли она? Позвонит ли он второй раз? Может, он уже и думать о ней забыл, а она, дурочка, размечталась…

Когда-то она делала попытки писать стихи: ко дню рождения своих детей, на юбилеи родственников и друзей. Но стихи получались громоздкие, тяжелые, неуклюжие. Был только один период в ее жизни, так сказать ее «Болдинская осень», когда стихи писались легко и красиво. Это было, когда она вернулась из деревни и узнала, что Сережка уехал из города… Но где они сейчас, эти стихи? Она достала с антресолей запыленный пакет, в котором лежали старые журналы, тетради, записные книжки, и среди дорогого сердцу хлама увидела две заветные тетрадки. В одной тетради были ее любимые стихи, которые она, пережившая драму первой любви, записывала сама, во второй – стихи, переписанные мамой. В первой тетради были и ее собственные. С трепетом и волнением  открыла свою тетрадку и огорченно вздохнула: коварное время сделало свое дело: чернила поблекли настолько, что многие стихи прочесть было невозможно.
Суббота и воскресенье прошли в беготне по салонам красоты и магазинам…

И вот сейчас Наталья Борисовна, изрядно помолодевшая и похорошевшая, в новом элегантном пальто и изящных туфлях, стояла у вагонного окна, смотрела на перрон  и с ужасом думала о том, что они с Сережкой могут друг друга не узнать, ведь когда они расстались им было по пятнадцать лет, а сейчас по пятьдесят. Когда он позвонил вечером в субботу, чтоб узнать номер поезда, она опять растерялась и забыла договориться о какой-нибудь примете, по которой смогла бы узнать его. Но опасения ее были напрасными. В толпе встречающих она увидела его сразу, узнала сердцем, которым не видишь, а чувствуешь дорогого человека. Он тоже узнал ее.

Оба были взволнованны и растерянны, сыпали традиционными в этих случаях пустыми фразами, он не сразу сообразил передать ей цветы, шикарные хризантемы, с которыми пришел на встречу. Немного успокоились только в машине, когда он вез ее в гостиницу. Говорили об одноклассниках, об изменившемся и похорошевшем городе, о погоде. О всякой ерунде, только для того, чтоб скрыть волнение. Из гостиницы Сергей увез ее к месту командировки. Оба уже немного успокоились, поэтому смогли толково договориться насчет ужина.

Вечером Сергей заехал за ней в гостиницу на такси. Наташа вышла к нему – и с трудом сдержала слезы: Сережка принес ей букетик ландышей, значит, помнил, что это ее любимые цветы!
- Где ты достал это чудо осенью?- спросила она, поднося букетик к лицу и с наслаждением вдыхая аромат лесной сырости. Он промолчал в ответ.

В этот будний день ресторан был полупустым, музыка играла негромко, теперь они могли поговорить спокойно и обстоятельно. Сергей рассказал, что ушел в отставку в звании подполковника, служить пришлось по-разному, женат, жена умница и красавица, достойная офицерская жена, с которой не надо опасаться за свою честь, когда по полгода пропадаешь в каких-нибудь «горячих точках», у них двое сыновей, оба офицеры. Потом он пригласил Наташу на танец. Вынужденные объятья танца кружили голову сильнее вина. Ощущая на спине его сильные руки, она очень хотела, чтоб он ее поцеловал. Здесь. Сейчас. Страстно. В губы. Но в конце танца Сергей нежно поцеловал только ее руку. А потом сказал:
- У меня есть для тебя сюрприз. Но для этого надо прокатиться на машине, причем тебе с закрытыми глазами.
Наташка согласилась.

Когда машина остановилась и Сергей сказал, что можно выйти и открыть глаза, Наталья в очередной раз растерялась: он привез ее на улицу детства, на то место, где тридцать пять лет назад они дружно и весело катались с горки на коровьей шкуре. Наташка заплакала:
- Ты тоже помнишь нашу горку? Ты не забыл?
- Помню. Всегда помнил. А еще я хочу, чтоб ты знала: ты была моей первой и настоящей любовью.
Обнял ее за плечи, привлек к себе, легко и нежно коснулся губами ее щеки. Теперь, через тридцать пять лет, Наташка наконец-то твердо знала: тот поцелуй был, и был он не случайным.
Сергей посмотрел ей в глаза. Как посмотрел! Эти любимые серые глаза что-то говорили ей, Наташке. Но что?

Уже лежа в поезде, она вспоминала этот говорящий взгляд и мучительно пыталась понять, почему состояние счастья, которое она сейчас испытывала, омрачается тоскливо-щемящей грустью? На столике в купе лежала брошюра, видимо, забытая кем-то из пассажиров. Это был сборник стихов с общим названием «Осень». Наташа открыла первую попавшуюся страницу и прочла:

Украденные сны и одиночество,
Ищу в дожде хоть каплю вдохновения…
Так хочется тепла и ласки хочется,
Звучит в душе мелодия
О-сен-ня-я…

А, кажется, что прошлое обязано
Вернуться в этот мир, но, к сожалению,
Мне в милости небес опять отказано,
Звучит в душе мелодия
О-сен-ня-я…

И будет дождь по крыше бить по-прежнему
Кому нужны мечты и откровения?..
Хочу к тебе, далёкому и нежному…
Звучит в душе мелодия
О-сен-ня-я…

Когда Наталья Борисовна вышла на работу, сотрудники в один голос спрашивали у нее, что ж такого случилось во время этой командировки, что она так помолодела и похорошела.

Прошло три месяца. Сергей ни разу не позвонил, Не звонила и она, хотя каждую ночь, как мантру,  твердила:  "Хочу к тебе, далекому и нежному, хочу к тебе, далекому и нежному". Твердила и ждала. Чего ждала? Сама не знала.

Звонок прогремел субботний утром. Это Катя Зотова, ее школьная подруга, с которой во время последней поездки в родной город Наталья так и не встретилась. Катя говорила о какой-то ерунде, но Наташа поняла: что-то случилось.
- Катя, что случилось, говори, не тяни, пожалуйста.
После небольшой паузы с другого конца провода прозвучало:
- Сережа Сарычев умер, вчера похоронили, рак желудка.


Прошел год. Сегодня Наталья Борисовна вернулась домой из города своего детства. Она ездила туда для того, чтобы положить Сергею  цветы. С Катей Зотовой помянули. Теперь, вспоминая свою прошлогоднюю поездку, она прекрасно понимала, о чем говорили его глаза: он знал о своем неизлечимом недуге и прощался, но прощался так, чтобы не потревожить ее. Но ей эта встреча подарила не только возможность проститься, но и надежду на встречу в том, ином мире.
А на ее столе стояла фотография, но не общая,классная, а ее фрагмент, на котором были только они с Сережкой. Вдвоем. Навсегда.