Ночь первая. Абсолютный не сон

"Если вам дороги ваша жизнь и здравый рассудок, советую не открывать этот дневник по причине того, что его обладатель был признан аутистом и страдает хронической переоценкой моральных ценностей на свой лад. Более того, его меньше всего волнует мнение человека о самом себе, ведь ничто не заставляет человека так заблуждаться, как обычное "опиши себя". Как бы я к вам ни относился, читая это, вы подписываетесь под тем, что каждая строчка пройдет, не коснувшись вашего сердца и ЧСВ. Покинув эту страницу, вы обязуетесь забыть обо всем и сделать вид, что ничего не было.
Да будет так."


Я не люблю кожу, поэтому стягиваю перчатки, пропитанные твоей кровью так, словно у меня из-за них вот-вот начнется истерика. Футболка тоже в твоей крови, а на лице россыпью алых камней крохотные кусочки твоей кожи. Тех самых нежных участочков на шее. Я очень спокойно сплю этой ночью.
Не знаю, с чего я взял, что меня могут поймать только по отпечаткам пальцев, однако уверенность в том, что, уничтожив перчатки, я сниму с себя все подозрения, даже если буду пропитан кровью насквозь, меня не покидает.
На столе кухонный нож. Тот самый, которым каждое утро режу хлеб. Черт. Мой единственный нож. Почему-то беру именно его и тащусь в комнату, где все еще лежит твое нагло раскинувшее руки тело.
Стерва, ты так сопротивлялась, так жаждала меня убить. Вся грудь в царапинах. На лице моя кровь смешивается с твоей. На моих руках твой жир, я знаю, я чувствую.
Мгновение стою над телом, после чего опускаюсь на корточки и ввожу нож в области левой груди. Ты мертва, но сердце почему-то бьется и я хочу его. Резать тяжело, кожа словно грубеет с каждым нажатием. Но твоему тклу приходится сдаться, и желанный кусок мяса у меня в руках.
Целую его обескровленными губами, чувствуя неприятную, скользкую поверхность, ощущая приторный металлический вкус крови. Оно боится. Бьется сильнее. Пока я не запускаю в него зубы.
Кровь брызжет фонтаном во всех направлениях, а я рву еего. Спасибо любимая, это лучший подарок на 14 февраля.
Когда я выхожу на крышу, ветер срывает с моих губ кожу в наказание за то, что я,  а не он, выпил ее чудесный запах, заласкал ее сердце смертельной лаской, подарил экстаз агонии телу. Я большего не смог бы сделать ни для кого.
Моя бетонная конура, в одной из комнат которой теперь живет твой труп. Мы теперь стали соседями: ты же хотела, чтоб мы съехались-так и вышло. Тебе не надо уходить и приходить, краситься, чтоб быть для меня красивой, птому что теперь ты навечно красивая для моего сердца.
Желудок довольно урчит от переполняющей его нежности. А потом она выплескивается через край,и я заливаю внешнюю стену "конуры" кровавой рвотой.
А вы говорите любовь.