Пашка. Алёна Токарева

АЛЁНА ТОКАРЕВА  -  http://proza.ru/avtor/vozrozhdenie  -  ПЯТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 04» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

Пашка
Алёна Токарева

 - Па-берегись! – раздался зычный окрик, и навстречу солидно и натужно покатила тележка, доверху гружёная товаром.

 Пашка едва успел отскочить в сторону. А на него, словно монстр, уже надвигалась новая тележка. И – снова:

 - Па-берегись!

  На секунду его охватил сладкий ужас. Он представил себе, что это и не тележки вовсе, а кровожадные чудища, от которых нет спасения. Но он, Пашка, ловок и смел, и непременно всех победит…

 - Малец, шёл бы ты отсюда! – буркнул бородатый дядька, который следил за разгрузкой. – А то зашибут, неровен час…

 Семилетний Пашка, понурив голову, побрёл восвояси. Ему нравилось приходить сюда, к огромному торговому центру, и следить за тем, как подвозят товар, грузят его на тележки и отправляют в таинственные тёмные недра здания. В эти минуты он сочинял разные невероятные истории, в которых непременно был отважным и сильным. Или просто мечтал. О чём – он и сам пока толком не знал. Но охватывала его при этом необъяснимая радость, ожидание чуда, что ли, которое рано или поздно должно случиться.

 Пашке уже давно хотелось есть, и он пошёл привычным маршрутом в сторону находившегося неподалёку кафе. Там намётанным глазом он сразу заметил, что на двух столах имеются вполне приличные остатки пищи, которые ещё не успели убрать официанты. Жаль, что сегодня не работает тётя Люба. Та иногда давала ему пирожок или булочку или сосиску в тесте. Горячие, прямо из духовки! Он доел большой кусок пиццы и запил кока-колой, а остальную еду проворно спрятал в пластиковый пакет, всегда лежавший у него в кармане. Это – для бабушки, которая уже несколько лет не вставала с постели, и для мамки, которая на минуту вскинет на него свои пьяные мутные глаза, улыбнётся беззубым ртом, скажет «сыночек… кормилец…» и опять надолго уйдёт «в отключку». Пашка послоняется по давно не мытой квартире, заваленной разным хламом и пустыми бутылками и насквозь пропитанной запахом человеческой  нечистоты, нищеты и беды, покормит бабушку, кое-как постирает её пелёнки, да и ляжет спать, чтобы наутро, пораньше, отправиться в странствие по улицам большого города.

 Их дом, старый, но крепкий, трёхэтажный, находился в тихом центре. Соседей было мало, а сейчас их почти совсем не осталось. Недавно Пашка, сбегая вниз по лестнице, натолкнулся на двух дядек, солидных, в дорогих пальто, явно чужих. Они ходили по квартирам и, похоже, что-то высматривали и прикидывали. Пашка невольно навострил уши и услышал обрывок фразы: «… разогнать этот бомжатник и, наконец, заняться делом…» Он не понял, к чему это, и что эти дядьки, собственно, тут делали, но на всякий случай, улучив момент,  проколол колесо единственной дорогой иномарки, стоявшей во дворе. Пашка всегда носил в кармане своей старенькой куртки острое шило. Аккуратное  такое шильце. Мало ли что… И вот оно пригодилось. Он потом с безопасного расстояния наблюдал, как дядьки раздражённо пинали спустившее колесо и звонили куда-то. Пашка не знал отчего, но испытал тогда странное удовлетворение. Как будто восстановил справедливость.

 Он призадумался. Не всегда они так жили. Был ведь батя, давно когда-то. Пашка помнил его, хоть и был тогда совсем маленьким. Батя работал на заводе. Вечерами приходил домой, брал Пашку на руки, смеялся и щекотал его своими усами. И мамка, глядя на них, смеялась. Кажется, была она тогда молодой и красивой. А бабушка по выходным пекла им пирожки. Маленькие, румяные. Пашка больше всего любил с капустой. А потом батя  повредил на заводе руку – она попала под пресс и всё никак не заживала, сохла и сохла. Врачи грозились её отнять, а на заводе не захотели поддержать батю, выплатить ему положенные деньги, сказали, мол, сам виноват, а мы тут ни при чём. И так повернули дело, что они, и правда, оказались ни при чём. Это бабушка потом рассказала Пашке, когда он немного подрос. А тогда он случайно услышал, как отец сказал маме: «Ничего мы не докажем… Нет справедливости… Прямо жить не хочется…» И голос его был глухим, даже больным каким-то. Пашка тогда не понял, к чему это. Только несказанно удивился – как это, жить не хочется? Разве может такое быть? А вскоре узнал, что нет больше бати. Соседи тогда шептались, что прыгнул он с крыши близлежащей  многоэтажки и разбился. И жалостливо смотрели Пашке вслед. Пашка тогда стал сам забираться на крышу и заворожено глядеть вниз, думая, как же это  можно решиться прыгнуть с шестнадцатого этажа. Страшно ведь… Пока мамка не поймала его за руку и с криком «И ты туда же!» не поволокла вниз. Только сама она всё чаще стала выпивать, сначала с друзьями, а потом и в одиночку. Воровато оглянется, думая, что Пашка не видит, и – раз, торопливо пропустит стаканчик-другой. И потом плачет беззвучно, чтобы Пашку не напугать. А он-то всё видит и понимает, не маленький уже…

 Сегодня у Пашки праздник! Ещё утром, когда он крутился возле торгового центра, то заметил у бетонной стены, чуть поодаль, что-то блестящее. Подошёл и обомлел. Мобильный телефон! Он и мечтать боялся, что у него когда-нибудь будет такой. Поозирался, но никого поблизости не увидел, кто мог бы его обронить. Тогда Пашка спрятал телефон за пазуху, решив самое приятное отложить напоследок. Он немного понаблюдал за разгрузкой, потом зашёл за едой и вот теперь уже позволил себе отступление от привычного маршрута. Не будет он сегодня спешить домой, а пойдёт  сейчас в укромное местечко и как следует рассмотрит это маленькое блестящее чудо. Телефон несколько раз мелодично звонил, но Пашка решил не отвечать, чтобы не лишиться чуда. Чужой ведь он, телефон этот, не Пашкин. Отзовёшься – и  придётся всё объяснять и, возможно, возвращать его владельцу. А Пашке ох, как не хотелось этого делать. Хотя мать, когда ещё была трезвой, всякий раз внушала ему, что брать чужое отвратительно. Но пусть хоть сегодня Пашка позволит себе думать, что это его вещь!

 Было у него одно потайное местечко. Может, кто о нём и знал, да не мог воспользоваться.  А Пашка мог. Подвал этот всегда запирался на крепкий замок, но было оконце, через которое взрослому человеку не пройти. А маленький юркий Пашка легко проникал внутрь и сидел там, сколько хотел, довольствуясь обществом разве что кошек. Вот и сегодня он пришёл сюда, подгоняемый желанием рассмотреть свою находку. На улице зуб на зуб не попадал, а здесь сухо и тепло. Красота! Пашка не спеша достал из-за пазухи телефон, полюбовался немного завораживающим мерцанием его гладкой поверхности, приложил к уху. Привалился спиной к тёплой стене, вдоль которой шла труба парового отопления, и задумался…

 Он вдруг увидел и батю, и мамку, и бабушку. Все они были живы и здоровы  и сидели за накрытым столом. Бабушка говорила ему «Возьми пирожок! Горяченький!» и подвигала ближе блюдо с румяными маленькими пирожками. Батя смеялся одними глазами и теребил ус, поглядывая на мамку. А мамка, красивая, в нарядном платье, улыбалась и гладила Пашку по голове. «Мы поедем на море?» - спрашивал Пашка, и батя важно кивал, будто всё уже было давно решено. Море…это что-то невероятное! Пашка видел его однажды по телевизору, и вот теперь увидит своими глазами. Счастье его буквально затопляло. Счастье и ожидание чего-то необыкновенного. Пашка крепко спал