Круиз 19. Забот ещё хватает

                19.
         Забот еще хватает.

Хотел написать другой заголовок: «Забот, что грязи». И написал. Как обычно первый цензор на деревне, Миха, внес мне в душу сомнение. Поглядел в наш календарь, помотал башкой, и давай мне настроение портить:
-Лучше он, видите ли, стал относиться к блондинкам. А тебе они что, раньше жизнь поганили? Что-то ты не исповедовался на сей счет. Колись. Я пива принес. Дед хотел зажилить.
Вообще говоря, я пиво, мягко выражаясь, не очень люблю пропускать через внутренние органы. Но варианты на «шару» упускать не следует.
Хлебнув халявы, сделал попытку Михе куда-нибудь соли подсыпать:
-Блондинка – это широкое понятие. И в то же время очень определенное. У меня их вообще не было. Не считая самого первого моего увлечения. Школьного. Белобрысой девочки. Сам лучше исповедуйся. У тебя нынешняя супружница по масти кто? Блондинка, или ты не помнишь?
Мишаня мог быть и объективным, если это бывало ему выгодно:
-Один-один. Но речь не обо мне. Что ты, ирод, сделал с одноклассницей?
-И в помыслах еще не было. Я в шестом классе, она в пятом.
-Значит, ты тогда уже задерживался в развитии. А по нынешним меркам – явный даун. Надо было внести ясность. А то в заголовок, видишь ли, нельзя, а тут с ней меня мешать – так пожалуйста.
-Мы с ней в театре играли. В школьном. Вдвоем, маленькую пьесу. И я был одним из лучших. С ней вдвоем играли. Моя младшая сестра. Люська. И в жизни и на сцене.
Миха пива нахлебался. Оценивающе оглядел меня: Врешь, поди… Хотя. О чем играли?
-Я ее посуду заставлял бить. А сам клеил. Своим клеем. Бешеный успех. На гастроли по школам ездили. Даже в область. Заработал около трех с полтиной.
-Чего? Рублей.
-Ну не сотен же. Дореформенных. До кукурузных. А посуды из дома натаскал рублей на десять. Мать считала.
-Ну, таки что? Чем партнерша тебе не угодила?
В школе в Володарке. Играли в спортзале. В раздевалке гляжу – она сидит с девятиклассником. Вместе курят. И, кажется, он ее почти за плечи обнимал.
Мишаня очень изумился:
-Эка невидаль. И тебе это врезалось.
-Не то слово. Больше я в театре не играл. Это был очередной отказ от возможного жизненного пути.
-Ну, ранимый ты наш,-захрюкал довольный помощничек..
-Обидел ты театр, обидел. Не переживай. Геология тебя зато приняла, как мать родная. А почему я раньше ничего не слышал о твоем комедиантском детстве? Хотя! Так вот откуда у тебя страсть на определенном градусе бутылки бить недопитые, а бывало и полные.
-Да, - вынужден был я согласиться. – А о первой своей партнерше сам только вчера вспомнил. Когда по причалу бродил около «Горького».
-Сукой буду, - вдруг оживился Мишаня. – Это даже очень хорошо, что ты не достучался до той мифической блондинки. Я всегда считал, что такое псевдо, как «Горький», счастья принести по определению своему не может. Своему хозяину в первую очередь. Ты радуйся, дурила. Нормально отделался. Тьфу-тьфу.
Посмотрел на свет пустую пивнушку, швырнул ее куда пустые бутылки нам разрешено бросать по этикету.
-Принесу счас шкалик. Завалялся. Неотравленный. Отметим и завяжем. До дома., - покатил Мишаня в свой индивидуальный медблок.
Опять получили р/д от Леща. Нацеливал нас не только на ударную работу, но и на оперативную сдачу-приемку полевых материалов. Сразу по приходу. В Петропавловске. Это уже было более, чем жестоко. Даже в виде шутки. Надо ж держать себя в руках, товарищ Полещуков. Мы понимаем: Вы тоже за нами очень соскучились, хотели бы первыми вломиться с нами в портовый кабак. И мы не против этого. Но причем же здесь полевые материалы?
-Мишаня, слушай, очень за Леща на душе беспокойно. Ты его лучше знаешь. Он там в креслице партийном не перегрелся?
Крепко подумал Миха, прежде чем ответить:
-Нет. Не должен.
Я высказал другое предположение:
-А может, это он дельтаплан умудрился-таки построить?
Тут Мишаня прямо-таки о…, обалдел:
-Ты эта… сам-то как? Чуяло мое сердце, придется нам жилплощадью  меняться. И к медицинскому топчану тебя привязывать. Но с профиля мы не сойдем! Не надейся. Работа должна быть выполнена. Совсем рехнулся. Лещ хотел строить виндсёрфинг! Запомни: сёрфинг!
Я сам сперва испугался. Потом говорю ему, помощничку-трудоголику:
- Ты, сталбыть, не в курсе. Я тоже хотел. Лещ меня воодушевлял. А нас обоих с толку сбивал, Галоша.  Он дельтаплан хотел. Икар доморощенный
- Сейчас я наверное долбанусь. Ты меня полностью доканал. Я жестоко ошибся. Такие, как ты, с ума не сходят. Веди меня, ирод, в мой родной санблок, привязывай к коечке, забирай мои новенькие джинсики и кроссовочки. Не видать моей Люсеньке меня в них никогда. Видать… Не видать. Радуйся.
Теперь уже я терпеливо и доходчиво стал объяснять. А кто ж его знает-то, на каком мы сейчас месяце-то, на пятом или шестом? Может, придуривает Мишаня? А может надышался чего. Один там столько кукует. В инкубаторе своем. А рассказик-то его и правда «работает». Все мы одним чем-то мазаны. Знать бы чем.
Тем более Миха может быть сам с собой «полотенцы» путает. И не одну неделю. Так что забот не то, что хватает – забот выше крыши. А если, граждане, учесть, что крыши все у всех поголовно едут?
Может лучше бы я в актерские подался?
Разжевываю Мишане:
«У Леща садоводство под Рамбовом. На Финском заливе. Виндсёрфинг – заветная мечта. Натаха у него плавать не умеет. Хотел, чтоб хоть на доске приобщилась. К воде. А там глядишь… У моей благоверной от родителей пять соток тоже есть. У озера. Большого. Плавает тоже проблематично. Наши чаяния с Лещом совпадали. Он уже и доску сделал. Парус сшил. Мачта нужна. Без мачты любимую жену далеко от берега не вывезешь. Лучше всего алюминиевая трубка.
И тут появляется Галоша.
У него хоть и заземленная фамилия, а мечта была поднебесная. О дельтаплане. А для него много надо алюминиевых трубок. Галоша знал склад, где можно «взять». Ночью.
Едем втроем поздним вечером. В районе Понтонной. Дверь была уже взломана. На эту часть преступления идти не пришлось. Темно. Но мы были не одни. Тоже несколько успокаивало. Нам-то с Лещом нужно было по одной трубке. Галоше много. Мы ему тащили. Потом я уже подумал, что Галоша нас использовал. Но это было, ой как потом.
Обратно ехали на последней электричке. Трубы торчали из дверей. Счастье, что на платформе никого не было. На следующих перегонах мы их поднимали вверх. Они торчали вверху у дверей.
В городе разошлись в разные стороны. Я нес две трубы. Подумал: а может сделать двухмачтовый серфинг? А кого ставить вторым номером к жене? Сам я собирался только руководить проектом. Так и не сподобился выяснить: плодотворна ли идея многопарусной доски.
Дальше всех идти было Галоше. И пер он целую охапку труб. Его тормознули менты. Отдал половину. Зато подвезли до дома. Точно для чего-то другого были нужны!
Мои трубки так и лежат на даче.
-Вот, Мишаня, я и думаю. А не сделал ли Лещ дельтаплан? И не навернулся ли он с высоты, показывая Натахе, как летать надо?
Тогда с р/д многое становится ясно».
Фу, слава Богу, кризис вроде миновал. Заболтал я Миху. Насупившись, но спокойно, он буркнул:
-Я про это чего-то не слыхал. А если б узнал, то подсобил бы вам, придуркам. Зная место, где фанера хранится. Если что, и дверь бы вам взломал самолично.
Я засмеялся:
-Спасибо, но ни к чему. Ни в дельта - , ни в сёрфингостроении ты не волокешь. Фанера не используется.
Он презрительно усмехнулся:
-И я не об этом. Вам определенно надо аэроплан строить. Общий. Желательно с женами. Дальше все понятно? Как в старом анекдоте.
Разошлись по своим норам.
Думать об этапах приемки полевых материалов.