Эссе 79. Один с сошкой, а семеро с ложкой!

Как же много зависит от того, с кем ты живешь в общежитии! Я уже не раз говорил, что студенты-первокурсники переживают стресс с двумя полюсами: положительным — радость: они вырвались из-под родительской опеки и сами решают вопросы, что, где, когда и другие; и отрицательным полюсом: они попадают в другую среду, часто агрессивную. А проживание в общежитии - это очень агрессивная среда. Кто-то в ней как рыба в воде, а кому-то она не подходит. Вот, к примеру, я, ваш покорный слуга, после первого опыта проживания в общежитии, о чем я писал в эссе "Мини-общага", не смог больше там жить и последующие годы учебы снимал квартиру, чаще один, реже с кем-нибудь.

А в общем-то и не так много раз я жил с кем-то. С Ильгамом Гасановым - на первом курсе, с Димкой Мхеидзе - на втором курсе, и с Петей Козловым мы месяца три жили в доме, где столовая на Весенней. Здесь нам нравилось, но Женька Ромашов подложил нам с Петром свинью. Он приходил к нам в гости часто и договорился с хозяйкой квартиры об обмене этой шикарной сталинки на квартиру своей жены в Прокопьевске. Мы с Петькой его чуть не убили за это, ведь нам пришлось съехать с квартиры. Когда мы жили с Петром, то он дома практически не питался. Центр города, поесть можно без проблем, а главное, в нашем доме была та любимая студентами столовая, о которой я тоже уже писал в эссе "Шило в мешке не утаишь". А я же любил вечером пожарить картошки на свином сале да еще покрошить в картошку окорока, корейки, грудинки или любой другой копчености, сосиски на худой конец, нарезанные мелкими колесиками. Получалась вкуснятина невероятная, особенно если запивать это сладким чаем с лимоном. Да, чуть не забыл, на гарнир к картошке хорошо шло лечо болгарское, именно болгарское, а не венгерское, а в те годы продавалось и то, и другое, болгарское было такое: мясистые перчины нарезаны вдоль и залиты густым томатным соком. И продавалось болгарское лечо в металлических баночках.

А венгерское лечо было в семьсотграммовых стеклянных банках. Так вот, Петр ужинать ходил в столовую вниз, и с собой прихватывал обычно пару беляшей, они там были замечательные. Но когда я начинал жарить картошку с поджарками по моему любимому рецепту, Петька, даже будучи сытым, начинал ко мне подлизываться, предлагал различные вещи взамен возможности принять участие в ужине, те же беляши, к примеру, или доставал из заначки бутылочку вина. Конечно же я соглашался, нет, не сразу. Я, для порядка, и чтобы поднять себя в своих же глазах, в Петькиных глазах поднимать мне себя было бесполезно - он знал меня как облупленного. В общем, ритуал мы соблюдали неукоснительно: он хвалил меня и мои кулинарные таланты, говорил, что только я могу подобрать такое сочетание продуктов, от которого при приготовлении голова идет кругом. Я внутренне млел, но виду не показывал, говорил, какой он охламон, указывал ему на его расточительность. Приводил математические выкладки расчетов и калькуляцию стоимости приготовляемых мною блюд и стоимость Петькиных обедов и ужинов в столовке. В общем вся песня с припевом, и повторялась она каждый раз.

Но вот все условности соблюдены, картошка готова, и мы накрывали стол в своей комнате, хотя хозяйка позволяла нам пользоваться кухней и посудой. Так вот Петр расставлял тарелки, демонстративно протирал бокалы и вилки. И у
нас был шикарный ужин, хоть и без фруктов. Вино мы пили понемногу, растягивали удовольствие. Говорили сладкозвучные тосты, в которых восхваляли друг друга, это тоже было частью той самой песни с припевом. После ужина Петька уносил посуду на кухню и начинал ныть, что я сачок и что увиливаю от мытья посуды, я огрызался. Все было прекрасно и одинаково, но тем не менее эмоционально насыщено и с различными словесными оборотами, которые были не нормативными и изощренными. Такие вечера были нечастыми, но приносили нам обоим удовольствие. Вот на мои рыбные супы из сайры Петька не реагировал. До сих пор не пойму почему. В общем, в нашем случае, пословицу "Один с сошкой, а семеро с ложкой!" нельзя было применить, как в случае Сергея Захарова.

Сразу после поступления в институт, Сергей получил место в общежитии и был этому очень рад. Соседями по комнате оказались хорошие ребята. Контактные, в совместном проживании комфортные, а это, ой, как важно. Жили они не тужили до декабря. Совместные гулянки, подготовка к занятиям, все проходило дружно, согласовано. Но Сергею запомнился один декабрьский вечер. Правда, и в другие вечера, ноябрьские и октябрьские, он замечал, что соседи не очень-то хотят готовить в комнате. Но в тот раз у него как раз была напряженка с наличными, и он решил сэкономить немного и пару дней до стипендии попитаться дома. Тем более мороз на улице не располагал к походу в столовую. Вся компания комнаты была в сборе, и Сергей начал опрос каждого. Причем он всем объяснил, почему проводит этот плебисцит. Первым под опрос попал Игорь Шипилов: "Игорь, есть будешь?". - "Не, я в язву схожу". Язвой студенты называли столовую. Сергей тогда к Мише Калинину с тем же вопросом, поставленным ребром: "Миша, ну, а ты есть будешь?". У Мишки сестра училась уже на четвертом курсе лечебного факультета, и подкармливала брата, и вообще опекала, так что Миша тоже сказал: "Не, я к сестре пойду и там поем". Оставался неопрошенным только Александр Мищенко. Сергей уже знал, что ответит Саша, но характер у Сергея был такой, что он не мог закончить плебисцит, не опросив даже одного человека, а может, он захочет поесть в комнате и хоть немного поможет Сергею в приготовлении ужина.

Но надежды его не оправдались, и сбылись самые нежелательные предчувствия, на вопрос Сергея: "Саша, а ты хочешь есть?" Саша тоже сказал: "Не, я схожу к брату". Все знали Сашиного брата, который в своей тумбочке в другой общаге держал только голодных и злых тараканов. Ходила шутка, что он специально их разводит. Поэтому ответ Саши все встретили дружным смехом. Ну, делать нечего. Насмеявшись вдоволь, Сергей начал чистить картошку. Чистил аккуратно. Кожура с картофелины сходила тонкой витой змейкой, он экономил. Сергей, как и я любил рыбный суп из сайры. Поставил вариться картошку на плитке и, когда закипело, опустил в кастрюлю лаврового листа. Он знал, что рыбный суп из сайры без лаврового листа - то же самое, что свадьба без музыки. Черный перец горошком обязательно. Соль и баночка сайры. Сергей начерпал жидкости из кастрюли в пустую банку и, обмыв ее, вылил тоже в кастрюлю, чтоб ни одна граммулька консервы не пропала. А по комнате разносились немыслимые ароматы. У Сергея текли слюнки, так он хотел есть. И тут участники плебисцита , слаженно, как один, заявили, что никуда они не пойдут и требуют себе большего, чем бедняк у Соловьева в Ходже Насреддине,
нюхавший запах шашлыка. Игорь, Саша и Миша требовали к тому чудному запаху супа из сайры и самого супа. Через полчаса кастрюля была пуста, булка хлеба съедена.

И кошелек Сергея тоже был практически пуст. Сколько же подобных случаев было за шесть лет учебы! Не счесть...
http://syedyshev.com/pages/studliferem.php?esse=79#a79
2 ноября 2011г.