Политика

Кончив, я скатился с нее, придерживая двумя пальцами презерватив, что бы он не спал.
- Надеюсь, это не все?
- Всмысле?
- Я хочу продолжения. Надевай новый и поехали.
Черт. Я стянул его, и она тут же припала к моему болту губами. Я не хотел. Но он поднялся. Придется бежать еще один марафон. Секс - это спорт, как ни крути. Надеваю новый и понеслось. На этот раз все было долго, слишком долго. Кончив вновь, я на какое время задержался в ней, полежав, и снова сткатился в сторону. Смахнул пот со лба.
- Я хочу еще. Ты сможешь?
- Ну уж нет, детка, не сегодня.
- Почему?
- Вечером.
Я встал с кровати и пошел в ванную. Он по прежнему стоял. Имеет смысл научить его притворяться мертвым. Иначе он меня в могилу сведет.
Говорят, только потеряв все, можно обрести свободу. Чушь. Однажды, мне приходилась терять доверие близких, любовь, друзей, надежды, цели и машину. Все, что осталось от моей свободы, тут же оказалось заперто в клетку страха. Страха и нежелания жить. Ребята, это не свобода, скажу я вам. А стремиться к этому - вообще, долбоебизм. Так что, Чак, оставь свои уловки для школьников. Кьеркегор сожрал бы тебя с костями. Я думал об этом, пока ополаскивал член под теплой струей в раковине. Вернувшись, обнаружил ее все так же лежащей голой, раздвинув ноги. После оргазма, перестаешь чувствовать что либо к обнаженному телу, поэтому я молча подмигнул ****е, смотрящей на меня из своих зарослей, и сел за стол.
- Ты чего улыбаешься?
- Мне казалось, у меня серьезное лицо.
- Нет! Ты лыбишься. Так в чем дело?
Я взял со стола ее зеркальце и посмотрелся. Моя рожа и вправду похабно и самодовольно тянула улыбку.
- Ты надо мной смеешься?
Я второпях придумывал, что сказать. Мне постоянно приходится придумывать для нее истории. Например, когда опаздываю на встречу с ней. Часто, я просто рассказываю ей истории из книг, заменяя имена на наши.
- А сколько у тебя было женщин до меня?
- Какая разница?
- Никакой, мне просто интересно!
- А те, на которых я дрочил в детстве, считаются?
- Что??
- Во времена, когда компьютер еще не стоял в каждом доме и мы не передавали порнуху друг другу на болванках, я стоял у окна и пялился на проходящих девушек в юбках. Я прислушивался к приближающемуся стуку каблуков из-за угла и сжимал свой болт наготове.
- И что потом?
- Кончал в трусы.
- Прямо в них??
- Я был не на столько умен, что бы снять их.
- Ты и сейчас не особо.
- Тебе видней.
- Неужели тебе это нравилось?
- Конечно. Я мог заниматься этим целый день. Наша квартира располагалась на третьем этаже и однажды шикарная драма в красном коротком легком платье заметила меня. Она садилась в машину и увидела меня, дергающегося, с вылупленными глазами, и помахала мне ручкой, ласково улыбнувшись. Я тут же спустил. Мне кажется она догадалась чем я занимался. И ей это понравилось. Настоящая сучка. Даже вспоминая ее лицо, я сразу завожусь.
- Чертов извращенец, ты мне нравишься!
- К сожалению, великим меня это не делает.
Времена интернета все исправили. Больше не надо было сидеть перед телевизором и ждать рекламы, где актриса намекает на свои пышные формы и показывает язык, сквозь слегка приоткрытый страстный ротик. Или стоять около телепередачи или новостей, которые тебя совсем не интересуют, главное в них - ведущие. Они ведут себя так, будто никогда не трахаются, но ты смотришь и видишь, как их кто нибудь дерет после работы. В самом деле! Где-то живут мужики, которые имеют их каждый вечер. Тогда мне было трудно в это поверить. Они были так недосягаемы, а все, что оставалось мне - пялиться в экран, стоя перед ним на коленях. Ведущая говорила о крушении пассажирского боинга, террористических актах, взрывах в метро, а я смотрел ей на грудь и облизывался.