Карлсонье и Малышетта

– Не подходишь... Значицца, так таки и не подходишь... Ага. Ну, разумеется! Где уж нам уж до Вашей Невпупенности дорасти, до Вашей Пересветлости дотянуться! Окей, запишем в долгий ящик нашей облапошенной со всех сторон памяти...
Она была оччень, ну просто ангельски-оччень терпеливая. И до «грозовая ревёт неистово» её было довести не-воз-мож... но почти! Этот – почти! Практически уже довёл. Умелец, блин!Где-то глубоко внутри, примерно в подкорке её нежного, ранимого, всепрощающего сердца, зарождался пока ещё совсем ручной и робкий, миниатюрный под стать комплекции, вулканчик.
Неприятно познакомиться! – Малышетта, королева. Просто королева. Можно даже с маленькой буквы. Кто спросил, чьих королева? А в лоб? А в пах? Ой, тоись а пах... бах! пиф-паф и амц-бамц! беррегииииись!.. в крайнем случае – слезами зальём, а потом скажем, что тут все сто миллионов лет море было...

– Дык это... ну... я того... родная, ты только не нервничай... понимаешь... нет... нет! нет же!.. прошу тебя... я сейчас всё... точно всё объясню... ты это... того... забыла!!... чёрт, не подумав ляпнул ((((
Дубль два, да? Ты – добраяяяя. Ага, сосредоточился. Точно. Карроче... пффффф... подходил же уже – ВОТ! И чем всё это кончилось (((
Ой... не подумав ляпнул... ой-ой-оййййй! Больно же... Что? Дубль три последним будет? Ды как же ж... Ды любимая... Тоись, ты излишне добра ко мне, я хотел сказадь. Шо, и на олбанцком магу папробавадь? Эта смякчид тваё изранинаэ (мною? харашо тоись очинь плоха шо мною) серце? Исправлядь? Ся? Бизусловна буду. Тока... па-моиму у миня этот... тайм-аут случился... Пряма чичас и... тр... др... дррррр-чух-чух-Ту... ту-тууу. Улитаю вопщем, улитаю... улитаю!
Вот те и Карлсонье. Рожа трубадурья – век бы не видать. Смылся, с-котскостью помахывая. Сбежал. Лететь ему надо, видите ли. Спешить то бишь по-нашему. Ага, хорошо им, крылатым, вольготно. Распустились совсем. Крылья распустили, проще говоря – и кой хрен им, какой конкретно драконовский век на дворе! Лётают и лётают! А нам, бескрылым... и ничего ни капельки не завидно! Безразлично даже. Наплевать нам. И даже ружжа нет. Не носим. Шо? А, да. И здравствуй-грудь тоже – не носим.
– Ох, дождётся кто-то! Ой, вот кто-то упрётся... Рогом. Отсутствующим. И дождётся! И кто-то будет опосля с отсутствующим. Рогом.
Грустно стало. Забудет ведь. И не вернётся. А я – такая маленькая. И ужасно робкая. И совершенно беззащитная. И невозможно хрупкая. И к тому же бес-помощная – бес помощи беса и шагу ступить не могу, не умею, не хочууууу, не буду!!
А что же тогда делать? Во! – идея – надо лечь и умереть от грусти. Но предварительно... ммм... что ж, даже и никакой гад... ой, тоись ни одного полезного дела не сделать? И пусть этот наглый Карлсонье драконит по-чёрному? И бестыжево лётает во всех направлениях, убив в нас, маленьких и таких божественно-пушистых, всё светлое и возвышенное?
Надо, пожалуй... удалить все ему-посвящения! Не, вообще всё написанное удалить! Пусть все свои налётанные роги апстенку абсшибает! Распелси-разлеталси, понимаешь! Пусть ему будет... СТОП! Какого чёрта? Какого дьявола, спрашиваю?!
Переиначим. Надо ему все блокнотики, все страничики инетовские, все-все-все его оды дурацкие, анфисочкам всяким (крысочкам крашенным) посвящённые... исцарапать, изорвать, слезами залить! Во будет веселуха, йо-хо-хо из бутылки с хромом!
Только... как же я это сделаю, если жидкости инет точка нэт...
См. пункт первый – лечь и помереть...

***
– Помереть ты спокойно мне не дашь, да? Понятно, чего ж не понять. Мечтаешь, чтоб я в агонии мучилась и страдала, одинокая и всеми (тобой, мерзавец ты этакий, тобой) брошенная. Давно подозревала. Бессердечный эгоист. Бабник. Не-на-ви-жу. Вон отседова вали. К мирсисам своим, к мурсисам. На кудыкину гору в крысокрашену нору – вот куда! А раньше где ты был? Ах, зааааанят. Интересно, чем? Крысу в море красил? Рыбу под фонарём (под глазом) карасил? И на горе шиншил... сушил в смысле? А вёсла просушил? Аха, уже поверила. Почти. Совсем поверю, если скажешь, что бросил якоря и типо ты грустил, как Друг – Бес друга... А вот ничё, шо проще говоря, седая стала бабушка Тортуга? Ничё, да? Так даже оттеняет красивше? Аха. Не, что ты, конечно не о себе! О Тортуге, о ней, токмо о ней. А она, как мы знаем, персонаж выМалышленный... вымышленный, даже вовсе давно несущественный... Несуществующий – разумеется, ты как всегда прав.
А я – по-прежнему. Ну да, по-прежнему Лев. Так что если ты снова будешь ходить на лев ооооо! Смотри-ка, а ты понятливость налетал. Поднакачал, так сказать. Интересно. Надо физикам новую формулу подкинуть: количество лётных часов гармонично перетекает в сверхпонятливость системы Карлсон на борту при совокруплении с коэффициентом кнопокрылости.
Ой, ну кто бы сомневался! Знаешь что... Если ты свалился на голову человеку, когда от кугдыгды тебя совершенно не ждали, то совсем не обязательно начинать день с хамства. Ты, может быть, тоже от всей истории пиратства один трухлявый румпель на вымпель с выносом запомнил – но я же не беру тебя за это на борт! Упс...
Ну вот и договорились, вот и ладненько. И не бери. И не собиралась. И в гробу видала эти ваши полёты. Да хоть во сне, да хоть бы и наяву.
Отвернулась к стенке и обречённо замолчала. Всё.

– Кто это ластится? Кто это лезет? Из кого это пушистость попёрла? Получается, ты – кот?
– Так тот.
– Или... дракон?
– Ну, он.
– И Карлсон?
– Ну уж точно не Жмэринсон!
– Слышь... хамишь?
– Прости, Малыш...
– Так. Мало того, что у меня скоро неусвояемость от рифмоплексии случится. Но я ещё и подозреваю, что ты... Не, ну а правда – кто? Может, у тебя это... ковровая раскладировка личности? Как так – и она тоже? И ещё с десяток всякоразного? Жуть какая. И в этой жизни – уникума подкинули. Хорошо-хорошо, никто не подкидывал. Ты сам на меня накинулся – подтверждаю. Вон, могу незажившие раны от твоих когтей продемонстрировать. Сам отыщешь? В постполётном режиме? А сейчас – предполётная подготовка? Вон оно что...
Так. Надо сконцентрироваться и применить шизику пролётов. Какая разница над чем? Главное – процесс! Так вот: будь ты хоть К(р)от Прьи Чальский (это по-французски), а крылья обещанные вынь да положь! Вернее, расправь и предоставь. Посадочное место тоись, всё, как положено, всё, что обещал.
И не отказываешься? За этим и вернулся? Только за этим и вернулся? А я-то подумала... У тебя носовой платок есть? И не надо меня утешать... Лапы прочь (((
А не врёшь? Иногда бываешь чрезвычайно правдив? И даже серьёзен нипадецки? Ну... ладно, попробую. И это – попробую. Ох, старость-не-радость...

– Ну вот. А ты говорила, что летать не умеешь. Не спорь! Со старшими, с кем же ещё. Кто младший? Ой! Хорошо-хорошо! Молчу-молчу-молчу! Старушка... Ой!! Ой-ой-ой! Да, именно поэтому. Потому что младший. Поэтому и туплю. Постоянно, ага. Сам – старушка? Милая, да как бы я мох? А... мох? Хорошо, будь по-твоему: я – старушка-мох. Что? Совсем дурак? На старости? Усовершенствовался? Родная... можно робкую реплику? Одну. Последнюю, да. Благодарю, ты очень добра. Сейчас... Ну... ты говорила, я – младший. Только что сама именно так и огласила. Поясни дураку, как это – младший старушка... а?
Ооооййййй! Кнопку же поломаешь! Как летать тогда? Не сможем же летать! Нет кнопки – нет улёта. Что – замечательно? Без меня? А может сейчас соберёмся и перестанем из себя хамохамскую королевишну строить?!! Какая теперь твоя очередь? Ты что, сдурела? Сдвинулась? Куда в твои-то годы?! Какие, какие... Я так и говорю – не доросла ещё. До полётов именно и не доросла. Кто тя пустит! Там, наверху, такие гады ползучие летают – лапать ещё... Вот видишь! Ты даже таких мелочей не сечёшь! Ползучие, а летают. Именно. Ещё и лапы распускают на всю ивановскую... поднебесную то есть... ну то есть – я так и говорю – сожрать могут, с твоей-то комплекцией... Глупый Малыш, очень глупый, глупый-глупый Малыш...