Петр Петрович

Петр Петрович Гейльфус преподавал нам физику с пятого класса. В той старой школе у него был оборудован великолепный кабинет физики, с огромными шкафами, заполненными и понятными и непонятными приборами. К столам было подведено электричество. Здесь мы собирали «цепи». В общем, был настоящий физический кабинет.
Поэтому изучение и механики, и электричества и других разделов проходило довольно интересно. Сам Петр Петрович предмет знал в совершенстве, требовал и от нас, но в объеме программы. Зато знания мы получали крепкие, вполне достаточные для поступления в институты. Я никогда не отличался любовью к математике, физике, но и на выпускном экзамене в школе, и на вступительных экзаменах в мединститут сдал этот предмет на «отлично».
Чего-то дополнительного, сверх школьного общения, о Петре Петровиче не вспоминается. Вне школы его жизнь как-то не просматривалась.
Был он из поволжских немцев. То, что из Поволжья - можно было предполагать, а то, что из немцев - было очевидно, т.к. у него был сильнейший немецкий акцент. И внешний облик был больше немецким. Между словами он часто вставлял непонятное «фон», почему ученики его часто называли «Фон Петр Петрович», естественно, «за глаза». На большее не осмеливались
Как и все казахстанские немцы, во время войны он был выслан в наши края. Жену его я никогда, по-моему, не видел. Двое мальчишек, веснущатых, белобрысых учились в младших классах, хотя на то время Петру Петровичу было не меньше пятидесяти.
Дом его мы знали, часто мимо их забора спускались к речке.
В восьмом классе непродолжительное время у нас физику вела Зоя Николаевна Тен, приехавшая после окончания «Кызлординского», как она произносила, пединститута. Она была очень неплохим преподавателем, но после солидного и строго Петра Петровича ученики ее не всегда воспринимали правильно, на уроках хулиганили.
Молодая учительница порой срывалась на крик, а иногда и плакала, выбегала из класса. Но никому не жаловалась. Конечно, об этом знали другие преподаватели. Знала и Мария Фоминична – классный руководитель. Она старалась как-то на нас воздействовать. Через два года, даже не отработав положенный для молодого специалиста срок, Зоя Николаевна уехала.
И снова к нам пришел Петр Петрович. Это уже было в новой школе. Здесь тоже был оборудован кабинет физики, а рядом – технический кабинет, по сути – кабинет технических средств обучения. Хотя эти средства были тогда немногочисленными: пара магнитофонов, эпидиаскопы и другая простенькая проекционная аппаратура, а также кинопроекторный аппарат, старый, узкопленочный.
Петр Петрович организовал в этом кабинете кружок, в котором мы занимались по вечерам. Склеивали кинопленку, перематывали катушки, самостоятельно демонстрировали фильмы. Фильмов было немного, интересных не было. Но все же… Тогда ведь телевизоры были только в отдельных семьях. Правда, был Дом культуры, очень в то время посещаемый, в том числе и нами. На вечерние фильмы, на 20.часов, можно было ходить только с разрешения классного руководителя. Билетерша тетя Соня Кандехан всех нас знала, и Мария Фоминична в любой момент могла узнать обо всех любителях вечернего кино из нашего класса.
Да, в то время в школах на летнее время создавались так называемые производственные бригады. Колхоз выделял поле, ученики там работали, получали зарплату. Главное, жили на полевом стане. От учителей руководил бригадой в нашей школе Петр Петрович.
Мне в такой бригаде поработать не довелось. И просуществовали они не долго. Наверное, наш одноклассник Коля Вебер был последним бригадиром. Зато успешным. Его послали от нашего района на Республиканский слет ученических бригад в Алма-Ату.  Потом, осенью, был пленум райкома комсомола, посвященный школьным делам. Коле предложили, каюсь, по моей инициативе, выступить на нем. Рассказать о бригаде, об успехах. Он согласился.
Мы привезли в Шортанды выпрошенный у Петра Петровича большой стенд с фотографиями о бригаде, выставили его в отведенном месте.
Коля сосредоточенно готовился к выступлению. А когда слово предоставили, вышел на трибуну, как-то невнятно начал говорить, вскоре совсем смутился, замолчал и сбежал в зал. На перерыве, в дальнем коридоре райкома он плакал… А я чувствовал себя виноватым в этом. Возможно, поэтому все так хорошо запомнилось.
Коли уже нет. Он поступил в сельхозинститут. На одном из первых курсов на летних каникулах был дома и застрелился из охотничьего ружья.
Что касается собственно Петра Петровича, чего-то особенно врезавшегося в память вспомнить не могу. Пишу для того, чтобы зафиксировать и эти, пусть и малозначительные, воспоминания еще об одном учителе, о школе, о том времени.
В девяностых Гейльфусы уехали в Германию.