Андрей Платонов. Епифанские шлюзы

Весною 1709 года в Санкт-Петербург приплывает английский подданный инженер Бертран Перри, для осуществления замысла Петра - "создать сплошной судовой ход меж Доном и Окою"- он призван не только произвести прожект на шлюзовые и канальные работы, но и возглавить выполнение этих больших работ....

Прирастало могущество России (а герр Пётр прорубил не только окно в Европы, но и проломил здоровенную брешь в гранитной стене европейских знаний) и благодаря сребру-злату, перетекавшему из казны государевой, порою и в алчно оттопыренные карманы "аглицких", и прочих, воен.спецов, техников-механиков и инженеров - италийских, немецких, голландских, французских - в обмен на бесценные прагматичные знания и ещё более бесценные опыт и практику в дисциплинах прикладных и инженерных - благо размахнуться было где: Россея! - от Польши до Америк!
Эпоха практикующих "демиургов", не часто честных и знающих профессионалов, но частенько  и авантюристов, решивших на халяву разбогатеть в краях диких, плутовато крутанув "русскую рулетку", - надеясь на такой русский "авось", пришедшийся им очевидно по нраву (зачем же в чуждый монастырь со своим цивилизованным уставом: с медведями жить...),  ошалевшие и ошарашенные и масштабами страны, и громадьём предстоящих деяний - а ещё более щедрым громадьём воздаяний, - которые как-то растушевывали и смазывали царское обещание: "Аз воздам, ежели что не так"..., - видно уже "по-русски" уверовав - "Дай Бог, пронесет...", а куш сорву.
Ну, а что Россия: воруют, бунтуют и: "...а где же Посольский тракт? - спрашивали немцы ямщиков. А вот он самый, - указывали на круглое пространство ямщики...". Русь обыденная - "пространные степи и ковыльные земли, на которых не было и следа дорог".
А прожект - он и есть прожект - до проекта расти и расти.... И горе тому, кто свой прожект утверждает на чужом фундаменте знаний о предмете.
Да, Пётр-то слова на ветер не бросал - не для того окна в Европы рубились, что бы слова царские сквозняк слизывал, - "У палача сияли диким чувством и каким-то шумящим счастьем голубые, а теперь почерневшие глаза..."