Записки военного контрразведчика. часть 14

         Проблема вербовки всегда занимала  одно из основных мест в перечне проблем, стоящих перед чекистской практикой. Теория вербовочной деятельности на  разного  рода курсах давалась очень поверхностно и приблизительно. Руководители Особых отделов, выходцы с тех же курсов и из той же среды оперработников, не понимали роли агентуры в получении и проверке нужной информации. Наши агенты  выполняли в основном сторожевые функции. А начальники требовали информации. Каждый  агент был обязан приносить хотя бы одно сообщение в месяц. Еженедельно  начальник подводил итоги оперативной деятельности. И каждый оперработник был обязан доложить, сколько явок он провел  и сколько сообщений он принял от своих агентов. С каждым агентом полагалось встретиться не менее двух раз в месяц. При наличии тридцати штыков, а это норма для старшего опера, количество сообщений должно было превышать шестьдесят. Конечно, столько не получалось. Агентам не нравилась обязаловка. Они срывали явки, уклонялись от встреч с оперработником, неохотно выполняли задания в отношении своих сослуживцев. Писать сообщения было для них большим трудом и проблемой. Проблема заключалась в боязни расшифровки. По почерку всегда можно было вычислить, кто написал его. События с архивами в Литве в девяностые годы подтвердили опасения некоторых из них.
         Никто и не пытался искать такие формы и методы работы с агентурой, которые бы в корне изменили подход к получению информации. Информация, это такое объективное явление, которое существует в человеческом обществе без желания ее носителей. Речь, таким образом, идет об утечке информации , которая характеризует деятельность человека, представляющую интерес для органов КГБ.   Получать такую информацию можно было не только с участием агентов. Деятельность человека всегда оставляет следы. Носителями этих следов могут быть как материальные предметы, так и процессы, сопровождающие определенный вид деятельности.
         Если рассчитывать на получение информации только от  агентуры, то контрразведывательный процесс будет страдать однобокостью и неполнотой.
         Во первых, агент волей -неволей дает ту информацию, которую от него ждет контрразведчик. Он учит агента получать эту информацию, он анализирует поступившие   от агента сведения, он направляет агента в ту среду, где по его расчетам эту информацию можно получить.
         Направляя  оперработников на активизацию работы с агентурой, требуя плановое количество встреч и сообщений, прежнее  руководство закладывало те ошибки, которые контрразведка пожинает сейчас.
         Как показывает практика, существуют отдельные контингенты людей, которые полностью защищены от утечки информации. Не потому, что оперсостав не может такую информацию получить, а потому что ее получать нельзя. Отсюда замполит Саблин угнавший корабль, отсюда Беленко( замполит эскадрильи) угнавший новейший самолет, отсюда агенты влияния, развалившие СССР.
         Во вторых, большой объем информации имел в свое время и партийно- политический аппарат. Но получать эту информацию и пользоваться ею было нельзя. Попробуй скажи на оперативном совещании, что один из многочисленных замполитов сообщил тебе о признаках готовящегося преступления. Командование и политаппарат не могли правильно квалифицировать полученную информацию, но и не хотели ею делиться.
        А вот  первое  из сообщений, полученное  в отношении антисоветской группы Воронов, информация по которой давалась в сборнике 3 Главного Управления КГБ СССР ( военной контрразведки), была получено мной от замполита отдельной радиотехнической роты на мысе Святой Нос, самой отдаленной точке СФ.
         Замполит прямо сообщил мне, что у него в роте есть матрос Зале, который принадлежит к антисоветской группе в Латвии.
        Пришлось приобретать на Святом Носу агента, с которым можно было встречаться один раз в год, опрашивать его как кандидата сначала, знает ли он о настроениях Зале, а затем, после вербовки, произведенной по устной санкции моего руководителя, адмирала Б. получать от него первое сообщение, поставившее весь особый отдел 11 флотилии АПЛ на ноги. Еще бы, на флоте существует антисоветская  националистическая  группа!
      До сих  пор глубоко убежден, что агент -  это инструмент проверки информации, а не источник ее получения. Конечно, от хорошо обученного и подготовленного агента можно получить особую информацию, которую не почерпнешь из открытых источников, как ,например, о признаках агента - нелегала.
       Но это поиск иголки  в стоге сена. Встреча агента с источником нужной информации в большей степени случайна. Нужна система контрразведывательного поиска, состоящая в  большей  степени из анализа открытой и доступной информации, но обработанной с точки зрения интересующих нас сведений.
        Такую попытку в те годы и делало наше руководство, введя институт доверенных лиц. Но объединение этих доверенных в резидентуры снова ставило преграду между КГБ и основной массой людей. Руководство почему - то никак не хотело признавать употребимыми отдельные  сведения,  получаемые официальным путем.
        Мы собирали сведения о недостатках в боеготовности обслуживаемых подразделений, а командование во всей нашей деятельности видело только этот кусок работы. Считая,  что оперработник только тем и занят, чтобы найти на командование компромат. Получение сведений на политработника расценивалось как должностное преступление. 
        Если бы оперработник не отгораживался от основной массы военнослужащих  завесой секретности, а был членом  экипажа, присутствовал на совещаниях офицерского состава части, что 90% информации  ему необходимой он получал бы именно там.
         Технология вербовки не нова. В аспирантуре довелось читать умные книги о разведке. Агентура впервые появилась в древнем Китае. Нашла  свое  совершенствование во  времена зарождения христианства. Кто такой Иуда, предавший Христа! А ведь это пример использования местного населения на оккупированной территории. Римляне получили информацию от агента, внедренного в очаг сопротивления за деньги. Надо еще научиться этому.
         Подготовка вербовки была продумана по отработанной схеме. Подбор кандидата на вербовку. Его проверка и изучение. Установление оперативного контакта. Проверка на конкретных поручениях. Принятие  решения о вербовке или включении в резерв. Сама вербовка.
         Е. Григ в своей книге  « Да, я та работал», удачно выразился. «Противостояние спецслужба-кандидат на вербовку, всегда заканчивается вербовкой». Правда, при этом он ссылался на существовавшие в те годы советские порядки. Мне кажется, в наше время задача упростилась. Прошли времена вольнодумия, растравленные кучкой диссидентов. Кончилась травля спецслужб. Работа с органами стала содержательнее. Появились новые мотивы сотрудничества. На первый план выдвинулись  деньги. Но негласное сотрудничество, как форма работы спецслужб с людьми,  осталась.
         В процессе сотрудничества у хорошего оперработника складываются с агентом дружеские отношения. Которые, правда, нельзя демонстрировать на людях. Так в 80 годы я приобрел неплохого агента под псевдонимом «Журба». Он работал с системе Военторга и общался с массой военнослужащих, стремящихся установить с ним знакомство в эру общего дефицита. Пользовался  такой связью и я. Но на фоне  блата получал нужную мне информацию. Завел дело оперативной проверки «Филистер» в отношении лица, намеревавшегося изменить родине путем перелета госграницы на сконструированным им летательном аппарате. Под влиянием  нашего агента «Филистер» оставил свои намерения, как малоперспективные. Это была так называемая профилактика через агента. Надо отметить, что каждому лицу, проверяемому по ДОП ( дело оперативной проверки), давалась кличка. Были в моей практике «Во’роны», «Наемники», «Авантюристы», «Аферисты», а вот «Филистер» был  один. Чтоб непонятней было. Сейчас и сам не помню  значения я этого слова.   
          Дружба с «Журбой» продолжалась и после моего увольнения  я в запас. Предварительно, я исключил его из негласного аппарата под предлогом расформирования системы военторгов. Прервалась она лишь после гибели  «Журбы» в результате ДТП.   

                ***