Арбалета и два мифа 12 глава

Свиток XII. Морской бой.

     -- Если вы меня обманываете, то лучше просто убейте.
 -- Нэрси, веришь, нет, заколебал, -- рявкнула Арбалета.
 -- И кончай уже "выкать", не разрушай нам нервную систему, -- добавил Альтнарио, залихвацки тяпнув ещё один стакан минеральной воды, которая здесь в горах била всюду. -- К слову, у нас и так в последнее время была возможность привести мозги в дезорганизацию, но если потребуется помощь, мы тебя призовём...
 -- Уймись, шут, -- вздохнул Дананжерс. Арбалета взглянула на него и, сменив гнев на милость, сказала:
 -- Это мы как полные идиоты не дождались тебя какую-то минуту. И мы же не удержали пегасов. Да и вообще, разве ты, знал, что мы полезем туда, где легче всего свалиться? Знал, когда и где нас стережёт опасность? Или ты ясновидящий?
 -- По глазам вижу, что пророк из тебя ни к чёрту, -- серьёзно проговорил адъютант. -- Кровожадный градоправитель решил прикончить своих друзей, коварно заманил их на скалу и столкнул в пропасть. И вдруг какие-то летучие косолапые существа разрушают его гениальные планы! Ей-Богу, есть от чего прийти в отчаяние.
    Они с Арбалетой смотрели друг на друга долю секунды и дружно покатились со смеху. Нэрси растерянно переводил взгляд с одного на другого. И тут ни к селу ни к городу вспомнил Норанду. Он никому не рассказывал о его предостережениях. А сейчас Нэрси впервые заподозрил неладное. И как только раньше не замечал? Они даже смеются всё время вместе...
 -- А если честно, то мне понравилось на каньонах, -- успокоившись, подытожила Арбалета. -- Полетим ещё раз, обязательно.
 -- Нет, -- резче, чем ему хотелось бы, отрубил Дананжерс. -- Нет, потому что завтра мы отплываем.
 -- Закон подлости, -- пробормотал Альтнарио и обменялся с девушкой заговорщической улыбкой. -- Ладно, давненько не играли в морской бой. На мой взгляд, интереснейшее занятие... Но немного приелось, пока плыли сюда.
 -- Да давно уже пора бежать с этого острова подобру-поздорову, -- сказала Арбалета. -- Ради такого можно и в морской бой.
    Нэрси опять покраснел. "Может ли такое быть?.. Да нет, нет, она сама говорила, что никогда и никого не любила... А что, если..." Роль ревнивого шпиона казалась ему достойной отвращения. Ну, а если он прав? Он должен знать...
 -- Что с тобой? -- спросила Арбалета, пристально глядя ему в лицо. Осторожно коснулась рукой его лба. -- У тебя будто жар. Ты себя хорошо чувствуешь?
 -- Отвратительно, -- с силой ответил он и отнял её руку от головы.
 -- Иди-ка ты, знаешь куда? Иди спать, -- посоветовал Альтнарио.
    Они что, нарочно ищут способ спровадить его? Что-то скрывать - это так на них непохоже. Могли бы прямо заявить, что он им мешает, что они хотят побыть одни. С другой стороны это ему на руку. Теперь-то он всё узнает.
    Сославшись на дурное самочувствие, градоправитель превратился в соглядатая. Отвратительно, но другого выхода он не нашёл. Хуже всего было то, что за весь день он не заметил ничего, что не происходило бы каждый день. Они так же придурялись, так же ссорились и мирились, устраивали минутные драки, а потом по очереди волшебством залечивали друг у друга царапины, нанесённые только что их собственными шпагами. Нэрси оставалось гадать, то ли он до сих пор был слеп и не замечал такой явной симпатии, то ли он просто ревнивый идиот.
    Перед ужином Альтнарио и Арбалета поднялись в его комнату узнать, как он себя чувствует. Нэрси разыграл болезненную слабость, заверил их, что завтра утром поправиться и сможет плыть вместе с остальными. В доказательство, что почти здоров, спустился вниз и сделал вид, что не потерял аппетит. Наградой за притворство ему был невинный предлог не спускать глаз со злокознённой парочки. Неприятность стерегла в другом: они скрылись, пока Лет расспрашивал сына о его самочувствии. Догнал он их, когда они уже брели по дороге в сторону моря. Ничего необычного, это их обычный вечерний ритуал, у всех троих было заведено прогуливаться перед сном.
 -- Он сам не свой из-за нас? -- услышал Нэрси вопрос Арбалеты. -- Из-за того, что мы не смогли его дождаться?
 -- Нет, он что-то скрывает, -- ответил Альтнарио. -- Не такой он человек, чтоб по пустякам весь день проваляться. Если честно, то я боюсь, не случилось ли чего серьёзного.
 -- Он - наследник Андэллы, неужели мы не найдём способа поставить его на ноги, если действительно что-то случилось?
    Они шли всё дальше. Нэрси вспыхивал и гаснул, глядя на эту мирную, прогуливающуюся, безмятежную пару, ничего не понимая. Арбалета, такая дикая, осторожная, а теперь совершенно ручная, смиренно шла подле этого наглеца Альтнарио, не противясь ни выбранной им узкой тропе, ни уединённости, в которой за все сокровища мира не согласилась бы оставаться в обществе его, Дананжерса.
    Сегодня они сократили прогулку и, если верить их словам (а в них нельзя было усомниться, раз они не поняли, что он идёт следом), сделали это, потому что им не хватало его, их друга, Дананжерса. Они вообще часто о нём говорили. И Нэрси подумал, что оборотням всё-таки верить нельзя. Нервная система в дезорганизацию придёт.
*
    Продув третью партию морского боя к ряду, Арбалета сумрачно поднялась и с удивлением заметила, что уже вечер. В каютах зажигали свет. Моряки пели песни и травили байки о змеях, спрутах и пиратах. Альтнарио устало потянулся. Палория и Эрлян весь день что-то оживленно обсуждали, наверное, маршрут конной прогулки. Ну правильно, им было негде проехаться на проклятом дождливом острове, где нет ни одной настоящей дороги. Нэрси сегодня тих, незаметен. Это с ним в последнее время часто. Он что, от Зэрта с Вальфлавиусом заразился? Кстати, она не заметила, чтоб при отплытии Чёрного Феникса доктор проявил хоть какое-то чувство, кроме раздражительности. Странный человек, несчастный. И хуже всего то, что не знаешь, как подступиться, даже если вздумаешь помочь.
    Может, это и неправильно, но как она рада своему возвращению... Она соскучилась даже по Констэ. Раньше-то он писал ей письма, и она старалась отвечать. А сейчас эфроданимант не знал точного адреса своей служанки. Всё так непрочно и зыбко. Арбалета представляла, как она по возвращении навестит дом сочинённой Аометы, дом госпожи Маррэн, вот она войдёт в этот маленький деревенский дом, а там... Нет, если бы что-то случилось, он был бы уже пуст: поселенцы не позволяют беззакония, они совершают обряд как полагается, не боясь запрета на достойное прощание с убитыми. "Боже мой, какую чушь я несу, - подумала Арбалета. – Всё там хорошо".
    Над морем растекалось алое марево. А точно в центре линии касания неба и воды чернело крошечное пятнышко.
    Что?
 -- Капитан! Капитан, что это?
    Очезор выхватил свою неразлучную трубу, но смотрел в неё не дольше двух секунд.
 -- К оружию. Я не знаю, враги это или нет, но немедленно зарядите пушки, возьмите мушкеты. Дитя моё, -- обратился он к Арбалете, когда на корабле поднялась бесшумная, но стремительная подготовка к сражению, -- я знаю, ты не раз дралась на холодном оружии, и твоими соперниками были не последние мужи Двух Земель, но если они откроют огонь...
 -- Капитан, -- спокойно прервала она его, -- здесь нет места, где можно спрятаться от ядер. Если экипаж попытаются убить, то по каютам откроют огонь в первую очередь. Если станут топить корабль, опаснее уйти с палубы, чем остаться на ней. А если им понадобится живая Арбалета Орлеонель, то на просторе им будет намного сложнее её повязать. Я остаюсь.
 -- Разумеется, -- глухо пробормотал Линерон, вооружённый до зубов, подбегая к ним. -- Разумеется, она будет драться, иначе какая же она дочь Орлеонелей? Только прошу тебя, Арбалета, будь осторожна. Чтобы не получилось, что в ночь заговора добрые руки спасли тебя зря.
    Это был один из немногих случаев, когда он добровольно пускал её в бой.
 -- Арбалета. -- Нэрси призывающе кивнул ей и вынул меч.
 -- Сударыня. -- Альтнарио слегка сжал ей руку, держащую стальное оружие, и улыбнулся странной улыбкой. Так снисходительно улыбается блаженный после того, как над его бредовыми заверениями начинают смеяться и доказывать ему, что он неправ.
    Арбалета почувствовала, как волна тревожного возбуждения пробегает у неё от бровей до пяток. Верная примета, будет бой.
 -- А если просто купеческий? -- робко предположил кто-то. -- У купцов с Туманных Земель здесь торговый путь.
 -- Молитесь, чтоб это было так, -- тем же глухим голосом сказал капитан.
    Арбалета привычным движением быстро смотала волосы в пучок и сунула под шляпу. Осторожность никогда не помешает. Прошло, наверное, всего несколько минут, а неопознанный корабль уже можно было рассмотреть. Флаг был объединённый: на чёрно-красной гамме эфроданиманта густым индиго была намалёвана стрела свободной торговли. На палубе копошились люди в одеждах всех чёрно-белых оттенков. Неужели всего лишь торговый туманоземелец?
 -- Подать сигнал приветствия, -- распорядился Очезор.
    Молодой парень, один из экипажа "Парящего", поднёс к губам морской рожок и извлёк из него продолжительный низкий звук. На туманоземельце долго царила тишина, потом послышался такой же сигнал.
 -- Они медлят, потому что сами нас боятся, -- проговорил Орвер Солвени, со вздохом пряча обнажённый меч. -- Типичные краснолицые индюки, везущие меновой товар. Одного вида точёной стали будет довольно, чтобы они сами пустились в бегство.
 -- Не спешите разоружаться, -- посоветовал ему Эрлян. Он, как и Орвер, стоял подле Палории с оружием за изготовку. -- Они...
    В этот миг Арбалета почувствовала, что оглохла, сверху ей на голову градом валятся щепки, а палуба качнулась сильнее обычного, от чего пришлось опуститься на одно колено. Она попыталась встать, но что-то сбило её с ног и придавило, не давая подняться.
 -- Не вставай... Не вставай!! -- прошептал Нэрси ей в самое ухо.
 -- Отпусти меня, ты, градоправитель...
 -- Кончай лаяться! Я тебе жизнь спас... Они стреляют из пушки! Ты что, не понимаешь?!
 -- Говорят тебе, пусти! -- С силой вырвавшись, она вскочила и, размахивая мечом (он был лёгок, его делал лучший оружейник Вулиан), ворвалась в толпу друзей, куда уже обрушивались шквалы мнимых купцов.
 -- Ничего, ничего... -- задыхаясь, вопил Альтнарио, рассекая кому-то голову. -- Сегодня весь день выигрывал в морском бою, сегодня прёт! Повезёт и сейчас!..
 -- Какие же вы ловкие бестии, а! -- орал Очезор, наполовину вонзив клинок нападавшему в живот. -- Так точно рассчитать, подойти на нужное расстояние и вдарить, а! Думаете, потопили?! Да только после вас!..
    Арбалета была похожа на мальчишку, все обращались с ней снисходительно, принимая за зелёного юнца, а она давала неожиданный отпор. Магистр Бора был, конечно, прав, никакого мастерства у неё не было, но зато сколько пыла и мужества! Не умея рационально высчитывать стратегию, Арбалета бросалась на такие рискованные шаги, на которые не осмелился бы иной полководец. Она думала: "Ну а вдруг?.." и разила, разила, опять, снова, оставляя себе одни лишь царапины.
    Даже в бою она старалась не убивать. Ранить приходилось жестоко, но не насмерть. Но сейчас Арбалета чувствовала: этого не избежать, слишком много врагов окружали со всех сторон. Наконец, провидение смилостивилось, и сражение оттеснило девушку в сторону, куда за ней последовал уже немолодой, что-то орущий бородач. Он, как и все нападавшие, принимал Арбалету за мальчика, для него она казалась лёгкой жертвой.
 -- Да, ты мне попался, сосунок, -- просипел бородач, и они описали ещё один стремительный кружок вокруг мачты. -- С этим уж ничего не поделаешь, малыш, придётся тебе умереть молодым.
 -- Ну давай, попробуй! Увидим, можно с этим что-нибудь поделать или нет!
    Арбалета неудачно сделала выпад, открыла руку ближе к плечу, куда её не преминули глубоко полоснуть. Брызнула кровь, девушка кратко вскрикнула. Держать меч в этой руке и дальше не представлялось возможности. Бородач на время замер, посмотреть, что противник станет делать.
 -- Играем в милосердие? -- фыркнула Арбалета. -- Я в крови, но жива ещё, ты это знаешь! Дальше, дальше...
    И перехватила меч в другую руку. Но храбрилась она зря и сама всё понимала. Если бы драка происходила на суше, пусть даже в лесу или на склоне горы, ещё был бы шанс одержать верх. Но при качке, когда под ногами мешаются снасти, в чаду пороховых выстрелов, с одуряющим резким запахом соли... Вскоре бородач нанёс ей ряд ударов, как на подбор ослабляющих, но не убивающих. Девушка упала, неловко попятилась, прислонилась к мачте. Встать не могла, рука не поддавалась. Убийца стоял рядом. Арбалета молчала, упрямо глядя ему в лицо.
 -- Что, геройство? Стоим до конца? -- поморщился морской разбойник и вдруг махнул саблей так, что шляпа слетела, а огненная шевелюра рассыпалась по плечам. Пират оторопело заморгал и хриплым от удивления голосом проревел: -- Девчонка!
 -- Это ничего не значит, скотина! -- ответила она и, пользуясь его растерянностью, успела отбежать подальше. Бородач опомнился, в два прыжка догнал и наотмашь полоснул, но угодил по спине. Арбалета упала на палубу, захлёбываясь от боли. "Да он не просто пират какой-нибудь, - вдруг подумала она. - Так просто пирату меня не одолеть, он здесь нарочно. Хотя он сначала не знал, что я не мужчина. Но если он меня ещё и узнал... Если он сразу знал, что на корабле плывёт Орлеонель..."
    Вспомнилось, как сказал Линерон: "Вовремя произнесённое слово, которое в другое время незаметно, бьёт более метко, чем брань". Жаль только, что на ум ничего меткого не шло, хоть убей. (А вот это уже ближе к истине!)
 -- Что же ты, девочка, с острыми предметами играешь? -- Он направил сталь ей в горло.
 -- Я тебя не боюсь. Моё дело правое.
 -- Ну, это не по адресу, -- вяло протянул бородач. -- Много таких, кто за правое дело, кто в небеса верит, и все преспокойненько душу им возвращают.
    Отвратительно промазала с выстрелом слова, стало быть...
    И вдруг бородач упал, перевернувшись в воздухе. Позади него стоял Нэрси с дымившимся мушкетом в руках. Вот, что оказалось метким. Не зря небо вспомнили.
 -- Мёртв? -- пробормотала Арбалета, морщась и всё ещё не в силах оторваться от мачты.
 -- Будь я проклят, если нет, -- процедил Дананжерс сквозь зубы и быстро осмотрел её раны. -- Ты сможешь ещё сражаться. Надо только затянуть туже...
 -- Да, смогу, смогу, -- шептала она, тщетно стараясь ограничиться гримасой и не выдавать, как ей больно: ведь он затягивал ей раны так бережно, будто боялся сломать тонкий стебелёк. -- Спасибо, что веришь в меня, не отсылаешь в каюту...
    Она ещё не знала, что сражаться сейчас безопаснее, так как каюты заполнились пиратами и превратились в мясорубки. На палубе хоть место осталось, куда уворачиваться.
    Нэрси успел посмотреть ей в глаза, чтобы ощутить тепло благодарности, а в следующий миг на них с двух сторон бросились двое, оба долговязые как каланчи, с маленькими, злыми глазами. Кривые сабли сверкнули на солнце. Арбалета и Нэрси стремглав поменялись местами, и лезвия прошли около них ("каланчи" рубили с правой руки, а мятежники оказались слева). Наследники тронов Двух Земель одновременно всадили мечи в рёбра каждый своему врагу, и оружие звякнуло друг о друга. Арбалета застыла, затряслась. Смерть от её руки... Око за око, убила того, кто хотел убить её. Но ведь в бою... Да что она, оправдывается?!
 -- Не стой, двигайся! -- завопил Нэрси, глядя на её невидимую истерику. – Убьют!
 -- Нашёл, чем напугать... -- пролепетала она, медленно сползая по мачте на палубу.
 -- Дерись, слышишь? Ты хочешь, чтобы... чтобы умер я? Чтобы умер Созереми, Вэн-Бэсторен? Этого ты хочешь? Не понимаешь, что никто не сможет дальше жить как ни в чём не бывало, если с нами не будет тебя! Борись, тебе говорят!
    Арбалета внезапно очнулась. Конечно, не умрёт Дананжерс, если её не будет, но, пока жива, она должна защитить своих близких, должна до конца исполнить долг перед ними и Орлангой. Бросив единственный взгляд на окровавлённый клинок, сударыня Орлеонель вновь нырнула в сражение...
    Только спустя несколько минут она сообразила, что не спрятала рыжие волосы, и они мечутся за ней как хвост кометы, и кто-нибудь мог узнать в ней... нет, даже не наследницу трона, а Безмолвие и Аомету!.. Но времени на то, чтобы заняться причёской, как-то не доставало.
    Как ни парадоксально, в бою, среди ненависти и смерти, Арбалета чувствовала сильную дурманящую волну единства. Она сама, Альтнарио, Нэрси, Эрлян, Вигар, Линерон, Лет, Ранаэл, даже Орвер и Очезор, даже незнакомые матросы - все словно тайно условились присматривать друг за другом, быть ловчей и мужественней, чем обычно, ради спасения чужих жизней. Любой спешил выручить другого, кому грозил занесённый клинок.
    Не хотелось бы, чтобы вы видели яростные и злые глаза Арбалеты в момент, когда она разила и рубила с размаху. Боюсь, вы будете невысокого о ней мнения. Могу лишь заверить, что меньше всего на свете она хотела уподобляться Констэ, убийце. Страшно ли ей было? Нет, не сейчас. Обычно раскаяние приходит после побоища. Вот когда она падала перед Лунным Зеркалом, вот когда проливала слёзы и мыслила о смерти. Но сейчас руки решали, разум спал, а сердце отстукивало бешеный марш, гоняя кровь по телу, отчаянно хватающемуся за жизнь. Арбалета защищалась, вот всё, что можно сказать ей в оправдание.
 -- Стой! -- вдруг крикнула она. Или это бред от потери крови? В коридоре пассажирских кают скрылась изящная фигурка, закутанная в тёмно-голубой дорожный плащ. Спутать её было невозможно. Риана не услышала оклика. И Арбалета последовала за ней сама. Она уже почти ослепла и лишь брела за движущимся куском дождливого неба.
    Риана быстрыми летящими шагами порхнула в конец коридора, уверенно ухватилась за нужную ручку дверей. Разумеется, каюта Файлаксара. И не нужно владеть интуицией, чтобы понять: он там. Правда, каюта теперь была битком набита полупьяной матросней, забавляющейся тем, что сводили несчастного обитателя каюты с ума. Появление Рианы было встречено дружным весёлым рёвом. Золотоволосая девушка брезгливо поморщилась.
 -- Где ещё было искать моего льва! -- презрительно крикнула она, чтобы перекрыть жуткий гул. -- Иди за мной, ничтожество.
 -- Благодетельница... -- рыдая от пережитого ужаса, устроенного пьяными пиратами, и радости, заключавшейся в появлении Рианы, проскулил несчастный. -- Богиня... Святая... Госпожа... Спасительница...
    И жалкий человек пустился через всю каюту ползком на коленях, чем вызывал новый взрыв ругательств и хохота. Риана нетерпеливо прошипела:
 -- Живее, заячья душонка, живей! Может, тебя ещё на ручках отнести?
    Они вышли в коридор, по-прежнему никого не замечая. И тут Арбалета, убедившись, что пьянчуги остались шуметь в каюте, ничего не видят и не слышат, бросилась на предателей и быстро загнала их в соседнюю каюту, совсем пустую и уже разграбленную. Файлаксар тонко пискнул. Риана выпрямилась и холодно посмотрела на противницу.
 -- Какого только сброда ни соберёт эфроданимант в своей коллекции, -- мрачно проговорила Арбалета. -- Я рада, что ты здесь, хотя, если честно, немного удивлена такой наглостью. Ты никогда не казалась мне настолько глупой.
 -- И я рада, -- тихо ответила девушка. -- Мне нужно сказать кое-что, сказать кому-то из мятежников. Кто-то на небесах меня, видимо, пожалел и послал именно тебя.
 -- Оставь небеса в покое. Дезертир - добыча отнюдь не неба.
 -- Верно, верно, -- быстро согласилась Риана. -- Слушай, я совсем не хотела этого.
 -- Да ну?
 -- Ну хорошо, посмейся, раз я заслужила. Да что там, я заслужила большего, меня следовало пристрелить. Я крыса, не стану отрицать. Но я пока не спешу умирать. Начиная игру, неприятно так внезапно её прерывать. Послушай меня, девочка, я никогда не желала зла ни тебе, ни единому мятежнику. Просто я была одной из немногих, кто никак не пострадал от тирании Констэ. Про констэров я слышала много ужасного, меня научили их ненавидеть. Вернее, я хорошо вызубрила, что нужно отвечать, что я их ненавижу. Видишь, я даже сейчас не могу отучиться от старой привычки.
 -- Кончай причитать о своей несчастной судьбе.
 -- Слушай. Когда мы плыли на архипелаг, я уже знала, что констэрам что-то обо мне известно. Наверное, они поняли, что я не только придворная дама. Но решили не убивать, а поступить хитрее. Конечно, Констэ об этом узнал, он и решил, что тот, кто так долго смог водить за нос его, ещё лучше сможет дурачить вас, уже подкупленных моей преданностью. Меня преследовали... долго. Когда я отправлялась куда-нибудь с поручением в одиночестве, я много слышала, видела. Это был кошмар, голоса постоянно звучали у меня в голове, перед глазами мчались страшные картины. Я поочерёдно видела иллюзии, говорящие о страшном... 
 -- Бедняжка, -- презрительно протянула Арбалета.
 -- Слушай, слушай. Они дали мне понять, что я умру, если не встану на их сторону. И сначала я не хотела им верить, не хотела понимать их сигналов. Тогда мне стали приходить письма. Печать была высочайшая, но рука не эфроданиманта. Мне прозрачно заявили, что терять ценного шпиона они не хотят, но если я не соглашусь...
 -- Ты испугалась за свою жизнь, -- сказала Арбалета, сжимая меч. -- Ты даже не показала эти письма Правителю Лету, ты просто струсила.
 -- Нет, они... они хотели убить вулианцев. Они писали, что следят за мной, что отыщут с моей помощью убежище мятежников. Да разве это цена? Я согласилась сотрудничать с ними, сообщила всё, что знала про плавание "Парящего". Отсюда и кража чертежей, и сегодняшнее нападение. Ночами мне являлся шар, из которого Мораз Яндир отдавал приказы, так же мы договорились о похищении и моём бегстве...
 -- Что будет с Ирто Вальфлавиусом?
 -- Я не знаю. Едва ли его убьют, у него изобретательный ум.
 -- Что же ты делаешь здесь?
 -- Я знала, что Файлаксар меня видел. Хотела спасти его от вашего праведного гнева.
 -- Ты? Его? Можно было уже научиться врать.
 -- Конечно, он жалкая тварь, но всё-таки мог лишиться жизни из-за меня.
 -- Вот как! Так ты ещё и высокоморальный человек. Где шлялось твоё благородство, когда ты утаила преследование илимантов? Или ты думаешь, тебе никто не помог бы? Да половина вулианцев без ума от тебя... были, во всяком случае. Твои враги могли превратиться в лоскутки, сделай ты хоть один намёк.
 -- Да, усердные пажи, -- усмехнулась красотка. -- А что я могла им сказать? Что меня осаждают видения, голоса? Что я схожу с ума?
 -- Вот сейчас ты правда сошла с ума или смеёшься каким-то диким образом. Да не было на Вулиан человека, который не согласился бы рискнуть жизнью ради тебя. Тебя все любили, Риана, а ты... плюнула всем в лицо. Ты послала своих друзей ко всем чертям, ты пожелала им смерти!
 -- Если так, то почему до сих пор я не рассказала Констэ, что есть гора Вулиан? -- Её глаза подозрительно блестели - не от слёз ли? -- И как в неё проникнуть тоже не говорила. Я насочиняла с три короба, и эфроданимант поверил, что я почти ничего не знаю. Меня приняли в церкви Кеарль-Молибента, руки лжесвященника омыли мне голову лунной водой, якобы изгоняя "мятежную грязь". Думаешь, так легко было идти на все эти унижения? Думаешь, у меня был хоть один день покоя после того, как я впервые услышала... "Смерть или возвращение в истину?", "Чья жизнь тебе дороже?", "Что стоит твоя преданность? Уже некому будет служить"... О, они умеют напугать, они умеют отнять всякую надежду...
Риана заплакала. Слёзы текли по гордо вскинутому лицу, она и не пыталась их скрыть.
 -- Если так, -- медленно произнесла Арбалета, -- если ты всего лишь запуганная жертва, которой не оставили иного выбора, кроме как поплатиться добрым именем и жизнями вулианцев, почему ты хотя бы не написала на Вулиан, что случилось?
 -- Как? За мной следили.
 -- Даже после лунного помазанья? Ты клялась, и они продолжали следить за тобой? Ты всё ещё врёшь, Риана.
 -- Поверь...
 -- А Файлаксар стоит и слушает. Как здорово. Ты илимантам, конечно, ничего не скажешь, зато он расскажет всё, о чём мы говорим прямо сейчас. И про Вулиан, и про то, как туда попасть. Превосходно. Он же какой-никакой вулианец. Теперь ясно, зачем ты вернулась. За рабом, правильно, но затем, чтоб он сделал за тебя грязную работу.
 -- Нет, Арбалета, я хотела... вернуться к вам...
 -- Да неужели! Как? Ведь за тобой следят! Ты так бездарно врёшь, что просто ужас.
    Несколько мгновений Риана молчала, упрямо глядя ей в лицо. Потом глаза её сузились, зрачки наоборот расширились. На губах заиграла улыбка. Арбалета пристально наблюдала за этой метаморфозой, тоже улыбаясь, улыбаясь грустно.
 -- Ты - то, о чём говорил Линерон Созереми. Ты двуличный крысиный хвост, ты "двойник".
 -- Любезная подруга, -- жеманно произнесла девушка. -- Линерон говорит очень много, а по делу очень мало, так что я не утруждаю себя запоминать всё, что он говорит.
 -- Но ведь сначала ты плакала. Палория слышала, как ты бродишь по каюте.
 -- Ну и что? Нелегко порвать со всем. Мораз Яндир, конечно, говорил со мною в ту ночь, напугал меня и ошарашил внезапным появлением, вот я и разревелась сдуру. Но теперь всё по-другому, теперь я абсолютно счастлива. Так значит, теперь всё совсем откроется? Отлично! Можно больше не стесняться своего лица!
 -- Каким бы отвратительным оно ни было, оно получше маски, -- сумрачно кивнула Арбалета. -- Что ж, придётся причинить тебе боль.
 -- Не спеши. Смотри, какая полезная вещь у меня завалялась.
    Риана откинула край своего плаща. На гибкой талии висела красная портупея, а на ней - шпага. И только сейчас Арбалета вспомнила красивый выстрел, когда-то продемонстрированный Рианой в вулианской роще. Наверное, лицо сударыни Орлеонель слишком красноречиво позволило прочесть мысли, потому что Риана мягко прошептала: "Ты умрёшь безболезненно, обещаю. Я всегда восхищалась твоим мужеством, девочка. И завидовала. Теперь мне будет приятно избавиться от тебя".
    Они одновременно бросились друг на друга, будто только что столкнулись там, на палубе, и не успели обмолвиться. В первые несколько секунд Арбалета оробела от шквала непривычных ударов. Когда Риана была ещё "своей", Арбалете почему-то никогда не приходило в голову сразиться с ней, как со всеми остальными. Сто раз на дню могла она одерживать верх над приятелями вроде Альтнарио, достойно проигрывать таким как Вигар или Нэрси. А с Рианой как-то не пересекались. Сейчас воительнице стало не по себе: она что, боялась проиграть? Да нет, упаси Боже, не в этом дело! Ещё не хватало… Какая-то смазливая дезертирша с жёлтыми завитушками в волосах! И Риана стала отступать. Медленно, правда, но уверенно Арбалета теснила её к стене. Одного опасалась: как бы жалкая душонка Файлаксара не совершила подлость, как бы он не воткнул ей нож в спину. Куда там! Забился в угол за спиной своей покровительницы и дрожал как осиновый листок.
 -- Жаль тебя, если честно, -- призналась Арбалета и нанесла бывшей подруге лёгкое ранение. -- Нет, правда жаль. Но ты не должна принести нам новых бед.
    Она обездвижила поверженную перебежчицу, заткнула ей рот и спрятала в приколоченном к стене шкафу. С Файлаксаром дело обстояло проще. Трус был настолько слаб, что легко, как горячее лезвие в топлёное масло, магия вошла в его память и изменила её. Если бы кто-то, знавший его раньше, заговорил с Файлаксаром теперь, он решил бы, что бедняга совсем тронулся рассудком. Ни про Вулиан, ни про события, произошедшие только что у него на глазах, он и не подозревал. Арбалета привязала его к стулу и с успокоенным сердцем выбежала на палубу.
    Вступить в драку опять она не успела. Едва она приблизилась к эпицентру сражения, послышался грозный рёв мятежников, и Арбалета увидела только, как вражий корабль, накренившись почти до горизонтального положения, медленно тонет в чёрной воде. Всюду валялись раненые и мёртвые, всюду дымилась кровь. Ужасно пахло смертью, от этого смрада кружилась голова. Арбалете было тяжело видеть, что на мужчин запах крови действует иначе. Даже Альтнарио, даже этот беспечный шут, сейчас походил на дикого зверя, на волка с бешено горящими глазами. Он стоял подле Нэрси, оба они были в полуобморочном состоянии, но... они были живы. Жаркое дыхание вырывалось у них из груди, пальцы наконец выпустили рукояти оружия, но продолжали судорожно подрагивать, готовые в любой момент сомкнуться опять. И осторожность казалась отнюдь не лишней: палуба была полна пленных. Ранаэл, Лет и Линерон ("Живые", - выдохнула Арбалета) обезоруживали и загоняли их в предназначенные для незванных гостей трюмы.
    Она подошла к Линерону и, после того, как он выпустил её из крепких объятий, рассказала про Риану и её никчёмного приспешника. Магистр вздохнул. Только что Ранаэл магией исцелил жуткую рану у него в боку. "А ты цела, к счастью", - пробормотал он и сразу поморщился от боли. Больше никто не старался заговорить с ним, чтоб не сделать больнее.
 -- Арбалета...
 -- Ты спас меня, -- тихо сказала она, обнимая Нэрси. -- Опять.
 -- Не думай, ты же так не хочешь быть мне обязанной.
 -- Дело не в этом. Просто я знаю, что мне… нечем тебя отблагодарить. Вигар!..
    Она была рада заговорить с ним и не видеть лица Дананжерса. Черноволосый лучник криво улыбался.
 -- Кто? -- спросила Арбалета, заметив выражение его лица.
 -- Не Эрлян, не бойся. Какой-то... кто-то ранил Орвера Солвени, может быть, смертельно. Палория лишилась чувств. Рыцарь Сердитой Горы сейчас с ней, не знает, что делать. И никто не знает. Надо бы на Вулиан его, там умеют...
 -- Про это я не сомневаюсь. Только если Орвер будет валяться в лазарете, кто заменит его при дворе? И как объяснить Констэ, где он?
 -- Придётся что-нибудь придумать. Возвращать его эфроданиманту нельзя.
 -- Почему нет! Сказать, что бедняга сразился с кораблём мятежников, его ранило...
 -- Дело в том, что кое-кому уже удалось бежать. В Андэлле его, надеюсь, схватят, но он успеет отослать письмо в Реальст.
 -- И... кто он? -- вяло поинтересовалась она.
 -- Нетрой Коэфл.
 -- Кто-кто? -- От удивления Арбалета выронила оружие. -- С ним были, наверное, и Лдирак с Илдиго?
 -- Наверняка. А если не было - ждут на суше. Пиратская шайка, -- сплюнул Вигар.
 -- Знаешь, это из-за Рианы мы им попались. "Патриархи" должны что-нибудь срочно придумать, чтобы нас не засекли и не прислали новых головорезов.
    Вигар вздохнул и подошёл к раненым. Арбалета навалилась на борта и стала смотреть в море. Слуха коснулось глухое ворчание захваченного грузного пирата: "Тринадцать клыков упыря и хвост чалого осла! Я велю повесить эту сонную обезьяну! Вперёдсмотрящий, какого чёрта?.."
    Риана, а теперь ещё и Нетрой, Илдиго, Лдирак. Сколько ещё предательств их ждут? Они устали от войны, конечно. А кто не устал? И кто дал право по слабости свершать такую низость? Или предательство ускорит наступление мира? А ведь они учились с ней в одном «классе»! Что сказал Зэрт, когда увидел их?
 -- Зэрт! -- вдруг проговорила Арбалета, обернулась и окликнула первого попавшегося матроса, проходящего мимо: -- Где Чёрный Феникс?
 -- Да кто его разберёт, -- пожал плечами моряк (он весь был перевязан, и повязки пропитались кровью). -- Но сражался он отчаянно. Так, будто ему терять нечего, а это, следует признать, жуткое зрелище. Странно, что при одном его виде констэры не разбежались в страхе.
    Вот, значит, как. Хотя, раз он смог быть сэром Нориданом, отчего ж не побыть таким головорезом?..
-- Арбалета, что ты сделала с Рианой? -- запыхавшись, спросил Линерон. -- Её там нет, правда нет! Это не заклятье невидимости. Зато Файлаксар на месте, но он пока без сознания.
 -- Риана сбежала, -- проговорила девушка отчуждённо. -- Это моя вина. Я думала, она не сможет колдовать связанной и немой. Давно я не была такой глупой.
 -- Не ты первая недооценила её, -- заметил Магистр.
 -- Вот только не надо этого, хорошо? Не надо вытирать мне сопли как пятилетней дурочке, у которой отобрали куклу!
 -- Арбалета Орлеонель! -- прогремел он, и в его голосе отчётливо заговорил бывший Магистр Бора. Арбалета вздрогнула, ей показалось, что перед ней её отец. -- Стыдись, слышишь? Лучше реветь из-за куклы в пять лет, чем из-за оплошности в семнадцать.
    Он холодно смерил её взглядом и оставил одну, на растерзание совести.
*
    "Парящий" пришвартовался в дельте Силбирга. Море оставалось позади, впереди - речная лента, лес по берегам, птичьи голоса и... постоянная опасность. Патрули илимантов, невидимые стрелы, летящие из-за деревьев. "Мы это уже проходили, - подумала Арбалета, - так что нечего бояться". Тем более сейчас, когда они даже не трогались с места. Была ночь, стояла приятная влажная прохлада, спать никому не хотелось.
 -- Не понимаю, Зэрт.
    Арбалета испуганно обернулась. Позади неё степенно прогуливались Чёрный Феникс и Палория Солвени. Сударыня Орлеонель хотела смыться, но получилось бы, что она услышала что-то, чего слышать не следовало. И вообще, палуба общая, хочет - и стоит здесь. А если они хотят поговорить наедине, пусть идут в каюту. Но теперь она поневоле слышала каждое их слово.
 -- Верите, я иногда думаю, что вы говорите для того, чтобы вас не поняли. Вам так нравится одиночество?
 -- Одиночество? -- переспросил Зэрт, и его, блуждающий как обычно, взгляд на мгновенье остановился на лице собеседницы. -- Это зависит не от меня. Я считаю низостью лицемерие и игру чужой роли. По-вашему, я одинок? А я лучше буду один, чем стану нуждаться в обществе, способном признать меня своим, только когда я покрашусь в общий цвет и научусь общему заблуждению. Какого чёрта я должен быть на кого-то похож?
 -- Что вы такое говорите...
 -- Неужели вы так отвыкли от честности, что не можете слушать её, не краснея? Вы замечаете, что человек есть, если находите в нём необходимый набор качеств, и вы зовёте непристойностью то, что было только отличием.
    Арбалета забыла, что собиралась сделать вид, будто ничего не видит и не слышит. Она обернулась и уставилась на своего учителя, не заботясь, видит ли он, что она их заметила. Зэрт медленно взаглянул на неё. На губах его появилась высокомерная улыбка, которой он так умел выводить из себя.
 -- Сударь, никто не давал вам повода думать, будто все кругом сговорились презирать вас, -- твёрдо ответила Палория, не замечая, что собеседник её уже не слышит. -- Посудите сами. Разве позволили бы вам обучать молодых людей магии, не признав глубокие знания? Разве допустил бы вас Лет II к участию в турнире, когда бы не был уверен, что вы - сэр Норидан, чьё имя я до сих пор произношу шёпотом? Видите, мне стыдно говорить с вами так, и, тем не менее, я произношу ваше рыцарское имя. Этого не достаточно, чтобы выбросить из головы высокомерные мысли изгоя?..
 -- Магия и оружие, -- задумчиво проговорил Чёрный Феникс, всё ещё терзая Арбалету своими колючими глазами. -- Да ещё, может быть, наука и благородные модные чувства. Вот, к чему сейчас следует стремиться, чтобы стать приятным человеком. Что, скажете, я не прав?
 -- Правы, -- строго подтвердила Палория. -- Прошу теперь доказать, что в этом плохого?
 -- А я говорил, что это плохо? -- снова вопросом на вопрос усмехнулся Чёрный Феникс. -- Я говорю только, что это стало рамками, под которые все должны подстраиваться. А кто не подстроиться, станет изгоем. Но быть изгоем – это не есть неприятности.
 -- Вас тяжело понять, -- скрывая раздражение, заявила дочь Орвера Солвени.
 -- Этикет не позволяет вам прямо сказать, что я груб. -- Невыносимо было видеть, что он просто упивается этим выводом. -- И этого же вы требуете от меня – попытки угодить, понравиться. Того, чему сейчас научились все.
 -- Вежливость и угодливость - разные вещи, -- возразила Палория.
 -- Лишь бы ваша вежливость не зашкалила за планку, обернувшись лестью. И тогда сотрётся грань между "хорошо" и "плохо", вы перестанете их различать. Вы потеряете себя и превратитесь в отражение любого случайного человека из толпы.
 -- И вот он, ваш план, как не задушить в себе личность? Стать попросту серой и незаметной тенью?
 -- Может быть. Да это вообще неважно, -- пожал плечами Чёрный Феникс.
 -- Вы человек-парадокс. Вы доказываете одно, потом - совсем противоположное, наконец, говорите, что ни то, ни другое в принципе ничего не значит.
 -- А вы приятная собеседница, сударыня. -- На его губах, белых как у мертвеца, мелькнула чуть заметная улыбка. -- Не понимая или не соглашаясь, вы упорно
продолжаете вникать. Это достойно почтения.
 -- Благодарю, -- холодно отвечала она. -- Ценна похвала того, кто никогда не бывает доволен ни одним человеком, кроме себя самого.
 -- Ну вот, наконец я смог вызвать честность и у вас. Честность гнева.
 -- Вы невыносимы, это правда! – раздался возглас. - Но какая к чёрту индивидуальность? Вы ею только кичитесь, вы её сами для себя выдумали.
    Если бы Арбалета не чувствовала, как сама порывисто выскочила вперёд, не осознавала, что шевелятся её губы, то решила бы, что это произнёс кто-то другой. Зэрт быстро обернулся, глаза его горели ненавистью. Палория, кажется, больше всего хотела быть подальше от этой гремучей парочки.
 -- Не так уж тяжело понять ваши туманные речи, учитель. Вы умеете припорошить всё мистичной аурой изгнанного ангела-борца с чёрными крыльями. Вы убедите всех кругом, что являетесь незаурядным, выдающимся, а на самом деле вы - то же самое, что и доктор Вальфлавиус. Просто у вас, в отличии от него, есть молодость и своеобразный шарм. Вы несчастны, я не отрицаю. Но не потому, что с вами стряслась беда, просто, ощутив первые, малейшие дуновения мрака, вы не потрудились искать свет. А это не так уж величественно и достойно. И это уж совсем не оправдывает вашей нелюдимости. Хотите верьте, хотите нет, но всем иногда бывает душно в людской суете. Кто-то вправду задыхается ежеминутно, таких обычно называют психически неуравновешенными. Но вы, вы, вы... Простите меня, учитель, но вы хвастаетесь своей слабостью.
    Почти целую минуту они смотрели друг на друга. В ней не было ни тени сожаления, раскаяния, сострадания. В нём - ни единой доли обиды или смущения.
 -- Береги прямоту, -- наконец, изрёк Чёрный Феникс. -- Может быть, только благодаря ей ты личность, Арбалета.
    И он, бесшумно развернувшись, на ходу кивнув окаменевшей Палории, исчез в туманной дымке, затоплявшей "Парящий".
    ... -- Это не слишком хорошо, верно? -- пробормотал Нэрси, когда Арбалета пересказала в двух словах причину новой ссоры.
    Они приближались к Вулиан, над кораблём висело жизнерадостное солнце. Арбалета долго не хотела никому ничего говорить о случившемся, но оно преследовало её даже во сне. И вот градоправитель Селмивьяны и его верный адъютант любезно разделили с ней нелёгкую тайну.
 -- А, по-моему, всё правильно, -- фыркнул Альтнарио, безмятежно развалившись в гамаке и (поскольку он пытался прочесть книгу на тиризе) для важности нацепляя монокль. -- Нужно, чтоб все стояли на своём законном месте, а если не стоят, вовремя их туда поставить. Всё-таки он сам назвался Чёрным Фениксом, так пусть не лезет в Пёстрые Попугаи. А что вы на меня так смотрите, будто я на луне грибы собираю? Феникс - существо мифическое, оно должно любую обиду сносить и из пепла возрождаться, а не выходить из себя после того, как на его болтовне дали отпор. А если он Чёрный, то есть уникальный, пусть не смеет в чём-то винить нас, Цветных, стандартных, незамысловатых и счастливых.
    Арбалета хотела что-то сказать, но передумала, взяла кинжал и стала упражняться, превращая его то в корень дерева, то в ледяную форму, то обратно в лезвие. Нэрси в мрачном молчании наблюдал за ней. Альтнарио с головой ушёл в чтение. Очнулись они, когда над кораблём раздался протяжный звон колокола.
 -- Что, неужели уже три часа прошло? -- встрепенулась Арбалета и резко водворила оружие обратно в ножны.
 -- Да с вами тут уснуть можно, честное слово, -- проворчал Альтнарио, вскочив на ноги. -- Давно пора перекусить, я голоден как тысяча волков.
    И, выбросив из головы тяжёлые мысли, взявшись за руки, они с девушкой, переговариваясь, вышли вон. Нэрси Дананжерс помедлил несколько секунд, потом пошёл следом за ними. Во время всей трапезы он молчал и не сводил с них глаз. Лет II не смог его разговорить, никто не смог. Когда солнце стало садиться, а Арбалета с Альтнарио вышли погулять на палубу, Нэрси некоторое время следил за ними, не приближаясь. И вдруг вышел им навстречу, озарённый алым отблеском заката. Двое остановились, их улыбки ещё не успели погаснуть.
 -- Если я прав... -- тихо проговорил градоправитель. -- Если только я прав...
 -- Нэрси, что случилось?
 -- Вы... вы оба... обманываете меня, верно?
 -- Что ты несёшь?
 -- Как же! Мне сказал об этом оборотень, ещё тогда, на каньонах. А я не верил, не хотел верить ему. И всё равно вы меня обманули.
 -- Знаешь что, приятель, -- не смея ни шутить, ни сердиться, сказал Альтнарио, -- или скажи, какие у тебя к нам претензии, или признай, что у тебя временное помешательство...
 -- Замолчи, шут! -- крикнул Нэрси, и это, видимо, дало ему облегчение. Он отдышался и уже спокойно произнёс: -- В тебе правда есть очарование, юноша. Ты хорош для женщин. Но для мужчин ты просто смешон. И вот теперь представь, какое это унижение для мужчины, видеть не только скрытое предательство, но и то, что его предпочли... мальчишке.
    Арбалета и Альтнарио переглянулись. Смысл скандала стал до них доходить, они только не верили, что Дананжерс мог оказаться таким идиотом.
 -- Что за оборотень? -- криво улыбаясь, спросил адъютант. -- И с каких пор ты веришь нечисти больше, чем друзьям?
 -- Да мы не друзья ему, если он верит в то, что говорит, -- побледнела от гнева девушка.
 -- Вы вправе посмеяться надо мной, раз так долго водили меня за нос и...
 -- Да ты бредишь, градоправитель, -- сухо прервала его Арбалета. Дананжерс рассмеялся безумным горестным смехом.
 -- Вы так думаете, сударыня Орлеонель? Вы лжёте! Взгляните на этого щенка, взгляните попристальней! Его светлые глаза полны тьмы, его чистое чело отмечено предательством! Он прекрасно знал, что всю жизнь я любил вас, но посмел скрыть от меня, что ваше сердце уже занято!
    Альтнарио смотрел на него долгим грустным взглядом. Арбалета же беспристрастно взглянула на всех со стороны и подумала, что опасения Дананжерса так глупы, что она едва ли сможет это выразить. Она никогда не отрицала, что Альтнарио очень ей нравится. Они вообще были так похожи, он любил то, что любила и она. Но никогда в жизни она не могла бы быть для него кем-то кроме сестры.
    Нэрси всё ещё стоял чуть поодаль, укоризнённо и печально глядя на лютню, прикреплённую к перевязи Арбалеты чуть выше меча. Девушка улыбнулась мирной чистой улыбкой.
 -- Ты безумец, Нэрси, -- проговорила вполголоса она. -- Ты думаешь, моё сердце изменилось за эти годы? Я никогда никого не любила, только своих братьев и сестёр. Я любила своего отца Линерона, своего Правителя Лета, своего Чародея Ранаэла. Помирись с оклеветанным тобой адъютантом и пригласи в какой-нибудь кабачок, когда мы вернёмся на гору.
    Она быстро приблизилась, дружески провела рукой по его волосам и, улыбаясь, убежала. Альтнарио тоже улыбался своему покровителю. А Нэрси подумал: «И правда, я безумец».