Повесть о стрелке Пауле. Яленский мятеж

Повесть о стрелке Пауле. Яленский мятеж.

***
Меня зовут Пауль Финц. Фамилия такая потому, что жил в деревне Финц, а потом меня забрали в отряд какого-то барона служить. Нас отправили в тренировочный лагерь,  и там я тренировался, что бы добиться повышения до сержанта , но у меня не получилось – от сильных напряжений я заболел. Но я приобрел довольно сносные навыки в обращении с мечом, а уж из арбалета попадал в цель со ста шагов – и это-то после всего двух месяцев тренировок. Признав, что я больше годен в арбалетчики, барон сначала хотел перевести меня к ним, но вдруг к отряду присоединился некий рыцарь по имени Дон Альпеджио. Он был наследником обедневшего рода, и у него даже не было оруженосца. Им-то я и стал.
Дону Альпеджио только-только исполнилось восемнадцать, и мы с ним были почти ровесники. Он оказался нисколько не заносчивым человеком, не обращался со мной как с быдлом, ценил мое мнение… По своим обязанностям я должен был каждый день одевать его,  помогать ему с отправкой писем – ведь родители у меня были более чем зажиточные и отправили в монастырь учиться… Впрочем, из которого я убежал через года два.
Мы ходили вместе вечерами наравне с другими солдатами в трактир, смеялись над похабными крестьянскими шутками, в общем, Дон Альпеджио оказался наравне с нами, и был душой кампании – словом, вел себя не совсем по-рыцарски, мягко говоря.
Но вскоре такая простая и беззаботная жизнь закончилась – на юге провинции Джелковия подняли восстание, и нас из Родокии перебросили туда. Стоял жуткий мороз, мы шли через скалы, проваливались в сугробы, попадали под оползни и обвалы, терялись в метели, а на обед нам был кусок мерзлого хлеба и  растопленная из снега вода.
Но зато потом, когда мы набредали на деревню, крестьяне, чувствующие близость повстанцев, жар пожарищ и лед клинков, встречали нас с распростертыми объятиями. Горячий мед, эль, даже поросят иногда резали. Горячая похлебка с сушеным луком, тушеные овощ – мечта солдата. Но потом все начиналось вновь – брести цепочкой с двумя телегами, на которые погружены наши жалкие вещи, да  штук двадцать вьючных лошадей, которые вот-вот были готовы отбросить свои измученные копыта.
Но вот однажды, спустя неделю долгого пути, вьюга прекратилась,  и мы, выйдя из-за утопленной в снегу скалы, прямо перед собой увидели  первый отряд повстанцев.
Наш барон приказал строиться, рыцарям ударить справа, пехоте – слева.
Но Дон Альпеджио, прежде чем встать в строй, подошел ко мне и сказал, пряча глаза:
- Пауль, за все время, что мы были друзьями, я привязался к тебе. Этот бой будет слишком жесток – враги сильнее нас. Я не могу позволить тебе умереть, поэтому оставайся в обозе.
 Я только открыл рот для возражения, но тут он ударил меня мечом плашмя по голове. Очнулся я в телеге, под толстым слоем одеял, накрепко привязанный к бортам. Я лежал и слышал, как мой рыцарь говорил, будто у меня обморожение ног, и откуда-то возникло противное чувство, что мой друг не вернется. Потом наши воины пошли в атаку, а я нащупал рукой за сапогом нож и перерезал путы.
Освободившись, я стал думать. Дон Альпеджо что-то понял, если уберег своего слугу от верной смерти. Может, он просто думал, что я не умею драться, и меня убьют по причине моей нелепости и из-за плохого обращения с оружием?
Но все оказалось не так. Из битвы вернулись едва десяток из полторы сотни. Среди них не было Дона Альпеджио.
Я не мог не похоронить друга, и, хоть нам и запретили брать с собой трупы, я все же пошел в поле искать погибшего дона.
Повстанцы держали холм. Едва ли не половина своих погибла до стычки с противником – они были истыканы болтами и стрелами. При обходе трупов я заметил, что кое-где попадались горные бандиты.
Наконец я нашел его. Он лежал под горой мертвецов. Его каменное лицо покрывал иней, тело окоченело. Я молча стоял над ним, растаскав обмороженные трупы в стороны. По щекам текли слезы. Мой единственный друг погиб. Его больше не будет никогда. Он не будет смеяться так громко и заливисто над простыми  шутками, не будет глотать вместе со мной пиво, все, ему пришел конец.
Я осел на колени и засунул руки в снег. Он моментально таял.
«Если ты слышишь меня, друг, то знай – я тебя никогда не забуду, Ты будешь в моем сердце всегда, я похороню тебя, и ты обретешь покой.» - сказал я мысленно, в безмолвном горе опустившись на колени.
«Господь с тобой!» - послышалось мне. Я вскочил, размазывая слезы, начал оглядываться. Эти три слова возникли в моей голове. Наверно, рассудок начал повреждаться от боли утраты, я успокоил себя этим, откопал Дона из снега и понес в  лагерь.

***
Мы двинулись в Ялен, неся крестьянам и встречным путникам весть о победе. Я вез в своей телеге Дона Альпеджо, купив ее у нашего обозного на деньги рыцаря. Спрятал труп под толщей вещей, но многие из нас знали, что у меня там за груз. Я оплакивал друга, не общался ни с кем, когда приходило время пищи, забирал свою миску с кашей или с хлебом и кусочком овоща и забивался в самый дальний угол, молча жуя.
Через несколько дней мы прибыли в Ялен. Тот город поразил меня своей красотой и богатством – я и раньше бывал в городах, но не в таких огромных…  Это там какое-то время затмило воспоминания о друге, но вскоре они вновь нахлынули на меня, будто  ледяная морская волна. По  улицам города ходили тепло одетые сытые жители, в тавернах были самые разнообразные кушанья и напитки по маленькой цене, и я напился в доску, истратив все свое жалование.  Кажется, командир отряда, назначенный вместо погибшего барона кричал мне что-то, потом солдаты избили меня…  Утром я с трудом вылез из-под стола, куда меня запихнули, попросил разыскать могильщика, отдал ему все свои деньги и почти всю одежду, кроме шарфа, туники и портков с сапогами, для того, чтобы он похоронил Дона Альпеджо. Я лично проследил за похоронами, следил за попом, когда он зачитывал покойнику индульгенцию,  крестился и кланялся вместе со всеми. Когда эти жадные суки свалили, я прильнул губами к земле и прошептал: «Теперь ты обрел покой». В ответ я ничего не услышал. Я еще раз поклонился могиле и ушел, пошатываясь от выпитого вчера.


***

Спустя два дня я уже был никем. У меня не было денег, никто не хотел брать на работу оборванца. Я прятался от холода в сараях, убегал от голодных цепных и бродячих собак, а один раз один кобель меня все-таки достал. Народ потешался над тем, что он рвал на мне одежду и  буквально раздирал меня на части. Я молил прохожих о помощи, но они лишь весело потешались надо мной и спорили, как быстро я умру от потери крови. Тогда я убил его один, задушив. Народ обозлился и набросился на меня с палками и камнями.
Я убежал ото всех, но в той схватке  у меня совсем разорвалась туника. Я бродил под окнами каких-то домов где-то в трущобах, пытаясь остановить кровь и как-то связать лохмотья между собой. Вдруг моих ноздрей коснулся чудесный аромат домашней пищи. Я повернул голову и заглянул в окно. Моему взору открылась кухня, где я увидел теплый очаг, плиту, стол, кухарку, что-то напевающую и  варящую густую похлебку, довольно щедро приправляя ее специями.  А на подоконнике… Я заметил замечательный новый кафтан, теплый, с меховой прокладкой, а ведь я так замерз!!! Пользуясь тем, что кухарка отвернулась, я схватил свое счастье и бросился бежать. Пинком вышибя дверь в дровяной сарай, я там переоделся, остатками туники перевязал раны, согрелся и стал думать.
Я мог бы начать воровать, ведь мне теперь все враги, и хуже быть не может. Закон продал меня с потрохами, народ меня ненавидит, и народ поплатится. Но сейчас мне просто повезло стянуть новое украшение гардероба какого-нибудь аристократа, а  для того, что бы прожить, мне требуется хотя бы десяток динаров в день. Я решил наняться к какому-нибудь более-менее опытному вору, что бы обучиться у него ремеслу. Потом куплю себе лошадь, оружие и ускачу из этой сраной провинции в теплую Свадию, Там хотя бы для каждого найдется место у очага и краюха хлебу.
Я вышел из сарая и отправился на поиски самой грязной таверны, где собирались низы общества. К вечеру я нашел такую.
С виду это был маленький кабачок, но все сторонились его, будто там проживала злобная псина, а у входа стоял человек в капюшоне, поигрывая ножом. Когда я входил в таверну, он внимательно взглянул на меня, а потом разочарованно вздохнул. Я обернулся и увидел, что он выбросил пару щепок, завалившихся ко мне в карман из сарая. Я разозлился, но не предпринял ничего.
Голодный, обозленный на всех, я просидел до самого вечера, стал свидетелем нескольких драк. Я тоже решил поучаствовать, когда объявили, что поставят на бойца пятнадцать динаров и что он получит пять в случае выигрыша.
Я влез в круг зрителей и вызвался. На меня сразу поглядели все и жизнерадостно заржали. Ссутулившийся худющий бомж. Ага, щас! Против меня поставили какого-то хиляка, говорили, что я не продержусь против него и несколько секунд. Но они ошибались. Я в деревне всю жизнь дрался с другими мальчишками, нередко получал травмы, трудился каждый день в поле, так что у меня были сильные руки и меткий удар. Хиляк вырубился после первого хука в подбородок.
Выиграв свои деньги, я участвовал в еще одной потасовке. Там выставили опытного противника, и мне пришлось повозиться с ним. Я уложил и его, но мне хорошенько намяли бока. Я получил солидный мешочек с деньгами и отправился в самый дальний угол, радуясь возможности отдохнуть и покушать.
Я наелся впервые за три дня до отвала. Я ковырялся в зубах щепкой и решал, что мне съесть теперь – свиные отбивные, говяжий шашлык, или заказать еще спагетти? Это было неподражаемо, это было прекрасно, великолепно, я не могу это описать так, что бы передать все краски и соки того момента. Я сидел, разморившись, как жирный кото на печи, который отловил десять разноцветных мышей и решающий, с какой поиграть, а какую съесть.  Я радовался простым радостям крестьянина, и мне очень хотелось просидеть так еще несколько дней, не возвращаться на улицу, на холод и под палки.
В таком состоянии меня и застал один из воров. Он сначала приглядывался ко мне, затем подошел, сел напротив. Просверлил меня минут пять взглядом. Я лениво следил за ним.
Наконец он наклонился и сказал:
 - Ты нездешний. Чего тебе нужно в этом далеко не цивильном обществе?
Я стал думать, говорить ли ему правду или нет. Все таки кулачные бои приносят вполне нормальный доход, да и риска тут особого нет – ну и что, сломают пару ребер, что с того? А за воровство отрубают правую руку. Или в ссылку посылают. Буду где-нибудь на севере долбить ледяной камень… Но все же я решился.
 - Я был воином. Меня предал мой командир, меня избили мои сограждане. Мне теперь безразличен закон, мне надо выжить. Поэтому я решил обучиться воровству. Учителю буду отдавать половину дохода при том, что я буду иметь успех в этом ремесле.
Вор так же продолжал сверлить меня глазами. Я прямо слышал, как скрипят его мозги, что-то продумывая и рассчитывая. А он отнюдь не глупый, этот бандюга. Интересно, чего же он такого выкинет?
Наконец вор хлопнул ладонью по столу и сказал:
 - Считай, что тебе повезло.  Я возьму тебя учеником. Будешь учиться и платить мне месяц, потом уйдешь. Если будешь плохо учиться, тоже уйдешь, но гораздо раньше и в подпол на мойку. Заночуй здесь, утром завтра и начнем.
Мне не понравились слова «Подпол» и «Мойка», но делать мне было нечего. Бандит говорил прямо и без обиняков. Я согласился, учитель представился как Дон Бенито, что навеяло на меня дурные воспоминания о Доне Альпеджио. Поблагодарив его, я снял комнату и поднялся наверх, зашел в нее и в прескверном настроении лег спать. Теперь у меня была цель, возможность и желание. Как только у меня появятся деньги, я свалю отсюда к чертовой матери.


***

Как дон Бенито и говорил, он зашел за мной утром. Кстати, на счет его благородного происхождения, скорее всего это просто привычка городских бандитов – снаружи  истинный дон, а внутри жулик. Я снова вспомнил Дона Альпеджио. Взгрустнулось.
Мы направились на главную улицу, и там Бенито (Буду звать его так, потому что этот вороватый человек с неопрятными густыми черными волосами и блудливыми глазами не заслуживал к себе благородного отношения, внутри уже медленно закипала тягучая ярость) указал мне смотреть на него и стоять на месте.
Он прошел двадцать шагов по людной улице и вернулся. Тайком показал мне несколько кошельков и деревянный браслетик. Я очень удивился, а он тем временем преподал мне первый урок моего черного дела – всегда менять позицию после кражи.
Мы ушли отсюда в другое место улицы, и там он завел меня в переулок и показал мне, что нужно делать. Положил мне в карман трофейный браслетик, потом отошел на шаг, шагнул вперед, легонько подтолкнул меня плечом, недоброжелательно зыркнул из-под кустистых бровей, прошел пять шагов, развернулся на пятке, покручивая на пальце браслет.
 - Когда людей много, все толкаются, никто не заметит, как ты стянешь что-то.
Клянусь, я следил за ним! Он попросил меня сделать то же самое с ним, но у меня не получилось. Раз за разом я неуклюже залезал Бенито в карман, пока через полчаса он не счел мои старания достаточно хорошими для первого раза. Наконец он приказал мне что-нибудь украсть на главной улице.
Я сосредоточился и стал медленно прохаживаться среди толпы. Я приглядывался к людям. Некоторые из них вели себя уверенно и беззаботно, они ходили в вразвалочку и держали руки на поясах. Некоторые хмуро шагали, глядя в землю и что-то бормоча, иные бессмысленно бродили по городу в поисках ответов или же просто ради прогулки… наконец я увязался за одним толстым богачом в сиреневом фартуке поверх богатого кафтана и в вейгирской шапке (Очень удобная вещь, между прочим, надо будет купить себе такую). Он неторопливо шагал сквозь людской поток, сияя от гордости и важности. Некоторые приветствовали его, только завидев. Я подошел к нему вплотную, набрался духа, толкнул его плечом и быстро залез к нему в карман. Ухватив что-то твердое и квадратное, потянул на себя, плавно вытащил это и, держась за богатого горожанина,  отвлекая его взор на себя, спрятал себе в пояс.
 Пролопотав что-то извинительное, я снова встал на свои ноги, сердечно поблагодарил пузана за помощь. Хотя у меня внутри все захолодело, я с самым непринужденным видом, отряхнувшись, пошел дальше.
Когда я свернул в переулок, в котором прятался Бенито, я уже извлекал украденное из кармана. Это оказалась маленькая деревянная коробочка с кулак величиной. Когда  я разбил ее камнем, в ней оказались шесть золотых монет.
Вор похвалил меня, но, сказав, что мне просто повезло, забрал три монеты и сказал, что лучше бы мне идти в разменную лавку и обменять достояние на медные маленькие, размером от ногтя до ладони (Например, сотня динаров изображалась пластинкой размером в десять пальцев, а пять динаров с три фаланги пальца, один же динар выражался в одной фаланге. Такие монеты все больше были в ходу – золотые шахты были дьявольски истощены, так как  в Кальрадии, как всем известно, постоянно кто-то с кем-то враждует). Я согласился, и мы пошли менять украденное золото.

По ходу дела Бенито рассказал мне, что значит «промывка». Я до этого не догадывался даже, что это может быть настолько серьезным наказанием. Да, чувствовал что-то нехорошее, но когда узнал… В общем, на жаргоне родокских воров «Мойка» обозначался печью, в которой плавили монеты. Провинившегося заставляли работать днями без передыху, и если тот оказывался неаккуратен, то его избивали кнутами. Все менялы были друзьями воров, и если такого друга кто-то грабил, «Вся братва базарится на этого пацанчика, а когда поймает - *?:%(?%:??%%(:;%№;№;(*()?%»  - так изъяснился на этот счет Бенито. Пока мы шли к лавке, расположенной прямо в доме, он показал мне еще пару фокусов с использованием монеты – как прилипить ее себе ко внутренней стороне ладоней, как быстро спрятать в рукаве – особенно эти навыки были полезны при игре в блатную азартную игру,  когда игрок загадывал, в какой руке у него лежит монета, и если он выиграет, то забирает точно такую же монету или другую, но схожую по цене у второго игрока, а если проигрывает, отдает свою монету. Правда, мошенников часто ловили, и посредством такой игры можно было легко нарваться на драку.
  - Впрочем, в драке можно без труда свистнуть выигрыш, потому что в таверне всегда найдутся желающие намять ближнему бока. – пояснил Бенито, а мы тем временем зашли в лавку.
За толстой дубовой дверью находилось обширное помещение. Слуга вежливо попросил снять обувь. Мы ступили на мягчайший ковер с Сарранидскими подушками у стен – тут посетители ждали своей очереди; в конце помещения имелася еще одна дверь.
Я и Бенито присели на подушки в ожидании очереди, а я в свою очередь подивился интерьеру дома менялы: на глиняных ровных стенах висели яркие ковры, на которые ложился мягкий несильный свет лампад; у стен сидели не шумящие посетители, которые наслаждались обстановкой. Сквозь полумрак приятного теплого цвета пробивалось журчание воды в фонтане, высеченном в стене слева от двери в следующую комнату. Лилась нежная музыка арфы и флейты.
Незаметный слуга принес на низенький столик два бокала вина и замер в ожидании чаевых. Бенито привычно достал несколько динаров, три монетки, положил их на столик перед слугой. Тот поклонился и скрылся бесшумно.
Я сидел, откинув голову на теплые стены и наслаждался, лениво думая, сколько фунтов золота надо было вложить в такое прекрасное заведения.
Я выцедил вино как раз к тому моменту, когда слуга вновь подошел и подозвал нас.
Когда я вошел в следующую комнату, мои ноги по колено утонули в мягком, словно лебяжий пух, белом ковре. Он подобно снегу покрывал сугробами пол в комнате. А в самом конце, где горел мягкий камин и потрескивали искры, сидел за столом пожилой человек с сединой в голове.
Он вгляделся в моего учителя, потом воскликнул немного хрипловатым голосом, но сделал это так, что даже восклицание не нарушило покоя этого места.
 - Мой славный мальчик Дон Бенито!!! Что, опять что-то  свворовал у честного гражданина и решил промыть?

На столе у солидного менялы лежали огромные весы и весы поменьше, золотая чернильница с орлиными перьями,  сам стол был из красного дерева.   Бенито поклонился и высыпал на столешницу  то, что я добыл.  Седой старик взвесил все это, не задавая никаких вопросов. 
 - Это самый наш известный человек в городе, так что не советую спорить или идти против него, - шепнул мне Бенито.
Старый  богач достал из-под стола мешочек с динарами, отсчитал нам каждому где-то пятьдесят динаров. Что ж, побольше, чем то, что я выиграл в драке в таверне. Предвкушая плотный обед и покупку какого-нибудь короткого оружия, я забрал свои деньги, вместе с моим щеголем-учителем поклонился и вышел.
 - Что ж, ты делаешь успехи, - похвалил меня вор. Попробуй еще что-нибудь стянуть, но не увлекайся – если поймают, отсекут большие пальцы, и никуда ты уже не устроишься на работу.  Завтра буду ждать тебя в полдень в гостинице «Альвдидерьеро». Да, не пытайся выговорить это. Просто спроси, где можно найти человека по имени Дон Альвди. До встречи!
Я усмехнулся про себя, запоминая, где можно без проблем «промыть» золотишко, и отправился на торговую площадь. Для  охраны своей любимой шкурки мне потребуется оружие.
Порыскав взглядом по довольно большому рынку, я остановился у одной лавочки. Примерил по руке пяток метательных ножей, невзрачный ржавый кинжальчик, хмыкнул неодобрительно, пошел дальше. Наконец, просмотрев лавок пять, зашел в шестую и, видимо, последнюю оружейную лавку – прохожие не могли подсказать, где еще можно купить оружие.
Хозяин этой палатки с холодной, я бы даже сказал, ледяной сталью, был счастлив. Ага, еще бы, ведь на улице собаки превращаются в ледяные статуи, а он в небольшой жаровне греет руки. Я тут же остро ему позавидовал, глядя, как он жует зимнее яблоко. Бывают ведь на свете счастливые люди…
В общем, спросил я у него оружие короткое посмотреть, он мне предложил неплохой нож с немного загнутым кверху на конце лезвием. В ковке я, конечно, не разбираюсь, но  сталь не гнулась  и при определенных усилиях не ломалась. Рукоять обернута в аккуратно подрезанную кожу. На конце бляха. Я сначала не понял, для чего она, а потом продавец показал, что если открутить ее, внутрь рукояти можно запихнуть яд,  отравленные иглы, запасную кожу для рукояти, точильный камень и другие небольшие предметы. Мне ножик сразу понравился, и я осведомился, за сколько я его могу купить. Цена оказалась приличная – триста динаров. Я горько вздохнул и уже было хотел уйти, как счастливый оружейник с румяными, как его яблоки, щеками, остановил меня и предложил мне кое-что сделать, и тогда он отдаст мне нож практически задаром это замечательное оружие. Я заинтриговался, и узнал вот что. У знакомого продавца, тоже оружейника, есть чертежи для какого-то прекрасного оружия убийства. Я точно не понял, что это, но похоже, это наследственная ценность, ворох бумаг, на которых написано, как можно выковать прекрасное оружие. В общем, мне это предстояло свистнуть. Я прикинул, как должна охраняться эта наследственность, и получилось, что как минимум это все будет лежать в сундуке на огромном замке. И плюс снующие по близости слуги. Я усомнился, стоит ли так откровенно лезть на рожон, и торговец, поняв, что имеет дело не с простаком, а с умным человеком, у которого есть все шансы на успех, предложил мне  еще арбалет и двадцать болтов к нему.  Я посмотрел на оружие убийства, с которым обучался работать с детства, и оно мне понравилось. Несгибаемые плечи лука из закованного чугуна, тетива из просмоленных и укрепленных конским волосом оленьих жил, ложе без единой зазубринки, крепко держащееся стремя, рычаг и заряжающий механизм аккуратно смазаны маслом, не попавшим на дерево. В общем, мечта. Болты тоже были хороши. Стальной наконечник закручен немного влево, крепко сидит на древке.  Подарок был хорош. Я попросил у оружейника так же десяток  спиц, оружие на время работы, а так же нетяжелый молоток.
Когда я получил все, я бегом отправился искать Бенито. Не найдя  его, я  заказал в закусочной спагетти с фаршем и нормально пообедал. У меня еще оставалось много денег. Динаров восемьдесят, если не ошибаюсь. Я обещал выкрасть эти чертежи сегодня, но без моей задумки план мог полететь к чертям. 
Вздохнув, я отошел по нужде в специальный домик на заднем дворе закусочной, и тут нашел скромную дверь на замке. Замок…. Я оглянулся, проверяя, нет ли тут никого, подошел к нему. Замок как замок.  Стальной. Без ключа, с дужкой сверху. Ничего необычного. Я достал спицу, воткнул в скважину.  Понятия не имея, что надо делать, надавил на какую-то пипку внутри, зацепил и попробовал повернуть. Хрясь! Обломок спицы падает в снег. Вытащив оставшуюся часть из скважины, повторил эксперимент, на этот раз осторожнее. Тааак… Повернул пипку на сто восемьдесят градусов, внутри раздался щелчок, и дужка отошла вверх. Воровато (Каламбур) оглянувшись, я зашел внутрь, притворив за собой дверь.
Внутри оказалась кладовка. Я пробежался взглядом по полкам,  забрал звякнувший мешочек, без зазрения совести схватил  два бублика и выбежал вон, предварительно захватив взломанный замок.
Я зашел в какую-то подворотню, осмотрел находку.  Десятка два динаров…  Больше меня интересовал замок. Изучив его, я понял принцип. Нужно было зацепить тот хрящик и провернуть его до упора.  В этом весь смысл. Вздохнув, я спрятал все это в карманы в кафтане,  отправился к дому несчастного ремесленника, которому вскоре предстояло лишиться очень дорогой вещи…


Вскоре я нашел домик кузнеца. Он стоял на отшибе, почти у городских стен. Небольшая кузня, изба, больше похожая на сугроб с дверью и трубой, сарай, хлев. На небольшом участке угадывались под громадными, - их наверняка никогда не чистили, - сугробами сравнительно мелкие деревья.  Из кузни вился дымок.
Я нащупал в карманах отмычки, направился к пристройке. По пути я размышлял: а не похож ли я сейчас на дурачка, возомнившего себя крутым вором? Замок мог поддаться мне в закусочной по чистой случайности. Я отбросил ненужные вещи из головы и прокрался вдоль  забора к кузне.  Изнутри доносились приглушенные голоса, раздавались удары молота по железу. Дверь была открыта.
В голову еще раз, упрямо преодолев все препятствия, влезла мыслишка, чем может закончиться это дело.
Я еще сражался со своим страхом, решаясь направиться к стене кузницы, когда услышал шаги. Чистейший снег скрипел, и от этого жуткого звука у меня все похолодело. К счастью, я не выпрыгнул из своего импровизированного укрытия – сугроба рядом с забором, в котором наблюдалась изрядная прореха.
Я заглянул в нее, стараясь слиться с темными досками.
По снегу шагали семеро. Они нисколько не скрывались, шли напролом, но не по тропинке, как все нормальные люди, и не  через забор, как ненормальные, вроде меня. Дойдя до кузни, из дверей которой лился багровый свет горна, они разделились. Четверо пошло к дверям дома, трое зашли внутрь, к кузнецам.
Не осмеливаясь высунуться, я услышал лязг вынимаемого из ножен меча, удивленный возглас и крик. Дверь дома вышибли, и грабители (а я уже не сомневался, что это именно они) ворвались внутрь.
Спустя секунд двадцать из дверей доблестных кузнецов выскочил один из них. Лицо в кровище, никого не видя, побежал к выходу. Свист, брызги крови, и несчастный упал на снег, пытаясь вырвать метательный нож из спины. Неплохой бросок. Один из нападавших подошел к раненому, перевернул пинком на спину, достал длинный изогнутый полумесяцем нож, сел на грудь недобитому, запрокинул рывком за волосы голову и резким движением перерезал горло. Оставив кузнеца умирать, не торопясь вернулся обратно.
Сам не понимая, что я делаю, я выпрыгнул из-за сугроба, вытащил из кузнеца нож (Обдало кровью, но ничего), опрометью кинулся к ушедшему убийце. Уже внутри он обернулся, увидев меня, начал поднимать руки, тянясь к своему длиннющему ножу,  и тут я бросил свой. Никогда не замечал за собой особой меткость в метании ножей, в арбалетах я был силен, ничего не скажешь, но тут, видимо, меня направили предки, да упокой их Господь, и мое оружие вонзилось врагу в горло.
Пока он падал, я успел осмотреть комнату. На мерзлом земляном полу лежал мускулистый кузнец, изрезанный мечами, сжимая в руках тяжелый молот, заляпанный чем-то красным. Прислонясь к стене, сидел один из грабителей с размозженной головой. Последний уже тянул меч.
Пожалев о том, что у меня нет подходящего оружия, я прыгнул к стене, выхватывая из-за пояса убитого мной искривленный кинжал, который уже успели заботливо оттереть от крови зарезанного кузнеца на улице.
Двигаясь дерганно  неосторожно, я отступил к углу. Вся теория, которой нам забивали головы в тренировочных лагерях, выветрилась сама собой.  Я безумно испугался. Мой противник ударил сверху, и я кое-как отвел удар. Длинный меч свистнул справа, и я еле успел отскочить, чуть не упав в горн.  Следующий удар непременно прикончил бы меня, но меч вдруг замер, и глаза грабителя расширились от страха. Я быстро глянул наверх – причиной первобытного ужаса была балка из дерева, в которую, собственно, меч и воткнулся.
И тогда я сам нанес удар.


Взобравшись на крышу кузни, я увидел в полузанесенное снегом окно трех человек. Один стоял у двери комнаты, противоположной от окна, второй прижал грузного человека в домашнем к стене и о чем-то его спрашивал. Время от времени кинжал в руках грабителя угрожающе поднимался к животу хозяина дома.
Я прицелился из захваченного арбалета из кузни и выстрелил. Стекло разбилось, и я не видел, попал или нет. Ррраз – и болт снова в ложе. Прицел, хлоп! Дежуривший около двери дернулся и покатился по полу. Я закинул арбалет за спину, разбежался, подпрыгнул и зацепился за окно. Подтянувшись, залез кое-как в комнату.
Мда. Грузный хозяин кузни, возможно, сам богатейший кузнец,  уже дорезал раненого дежурного. По полу быстро растекалась дымящаяся от уличного мороза, забравшегося в дом вместе со мной, темноватая кровь. Кузнец быстро глянул на меня, ни о чем не спрашивая, взял меч убитого и поспешил вниз, выйдя из своей комнаты и спустившись по лестнице слева.  Я поторопился за ним, на ходу выхватывая арбалет. Наконец хозяин остановился около какой-то двери. Его объемное тело нисколько не мешало ему двигаться на удивление быстро. Я, остановившись, перезарядил свой арбалет.
 - Там мой сын. Убей первого, кто стоит рядом с ним. Он нам поможет, - кратко поведал мне толстяк. Я выглянул внутрь. Последние два бандита занимались тем, что потрошили сундуки да страшали четверых девок и молодого парня, который лежал в углу, прижимая к лицу тряпицу, из-под которой обильно текла кровь.
Я наставил на ближайшего врага арбалет, выстрелил. Мгновенно умерший  грабитель упал на одну из служанок и обильно забрызгал ее мозгами – стрела разворотила ему полголовы. Истошный визг оглушил второго. Парень с тряпкой, словно дал, метнул импровизированный бинт (Ну, метнул – сильно сказано) в остолбеневшего разбойника, который был года на два старше его, бросился на него с распростертыми лапищами, схватил и без труда швырнул об стенку. Подскочивший толстый папаша проткнул мечом печень лежащему. На этом великая битва за дом кузнеца закончился, и я устало подумал: «Ну и чё, мля, теперь?».




Подсчитав потери, кузнец сердечно поблагодарил меня, предложил свои услуги как кузнеца, нехотя расстался с требуемым чертежом. Я раскланялся, взял клятву с кузнеца обо мне никому не рассказывать и умотал к торговцу оружием.  Расплатившись с удивленным типом, я вооружился - нож на пояс, арбалет через ремень за плечо. Все отлично. Помотавшись по городу, я зашел в добротную гостинницу, поговорил с хозяином, договорился о плате за проживание, снял комнату с кроватью, камином, диваном и двумя креслами. Решив больше ничем не заморачивать голову, я лег спать, позабыв, как я необдуманно поступил, пойдя на дело с чертежом.



Я отыскал кое-как гостиницу, в которую вчера меня звал дон Бенито. Я вспомнил Альпеджио и загрустил.
Все-таки из меня лучше выйдет солдат, а не вор, и я только сейчас все это так хорошо понял. Может, стоит бросить все и наняться в какой-нибудь отряд…
Я помотал головой, вспомнив, на какой срок этот проныра Бенито взял меня на обучение. Лучше постараться и поработать на себя, чем махать мечом да дырявить людей из арбалета. Нет, все-таки война – худшее зло, чем все остальное. Хотя что может сравниться с хорошей работой, достатком, верными друзьями?..
И еще, мне надо где-то жить.
Может, снять комнату в каком-нибудь хорошем трактире?
Развлекая себя такими мыслями, я шел по припорошенным снегом улицам. Здесь, в Ялене, все так же было хорошо, ничего не изменилось со времени моего прибытия. Просто тогда я глядел на мир другими глазами, но сейчас для меня все открылось по-новому. Высокие каменные дома, дым от очагов и печей, аромат пищи, разложенной на прилавках, лай собак, толпы горожан…
Я вспомнил про свои обязанности как вора. Уже отработанным движением руки я залез в карман – там оказалась россыпь монет. Динаров двадцать. Сжав их в кулаке, чтоб не звякнули, вытянул и положил себе в карман. До этого у меня было время и желание натренировать кисти и пальцы.
Решив больше не рисковать и не задерживаться, я направился прямиком к гостинице с непонятным названием – до нее оставалось еще два квартала. В ней заночевать мне не дали, так что пришлось тащиться через полгорода в ближайшую таверну.
Около оживленного перекрестка, на углу, стоял высокий трехэтажный дом, вывеска над большим парадным входом гласила: «Альвдидерьеро». Я  вздохнул и вошел внутрь.
Видимо, это здание пользовалось спросом только у весьма богатых и знаменитых людей – у входа стояли два мускулистых вышибалы с дубинками на поясе. Меня спросили, кто я. Я ответил, что иду на встречу. Уточнили: к дону Альвди? Сейчас занято. Там сидит некий Бенито. Я ответил, что именно к Бенито мне и надо. Тогда меня пропустили.
Внутри было довольно-таки мрачновато. Арабские благовония, большой камин в углу, каменные стены и пол, покрытый тонким, но искусным ковром.  Меня попросили снять сапоги и подали тапочки.
Слуга проводил на второй этаж. Там я прошел через длинный коридор, потом вошел в комнату, до странности напоминающую оружейную. Все стены были увешаны оружием – павизами, глефами, арбалетами, мечами, копьями и прочими орудиями убийства. Посередине сидел мой учитель, рядом за столом сидел незнакомый сне мужчина, они о чем-то спорили.
 - А, вот и ты. Пауль, подойди. Это дон Альвди, он поможет нам в очень стремном и прибыльном деле. Как известный вор в нашей братии, я решил приобщить своего подмастерья. Вот он, мой дон, Пауль Финц.
Я поклонился.
 - Садись, слушай. Мы тут не единственные, кто хочет добиться аудиенции, так что надо поторапливаться.
Я сел на свободный стул и стал вникать в господскую беседу. Продолжив прерванную беседу, два (Язык не поворачивался назвать их бандитами) дона принялись обсуждать количество людей, требуемых для штурма ворот. Я въехал только спустя пятнадцать минут, когда оказалось, что подполье повстанцев собирает ополчение для смены власти в Ялене. Что ж, не так давно от их руки пал Альпеджо, но сейчас это отступило для меня на второй план. Я подумал, что если Бенито назвал меня подмастерьем, то значит, я многого достиг.  Но потом даже эта радость была смыта удивлением, а потом и страхом. Через месяц отряд подкупленной стражи должен будет захватить ворота донжона, а там ополченцы зачистят замок, перебью стражников на улицах. Городские бандиты тоже решили  приложить руку к общему веселью. Человек сорок подрядились доставлять информацию и просто помогать в бою. Я с Бенито относились к первым. По договору нам будут платить за то, что мы будем доставлять сведения из замка в центре города. Сколько солдат, оружия, продовольствия, денег в городе. Когда будут идти государственные караваны в другие города (а их дозволялось грабить, что подполье активно планировало), когда граф Герлуччи будет подводить войска и выводить их – в общем, все, что может  представлять хоть малую ценность для восстания. Я удивлялся, насколько все хорошо спланировано, даже таких вот опорных пунктов в стране было около десятка, которые к тому же якобы находились под охраной графа – я вспомнил арбалетчика в королевской форме на крыше и патруль на улице.
Мы получили задание – как только присоединившиеся к повстанцам, нам не особо доверяли важные поручения. Нужно было побродить среди горожан и находить сторонников. Когда завербуем десять человек, получим следующее задание. Срок – пять дней.
Мы с Бенито вышли из гостиницы. Он потер руки, хлопнул меня по плечу и произнес:
 - Вот видишь, удача на нашей стороне. Ты, я смотрю, принарядился. Идем в таверну, я тебя угощу! А потом приступим к вербовке.

***
Я ходил по улицам, расспрашивал купцов о войне, подолгу разговаривал с горожанами, стараясь осторожно узнать их точку зрения по отношению к восстанию. К вечеру я уже валился с ног от усталости и думал только об одном – завалиться спать и не вставать до полудня следующего дня. Последним усилием воли я снял себе комнатушку в одной из повстанческих гостиниц и бухнулся на кровать, скинув только сапоги.
Как бы мне не хотелось подрыхнуть подольше, я встал рано утром – теперь у менгя были новые обязанности, а их я привык исправно выполнять.
Решил направиться в дешевую таверну, где, по моим расчетам, должны обитать лишь грязные воришки да наемники. Так и оказалось. Выбрав одного человека в кожаном доспехе и с мечом на поясе, я подошел к нему и спросил:
 - Нельзя ли знать, где тут можно нанять воинов в отряд? Мой господин ищет свободных наемников себе в отряд за неплохие деньги.
Воин отставил кружку с пивом, окинул меня пристальным взором и ответил:
 - Я и есть наемник, как ты соизволил меня назвать, и мы с тобой, похоже, оба из третьего сословия. – Я не понял, о чем он, - У меня есть отряд из восьми человек – все с хорошим оружием, опытные воины. Мы готовы к тебе примкнуть, на каждого сто пятьдесят динаров, плюс двадцать пять каждую неделю.
Я кивнул, радуясь своей удаче.
Наказав им прийти сегодня вечером к гостинице «Альвдидерьеро», я заказал себе еды и выпивки и позавтракал.


Бенито остался доволен. Еще бы, ведь я практически сделал всю работу. Мы справились в кратчайшие сроки. Я нанял девятерых наемников для задания, а Бенито завербовал в ряды повстанцев всего двух горожан. Мы отвели их в "Альвдидерьеро", получили гонорар – сто динаров,  получили новое задание. Нам подали свитки, мы поклонились и вышли. Вор сказал, что мне просто невероятно везет.  Я задался вопросом на тему «Какого ипа». В пространных рассуждениях я сболтнул про погибшего Альпеджио.
Бенито с удивлением посмотрел на меня, перекрестился и поведал мне, что я только что узнаю про то, что мне покровительствуют сверху. Я удивился. С чего бы?
Но потом выложил все свои мытарства в холодном городе, ведь я мог продать оружие и доспехи моего рыцаря и жить себе припевающее. Но нет, нужно было все отдать за отпущение грехов и похороны рыцарю.  Что это было, как не везением? Я удивился еще сильнее. Ведь по-моему, никакое это было не  везение. Как раз наоборот. Повезло мне, когда я встретился в таверне с учителем.
 - Дурак. Тебе очень повезло, за тобой следит твой дорн Альпеджио сверху. Если бы не он, ты бы уже лежал где-нибудь с раскроенной головой.
Я благоразумно промолчал про то, что совсем недавно замочил около десятка козлов. И правда. Что бы я делал, если бы эти олухи не напали на кузнеца?
Наконец мы дошли до какого-то дома.
 - Мой, - пояснил дон.
Щелк – и замок открылся. Как я помнил, то замки вообще имели богатые люди. В моей деревне, например, вообще не было ни одного замка.
Внутри полумрак. Бенито открыл окно и пригласил присесть на софу.
Мы достали свитки. Разрезали печати из сургуча.
На пергаменте было написано следующее:
«Именем святого ландграфа Деда Мороза поручаю вам необходимое для Яленских горожан дело. На Торговой Площади есть лавка купца по имени Сивальяно. Заклинаю вас Святым Дедом морозом, явитесь, как спасительные ангелы его в ауре новогодней елки, конфискуйте его товар, арестуйте и передайте капитану городской стражи по имени дон Альвди.
                Граф Санта Клаус»

 - Интересно, кто ж такой Дед Мороз? – Нахмурил брови я, пытаясь что-то вспомнить.
 - Наверняка какой-нибудь рыцарь,  завоевавший себе замок, сражаясь против графа.. Как его… Сабакулы, победил сотню вампиров и тысячу оборотней и присвоил себе его титул.
 - Вау…  - я благоговейно представил себе собаку с красными глазами, в черном плаще и с огромным горящим мечом.  А напротив него стоит на белом скакуне, весь в броне,благородный рыцарь Дед Мороз. А против него идут полчища нечисти.. А он их – Бац, бац, тыщ, дыдыщ! И Сабакула падает в пропасть, а прекрасная дама прыгает из окна самой высокой башни в объятия храброго рыцаря. Но тут из-за горного хребта появляется огнепышущий дракон, он изрыгает пламя, но смелый Дед Мороз бросается на него с мечом в руке… Мои фантазии прервал Бенито, заявив, что как ни крути, нам придется искать Севальяно.
 - А как на счет того, что ландграф Дед Мороз еще и святой? – испытующе глядел я на вора. Он с легкостью пояснил:
 - Да все просто, как родословная короля. Просто ландграф  воевал против нечисти, и его причислили к лику святых посмертно.
 - Вот это герой…


Но мы решили вернуться к делу.
 - Значит, Севальяно сидит в лавке на Торговой площади. В свитке сказано, что  мы должны как бы конфисковать его и арестовать. Нам потребуются костюмчики стражи. Даже не знаю, что делать… Придется переться обратно к Альвди. Иначе не получится. Если ты только не пырнешь городского стражника ножиком в печень или не пристрелишь из своей игрушки – ты ведь арбалетчиком был, да? Ну вот. Тупик.
Мы ломали голову над трудной задачей. Ох уж мне этот Альвди! Я задумался и вдруг вскочил – я вспомнил.
 - Бенито, помнишь, около «Альвдидерьеро» ходили стражники? Это ведь были наемники! Нужно выпросить форму у них!
Бенито тоже поднялся и поскорей начал собирать с собой на задание какие-то, по-видимому, необходимые вещи – пачки грамот, мешочек с монетами,  связки метательных ножей, меч,  еще что-то в мешочке… Короче, у меня и так все было с собой, так что мы вскоре уже шагали по направлению к гостинице.
 - Пауль, это самые что ни есть стражники, капитаны которых перешли на нашу сторону. Кого-то напугали, кого-то подкупили, а кто и сам, добровольно перешел. Они охраняют наши важные точки в городе, и никто еще ничего не заподозрил. Благодаря им мы невидимы, и они всегда согласятся нам помочь.
На той же небольшой площади с фонтанчиком посередине, где, как всегда , было полно народу, мы встретили патруль. Бенито пошел о чем-то разговаривать  с ними, а я остался глазеть на толпу. Заскучать я не успел, так как уже через несколько минут Бенито подошел ко мне и повел куда-то. В следующем квартале находилось что-то вроде дома менялы или ростовщика  - мой учитель-вор показал хлипкому старикашке одну из тех грамот, что он взял с собой, и вскоре этот старик провел нас через переулок в какой-то подвал. Нам выдали деньги – около трехсот динаров в обмен на эту грамоту.
 - Что это? – спросил я, когда мы вышли на улицу и отправились искать патруль.
 Бенито немного задумался.
 - Знаешь, Пауль, это что-то вроде денег в долг… Нам выдали три вот таких листа – на них печати, удостоверяющие, что это как бы динар бумажный. Ну… Одна грамота стоит три сотни динаров, как если бы ты взял  тридцать  больших медных пластин с десятью динарами. Эти деньги идут во благо восстанию или что-то вроде того. На эти деньги мы купим форму – нам за нее не придется платить – это деньги Альвди.
Мы заприметили небольшой патруль солдат в зеленых туниках поверх кольчуг. На левой стороне груди у них был значок в виде раскрытой розы.
 - Это знак одного из мятежных капитанов, - тут же подсказал вор.
Со стражниками договорились быстро. Вручив им деньги, мы получили их же туники и кольчуги.  От патруля отделились двое стражников, которые лишились своей брони, и направились куда-то прочь. Оставшиеся трое продолжили бродить по улице.

 - Теперь все для нас раз плюнуть, - сказал я, - надо лишь пойти на торговую площадь и найти этого Севальяно. Потом забрать у него все ценное и под ручки проводить к Альвди.
 - Правильно. Идем.
Мы прошли еще два квартала, прежде чем оказались на этой самой Торговой площади. 
 - Госпожа, не подскажите ли нам, где тут торгует купец по имени Севальяно? У нас есть к нему дело.
Бенито мастерски разыграл стражника. Торговка, продававшая украшения, мигом оживилась и подалась вперед.
 - Как же не знать? Знаю, как же. Вооон он, за тем прилавком, золотые и серебряные всякие штучки продает. А что у вас к нему? Налог не платит, али обидел кого?
 - Спасибо за помощь, госпожа, но это тайна. – Бенито вежливо поклонился и увлек меня за собой к прилавку нашей жертвы.
Поджарый  горожанин вполне мог сойти за воина. Этот человек был мускулист, это было заметно даже через тулуп.
Я поежился, представив, что будет, если он захочет выяснить правдивость наших доводов.
Но делать было нечего. Риск стоит денег.

Бенито шумно растолкал людей, с лязгом вытащил меч из ножен.  Народ испуганно отступил.
 - Эй, ты! Смерд! Ты посмел противиться воли графа Герлуччи? Мразь! Это ты Севальяно? Ты арестован! Пауль, забери его товар.
Я ошалел. Севальяно медленно встал и вышел из-за прилавка. Лицо его побагровело от ярости.
 - Выродки! Это опять вы! Я же сказал, что не пойду против моего графа! Ублюдки!  - он подхватил из неприметного угла молот и заорал погромче:
 - Они предатели! Эти мятежники хотят разграбить город! Это не стражники! СДОХНИТЕ!!!
С этим воплем он бросился на нас. Вор ловко отпрыгнул в сторону и ударил мечом по ноге, но промазал.
 - Он нужен живой!
Я взвел арбалет. Хлоп – и болт прошил его ногу в месте икры.
 - Нападение!!! Это нападение!!!
Толпа испуганно заорала.  Высыпали еще стражники, наставили на нас копья, но тут кто-то неизвестный начал по ним стрелять – некоторые попадали со стрелами в груди.  Высыпали стражники с зелеными туниками – другие были в белых, и начался бой.  Некоторых горожан задевали мечами и наконечниками копий. Кровь полилась  на снег.
Бенито  ударил рукоятью меча Севальяно по затылку, а мне приказал сгр***** золото. 
Я подхватил под руку какой-то мешок и начал сгр***** в него золотых и серебряных драконов, рыб, коней со вставками из разноцветных драгоценных камней.

Все это было очень тяжело тащить на себе, но я постарался как можно быстрее  поспевать за Бенито, тащившем на себе Севальяно.  Вот торговая площидь осталась позади, мы свернули в переулок и перевели дух.
 - Кажись, начинается, - только и сказал мой учитель.


Стук сердца. Холод.  Горячее дыхание, от которого в горле ужасно першит.  Кровь медленно сочится из  раны на лбу, и снег перед глазами становится красным. Черт. Встать. Нужно встать.  Сил почти не осталось, но он должен что-то сделать. Вокруг крики и лязг мечей. Треск пожара. Ну же, ну же…
Что-то мешает подняться. Он провел рукой по левому боку и нащупал  твердое древко. Стрела.
Сил все меньше, он уже не чувствует ног, тело стремительно немеет. Вдруг он ощутил удар. Тело перевернулось, и он мутнеющим взглядом увидел перед собой врага.   Человек в  кафтане занес копье.
Кольчуга порвалась, и он ощутил в  себе холодное лезвие. С его губ вырвался надсадный хрип. Вот и все.
Мир померк.

***
Я бежал со всех ног, но все равно еле поспевал за Бенито. Прошел месяц с того момента, как я впервые побывал в гостинице Альвдидерьеро, ныне уже разрушенной.  Мы успели выполнить еще несколько заданий для мятежников, но потом все прекратилось. Кто-то напал на дона Альвди, и его нашли почти разрезанным на кусочки в горящем доме.
Мятеж в Ялене начался. Весь город пришел в действие. Сначала  стража, подчинявшаяся нам, захватила казармы и арсеналы. Затем начались уличные бои – убивали всех, кто не причастен к мятежникам. К счастью, почти все горожане загодя перешли на нашу сторону, но верные своему графу все же оставались. Повстанцы – ремесленники, стражники, наемники, дезертиры – сражались на улицах с воинами Герлуччи, стражей и ополчением.
Наш отряд  врезался в толпу ничего не понимающихся стражников, а затем я только успевал стрелять из-за чужих спин.   На крыши взбирались лучники и бедняки, швыряли в  воинов Свадийской империи камни, куски черепицы, какие-то ящики – словом, все, что попадется под руку.  Повсюду слышался  клич: «За Родокию! Освободим страну от гнета Империи!»…
В том бою мы победили, и теперь бежали к точке сбора – в каждом районе города было такое место, куда после выполнения цели сбирались отряды мятежников.  Мы свою цель выполнили, и наша следующая была: воссоединиться с остальными  и начать штурмовать замок.
Где бы мы ни шли, везде лежали трупы. Над домами реяли флаги с медведем на зеленом фоне, из окон высовывались зеленые тряпки – но они были только в тех домах, которые были захвачены. Туда, где не было зеленого флага, вбегали восставшие, и через минуту к стене уже прибивали деревянными колами несчастного.
Наступила весна. Но снег еще лежал на улицах города. Все было давно запланировано – еще тогда, когда поднялось первое восстание, тогда, когда я еще не потерял своего друга Альпеджио. Боль по нему постепенно утихла, но я по-прежнему не мог вспомнить его без кома в горле. Глава мятежа все просчитал – вплоть до того, где и как будут перемещаться отряды, с кем столкнуться и что им делать после того, как город будет захвачен – в этом я был уверен. Командиром отряда был Бенито – и этого тоже можно было ожидать. Все поручения мы с ним выполняли безупречно, кроме того случая с купцом Севальяно. Тогда просто патруль, проходивший мимо, увидел, что на нас напали, и подумали, будто мы их товарищи. Я изрядно разбогател – теперь имел кольчугу с синей туникой и белым гербом в виде розы – знака армии Родокии. Я совсем недавно понял, ради чего эти люди затеяли войну. Свадийская Империя.
 Ее владения протекали от Сарранидского султаната до восточных владений Вейгиров и северных нордов. Свадия – центр Империи. Правен – город, из которого отдавались приказы о войнах, перемириях, где находился сам Император.
Области на юго-западе от Свадии – провинции, названные Родокскими. Провинция Родокия – обширная территория вокруг Ялена,  но были еще и четыре других. Родокия захотела независимости.

***
 - Здесь. – Бенито остановился перед большим домом на перекрестке главной улицы с еще двумя.  Тут собралось уже достаточно повстанцев с этого района города – купеческого. Он был ближе всех к замку графа Герлуччи, который сейчас находился в донжоне.
 - Нас полсотни! Вперед! Захватим замок! Свободу Родокии! – загомонила толпа, и все двинулись по главной улице, что бы завершить  битву за город. Кое-где к нам присоединялись отдельные группки горожан, кто-то тащил лестницы, веревки с крюками, а к воротам уже подтаскивали таран – бревно, подвешенное над телегами на жердях.
Сверху сыпались стрелы и арбалетные болты,  храбрецы, раскачивающие бревно, падали на землю, но все новые мятежники подбегали, что бы встать на их место. 
Первый удар по решетке обошелся нам в десяток жизней.
На второй ушло вдвое больше.
Я в это время спрятался за баррикадами, которые мятежники навалили для того, что бы было где укрыться от стрел основному отряду. Болтов осталось мало, но многие из тех, которые я пускал, находили свою цель. Стражников было видно более чем хорошо. Пока решетка не треснула и не развалилась, я успел подстрелить никак не меньше пяти воинов.
Оставшиеся повстанцы рванулись внутрь замка, размахивая оружием. Я поспешил следом, но вовремя успел задержаться у ворот. С теми тридцатью моими товарищами, что опередили меня на какие-то пять секунд, было покончено.  Часть растоптали конные рыцари верхом на тяжелых конях в броне, часть полегла от стрел отступивших в донжон стрелков. Но вот новая волна мятежников захлестнула меня и вынесла к дверям каменного замка. Люди заполнили все.
Сверху полилась смола и посыпались новые стрелы вперемешку с камнями. Вокруг меня орали разгоряченные боем люди, и мое сердце ушло в пятки, когда я увидел прямо перед собой сверкнувший наконечник копья. Слева от меня захрипел и завалился на соседа воин с пробитым этим копьем горлом – смерть миновала меня.  Из-за дверей свистнули стрелы, но мы уже ворвались внутрь. 
Я выпустил предпоследний болт почти в упор,  убив одного в строю солдат, а дальше меня по ребрам ударил деревянный молот. Несмотря на кольчугу, у меня потемнело в глазах, и вскоре я перестал ощущать пространство, но меня рывком вдруг выдернуло из этого вязкого черного киселя, так что я даже не успел понять, что произошло.
Вокруг все плыло, но я помотал головой, что бы эти круги перед глазами исчезли – и тут вспышка боли в сломанных ребрах чуть не отправила меня обратно в забытье. Что-то хлюпало под ногами, лежал я на чьем-то трупе.  Неярко горели факелы, сквозняк из раскрытых дверей едва не задувал их. Тут я понял, что хлюпало у меня под ногами – это была одежда, обильно пропитанная кровью.
Бенито сидел рядом, прислонившись спиной к стенке.
Я на четвереньках подобрался к нему, но тут понял, что он если и не умер, то ему недолго осталось – алебарда,  пропоров ему живот, увязла в нем.
Мой учитель-вор посмотрел на меня не совсем по-человечески – по его подбородку изо рта бежала струйка крови. Он ничего не сказал; его голова бессильно опустилась на грудь.
Я кое-как выбрался из груды тел. Там еще оставались раненые; наверное, я должен был помогать им, тому же Бенито. Не сказать, что бы он мне был дорог, но я его бросил. Я подобрал меч из чьих-то ослабевших рук и кое-как,  придерживаясь рукой за стену, пошел внутрь замка.
Где-то рядом еще бушевала битва – неслись по коридорам гневные выкрики и стоны, но я не обращал на них внимания. Я шел и шел, иногда падал, но всегда находил в себе силы вновь подняться и идти.
Наконец я нашел его. Граф Герлуччи, седой старик, находился  в башне, наверху. Оба охранника у его ног лежали мертвыми, но вдруг, когда я зашел внутрь, пол прыгнул мне навстречу, и я больно ударился лбом об холодный камень. Дверь захлопнулась, задвинулся засов.
 - Все, господин граф, кроме него, там больше никого нет. Этот смерд почти умер, он не стоит внимания. Идемте, вы задержались. Наши солдаты не смогут долго сдерживать восставших, вам немедленно пора ехать в Джелкалу.
Старик ответил, немного подумав.
 - Нет, молодой Римускье, я никуда не уйду. Это моя судьба. Здесь мое место, и я не покину его на старости лет. Я давал клятву Императору. Пусть я умру, но не нарушу слова. Мой внук…
Я приготовился и, определив, где находится Римускье, рывком поднялся на ноги и, чуть не потеряв сознания от ужасной резкой вспышки боли, ударил мечом снизу вверх. На стены брызнула кровь.
Мой меч пропахал воину полгруди, но и его лезвие достало меня – я ощутил, как на правом боку открылась неглубокая рана.
Римускье упал на ковры, а я медленно осел на колени, прислонив ладонь к ране.
Все стало темным, я ничего не чувствовал, кроме разъедающего меня комка боли в груди и на правом боку. Этот комок пожирал меня изнутри, но сил на крик уже не было. Может быть, я умираю. Это все? Хотя о чем я. Я ведь простой крестьянин. Да, пусть не в меру умней своих сородичей, но  я простой боец, коим всегда можно пожертвовать.  Я никому особо не нужен был. Более героичного конца вряд ли можно было ожидать – я и так прожил довольно странную жизнь. Был крестьянином, воином, вором, наемником, повстанцем. Грешил я много, в церковь не ходил уже долгое время. В рай я не попаду – в этом я уверен, но не сожалею.
 - Значит, ты все-таки пошел до конца… - старик был печален.  – Что ж, я предлагаю заключить пари. Я не хочу жить в позоре. Ты убьешь меня, но взамен ты обязан сделать моего внука, малыша Герлуччи, графом города. Я передаю ему свои права. Все грамоты и документы уже есть. Я готов.
Старик подошел ко мне и посадил на колени.  Я увидел где-то вдалеке его морщинистое лицо.
 - Так ты долго не протянешь…
Он вдруг вздохнул, вроде как сожалея, потом посмотрел мне в глаза и спросил:
 - Ты понимаешь меня?
Я дрожащей рукой схватил его за грудки и просипел:
 - Договорились…
Но тут я вновь впал в небытие. Когда я очнулся, я лежал на ковре, меня перебинтовали, а в руке я держал меч, пронзивший старого графа насквозь. И тут мне показалось, что где-то рядом послышался испуганный детский голос:
 - Дедуля…



На этом завершается первая повесть, но вторая будет повествовать о том же Пауле спустя несколько лет, и в ней будет рассказываться о судьбе Родокии и других стран Кальрадии.