Ни одного нормального преступления

Следователь по уголовным делам Владимир Чирцов, в составе опергруппы, ехал на вызов, по 02,о краже в ночном клубе под странным названием «Повесилась лошадь».
УАЗик не шатко, не валко продвигался вперед. Помех на дороге не было. Все-таки ночь,  без пятнадцати минут четыре часа.
Уставший от дежурства, Владимир, безразлично, через боковое стекло автомобиля, смотрел на прохожих, то одиноких, то парами, а то и довольно большими группами шедших по тротуарам, людей. В мозгах как-то невесомо болталась мысль: «Что дома не сидится? Ночь. Мороз – минус двадцать шесть. Все – нипочем».
    Ужасно хотелось спать. Временами, в памяти наплывал мотив: «Спят усталые игрушки,
куклы спят…». Глаза слипались сами по себе. И, чтобы не заснуть, Чирцов заставил себя думать о сегодняшнем, уже прошедшем дне, о предстоящем разбирательстве в ночном клубе, о том, что людей «на земле», как и следователей, в милиции (в дальнейшем – полиции) не хватает, а именно их и сокращают.

 Сегодняшний день. Первой была еще не пожилая посетительница. Решительно зашла в кабинет, пальто, с норковым воротником, повесила на вешалку и, по приглашению, Чирцов, показал кивком головы, села на стул напротив.
- Присаживайтесь, рассказывайте.
Женщина выпалила:
- Он должен ответить! Материальный ущерб и сплошь моральный. Вишь, Верка ему приглянулась, козел рогатый!
- Успокойтесь, гражданка. Давайте все по порядку. Что случилось? Кто «он»?
- Да, вот он… женщина энергично махнула рукой в направление двери. –А  Верка, это соседка наша. Вишь, за солью он пошел, козел. Я ему покажу «за солью», я им покажу, «за солью…»
- Давайте спокойнее. Кто он, все-таки, что он вам сделал?
- Он.- Женщина опять показала на дверь. –Кофту растянул, телефон разбил.- Порывшись в сумочке, достала «мобильник», к Верке теперь сбежал…
-Где растянул?- механически, не раздражаясь, спросил Владимир. Взгляд его, поблуждав по кофточке пострадавшей, отметил огромного размера декольте, (сразу как-то не обратил внимания).
Женщина, скосила взгляд на свою кофту, и, немного поразмыслив, показала на ее рукава  -Здесь.- Рукава фонариком были девственно нетронутыми.
Сама поняла, что сказанула не то, быстро протянула телефон следователю.
- Разбил, негодяй, козз-елл!
Чирчов взял мобильный телефон, протянутый ему. Крышка телефона была не полностью прикрыта, что-то внутри мешало это сделать. Но корпус «мобильника» был цел, ни трещинки, ни царапинки. Он открыл крышку, аккумулятор был неправильно вставлен в гнездо, что, возможно и не давало крышке закрыться полностью.
Владимир поправил аккумулятор, закрыл крышку (она плотно со щелчком захлопнулась) и подал телефон женщине.
-Включайте.
Заявительница  внимательно, даже осуждающе, посмотрела сначала на следователя, потом на телефон, но все-таки нажала на кнопку. Раздалась мелодия включения телефона. Он был цел и исправен.
-А кофточку он все-таки растянул, настойчивость в голосе говорила о том, что просто так она не уйдет.
- И в какую сумму Вы оцениваете ущерб?- спросил улыбаясь уголками глаз Владимир.
-Двести рублей - выпалила, как выстрелила.
За дверью послышались какие-то звуки, как будто мышь скреблась. Потом раздался негромкий стук. Дверь приоткрылась, на пороге появился «он», как в уме уже окрестил его Владимир. Показалось, что заявительница даже взвизгнула от восторга.
И не диалог, а одновременные монологи слились.
Он: Люсь, Прости, по пьяне ведь…
Она: Забоялся, козел? Что выгнала Верка?
Женщина, не обращая больше никакого внимания на следователя, поднялась со стула. В одну руку пальто с вешалки, другой за шиворот мужичка – только и видели.

Вторым был «убивец». Все следователи его знали. Человек, не в своем уме, регулярно приходил и признавался в «очередном убийстве». Его выслушивали, потом вызывали медиков. Но, наверное, по причине той, что он не представлял опасности (не буйный), то ли по какой другой причине, но этот несчастный человек регулярно представлялся «убийцей», приходил с «покаянием» и просил лишь о том, чтобы ему уменьшили, с учетом чистосердечного признания, срок отсидки. Значит медики не «определяли»  отклонений у человека, наверное?
На этот раз он признавался в убийстве Чурова – председателя избирательной комиссии и утверждал, что больше выборов и голосований не будет вообще.

Третьим был…и так далее, и так далее…
«Надо бы разгрести настоящие дела, расследованные. Писанины уйма, Почти каждый день приходится задерживаться на работе. А посетители все шли и шли… Холмса сюда бы… на это место. Со скрипкой…»

«Ни одного нормального преступления за дежурство», как бы со стороны произнес чей-то голос. Владимир вздрогнул, дремота слетела мигом, улыбнулся.
Он уже знал, предвидел, что сейчас в ночном клубе, как его-то кличут?.. «Повесилась лошадь», оба заявителя, и молодой человек и девушка, изрядно выпившие, найдут в своей же сумочке и «украденные» паспорта и остаток денег, которые они еще не успели пропить.
«Ни одного нормального преступления» опять подумалось Чирцову. «Ну и слава Богу»
Уазик притормозил у ночного клуба. На афише красовалась лошадь. Она ржала, показав все зубы, которые есть у всякой нормальной лошади.

9. 02. 2012.