5 тысяч смс

                ...Спешите делать добро...



Вячеслав Викторович, одинокий пенсионер, в прошлом профессиональный виолончелист, шамкая тапками по старому полу своей тёмной однокомнатной квартирки, добрался до умывальника и поставил в него пустой чайник. Он открыл крышку и включил холодную воду. Очки с верёвочками сползли к носу, когда он заглянул в чайник, чтоб удостовериться, сколько в него набралось. Старик нервно поправил их и, стиснув беззубый рот, вгляделся в тёмный угол кухни, в котором сидел жирный паук и дополнял узор своей паутины. Вячеслав Викторович давно хотел почистить этот угол и прогнать восьминогого квартиранта, но помнил старый ушиб: когда-то он залез на табуретку и всё-таки взял в руки щётку, но когда ударил щетинистым концом своего оружия в заросший паутиной угол, как это делает копейщик, когда к нему несётся вражеский всадник, - ножки табуретки подкосились, и пенсионер рухнул на пол, ударив копчик и до смерти перепугав соседей снизу.
Вячеслав Викторович был одинок и очень обижен на жизнь, особенно на те её эпизоды, которые были связаны с женщинами: старик в свои семьдесят лет не имел ни детей, ни внуков, ни жены. Он, чтобы не сойти с ума от одиночества, звал квартирантов, причём выбирал их с той щепетильностью, с которой суровый отец выбирает для своей красивой дочки достойного жениха. Вячеслав Викторович сдавал свою комнатушку не ради денег, а для общения; днями и ночами он мог показывать студентам фильмы из своего советского прошлого…
Старый виолончелист ещё помнил Сталина; в день смерти диктатора маленькому Вячеславу Викторовичу было десять.


- Уткнулись в свои сотовые телефоны и ничего вам не надо! – ругался старик на студента-квартиранта и его друга, - я вам такие фильмы покажу! Вы таких нигде не найдёте! Ну что интересного в этих телефонах? Щёлкаете! Щёлкаете!


На подобные вспышки негодования квартиранты отвечали только улыбкой: знали, что спорить бесполезно, тем более куда важнее потратить время на переписку с другом по аське, чем на пустые споры со старым музыкантом, разочаровавшимся в жизни. Вячеслав Викторович завидовал молодости и любил поосуждать всех, кто не понимал того прекрасного, что он находил в старых книгах и чёрно-белых фильмах.


- Какие актёры! – восторженно кричал он, сложил руки на груди, - сейчас так не играют! Сейчас таких фильмов не снимают! Я потом вам покажу любимый фильм моего детства!


В редкие дни старик брал с полки диск с мультфильмами и смеялся над тем, как волк из сказки «три поросёнка» убегал из кирпичного дома Нуф-Нуфа, после того как попал задницей в котёл со скипидаром, приготовленный тремя братьями-поросятами. Ещё старик любил русскую народную музыку и постоянно сравнивал её с роком.


- Вот как люди прекрасно поют! А одеты как хорошо, - еле сдерживая слёзы умиления, молвил старик, -  А вот это! Рок! Металл! –  все его морщины морщились и углублялись, а губы стиснулись так, будто он проглотил щепотку соли, - это бум-бум – непонятно что! Музыкой даже сложно назвать! Противно слушать! Фу!


В углу спальни пенсионера стоял огромный футляр и временами Вячеслав Викторович вытаскивал из него виолончель, подтягивал струны и смычок, ставил на пюпитр ноты и начинал играть композиции старых классиков. Только в эти моменты снисходительные улыбки сходили с лиц его гостей: старик играл удивительно тонко и проникновенно. Все его слушали, и никто не смел заговорить или засмеяться. Не хотелось моргать и отводить взор от этих старых, но по-прежнему чутких и ловких пальцев.


А сейчас старик был в доме абсолютно один, так как Вася, студент, который снимал у Вячеслава комнату, уже шестой месяц, был в деревне. Шла субботняя ночь. Одиночество виолончелиста разделял только назойливый паук и ещё более язвительные шумы молодёжи через стенку.


- То смеются, то дерутся, то плачут, то трахаются! – шептали сухие уста старика, - только водку пить умеют, - сволочи малолетние.


Вячеслав, кряхтя и причитая, опустился на табурет, бросил в кружку чайный пакетик и залил его кипятком из термоса. Чайный пакетик начал выбрасывать в воду коричневые клочья и вскоре жидкость в кружке превратилась в чай. Пенсионер достал из-за горшка с кактусом мешок шоколадных конфет и бросил одну из них в рот. Старик обожал конфеты и никогда ни с кем не делился. Он мог сварить для семерых гостей последний рис и скормить им последнее мясо,  но сладости не давал никому, прятал их по всем углам, и нередко забывал об их существовании.


Старик долго рассасывал шоколадную конфету, боясь задеть её единственным зубом, который держался на одной только силе воли.


Сверху над головой старика раздался топот ног. Пенсионер вздрогнул и неодобрительно закачал головой. Грустные уставшие глаза поглядели на циферблат старинных часов с кукушкой. Маленькая и большая стрелки встретились на числе двенадцать, но кукушка не вылезла из своего домика, чтобы прокуковать двенадцать раз, и гирьки с маятником уже давно не двигались: исправно работал только основной механизм. Время показывают и ладно, - так думал Вячеслав. Хотя он давно хотел вызвать часовщика  и починить часы, но маленькой пенсии едва хватало на еду, чего уж говорить о личных прихотях.


Сверху снова раздался топот ног, но на этот раз громче и как-то нестройно, будто тот, кто топал, взял на руки человека, а возможно это был парень, который просто кружил на руках свою девушку. Старик устало вздохнул и поставил кружку на стол.


- Ну, хватит шуметь! – прошептал он, глядя в потолок, - как я буду спать? – пенсионер молитвенно сложил руки.


Вячеслав проглотил конфету и развернул новую, а сверху раздался смех, резкий сильный смех мужчины.


- Эх, жалко у меня ружья нет, - пенсионер нервно сжал в кулаке золотинку от конфеты «Буревестник».


 Настала абсолютная тишина. Было слышно, как пылинки скользят по струнам виолончели. Старик посмотрел на луну, белеющую за окном и на звёзды, которые в эту зимнюю ночь, казались ярче и волшебней, чем обычно.


- Смотри! – раздался мужской крик сверху, - вот! Смотри Наташа! Да!


Вячеслав Викторович вздохнул и раздражённо зачавкал конфетой. Он кусал её дряблыми дёснами, это причиняло боль, но сдерживало от желания взвыть. Старик был готов встать из-за стола и отправиться к соседям, чтобы высказать им всё, что он о них думал, более того; залезть на чердак и топать ногами до тех пор, пока потолок не рухнет на головы злосчастных нарушителей его священного сна.


Но вдруг, какая-то мысль прояснила старое мрачное лицо, черты смягчились, и злость сменилась усталостью и снисходительным смирением, Пенсионер отпил чаю и задумчиво поглядел на абажур, на котором тоже жили пауки, но старые глаза не могли их увидеть.
- Пускай веселятся, - прошептал он севшим голосом, - я сейчас лягу спать, а они перестанут кричать, ведь уже двенадцать. Они не дураки, знают, когда нужно вести себя тише.


В ответ раздались быстрые шаги сначала в одном направлении, а потом в другом,  потом послышались скрипящие звуки, будто кто-то вёз телегу, а затем – радостные женские вопли и мягкий мужской смех.


Вячеслав схватил кружку и швырнул её в стену. Кипяток разлился на его колени, и пенсионер, зажмурившись от боли, согнулся напополам.


- Хватит шуметь! – сквозь стон хрипло крикнул он, задрав голову к потолку.
Старик, расстроенный и утомлённый, пошёл за совком, чтоб собрать осколки.
Во время этого занятия из глаз его бежали слёзы. Слёзы бессильной злобы. До того ему стало дурно от гнева, что в голове его помутилось, и он едва не потерял сознание. Старик посмотрел на себя со стороны, что усугубило страдания: жалкий, старый бедняк облил себя кипятком и плачет… сам же и наказал себя за злобу.


- Ладно, - прошептал он, - всё… - вздохнул пенсионер и пошёл расстилать постель.
Он убрал с кровати альбомы со старыми фотографиями и пошёл в прихожую: там, в тумбочке лежали затычки для ушей.



Долго ворочался в постели Вячеслав Викторович: уши не слышали разговоров соседей, но ноги, руки и всё тело  ощущало вибрацию громких голосов. Старик вздохнул и грустно открыл глаза, и перед взором возникла всё та же луна, белая одинокая луна. Гордая, одинокая и бесконечно старая.


Раздался шум падающего предмета, старик вздрогнул. Он вытащил из уха затычку и прислушался.


Голоса. Шум. Всюду слова, треск и назойливые шаги, доносившиеся из-под потолка.
- Они совсем охренели! – старик освободил уши от затычек и бросил их прямо на пол. Он резко встал с кровати, нащупал тапочки, левая рука включила свет, правая - схватила  трость, что стояла у двери, и старик, захлопнув дверь, пошёл к лестничной клетке.
- Щас я вам покажу, как нужно себя вести! – ворчал он, переводя дыхание от быстрой ходьбы, - научу вас, сволочей, хорошим манерам!


Старик был на взводе. Он чувствовал, его гнев – справедлив, и теперь он ничего не боялся. Пенсионер двигался к дверям своих обидчиков железной походкой старого гвардейца и сотрясал воздух кулаками.


Пенсионер ловко подбросил трость в воздух, а сухие пальцы поймали её, сжав на самой середине.


Со злости Вячеслав стукнул железным набалдашником по стене, и слой синей краски, скорлупками осыпался на пол.



 Пенсионер поднялся на этаж выше и пошёл к двери соседа. Сухой костлявый палец нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась в тот же миг. Старик ожидал увидеть возмущённое лицо хама, но перед ним предстал светловолосый мужчина с одухотворёнными глазами и широкой улыбкой, преисполненной подлинного счастья. Радость струилось из него, будто вода из фонтана. Суровое лицо Вячеслава, словно под властью какого-то волшебного обаяния, смягчилось, он поставил трость на пол и открыл рот, чтобы излить на мужчину злобу сегодняшнего вечера.


- Заходите, Вячеслав Викторович! Заходите к нам скорее! У нас большая радость! Разделите её вместе с нами. Прошу вас, входите! Выпьем чаю…


Вячеслав удивился про себя: «откуда же моё имя известно этому молодому человеку?»
В ту же секунду рука мужчины мягко обхватила запястье старика, и пенсионер сам не понял, как сделал пару шагов вперёд, в тот же миг за его спиной захлопнулась дверь.
Квартира выглядела пустой и грустной: из мебели остался только шкаф и кровать, на стенах вместо обоев – обклеены газеты, на потолках висят лампочки без абажуров, окна занавешены каким-то жёлтыми тряпками.


«Какая же радость может родиться в такой бедноте? - про себя удивился старик, - в моей бедноте рождаются только грусть и невзгоды, а в этой бедноте родилась радость…»
В прихожую на инвалидной коляске  въехала девушка лет двадцати пяти. Её лицо было уставшим и бледным, волосы – высохли и поредели, но её жёлтые и измученные глаза светились такой же радостью, как и глаза мужа. Старик огляделся: квартирка состояла из одной комнаты, если не считать прихожей и туалета.


- Познакомьтесь, это моя жена Наталья, - мягкий баритон мужчины прервал мысли виолончелиста.


- Очень приятно! – звонко сказала девушка и протянула старику руку.


- Ага… - неуверенно прохрипел пенсионер и неловко прокашлялся, - я - Вячеслав, кхе-кхе… - старик неуверенно пожал руку девушки и так же не уверенно её разжал, - очень… приятно…


- Разувайтесь же! – добродушно предложил мужчина, - ах, чуть не забыл, меня зовут Слава, как и вас! Вот вам моя рука! Будем знакомы! Можете считать своего тёзку своим другом!
Вячеслав Викторович бесстыдно вытаращился на Славу, удивляясь тому, насколько открыт и прост, оказался тот человек, которого он хотел проучить.


- Вячеслав… очень приятно, - только и вымолвил старик, а Слава пожал ему руку, которую старик даже забыл расправить для рукопожатия.


- Проходите в нашу единственную комнату, которая одновременно и спальня, и зал, и гостиная, - проговорил мужчина, снимающему тапочки, Вячеславу.


Наталья въехала в зал, а следом вошли и оба Вячеслава. На полу стоял включенный телевизор, на потолке из облупленной дырки торчала зажженная лампочка, а у стены располагалась детская кроватка и приставленная к ней капельница.


Старик увидел бледного худого ребёнка и отшатнулся назад. Малыш моргал только правым глазом и лежал абсолютно без движения, разве что из правого глаза бежали слёзы, и правый краешек рта был приподнят.


- Это Мишка, - произнёс Слава, не переставая улыбаться, - наш сын. У него врождённый порок сердца.


- Мишенька наш, - нежно произнесла Наталья и стёрла платочком слезу ребёнка.
Малыш чуть шевельнулся, и улыбка стала более явной, она уже не казалось судорогой, Миша улыбнулся полным ртом.


- У нас случилось огромное счастье! – воскликнул Слава и поправил трубочку, что шла от капельницы к вене ребёнка, - теперь наш сын выздоровеет и станет, как все нормальные дети.


Наталья отъехала от ребенка, и начались приготовления к чаепитию. Слава сделал телевизор потише и уселся на стул, предварительно принудив присесть и пенсионера, хотя тот упорно настаивал на том, что хочет вернуться домой и спокойно поспать.


Вячеслав Викторович был твёрдо убеждён, что нет во вселенной новостей настолько важных, чтобы лишить его сна. Избавиться от назойливого гостеприимства этой семьи было теперь для виолончелиста приоритетнее, чем узнать, как в болезнях и нищете родилось столько счастливых улыбок.


Старик наблюдал, как худая больная женщина весело звенела бокалами и набирала воду. Наблюдал, как пятимесячный младенец лежал в кроватке, а в его кровь из капельницы вливалось лекарство. Старик рассматривал пустые стены и накалившуюся спираль лампочки, что висела без абажура. Старик видел перед собой молодого красивого парня, который был счастлив с женой-инвалидом и больным ребёнком. А ещё старик видел полную белую луну, глядящим на него с неба всевидящим оком.


Наталья, что-то напевала и аккуратно распределяла заварку и сахар по трём бокалам, в то время, как Слава рассказывал старику об удивительной удаче, которая свалилась на их семью.


- Пять тысяч смс спасли жизнь нашему ребёнку и одновременно сберегли счастье нашей семьи. Вот так вот, Вячеслав Викторович, - мужчина интригующе улыбнулся.
Старик нахмурился и снял очки. Слава продолжал:


- Одиннадцатого октября стартовал благотворительный проект по спасению больных детей. Может быть, вы слышали об этом в новостях? На первом канале говорил об этом. Все жалеющие могут перечислить деньги на лечение тяжелобольных детей. Для этого нужно только написать смс-ку со словом «добро» на номер «5541». Со счёта снимается семьдесят пять рублей. В первые три часа такого голосования для нашего Миши было собрано семьдесят тысяч рублей. Этого хватит, чтобы нам всей  семьёй уехать в Германии и положить сына в очень хорошую больницу, где ему сделают операцию по пересадке сердца. И нам также обещают, что моя жена сможет ходить. Мы выиграли конкурс! Вы представляете, какое это счастье! – глаза мужчины загорелись, и он обхватил старика за плечи, - Наталья родилась больной, и ни один врач не мог вылечить её ноги, она не сделала за свою жизнь ни шагу, а теперь наш сын будет абсолютно здоров и Наталья сможет ходить!


Старик улыбнулся и понял, как мелочно с его стороны было думать о спокойствии своего сна, когда у него над головой исполнилась заветная мечта крепкой любящей семьи. И это не приобретение какой-то дорогой вещи, это доброта тысяч людей, воплощённая в личное счастье двух влюблённых сердец.


Пенсионер снова поглядел на луну, но только на этот раз она не казалась ему холодной и чужой.


Вячеслав рассмеялся, и из глаза потекла слеза: радость Натальи и Славы бархатным теплом проникла в его иссохшее, но живое сердце.


- Чай готов! – звонко позвала девушка и ловко развернула свою коляску к гостям.

*                *                *

Если кто-то громко топает у вас над головой, когда вы спите, это не значит, что вас пытаются разбудить: быть может, это молодой парень кружит в объятиях свою девушку.
Раздражительный смех соседей за вашей стеной, не обязательно признак пьяного куража подростков. Неужели вы будете думать о мнении ворчуна, живущего через стенку от вас, когда у вас в гостях – друзья, с которыми можно долго и от души посмеяться?
И главное: чужая радость родилась не для того, чтобы обнаружить в вас зависть, а чтоб заявить о своём существовании. Зачастую, тот, кто счастливее вас, пережил горя больше, чем вы. Ибо солнечный свет всегда режет глаза тому, кто только что вышел из темницы. А счастье, - не деньги, и даётся нам всем в одинаковом количестве, и только мы решаем, за ЧТО его принимать и, КАК им воспользоваться.