14-viii упасть от поцелуя

                VIII

  – Блаженной деве Фабии! Всё для тебя! – слышит через некоторое время женский голос патрицианка; в «Пляжную» входит Меланто. – Домина! Посланный, принесший церы, просил сказать вам эти слова вслух, а потом уже передать дощечки.

  – Ты что это без спроса заходишь? Давно не секли? Подумай.

  Тит Марцелл, заждавшись, напоминал, снова звал её к себе, и Фабия, слегка споласкиваясь в калдарии, склонялась к тому, чтобы предпочесть последовать именно к нему, оставив без визита с полдюжины других авторов полученных на вечер  приглашений. Однако нужно было спросить разрешения. Несмотря на дерзкие мысли, вроде: «А может, никому не говоря, уехать к Титу, и всё, вчера же отпросилась», жрица всё же дождалась мужа.

  С ним появился и Квинт, они вместе приехали в носилках Торквата с заседания Сената, которое, как упомянули мужчины и услышала болтавшая Меланто, проходило в храме Конкордии. «Наверняка это знак! – думает патрицианка, пока служанки суетятся с её макияжем, причёской и нарядом. – Только я решила дождаться – и вот он приходит, да ещё с любимым! И ещё из храма Согласия! Побуду-ка я более приличной женой.» Нежно приветствовав супруга и брата Фабия за обеденным столом в триклинии, невзирая на то, что выпитое вино то и дело подмывало высказать, гнало на язык разные шутки и замечания, молчала и больше слушала беседу двух сенаторов. Она оказалась не очень интересной. Единственным, что привлекло  внимание их супруги и сестры, стали слова Угрюмого: «Торкват, ты, как назначенный претор…» Вот здесь фламина не выдержала.

  – О Геркулес! Квинт! Извини, Гай. Квинт! И ты молчал!

  – Сестричка, не хотел раньше времени говорить. Пока не было окончательного решения… Вообще, интересно получилось. Сначала же, как все, попробовали было действовать через Виния, Лакона и даже Марциана, но их алчность не знает границ…

  – Присцилла, между прочим, когда Пизон… А ты должна знать, что Принцепс очень хорошо к нему относится, – Фабия даже слышала, что Гальба в своих завещаниях писал Пизона Лициниана чуть ли не первым. – Когда Пизон увидел, что Принцепс сам хочет с ним заговорить и настроен довольно хорошо, решил воспользоваться случаем, подошёл и в беседе поведал Цезарю о своём предложении на будущий год назначить претором Фабия Торквата. Император, между прочим, сказал: «Не возражаю, Пизон Фруги. Мне уже рекомендовали его. Но это была, хоть я ей и доверяю, молодая женщина. А раз и ты его выдвигаешь… Думаю, не только из-за родства и, само собой, выдающейся знатности, но и за другие достоинства, – Пизон, конечно, заверил, что знает Фабия как достойного квирита, а родственная связь только помогла узнать лучше. – Раз и ты его рекомендуешь, то я не только не возражаю, – говорил Цезарь, –  но и полностью согласен.» Это я сам слышал, стоял неподалёку. А через пару дней, сказал мне Пизон, Император интересовался, как обстоят дела у Фабия Торквата с военной службой…

  – Макр, не стоит, может, сестре говорить.

  – Да пусть порадуется за тебя. Особого секрета тут нет. Пизон рассказал всё красиво и коротко – он же умеет. Тогда Цезарь Гальба отвечал: «Да-да, про зубчатый венок мне Вера тоже говорила» Это она о магистратуре, кстати, со своим дядей беседовала. «Так пусть он тогда подумает, после претуры, а желательно и раньше, принять легион в…» Неважно пока. «Там нужен свой, надёжный человек, а то…» Ладно, пока хватит новостей, – всё же два обстоятельства Макр посчитал секретными. – Благодари Секстию Веру, Присцилла! Она немало способствовала этим карьерным шагам Торквата…

  Патриции ещё раз, теперь вместе с Фламиной Кибелы, отметили назначение. Сразу после возлияния она написала в святилище, давая указания насчёт благодарственных жертв, вместе с запиской послав необходимую сумму. Затем Фабия восхищалась Верой и решила во что бы то ни стало, сей же час, разыскать её. Фламина спросила, может ли она покинуть свой дом. Ни любимый, ни муж и не думали возражать, напомнив, что ещё вчера разрешили. Они даже вызвались было проводить, так как тоже собирались ехать – на день рождения к сыну сенатора их партии – но им оказалось в другую сторону.

  Пока Макр ненадолго отлучается, Присцилла бросается обнимать брата, снова поздравляя с претурой. Чувствуя, что в ответ нет прежней прохлады, она, сначала чуть прикасаясь, лобзает всегда желанные губы. Через поглаживания девушка старается донести переполняющую её нежность. Квинт не отстраняется и не отвечает, но всё позволяет – а в поцелуе Фабии даже мёртвый, наверное, почувствовал бы жажду ответной ласки. Забыв о дыхании, Присцилла, лишь ощутив нехватку воздуха, делает вдох-выдох-вдох очень быстро, чтобы не задохнуться, не отрываясь от вожделенных уст. Она интуитивно понимает, что, хотя бы на миг прервавшись, не сможет возобновить амвросическую ласку. Сердечко её громко и часто стучит, руки не держатся на шее любимого, ноги тоже отказываются держаться и держать, а Квинт размыкает своё прижимавшее и приподнимавшее объятие, услышав шаги Лициния Макра. У Присциллы кружится голова, и она падает, приходя в себя только на полу, даже не почувствовав боли при падении.

  – … страшного, Макр. Сестричка показывает, как упала вчера её знакомая.

  – А я уж испугался. Что, идём, Торкват? А то нас ждут уже. Присцилла, не провожай, а про знакомую потом доскажешь. До свидания.

  – Пока, сестрёнка!

  – Пока, милый Квинт! До свидания, дорогой.

  В блаженстве, под впечатлением, Фабия даже не спешила подняться с пола.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/02/11/342


---------------------------
  назначенный – так назывался магистрат, выбранный  на следующий год, но ещё не приступивший к исполнению обязанностей.
  через Виния, Лакона и даже Марциана – приближённые императора Гальбы,имевшие на него огромное влияние. Икел Марциан – вольноотпущенник.