Пришествие дьявола. Глава 5

Глава 5.

-Эй! Ты долго будешь тарабанить? Разбудил среди ночи...
Янек обернулся на голос и крикнул:
-Я в гости пришел!
-Да, ждут тебя тут, - усомнился «голос».
-Кристина ждет. Я, я… Иду к ней, вот, с  персиками.
-А груш не захватил? - ехидничал «голос».
-Да у меня сорт плохой, груши деревянные – все зубы в них оставишь, - оправдывался Янек.
-Чего оставлю?
-Не прогрызешь, говорю!
И вдруг садовод Янек смекнул, что в доме, ближайшем к ведьминому, жи-вет священник, и больше никого в округе. А чей это голос, на священника не похожий? Янек подивился своей догадке и спросил:
-А ты чего тут делаешь?
-Я? Я сосед, - смущенно ответил голос.
-Э-э-э! Меня не надуришь. Сосед Кристины - священник.
-Тогда ты парень заблудился. Кристины тут отродясь не было, а священ-ник живет за городом. Ты стучишься к кому? Знаешь? К глухой бабке Терезе,  - и голос глухо засмеялся.

...Уже светало, когда Янек в густой синеве леса бежал, тревожа утреннюю росу. На зов его в доме Кристины никто не откликнулся. Он отдышался и крик-нул громче и увереннее. Но тишину приближающегося рассвета пробивали лишь тонкие голоса птиц. Никакого шевеления в доме. Он бил кулаками в дверь, звал заснувшую Кристину, заглядывал в занавешенные окна - все тщетно. Двери были заперты изнутри. Но грохот, поднятый Янеком, она должна была услышать.
-Кристина! Открой! – кричал Янек, и прислушивался, как будто она слы-шала и не открывала. –И в дом не влезешь. Закупорено все. Ее там нет! Вот что! Она бы отозвалась… - он оглянулся вокруг, казалось, что кто-то здесь был и сей-час за ним наблюдает. – Значит, Кристина где-то недалеко. В город она не пошла - иначе попалась бы мне на пути...
Он обыскал все кусты вокруг, но тщетно. Никаких следов, кроме нескольких отпечатков копыт...
-Это что? Скотина чья-то заблудилась? – он пробрался  в сад, где обнару-жил пятна крови и за кустами растерзанные кишки. Кровь уводила дальше, к ельнику, что виднелся за косогором. Он бросился туда. Но потерял зловещий след.

…Янек долго блуждал по ельнику – на каждой ветке ему чудилась кровь, но след он потерял.
-Наверное, волки или собаки разодрали падаль, а я рыскаю как шакал.  Я иду по ложному следу. Но я найду ее!
Обувь его отсырела и  издавала характерный звук. Штанины давно про-мокли до пояса, но распаленный Янек продолжал свой путь. Из разгоряченной головы давно выветрился хмель... И теперь, когда он делал короткие перед-ышки - становилось зябко. Изнуренный поисками исчезнувшей девушки, которой и след простыл, он шел, уже не выбирая направления. И вот у ближайших кустарников он увидел сгорбленную фигуру человека, застывшего как изваяние, на месте. При приближении это оказалась коряга, торчавшая так, будто ее сюда воткнули нарочно. Янек обернулся на месте  - никого. Только ветка качнулась.
-Бес меня водит за нос... -прошептал Янек.
На дороге, петлявшей  от города за косогором, ему повезло -  остановилась телега, управляемая плешивым крестьянином и запряженная старенькой худосочной лошаденкой. Телега медленно тряслась по дороге, но Янек перевел дух, и решил заговорить с возницей, но тот молчал, как воды в рот набрал. Когда спустились в лощину, что шла вдоль ржаного поля, то попали в сизый туман, окутавший все вокруг. Лошадь, шедшая поначалу медленно и натужно, незаметно набрала ход и понеслась, будто и не была запряжена повозкой. Янек перекатился на дно телеги, устланное соломой, он попытался добраться до глухонемого возницы, но смердящий запах ударил в нос – под соломой алели куски материи, в которых угадывалась чья-то одежда. Преодолевая  тряску, Янек вытащил окровавленное женское платье и полез с ним вперед, к вознице. На ближайшем ухабе он опять свалился на дно, но уже дотянулся до плеча седока, и рванул его на себя. Безжизненное тело свалилось рядом с ним. И невидящий взгляд на обезображенном лицо, уставился на Янека. Лошадь по-прежнему неслась как бешеная, а постромки были привязаны к посиневшим рукам трупа. Янек стал их тянуть на себя – лошадь рванула в сторону, и он скатился с телеги…

Держась за пораненное плечо, Янек плелся обратно.
-Бес меня водит за нос... Бес меня водит...  – нашептывал он сам себе.
Он набрел на ручей – прильнул к нему как к спасительному эликсиру - холодная вода больно пошла в живот, будто сосульку проглотил. Он жадно умывался, не в силах остановиться, промыл плечевую рану и почувствовал прилив новых сил. Янек заметил, что к плечу добавилось еще и колено, которое было ободрано, и из раны сочилась кровь. Но эти первые ранения в схватке с неведомым врагом, еще больше придавали ему решимости и упорства. Он решил быть осторожнее - стал прислушиваться к шорохам леса, журчанию воды, голосам птиц. И через некоторое время в лесу стало тревожнее – Янек прокрался повыше, обогнул старый вяз, откуда хорошо просматривалась местность. В шагах тридцати, за деревьями, померещился человеческий силуэт. Янек насторожился, схватился за крестик на шее.
-Нет же… нет… Нет! Сгинь! Сгинь дьявольское отродье. Меня не прове-дешь. …Отче наш, сущий на небесах…да святится имя твое…
Когда он снова посмотрел в ту сторону, то увидел: оскалина зияла на том месте и боязно было даже подходить к ней близко.  Но вот появился старик, укутанный в бабий шерстяной платок.
-Сгинь! (и про себя: «Как тяжко он дышит!»).
Янек потер глаза, но старик не исчезал из поля зрения, а напротив, упира-ясь короткими ногами, он по-паучьи волочил увесистый мешок.
Подобрав на ходу толстую корягу, Янек подкрался на расстояние локтя и сшиб старика с ног. По-птичьи вскрикнув, тот рухнул на землю. Из мешка выва-лился хворост, а с  головы старика съехал платок и вынырнули седые пряди во-лос. Янек узнал в своей жертве дядюшку Томаса. Старик истекал кровью. Янек камнем свалился рядом на колени. И все полетело в его глазах – он был безутешен.

Зыбко просачивалось утро сквозь тяжелые хвойные лапы. Бледная рука легла на плечо несчастного Янека. До него долетел смех, отдаленный и мерзкий. Смех беса, водившего его всю ночь по закоулкам спящего города, по лесным тропам, а поутру заставившего убить старика.
Птичья стая взвилась в поднебесье и закружилась над лесом, а там, на земле, лежал старик Томас, над ним горевал Янек, а за его спиной стоял священник.


-Эх, Янек, дурень ты, дурень... Дубиной по башке..., -причитал старик То-мас, тщетно пытаясь раскурить трубку.
-Да...м- м...а - а, не дубиной, а..., -бормотал захмелевший Янек.
-Думаешь, если у тебя голова деревянная, то у старика Томаса тоже? - То-мас с перевязанной головой, в очередной раз заводил разговор о происшествии в лесу. Прошло уже три дня, старик зашевелился, оклимался и старуха разрешила ему угостить Янека и выпить самому.
Янек смущенно отвечал:
-Да не дубиной, а корягой, -и продолжал уминать буженину с хлебом.
-Ах ты, семя ядреное, - Томас, осоловевший от вина, запалил наконец свою трубку и задумался.
Янек оказался подходящим собеседником для старика, готовым поддер-жать любой разговор, а когда  старик впадал в угрюмость, Янек тихо жевал, напевая себе что-то под нос.
Время от времени старик вскакивал, куда-то выбегал и на столе прибавлялись соленые огурцы, капуста, липовый мед, лепешки с сыром, бутыль ягодной настойки. И все вкуснее были яства. Приливы дружелюбия наполняли давно пустующие рытвины души старика, и он поведал немногословному Янеку историю своей бедолажной жизни и много других историй, которые еще припоминал, а которые забыл начисто, он с видимым мучением восстанавливал.
-Я когда-то был молодцом... Да -а - а, у - у! - Томас начинал новую байку. -Меня не то, что дубиной..., - тут он придержал Янека, в который раз попытавшегося  вставиться с оправданиями, - ...камнем саданут. Да - а -а! Заживало..., как на собаке. - Он отхлебнул из кружки и поинтересовался: -А за каким  чертом ты меня к священнику таскал? На исповедь?
Усы старика, торчавшие в разные стороны, при этом вопросе задвигались и устремились вверх, а рачьи глаза сошлись в одной точке.
«И правду говорят, старик косоват на оба глаза», - подумал Янек.
-Да я... это...
-Молчи, мои грехи не замолить... Да-а. Уже черт ладанку на вороту при-шил.- Томас недвусмысленно показал на ворот своей рубахи. Янек наклонился, чтобы увидеть.
 -Дурень, - не удержался Томас и прыснул от смеха: - Это ж так люди гово-рят, присказка такая...Ох, живот болит от тебя. Ей Богу! Но знай..., - и глаза ста-рика опять сошлись к носу, а Янек прекратил жевать, ожидая, что старик опять изречет что-то важное, -  Шучу я, шучу... Не пристало мне с чертом водится. Не по нраву я ему, может быть. А придет время помирать, мне что Бог, что черт - все одно.
-А я не пойму, откуда священник взялся? Это же мы с ним тебя тащили.
-Додумался ты меня к  священнику...
-А его же дом был ближе. Вот,  это...мы...того. А справился он с тобой луч-ше любого лекаря.
-Помню он меня отпаивал чем-то, перекрестил и выпроводил. А напосле-док сказал, чтобы я в лесу был осторожен, ведь там ходят...
-Кто ходит?
-А такие олухи как ты и ходят, - старик довольно рассмеялся.
-Да я...
-Ничего, - успокоил его старик. - Я по лесу хожу с пеленок. Нет там нечи-сти. Это старухи выдумали, чтобы их кто-нибудь слушал. А вот ты, стервец, чего сбежал. Не дождался старика...
-А меня священник выпроводил сразу. Ага.
-Э-э-эх! Священник, скажу тебе, - тут Томас опять неестественно свел глаза и поднял усы. Священник... О-о-о! Знаешь кто он?
-А?
-Ведьмак твой священник, вот кто! - выпалил Томас и на его лице расплылась блаженная улыбка, означавшая, что теперь и  Янек посвящен в эту тайну.
-А чего так решил?
-Глаз у него недобрый. Марту вон как охомутал. Будет от него еще...
Они хлебнули вина и старик спросил:
-А ты, дорогой мой, чего в такую рань в лесу делал? Мешка у тебя не было, значит хворост ты не собирал.
-Да я... пошел к Кристине - внучке покойницы. Ох, нет, она не внучка, но у старухи жила лет пять тому назад.
У Янека основательно заплетался язык, но старик был внимателен и Янек продолжал: -А теперь приехала хоронить бабку. Ну я вечером, это, собрался. Повидаюсь, думаю с Кристиной. Я ж по похоронам не хожу. Повидался. Она такая стала... ничего...
-Понимаю, - Томас оценивающе посмотрел на Янека, и зачем-то стал хло-пать его по плечу.
-А когда я второй раз пошел, это, повидаться, спутал дома.
Старику было невдомек, зачем Янека угораздило ходить два раза за вечер к Кристине. Он с пониманием выслушал Янека и спросил:
-А в лес чего ходил?
-Чего?
-В лес, говорю...
-Так, Кристины-то в доме не было.
-А ты ж его не нашел? Дом-то.
-Потом нашел, а ее не было.
-Да-а-а, - старик было собрался опять свести  глаза в одну кучку, но Янек перебил это его действие:
-Вижу. Ты ее тащишь в мешке.
-Ты в своем уме?
-То есть не ты...то есть не ее. Я это...
-А куда она в ту ночь подевалась?
-А она не говорит, плачет и все.
-Вот еще, однако.
-Страшновато у старухи жить, у покойной, - прикинул Янек и тут же по-правился: -то есть, в доме покойной.
Друзья вышли на улицу. Янек взял широкий шаг. Старик, вызвавшийся проводить гостя, едва поспевал за ним.
-Янек. Слушай. А туману черт напустил, а? Ты это... не спеши. Мне не угнаться.
Старик замедлил шаг, позвал еще раз, но никто не откликался.
-Пропал парень с глаз долой... Янек, дорогой мой, куда ты пропал?
Вдруг старик увидел перед собой широкую, темнеющую спину.
-Ух, Янек. Здоров же ты! Вот потеха. Хе-хе.

Янек, болтая сам с собой, прошел немалое расстояние, пока вспомнил о старике:
-Томас? Отстал совсем, - и Янек присел перекурить.- Ай, Томас! Ты здесь? Да не лапай ты меня! Щекотно говорю! Отпусти, Томас. Га-га!
Янек скатился от щекотки с упавшего дерева в траву, оглянулся, но никого рядом не было. Он быстро поднялся и опять почувствовал щекотку на спине. Но в этот раз ему было не до смеха.
-Не ори, ошалелый. Чего ты орешь? - услышал Янек за спиной голос ста-рика.
-Томас! Чуть не извел меня щекоткой. От щекотки лошади дохнут.
-Договоришься... Не трогал я тебя... не дури.
-Ладно, не отпирайся.
-Ты видал, будто девчонка тут прошла, на эту похожая...Ну как ее? Дочку -то Йоханнеса...
-Померещилось.
-Клянусь крестом своим. Такая… слепая вроде, шла. И тянул ее  кто-то за уздечку. Если бы ты не заорал - я остановил бы.
-Угомонись...Уздечку... Скажешь тоже. Городишь ерунду! Хотя не мудрено, чего в тумане не померещится!
-Пойду я, а то печь потухнет. Да и тебе пора к невесте.
-Эт да! Наведаюсь к Кристине.
-Давай. Давай. Да позови на свадьбу.
-Да ты ж и так первым прибежишь. А? - Янек оглянулся, а старика уже и след простыл.