Игра в крокодила

Хочу, чтоб снял меня котограф,
А не какой-нибудь фотограф.
И говорил: Вниманье! Вспышка!
Замрите! Выбегает мышка!
(Андрей Усачёв)


       Холодным зимним вечером на запруду не сбежишь – лапы замёрзнут, звёздами не полюбуешься – ушки застудишь и от всей души в салочки не порезвишься – горло тут же простынет. Только и остаётся, что коротать вечера у раскалённой докрасна топки печки, наблюдать за игрой огня, пить из самовара горячий чай с карамелью и ждать тёплого лета да ласкового солнышка.
       Сегодняшний вечер был именно таким. Мороз нарядил лес в нарядное пушисто-белое убранство, сковал ручей и реку толстым льдом и заставил замолчать целый лес. Не трещали сучья под лапами зверей, не хлопали крыльями пернатые, не цокали копытами разгорячённые троицы и двойки на тракте, не звенели колокольчики конных упряжек. Лес молчал. Но в норке у ручья в затянутых морозным узором оконцах отплясывали дикарский танец непоседливые язычки пламени, весело трещала печка, шумно выдыхая дым в трубу. Она освещала скромное убранство комнаты, посреди которой сидя прямо на полу, на старом с латками одеяле, котёнок и енот играли в «крокодила».
       Полосатый зверёк старательно изображал жирафа, смешно вытягивая шею и округляя и без того круглые светло-шоколадные глаза с чёрными зрачками. Котёнок покатывался со смеху, а свободное от этого занятия время, клеил цветную аппликацию на тему «весна идёт!». Были там мягкие нежно-зелёные ковры полей, звонкоголосые птицы с красными грудками на ветвях в изумрудных каплях набухших почек и лазурное небо, утопающее в лучах ослепительно-жёлтого солнца. И настолько эта картинка оказалась похожа на настоящий весенний пейзаж, что аккуратно вырезанный кружок жёлтой бумаги, приклеенный в верхнем правом углу, вдруг охватил жаром шёрстку котёнка, лёгкий ветерок ласково обдул разгорячённый лобик, а восторженные птичьи трели просто оглушили, заставив кисточки на ушах слабо вибрировать.
       - Вот это да! – восхитился котёнок и опрокинулся навзничь.
       - А вот и нет, а вот и нет! – заверещал енот, приняв восклицание котёнка на свой личный счёт. – Такого зверя нет!
       - Выдра! – тогда предположил котёнок и снова залился искрящимся смехом.
       - Ну-уу нет! Какая выдра? – обиделся енот и вдруг раскрылся. - Жирафа это, жи-ра-фа!
       - Ой, ну можно подумать! – возмутился котёнок, немножко расстроившись, что енот так быстро сдался.
       - Твоя очередь! Показывай! – передал енот эстафету по кругу.
       Но котёнок не успел показать. В окошко вдруг требовательно постучались и друзья мгновенно притихли.
       - Кто та-аам? – жалобно пискнул енот и по ту сторону послышался птичий клёкот.
       - Это голубиная почта! – воскликнул котёнок и в три прыжка оказался у окошка.   
       Он приоткрыл скрипучую створку, и внутрь ворвались клубы пара, повеяло ледяным дыханием. Енот заёрзал на месте и поближе придвинулся к пышущей жаром печурке. След голубя уже и простыл, но на подоконнике он оставил скрученную в трубочку газету.
       - Лесные ведомости, – прочитал название котёнок, развернув трубочку в тоненькие серые листы, где убористым жирным шрифтом излагалось о последних новостях в Черешневом лесу.
       - А «Вестника шкипера» нет? – уточнил енот, подкидывая сухое полено в огонь.
       - А ты его выписываешь? – хихикнул котёнок и с благонравной рассудительностью сам ответил за енота: - Похоже, что нет. Так отчего же ему быть?
       Енот задумчиво почесал макушку и неуверенно предположил:
       - А вдруг…
       - Само очарование! – умилился котёнок и тут же углубился в чтение новостей.
       Пока енот раздумывал обижаться ему на такое заявление или нет, воинственный клич огласил норку, что заставило обезумевшего от страха енота продемонстрировать «страуса». И всё-таки пять последних вечеров за игрой в «крокодила» даром не прошли: сходство было поразительным. Но на поверку воинственный клич оказался писком восхищения, который принадлежал…
       - Котёнку, – слабым дрожащим голосом заметил енот. - А не пора ли котёнку чуть поубавить громкость? Я подумал, что на нас напало племя амазонок.
       - Это решительно невозможно! – просиял котёнок. – Енотик, миленький, ты только посмотри! – и котёнок, заливаясь безудержным весельем, ткнул коготком в крошечную заметку на последней полосе газеты.
       Енот нацепил на нос очки в тонкой оправе и важно зачитал вслух:


Для участия в программе «Заметки натуралиста», проходящей в ближайшие выходные в Черешневом лесу, киносъёмочная группа ищет на главную роль рыси – рысь. Требования к рыси: без вредных привычек, с высшим образованием, без дефектов рррр-речи. Наличие кисточек на ушах приветствуется и поощряется молоком. В случае удачных кинопроб солидный гонорар в размере 1 килограмма карамелек ГАРАНТИРУЕТСЯ. Конкурсный отбор проводит режиссёр Котофф по будням с 2-х до 5-и в вагон-ресторане скорого поезда Москва – пос. Черешневка, стоящего на запасном пути № 1.

       - Я буду участвовать, понимаешь! – пискнул котёнок и заискивающе посмотрел другу в глаза.
       - Но-оо… ты же не рысь! – запротестовал енот.
      - Я ррр-рысь, - зарычал котёнок и добавил, тихонечко мяукнув: – Только маленькая!

*** *** ***

       Узкоколейка в округе была одна, но где-то между Черешневым и Берёзовым лесом у неприметного домика красного кирпича с деревянным частоколом и  зелёными ставенками, она расходилась на несколько, образуя крошечную станцию по названию близлежащего посёлка Черешневка. Здесь же сутулилась, в лохмотьях облезшей краски, потрёпанная временем, водонапорная башня, снабжающая посёлок питьевой водой. Свистки паровозов часто оглашали округу, но длинные вереницы товарных поездов, гружённые углём, рудой, древесиной и торфом, никогда не останавливались. Здесь не было переезда и даже семафора: впереди до самого моря дорога была свободна, и ничто не могло стеснить движение чугунных скороходов.
       Именно поэтому скорый литерный поезд Москва – пос. Черешневка, прибывший на станцию часом ранее, был особенный. Он был пассажирским. Состав стоял на запасном пути номер один, выпуская из-под колёс шипящие струи пара. Машинист в бушлате с поднятым воротником ходил вдоль вагонов и с деловитым видом постукивал молоточком по механизмам, проверяя на слух их исправность. Вагонов было всего шесть, не считая локомотива, который тянул их за собой. Предпоследний выгодно выделялся от остальных своим окрасом: он был не традиционно-зелёным, а красным и на его боку белой краской под трафарет было гордо выведено «РЕСТОРАН». Салон вагона-ресторана был ярко освещен не то газовыми фонарями, не то электрическими лампами накаливания, и из его уютных окошек мягко струился тёплый свет, падая на пушистое покрывало из снега.
       Гламурный котик с блестящей шёрсткой черепаховой трёхцветной окраски, известный кинобогеме прежде всего, как успешный и талантливый режиссёр Котофф,  сидел за роскошным столом в сатиновых нарукавниках и курил в мундштуке тонкую сигарету с изысканным ароматом. Этого требовал контракт: Котофф всегда и везде непременно должен быть галантным, ослепительным, искромётным, модным и немножко вульгарным. Но совсем чуть-чуть, чтобы оттенять лёгким изъяном своё совершенство.
       На столе, покрытом красной атласной тканью, стоял зажженный свечной канделябр, а под ним на пузатой тарелке белого фарфора сгрудились крошечные тарталетки с морепродуктами: икрой, балыком, королевскими креветками, омарами, устрицами. Рядышком стояла аккуратная фигурная бутылочка с этикеткой «Молоко» и добродушной коровкой, жующей сочную травку на альпийском лугу. К яствам и напиткам столичный режиссёр не притрагивался, а с непринуждённым видом копался в бумажных анкетах, время от времени делая на полях необходимые пометки чернильным прибором, и посматривал исподлобья на взбудораженного котёнка, томившегося в ожидании по ту сторону стола.
       Узрев на себе очередной взгляд Котоффа, котёнок сделал книксен, а потом и реверанс. Мохнатые брови режиссёра взметнулись вверх, он отложил бумаги в сторону и важно произнёс:
       - Экземплярчик конечно мелковат, - он сделал паузу и пустил лёгкое облачко дыма в потолок.
       - Я мелкий! – согласился котёнок. - Но зато могу выпускать коготки и ррр-рычать, когда надо!
       - А когда надо? – лениво поинтересовался Котофф, недовольный тем, что его паузу расценили, как возможность встрять со своей никому не нужной репликой.
       - А вот, например, сейчас! – и с этими словами котёнок запрыгнул на стол и зашипел на самодовольного режиссёра.
       Енот, который с котёнком всегда был «не разлей вода», сейчас тихонько наблюдал за происходящим через приоткрытую дверь тамбура. Он схватился лапами за голову и в ужасе закрыл глаза. Что сейчас будет! Теперь котёнка ни за какие коврижки не возьмут на кинопробы. Подобной выходки именитый режиссёр не потерпит. Но к удивлению енота, он услышал радостный возглас Котоффа.
      - О-оо, какой типаж! Какая харизма! То, что надо!!
       Енот приоткрыл сперва один глаз, потом второй и не поверил тому, что увидел. Котофф восхищённо аплодировал котёнку.
       - Я беру эту рысь! Она мелкая, но с характером! – говорил припеваючи Котофф, совершенно забыв про свою напускную важность. Он даже предложил котёнку молока, но тот любезно отказался, ссылаясь на непереносимость лактозы.
       - Ах, до чего всё замечательно складывается, - радовался режиссёр, но вдруг сник, погрустнел и даже как-то ссутулился. - Спору нет, рысь отменная, в масштабе, что надо, - пояснил он. - Но для заметок натуралиста маловато. Вот разнорядочка от Любимцева пришла, - и он указал на стол с бумагами. – Нужна ещё и панда. А где её сыскать? – и он горестно всплеснул лапами.
       - Есть такой зверь! – засиял котёнок и поманил енота, который жался за дверью. – Будет рысь, будет и панда!

*** *** ***

       Котёнок склонил мордочку набок, прищурился и неожиданно выпалил:
       - Ну, точно выдра, и к гадалке не ходи!
       - Тьфу ты, какая выдра? Опять ты не угадал, - расстроился енот. – Я показывал розового фламинго.
       - Ой, знаешь, а так на выдру похож, - захихикал котёнок и обнял разобиженного енота.
       Они сидели перед полыхающим огнём в норке у ручья и грели озябшие лапки. На печке шумел чайник.
       - А всё-таки, славненько мы поиграли в «крокодила», - подмигнул котёнок еноту.
       - Да, из тебя вышла отменная рысь! – улыбнулся полосатый зверь.
       - А из тебя – панда!
       И они оба расхохотались. В окошко настойчиво зацарапали коготком.
       - А вот и газеты! – обрадовался котёнок и принял через окошко голубиную почту.
       Засвистел чайник и друзья, бросив корреспонденцию прямо на полу, убежали заваривать чай и откупоривать банку с вареньем.
       Среди серых газетных листов «Лесных ведомостей» и «Вестника шкипера» так и не обнаружилось (а вдруг?), зато лежал плотный запечатанный сургучом конверт с пометкой


«От Павла Любимцева, ведущего телепрограммы «Заметки натуралиста».
Кино про животных: «Как котёнок и енот стали рысью и пандой».

       Внутри лежала массивная катушка с кинолентой и солидный гонорар в размере одного килограмма карамелек.


Февраль, 2012