Осторожно, катехизация!

ПОДБЕРЕЗКИНСКИЙ КАТЕХИЗИС
в вопросительных местоимениях:
кому, чему
какую
как
зачем
почему
сколько
когда
где
откуда
что,
изложенный в притчах и байках для
неверующих,
маловерующих
и сильных в вере.


Часть I.
О вере и неверии


О вере и неверии:
Предмет веры.
Вопросительное местоимение: КОМУ, ЧЕМУ.
Вопрос: кому, чему  верить?

Услышала как-то Подберезкина в интернете, что майя – это не только имя ее подруги и небезызвестной пчелки из мультика, но что есть, оказывается, такой народ в Мексике. И даже очень большой народ, не национальное меньшинство, как наши редкостные луораветланы [1]. Так вот, народ этот еще в древности придумал календарь и рассчитал его аж до настоящих дней. По календарю народности майя, как говорили в интернете,  конец света должен наступить прямо вот-вот, можно сказать, на носу уже.

«Ой, да что ж такое, – суетится Подберезкина, – конец света на дворе, а у меня пшена не припасено, спички кончились, соли мало и керосин на донышке. Побегу в “пятерочку”? может, очереди еще не такие большие».

Достала с антресолей самую большую сумку на колесиках, запыхалась. Дай, думает, сяду на дорожку. Села, сидит и тут видит – на тумбочке Евангелие лежит, книжка такая, Священное Писание.

«А вот что, интересно, там про конец света написано?» – и Евангелие открывает. А там церковнославянским по белому: «О дни же томъ и часе никтоже весть, ни Ангели небеснiи, токмо Отецъ мой единъ» [2]…

«Ого!» – подумала Подберезкина и кинулась в интернет, про майю спрашивать. А интернет ей гуглом [3] отвечает: «Майя – цивилизация Центральной Америки… к моменту прибытия конкистадоров была в глубоком упадке… Майя Михайловна Плисецкая… –  ну, это пропустим, дальше: – Майя (санскр.) – колдовство, мистификация, иллюзорность…»

«Интересное кино! – возмутилась Подберезкина. — Ангелы, которые прямо перед Богом летают, значит, не знают, когда конец света будет, а какие-то майи, выходит, знают… Да наврали они – сто процентов! Лучше бы уж разрушение своей цивилизации предсказали, астрономы  фиговы! Евангелие все-таки – Книга Божия, а Бог врать не станет, не таков. Не буду я этим человеческим, в глубоком упадке, календарям верить, а буду верить Богу – Он больше знает, и вообще Он – Самый Главный и всех создал».

Подумала так, зашвырнула обратно на антресоли сумку на колесиках и пошла в «пятерочку» налегке – за мороженым.

Вывод: если уж верить, то не абы кому, а Тому, кто никогда не врет, Самому Главному.
---------------------------------------------------
[1] Чукчи.
[2] О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф. 24, 36).
[3] Гугл (англ. google) – программа для поиска информации в интернете.


О вере и неверии:
Качество веры.
Вопросительное местоимение:  КАКУЮ.
Вопрос: в какую веру верить?

Будучи юной и пребывая в путах своего незрелого разума, Подберезкина радостно примеряла на себя все, что ей попадалось на жизненной дороге: модную юбочку, нового ухажера, редкое хобби, экзотическое учение… И не знала она, как и многие, впрочем, что если Истина – одна, то и путь к ней должен быть один. А думала, глупая, что хоть Истина и одна, но уж путей-то к ней много. Ну, вы вот вдумайтесь в это: в какую сторону не пойди, все равно придешь в волшебный город! Типа – все пути ведут в Рим. Ага, как же – держи карман.  Так наобум ходить – не то что в Рим, в задрипанную Хацапетовку [4] не придешь. А если поизвилистей тропинка попадется, то и вовсе в гиблое место заведет, избави Бог, конечно.

Но Подберезкина не знала этого и хваталась то за ёгу, то за астрологию, а то и вовсе за что неприличное.

Так и схватилась она однажды за буддизм. Думает: буду буддисткой, красиво, оранжевый мне идет, медитации, перерождения, то-сё, суси-пуси – интересно. Но, присмотревшись, обнаружила, что в буддизме нет души, ужас! Нету там бессмертной души, себя осознающей, да и человека-то как такового, как личности, там нет: только  набор каких-то мелких частичек, ассорти какое-то из обрывков мыслей – и всё. А самые вкусняшки ихние – вблизи вовсе даже огорчали. Например, круг перерождений – сансара – это, на самом деле круг страданий оказался, и цель у буддистов – вырваться из него и… перестать быть. Вообще перестать быть, слышите? Мрак!

«А я-то радовалась, – корила себя Подберезкина, – что буду, как помру, заново рождаться, вроде как бессмертной стану. Тут же выходит, что рождаешься опять, чтобы помучиться, а если удастся соскочить, то  и вовсе кирдык».
А эта самая нирвана, про которую все говорят: супер, оказалась  – тьфу, сказать противно – тоже небытием каким-то. И главная цель у них, то есть спасение,  – опять же – раствориться в каком-то, прости Господи, брахмане. Без осадка причем. Или без остатка. То есть, цели-то у них тоже быть не может, потому что цель – это желание чего-то, а для буддиста главное ничего не хотеть: ни плохого, ни хорошего, чтобы карму не портить.

«Нетушки, – сказала, Подберезкина, зашвырнув буддизм за плечо, –  не мое это. Да и оранжевый сейчас не в моде».

И потянулась, дурочка, к исламу. Там – и тебе язык арабский, и шейхи, и Кувейт с Бахрейном, и нравы строгие, и хиджабчики [5] хорошенькие, а из-под паранджи можно так наловчиться глазами стрелять – и «калашникова» не надо.

Но, на буддизме обжегшись, к исламу уже в очках приглядывалась. Да не в розовых, как большинство, а с диоптриями +2,5, для самых мелких буковичек. Не совсем уж дремучая да безбашенная она, Подберезкина, бывали иной раз просветы…

И что же вы думаете?! Стала разглядывать – и тут мрак и ужас. Оказывается, в исламе, хоть и не как в буддизме – безличный брахман, а вполне себе личный Аллах, но такой аллах, что  не дай Бог никому – не только добро источает, но и зло!

«Ну, ничего себе, – думает Подберезкина, – опасная вера-то», – и дальше смотрит, а там… Вы не поверите – им никто грехи не прощает, а если уж изловчишься не нагрешить и прорвешься в рай, у них там от скуки умом тронешься. Рай у них – как курорт в Турции: сплошные развлечения, хороший сервис, вкусная пища, фрукты и вино… А Подберезкина птица стреляная, на курортах бывала, знает, что там все равно через две недели домой захочется… Да еще и эти там, в раю-то мусульманском,  тоже – ну, вы меня понимаете,  – гурии легкого поведения, одним словом.

«И на кой мне этот рай? – разочаровалась Подберезкина, но тут ей сказали, что в исламе женщин вообще в рай не пускают!!! – Да ешьте вы его сами!» – облегченно выдохнула Подберезкина и посмотрела в окно.

В окне виднелись купола Троицкого храма.

«Земля-то Русская вот такими храмами усеяна, как цветами, – подумала Подберезкина. – И все мои предки православными христианами были: и бабушка Наталья, и дедушка Коля, и прадедушка Илья… А вот интересно, – стала думать Подберезкина дальше, – а что в христианстве дают православном?»

Взяла Евангелие с тумбочки, стала читать. Потом руки к Библии потянулись. А ноги сами потом к Троицкому храму  пошли. И вся остальная Подберезкина всем своим тельцем и мыслями и сердцем туда же потянулась.

Да и как не потянуться, если в Православном христианстве Сам Бог живой – Творец всего сущего, Самый лучший, Самый-Самый: Дух Вечный, Всеблагой, Всеведущий, Всеправедный, Всемогущий, Вездесущий, Неизменяемый, Вседовольный, Всеблаженный – вот какой! Источник всякого добра. А зла в Нем нет, и любви столько, что Сына Своего на смерть отдал за грехи наши! И любой грех Он прощает – только веруй в Сына Божьего Иисуса Христа, Спасителя,  и проси прощения, да не греши больше. А главное – это то, что Он нам дает Самого Себя: хочет, чтобы мы были его детьми, чтобы хорошо нам было (хорошо-то по-настоящему только с Ним и бывает), хочет, чтобы мы тоже как Он стали, богами, – такой драгоценный подарок нам дарит. Ни в одной вере больше такого не дадут.

Вывод: остановись на путях своих… исследуй – что какая вера дает, и на малое не ведись.
---------------------------------------------------
[4] Ныне – город районного значения Углегорск в Донецкой области Украины с населением более 10 тыс. человек.
[5] Хиджаб – одежда, полностью соответствующая нормам шариата (исламского религиозного права).


О вере и неверии:
Образ действия верующего.
Вопросительное местоимение: КАК.
Вопрос: как верить?

Надоело Подберезкиной просто так, порожняком ходить, и решила она – стану верующей, буду дела милосердные делать, перестану курить сигары, и вообще грешить брошу, заведу себе духовника и Бога в душе. Буду, как все люди, на Пасху ходить в храм куличи святить, а на Крещение – за святой водой. И свечки ставить буду, и дома иконы заведу еще – у всех иконы есть, не отставать же от прогресса.

Накупила икон и повесила в красном углу – аккурат над телевизором. Книжек божественных купила, положила Евангелие на самое видное место в доме, на тумбочку. Пошила себе сарафан до пят, и с капюшоном – чтоб не как в платочке, деревня-деревней, а по-модному голову покрывать: надо в храм зайти – раз, надела капюшончик, на улицу вышла – раз, сняла. Очень функционально и практично. И стала жить, как все порядочные люди живут – с Богом в душе, с четками на руке. Но покуривала, бывало.

Только все чего-то не хватает для полного антуража. Недавно на дне рожденья у Юрика подружка Лорик хвастала, какой у нее духовник строгий, а у Подберезкиной  духовник еще не завелся, и она сидела и завидовала. На следующий день решила идти духовника выбирать.

«Пойду в монастырь, выберу себе  монаха, – думает, – они построже. А может, повезет, и старцем разживусь».

Сказано – сделано, утром сарафан с капюшоном надела – и в монастырь, в Москве их много.

Пришла в монастырь, а служба уже к концу, всего только один монашек стоит у аналоя,  исповедует, две тетки в очереди. Делать нечего – духовник позарез нужен.

«Ну, пусть хоть такой будет, поменяю, если лучше попадется», – думает Подберезкина.

Вот подошла ее очередь, подходит она к монаху, ладошки складывает и говорит – все честь по чести:

– Благословите, святой отец.

Монах на нее смотрит – молодой такой, лет двадцать, не боле, – и ржет как конь:

– Ишь ты – «святой отец»… Да не святой я пока. Так к православным священникам не обращаются, так католических священников величают, а мы народ грешный, хотя к святости стремимся. Зовите меня просто: отец Трофим, иеромонах я. Можно и поласковей – батюшкой.

– Простите, батюшка Трофим, – покраснела Подберезкина и ляпнула с ходу: – Будьте моим духовником, пожалуйста.

– Шустры вы, матушка, однако. Вот так, прямо сходу – и духовником?

– Ну, конечно, чего кота за хвост тянуть. Я хоть с недавних пор, но верующая, как же мне без духовника?

– Верующая, говорите… А расскажите мне про себя, для знакомства. Вот как вы веруете? Поститесь? Каетесь в грехах? Часто ли исповедуетесь и причащаетесь? Может, какое послушание в храме несете? – отец Трофим посмотрел на Подберезкину внимательней: – В храм-то как часто ходите? Молитвы какие знаете?

Забилось у Подберезкиной сердце: как услышала про послушание, очень ей послушания захотелось.

– Хожу, а как же! Регулярно на Пасху и Крещение храм посещаю. Свечки ставлю, самые большие старюсь покупать. Поститься необязательно – главное не то, что в уста, а что из уст, ведь так? Я пока что не исповедовалась и не причащалась, но разве так уж и необходимо обряды исполнять? Главное-то – вера. Послушание давайте – я с радостью, я способная, все умею, а что не умею – научусь… И молитвы выучу. Но своими словами ведь лучше, а? Главное-то – я же в Бога верю! Всем сердцем верю – тут Он у меня, в душе! – и в грудь себя стучит.

– Э, матушка, так не пойдет, – окоротил ее отец Трофим. – По словам вашим, вы веруете, а по делам, выходит, что нет. Так, как вы, и бесы веруют: они верят в существование Бога, но только каяться не хотят и веру свою делами не подтверждают. Веруют и трепещут, ибо истинно верующий исполняет то, что Бог велит. А без дел вера – мертва.

– Да, что вы, батюшка Трофим, говорите! Я же не бес, я своя, православная, – вскричала Подберезкина и заплакала.

– Не ревите, матушка, вон, весь  аналойник [6] слезами с тушью закапали. Давайте лучше подумаем, как дальше жить: по вере или по своему хотению. Если по своему хотению, то не по Божьей воле, и веры тут никакой нет, пустые слова одни, а не вера. А вот если по Божьей воле – то все в жизни должно быть, как Господь заповедал, все по вере строить: и на работе, и в быту, и в церкви, и с близкими…

– А как же ее узнать, волю Божию? – всхлипнула Подберезкина.

– Читайте Священное Писание, с Евангелия начните, и не просто вскользь читайте – там каждое слово именно для вас написано, всё надо применять к себе, принимать к действию и исполнять. А прежде всего исповедаться надо, раскаяться во всех грехах, в каких совесть обличает, поговеть [7], причаститься и начать новую жизнь.

– А у меня получится, как вы думаете? – засомневалась Продберезкина.

– А то! – заулыбался отец Трофим. – Еще как получится, я в вас верю: еще, помяните мое слово, катехизатором [8] станете. Ведь не просто так вы в храм пришли, это Господь вас прислал. Раз прислал – значит, спасения вашего хочет.

Подберезкина даже постеснялась спросить, что такое «катехизатор», так обрадовалась, что Господь ее любит.

– Спасибо вам, отец Трофим, уж вы меня простите, что я так глупо вела себя, и накрашенная приперлась…

– До я что? Вы у Господа прощения просите, – отец Трофим поправил на аналое  крест и Евангелие, вздохнул и принялся исповедовать Подберезкину. Да так, что с той семь потов сошло, как в бане.

Вывод: вера – образ жизни, доверие Богу, осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом; вера доказывается жизнью.
---------------------------------------------------
[6] Аналойник – церковное облачение, парчовое покрывало на аналое – высоком четырехугольном столике с покатым верхом; во время Исповеди на аналой кладут крест и Евангелие.
[7] Говение – пост перед причастием, состоящий в отказе от мясной и молочной пищи и от яиц, в отказе от развлечений, в частом посещение богослужений и усилении молитв.
[8] Катехизатор – человек, объясняющий основы веры тем, кто хочет креститься и крещенным, но не наученным вере прихожанам.


О вере и неверии:
Цель веры.
Вопросительное местоимение: ЗАЧЕМ.
Вопрос: зачем верить?
 
Подруга Лорик частенько ругала Подберезкину:
– Ну что ты никогда в паломнические поездки не ездишь? Все верующие ездят, и тебе надо.
– А зачем? – грустно спрашивала ленивая и толстая Подберезкина.
– Ну как зачем? Надо… – терялась Лорик от таких идиотских вопросов. – Как же спасаться-то? И потом, это богоугодно. Ты же верующая, значит, должна Богу угождать.

Подберезкина только грустно вздыхала и поглаживала больную коленку. Не то чтобы она категорически отвергала паломнические поездки – просто с денюжками у нее было не очень густо, да и ездила все же она по святым местам, бывало, сподобил Господь.

Но задумалась она, ранили ее Лориковы слова прямо в сердце: как же Богу угодить?
Почитала интернет – голова заболела, много буков, послушала лекции иже во святых отец наших Кураева-Осипова – и совсем растерялась: слов много, а в правильные мысли они никак складываться не хотят. То в голову придет, что верить вовсе необязательно – Бог же любовь и только любовь, чо напрягаться, и так спасет, был бы человек хороший. А то было придумала, что ей креститься заново надо, ее ведь крестили в младенческом возрасте, а сие, по новому учению, не айс есть…

Так бы сидела до сей поры в непонятках, если бы не шестой сезон «Декстера». Смотрит она, значит, от горя шестой сезон, а там батюшка-негр, выходец из бандитской тусовки, катехизирует серийного убийцу Декстера и говорит ему: ты, брат, читай Библию, в этой книге ответы на все вопросы.

Подберезкина встрепенулась и Библию – цоп. Читает: «Испытывайте, что благоугодно Богу», – и аж зубами заскрипела… А потом думает: раз так, сама найду Бога и лично спрошу! А где искать?

Поехала у старца спрашивать, как Бога найти. У старца Херувима  очередь – аж на два года вперед прием расписан.

Записалась Подберезкина на прием, но не сидеть же два года в приемной у старца. Где еще поискать? И так себе думает: «Вот, святые места – почему святые? Не сами же по себе они освятились. Наверное, потому что там Бог есть, ведь Он свят и всё-всё освящает».

Поехала в Дивеево [9], там, говорили, очень святое место, там святые мощи святого преподобного Серафима Саровского [10] и монастырь женский.

Приехала, пошла на источник батюшки Серафима окунуться, по дороге ей женщина встретилась в зипуне и мужчина в лапоточках с бородой по пояс. «Спрошу у них, – решила Подберезкина, – вон какие благочестивые, может, знают, как Бога найти». Но мужчина и женщина благочестиво ей сказали, что сейчас Бога не найдешь, пока не покаешься за убийство царя-батюшки-искупителя…

Стоит Подберезкина в купаленке деревянной, ничего не понимает, чуть не плачет – когнитивный диссонанс у бедняжки случился: с одной стороны, Бога найти хочет, а с другой – как каяться в том, чего не делала, врать, что ли? Так ведь врать – грех…

И взмолилась во весь голос:

– Господи! Да что ж такое-то?! Как мне Тебя найти? Что мне сделать, чтобы Тебе угодить и спастись?

И вдруг откуда-то издалека ей голос отвечает:

– Ну что ты разоралась-то так, мать? Просто верить надо. А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает.

Подберезкина аж присела от страха. А потом выскочила из купальни как ошпаренная – за дверями старичок в подряснике ветхом стоит. Подберезкина ему в ноги и лепечет:

– Благослови, отче Серафиме, преподобне… Моли Бога  мне, грешной…

– Ты, матушка, чего блажишь-то? Какой я тебе Серафим преподобный, я отец Терентий, паломников вот привез в Цыгановку [11]… – А сам смеется. Отсмеялся и говорит: – Что Бога ищешь, это хорошо. Молись Ему, по заповедям жить старайся, да исповедуйся во всем, где осечку дала. Главное – причащайся Пречистых Его Тела и Крови. Вот это и угодно Богу. Знаешь, однажды спросили Иисуса фарисеи [12], что делать, чтобы дела Божьи творить, так Он им сказал: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал… Так-то. Все с веры начинается, она и дается, чтобы человека к Богу привести, верой в Сына Божия и оправдываемся, верой Он в нас вселяется…

Поблагодарила Подберезкина отца Терентия – это священник был из Нижнего. Отлегло у Подберезкиной…

Вывод: без веры угодить Богу невозможно; спасение – только по вере.
---------------------------------------------------
[9] Дивеево – село в Нижегородской области, где находится Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь. Почитается как четвертый земной удел Пресвятой Богородицы.
[10] Преподобный Серафим Саровский, чудотворец – святой, великий подвижник Русской Церкви (день памяти – 2 января).
[11] Цыгановка – деревня близ Дивеево, где находится святой источник преподобного Серафима Саровского.
[12] Фарисеи – представители общественно-религиозного течения в Иудее во II в. до н.э. – II в. н.э. Господь в Евангелиях называет фарисеев лицемерами.


О вере и неверии:
Причина веры.
Вопросительное местоимение: ПОЧЕМУ.
вопрос: почему мы верим?

– Скажите, Бог есть?
– Нет.
– А когда будет?
           Из анекдотов
   
У Подберезкиной сломался компьютер, она отдала его в починку, и у нее наступили тяжелые времена – потому что надо было делать непривычные дела: читать бумажные книги, делать уборку, смотреть телевизор, разговаривать по телефону, ходить в магазины и в гости и даже думать. Вот делает она уборку, а телевизор говорит:

– …Особым моментом 2012 года для Весов станет необходимость постоянного сочетания отдыха и труда…

Подберезкина охотно перестала вытирать пыль и села думать, что необходимость сочетания отдыха и труда насущна не только для каких-то Весов, но и вообще для всех. Эти мысли привели ее к тому, что верить гороскопам никак нельзя.

«Почему кто-то верит в Бога, кто-то в гороскопы, а кто-то – вон, как Станиславский [13], например, – никому не верит? – думала Подберезкина. – Ведь в Бога так просто верить, а вот, поди ж ты, не верят некоторые, а верят в ерунду: в Будду, в Мухаммеда, в Кришну… А папа Ниночки Семеновой так вообще в пришельцев верит. Где-то в Нижнем Новгороде от большой веры у сектантов икона Путина замироточила [14]… Какой-то дикий ученый выдумал, что вера от гена, который по наследству передается… Он, правда, еще и ген гомосексуальности выдумал – что с такого взять…»

Подберезкина поставила чайник и села думать дальше.

Но тут позвонили в дверь. Это был рыжий в конопушку курьер с Подберезкинским ноутбуком в сумочке.

– Вот, забирайте вашу машинку, работает.

– Как же вы так быстро починили? – удивилась Подберезкина. – Говорили, неделю ждать, а двух дней не прошло.

– А он у вас не сильно сломанный был. Просто от большой нагрузки что-то там выключилось. В мастерской мастера что-то там воткнули, что-то почистили, что-то увеличили, а оно – раз, и уменьшилось, а потом включилось. И теперь все работает. А терминов я, извините, еще не выучил, потому что пока курьер. Выучу – стану мастером.

– Ох, надо же – сам выключается, сам включается… Умная машина. И когда только успел таким самостоятельным стать?

– Заложено в нем было так! С самого рождения, то есть создания. Эти… программисты напрограммировали.

– А-аа! – закричала Подберезкина. – Я догадалась! Чайник-то тоже сам выключился не просто так…

Курьер побледнел от ее крика и испуганно попятился к двери.

–Тетенька, вы только подпись поставьте…

– Да вы не бойтесь, просто я задачку решала: почему люди верят. Люди верят потому, что в них эту способность Бог Создатель заложил. – И давай от радости полечку плясать.

Курьер наморщил свои конопушки и вякнул:

– Дураки – вот и верят. Верить надо в человека, который создает сложные умные машины.

– Вот сам глупый! – рассердилась Подберезкина. Тебя с такой логикой в мастера не возьмут, и не мечтай! Компьютер создал человек, а человека создал Бог. Ну, и какой Создатель круче? То-то! А верить надо в Того, Кто круче. Душа человеческая по натуре – христианка. Вот и ищут люди Истину, все по-разному. Кто-то уже нашел, а кто-то в поиске еще – как ты, например.

Курьер застыдился, покраснел и убежал, а Подберезкина помолилась, покропила святой водой ноутбук и пошла в интернет.

Вывод:  человек не может не верить; вера – это неотъемлемое внутреннее качество человека, более того, наиболее существенная черта, отличающая его от всех других живых существ; человеческая душа ищет своего Творца, Бога, но в поисках иногда блуждает.
---------------------------------------------------
[13] Станиславский Константин Сергеевич – знаменитый театральный режиссер и педагог, прославившийся своей ставшей легендарной фразой: «Не верю!»
[14] Достоверный факт, между прочим: http://clck.ru/UnEN


О вере и неверии:
Количество, величина веры.
Вопросительное местоимение: СКОЛЬКО.
Вопрос: кто сколько верит?

Заспорили как-то Подберезкина и Вася Кольцов: кто из них круче верует. Пока на словах спорили, еще ничего, в рамках себя держали, всего два раза чуть не подрались. Но как стали на практике свою веру показывать: кто дальше гору передвинет да кто больше смертоносного выпьет, тут самые чудеса и начались…

Подберезкина кричит:

– Я Карпаты на  семь сантиметров отодвинула!

А Вася:

– Да я Альпы на четыре сантиметра придвинул.

А Подберезкина:

– А я – на семь, даже на семь с половиной…

А Вася такой:

– Ты Карпаты с Альпами не равняй, Альпы выше…

Тут в трапезную, где спорили о вере Подберезкина и Вася Кольцов, пришел Олег и сказал:

– А я  сейчас целую гору песка, что возле сарая, на два метра передвинул, а то машина проехать не могла.

Примолкли Вася с Подберезкиной: выходит, Олег-то круче верует. Стали расспрашивать:

– Что ты делал для такого подвига, какие акафисты и каноны читал для укрепления веры?  А может, постился особо как?

– Да ничего я не постился! Взял лопату да перекидал за сарай.

– У-уу, так каждый дурак может, ты верой попробуй передвинь. – И руками на Олега замахали. – Вот мы сейчас на смертоносном питье проверим, кто сколько верует.

Но тут в трапезную зашел отец настоятель и сказал:
– Я вам счас проверю, мало не покажется. Я вам покажу питье! Идите-ка трудиться, спрорщики, всенощная скоро. Вот на службе и просите Господа, чтобы веру укрепил. Уже давно крещеные, а, как дети малые, не знаете, что верует каждый столько, сколько ему дал Господь.

Устыдилась Подберезкина слов настоятелевых, пришла в храм, покаялась, а когда домой ехала, все думала, как бы ей веру нарастить. Не для того, чтобы Карпатами двигать, а чтобы, как Олег, без всякого понукания добрые дела делать и людям помогать.

Ночью ей сон был. Как будто приходит она в храм, а храм – вроде и не храм, а магазин. Подберезкина сразу к продавщице:

– Мне бы благодати, благодать у вас есть?

– Всегда имеется, хоть и самый ходовой товар. Какую желаете?

– Я, собственно, крещенскую обновить хотела.

– Тогда вам только мысли поменять да совесть почистить, а благодать сама попрет. Вон туда потом сходите, – продавщица кивнула в сторону двери, на которой висела табличка «Исповедь». – А сейчас возьмите мудрости лучше – на все времена товар.

– Да ну, на кой она мне при моей-то красоте…

– Ну, ничего себе!... как это на кой? Мудрость все-таки… Я ж вам не предлагаю разные языки залежалые. Вот еще слово знания поступило, свежайшие экземпляры есть. Исцеления и чудотворения не просите – сами понимаете, дефицит. Могу предложить также различение духов, но это товар дорогой…

– Вот! Давайте различение духов. А то сейчас времена такие смутные… И веры, пожалуйста, дайте.

– Вам какую?

– Покрепче.

– Уверены? А то, знаете, бывает, вместо мяконькой неофитской, твердую да крепкую возьмут, а потом их колбасить начинает… Да еще количества не рассчитают – и один вред для человека получается. Чудной народ! Некоторые даже по две берут от жадности – и что? Грех двоеверия имеют, прости Господи, за свои же кровные.

– Ну, дайте тогда просто детскую.

– Прекрасный выбор! И дешево, и сердито, и полезно…

– Что-то мне еще нужно было, дай, Боже, памяти. – Подберезкина вспоминала, озираясь по сторонам. Взгляд ее задержался на худеньком монахе, который расплачивался за соседним прилавком. Над этим прилавком горели загадочные буквы «High level».

Продавщица, заметив направление Подберезкинского взора, расплылась в улыбке и сообщила:

– Постоянный клиент наш. Поди опять за безмолвием пришел. Вот так затарится безмолвием – и в затвор [15] месяца на два… аскет.

Она ласково смотрела в спину уходящего монаха. Монах шел к выходу, пошатываясь под тяжестью двух огромных бутылей с плещущейся благодатью. Из рюкзака за спиной выглядывало горлышко еще одной, а карманы его серенького подрясничка оттягивали изрядные куски терпения и воздержания.

– Вот это, я понимаю, верующий, вот это христианин! – восхитилась Подберезкина, не то, что мы, планктон церковный… Сколько я вам должна?

– Ну что вы, как ребенок, – забыли, что ли? Запишу на ваш счет, а рассчитаетесь уж непосредственно в Судный День – сами знаете с Кем. Так что напоминаю: особо не жадничайте – ведь кому много дано, с того и спросят по полной…

Продавщица пригладила перышко, неровно торчащее из белоснежного крыла и растворилась в звоне будильника.

Вывод: каждый верует столько, сколько ему дал Бог, а чтобы вера выросла – проси у Бога, да не забывай: кому много дано, с того много и спросится.
---------------------------------------------------
[15] Затвор – добровольное уединение подвижника: удаление от людского общества в келье или пещере для совершенствования в постоянной молитве иди другом духовном делании.


О вере и неверии:
Время верить.
Вопросительное местоимение: КОГДА верить?
Вопрос: когда надо верить?

Подберезкина зело ленива была.
И покушать любила.
А уж спать могла – любой пожарный обзавидуется.
Понятно, что при таких исходных данных отношения с Богом у нее складывались непростые. С своей стороны, Бог любил Подберезкину и такой, как она есть, всегда посылал ей хлеб насущный и во что одеться, спасал от неприятностей, да и баловал частенько – холил и лелеял, одним словом. Но ведь когда любят, добра хотят любимому, вот и Бог хотел, чтобы Подберезкина поближе к Нему была (Он всеведущий Бог и знает, что по-настоящему хорошо может быть только с Ним), а как ей, грешной, с ее-то страстями ближе к Богу безгрешному стать?

Подберезкина Бога, конечно, любила, но всегда увлекалась какой-нибудь ерундой: то ей сон интересный досмотреть хочется и проспит на службу воскресную, а исповедь и причастие на потом оставляет, то мороженица захочет в пост – и опять мимо причастия. Молиться и трудиться ленилась… В общем, можно сказать, верность Богу не хранила.

Так и жила она – в разлуке с Богом. Только не понимала, думала, все хорошо у них, если Бог каждый день заботится. А Бог обо всех заботится – и о хороших, и о плохих: Он всем жизнь дал, всем дает и необходимое к жизни. Потому что Он – верный, постоянный и неизменный. А кто говорит, что жизнь ему папа с мамой дали, а не Бог, – тот человек поверхностный и думать не желающий. Во-первых, ребеночек у папы с мамой может и неживой родиться, а во-вторых – еще ни одному папе и ни одной маме не удалось создать живого человека. Родить – само собой, а вот создать… Так что не надо про папу-маму.

Короче, видит Бог такие расклады и говорит: что ж ты делаешь, Подберезкина, ведь ты Мне обещание давала верной быть, а сама обо Мне даже не думаешь, вместо того чтобы о Мной поговорить, с Фирифлюсовой по скайпу треплешься. Я тебя на Свой царский пир зову, а ты с колбасой, в которой даже мяса-то кот наплакал, расстаться не можешь… Что ты Меня так огорчаешь, что Я плохого тебе сделал? Все дальше и дальше от Меня уходишь, Подберезкина! Все дальше от добра и безопасности уходишь в темную область, где рыщут всякие нехорошие бестелесные энергетические сущности [16] да бродят стаями их приспешники – злые жареные петухи… 

Он говорит, а Подберезкина не слышит – она сериал «Lost» смотрит.

Так и угодила однажды Подберезкина в серьезную переделку: клюнул ее ядовитый жареный петух.

Рабочая часть тела вышла из строя. Как теперь книжки редактировать? Теперь и в интернете не посидишь, а стоя сидеть неудобно. Беда. И ведь какая беда! Одним махом и работы и отдыха лишилась.

Подберезкиной было больно и стыдно. Она страдала. Укушенное место горело и чесалось. А врачи только разводили руками и говорили: медицина бессильна. Народные средства тоже не помогали.

Вот тут и вспомнила Подберезкина о Боге. А кто еще поможет? Взмолилась. Не только правило – акафисты читать стала. Раскаялась она в своем легкомысленном непостоянстве. И стала очищать себя для Бога. Попостилась хорошенько, поисповедалась, причастилась. И что вы думаете? Тут же укус ядовитый исчезе, якоже и не бе!

Господь не злопамятен.

А Подберезкина намотала себе на ус: мало называться верующей, надо быть верной, а то от нетвердой веры и до предательства рукой подать, избави Бог, конечно.

Вывод: уж верить, так верить – всегда, а не так, чтобы временами верить, а временами отпадать; верность – свойство веры.
---------------------------------------------------
[16] Бестелесная энергетическая сущность – бес, злой дух, темный ангел.


О вере и неверии:
Место, где верить.
Вопросительное местоимение: ГДЕ.
Вопрос: где верить?

В молодости Подберезкина, кроме всего прочего, еще и упряма была – ужас! Прямо Железный дровосек, а не женщина. И до удовольствий охочая: все жить торопилась и чувствовать спешила, а о вечном почти что и не думала.

Подруга Лорик ее жалела, гнала в храм и проповедовала ей Евангелие:

– Иди в храм, Подберезкина, не артачься. – И вздымала кверху грозный палец. – Будешь веровать, спасешься, не будешь веровать – погибнешь!

– Не буду я в храм твой ходить, я верующей быть не хочу сейчас. Я молодая еще, пожить хочу. Успею еще, наверуюсь. Придет мой час – перед Самим Богом в своих грехах признаюсь.

– Глупая ты женщина, Подберезкина! Господь и так твои грехи знает, даже еще лучше, чем ты. Что ты Ему там на Суде лепетать-то будешь? Все-таки перед вечностью, мать,  стоим. Покайся, говорю, и веруй в Евангелие! – да как треснет ей полотенцем по голове. Не потому, что злая, а просто устала уже от упрямства Подберезкиной. И еще слышала она, что Николай Угодник – даром что святой великий, а тоже методов физического воздействия не гнушался.

И что вы думаете? Пробрало Подберезкину:

– Ой, а правда, что я. Это здесь все временное, а там-то – уже навсегда. И когда там Бога увижу, я уже верить не смогу, не будет уже веры, потому что тогда знать буду, что Он действительно есть.

– А то! Смотри, как древние праведники по вере жили: Ной 100 лет у соседей в дураках ходил – как же, последние деньги из семьи тащит, дерево покупает драгоценное и на сухом месте корабль строит; и нафига бы ему корабль, если рядом ни моря, ни ручейка завалящего? А Ной знай себе вкалывает, молотком постукивает… Потому что поверил Богу, что Потоп будет, и ведь не прогадал, спасся от Потопа. А ты представь, что Аврааму пришлось выслушать, когда сказал ему Бог: иди вон туда, а он и пошел? А куда это – туда, даже и не знал, вот как Богу верил! Ведь это не просто так – встал, котомочку собрал и пошел себе налегке путешествовать. Он же всех своих с собой взял и всё имущество, и жену, и скотину! Родни одной человек сто, небось, – тогда все вместе жили, не то что сейчас. И все втихаря за его спиной пальцами у башки крутили, даже овцы с курицами: «Ну не дурак ли наш Абраша – такой дом бросить и на старости лет пешим туризмом увлечься? Ведь не мальчик уже – по пустыням бродить, в палатках жить, костры жечь да ни гитаре авторские песни сочинять». Наверняка за глаза говорили: «Дурная голова ногам покоя не дает, сам мучается и нас мучает, как бродяги скитаемся по пустыням и горам, по пещерам и ущельям…» А он верил и шел. И ты с него пример бери.

Подберезкина вздохнула и стала выбирать, какой ей платочек в храм надеть.

А Лорик ей опять:

– Ты почему платок только в храм надеваешь? Значит – в храме ты верующая православная христианка, а на улице неверующая дамочка? Фарисействуешь, Подберезкина!

Растерялась Подберезкина, молчит и красная вся. А что тут скажешь? Все правильно.

Вывод: верить имеет смысл здесь, на земле, – там, за гробом, мы не можем верить, там будем знать; вера – образ жизни, если уж ты верующий, будь таким везде: и в храме, и дома, и на работе.


О вере и неверии:
Источник веры.
Вопросительное местоимение: ОТКУДА.
Вопрос: откуда вера?

Сидела как-то Подберезкина в интернете, кино смотрела. Нет, не Декстера, а Притчи -2! Сидит, смотрит, духовно назидается, а ей в скайп [17] вдруг кто-то как стукнет. Она вздрогнула, выглянула осторожно – а там атеист сидит и нагло с ошибками пишет.

«Чего изволите? – спрашивает Подберезкина. – Вас отмиссионерить или катехизнуть слегка?»

Атеист надулся и написал:

«Бога нет! – Потом помолчал и еще выдавил: – Все от обезьян произошли».

«Ну, положим, не все, а только некоторые атеисты», – подумала Подберезкина и написала:

«Понятно. – А сама думает: “Интересно, что у нас в анамнезе: Докинз [18] или сам Дарвин?” – Так чего хотите-то?»

«Хочу, чтобы ты больше не писала гадости в своем блоге про атеистов и эволюционистов и не писала про них смешные стишки» [19].

«На “ты” так на “ты”», – кротко подумала Подберезкина и спросила:

«А почему не хочешь?»

«Потому что ты дура!» – аргументировал атеист.

«Сам дурак. Калека духовный», – подумала Подберезкина и хотела выключить атеиста, но вспомнила, что вера у человека сама по себе не вырастает – это дар Божий, и безверующий ни в чем не виноват, если он этот дар не отверг, конечно. И решила продолжить разговор –  мало ли?

«Значит, дурам писать в блоги нельзя, а дуракам можно? Я буду жаловаться в администрацию Мэйла, в Страсбургский суд и в Гаагский трибунал за дискриминацию по гендерному типу! Что за странная нелюбовь к дурам? Все мужчины любят дурочек. Ты вообще-то мужчина?»

Атеист помолчал и вдруг включил видеокамеру – наверное, чтобы Подберезкина могла своими глазами увидеть. В видеокамере замаячила расплывчатая стриженая макушка, потом камера сфокусировалась, и Подберезкина увидела атеиста во всей красе – в очках и закапанной кетчупом светлой футболке. Атеист действительно был существом мужского пола лет 13. Он ел хот-дог, ерзал на стуле и корчил рожи.

«Я еще какой мужчина! Я супермен, детка!»

– Поросенок ты, а не супермен! Всю футболку изгваздал – а матери стирать… Ну что ты хот-догом, как флагом, машешь – гляди, сейчас на клаву [20] накапаешь! – строго сказала Подберезкина.

Атеист-супермен вдруг упал со стула. Через некоторое время из-под стола послышался его испуганный тоненький голос:

– К-кто ты?

«А-а, так ты камеру-то нечаянно включил», – догадалась Подберезкина и ласковым замогильным голосом ответила:

– Я – твой ангел-катехизатор.

– Откуда ты тут взялся, ангел Тихий затор?! – Голос супермена дрожал и срывался.

– Меня к тебе Бог послал – чтобы принести тебе веру, чтобы отныне не ходил ты тупым безграмотным атеистом, а стал верующим, мыслящим человеком, личностью и крутым интеллектуалом. Бог хочет, чтобы… – Подберезкина быстро открыла электронную Библию: «чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам… Имеющий Сына Божия имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни» [21]. Теперь от тебя зависит: примешь ты веру и станешь Божьим чадом или отвергнешь и останешься сыном дьявола, чья участь в озере, горящем огнем и серою. Итак, покайся в грехах твоих и веруй в Сына Божьего Иисуса Христа и Его Евангелие… Что молчишь-то?

– Каюсь… А какое это Евангелие, я же не знаю… – атеист всхлипнул.

– Сам ни разу не читал, а  с верующими споришь, ну, что, разве это умно?

– Я больше не буду, прости меня, Тихий затор… – атеист уже  в голос рыдал под столом.

– Сегодня же набери в гугле «Евангелие от Марка» и прочитай. Потом прочтешь другие Евангелия. И сообщества больше не создавай антихристианские, и не копипасти [22] в них ерунду богохульную!..

– Не бу-уууду, прости, прости…

– Да, и еще! Майку сам простирни – кетчуп хорошо отстирается, если замочить ее в холодной воде на 2-3 часа, хорошенько потерев пятна хозяйственным мылом. – И Подберезкина вырубила звук в скайпе.

А через неделю этот атеист стукнул в скайп к Подберезкиной и написал:

«Хочу попросить у Вас прощения. Простите меня, пожалуйста, я очень глупо себя вел».

«О чем разговор, – ответила Подберезкина, – конечно».

«А я уже не атеист! Скоро креститься буду, а сейчас в храм на огласительные беседы хожу и Священное Писание читаю. Можно мне иногда Вам вопросы задавать?»

«Даже нужно! – отвечала Подберезкина, вытирая радостные слезы. – Для того я и сижу в интернетах – чтобы люди вопросы задавали».

Так и подружились они с Витей. Потом Подберезкина рассказала Вите, что это не Ангел, а она ему Евангелие читать велела, но Витя не обиделся, засмеялся и сказал, что это неважно, а главное – что он прочитал в Евангелии об Иисусе Христе и полюбил Его.

Вывод: вера – от слышания, а слышание от слова Божия; вера – от Бога, Божий дар.
---------------------------------------------------
[17] Скайп (англ. skype) – программа для быстрого общения в интернете по всему миру.
[18] Докинз Р.К. – английский популяризатор науки, этолог, эволюционист, выдающий себя за ученого; ведет последовательную антирелигиозную пропаганду, апостол макаронного монстра.
[19] Действительно, Подберезкиной иногда не хватало любви, и она писала про атеистов примерно такие стихи:
Весенняя атеистическая песня

Хоть еще не вылез первый лист –
Воздух все-таки пока холодный,
Но уже проснулся атеист –
Злой, неадекватный и голодный.

Нудный, желчный – ох, не по летам.
Может, витаминов не хватает?
Он за мною ходит по пятам
И на пальцах что-то объясняет.

По весне гнетет его синдром,
Доказать чего-то там он тщится,
Машет, брызгает, метет хвостом
И некреативно матерится.

А недавно видела сама,
Как он, жаждой истины влекомый,
Из заветных закромов ума
Аргумент вытаскивал весомый.

Он не быдло и не хулиган.
Дарвинист, конечно, ну так что же…
Просто очень любит обезьян,
Предков честь ему всего дороже.

Заблудился в блоге у меня.
Где – не помню даже, не браните…
Так и бродит, ереси бубня,
Если встретит кто – то покормите.

Как он там теперь, мой диспутант?
Неужели поздно всполошилась?...
Написал он мне: «Вы дЕлИтант»,
И с тех пор покоя я лишилась…
[20] Клава (компьютерный сленг) – клавиатура.
[21] 1 Ин. 3, 23; 5, 12.
[22] Копипастить (англ. copy – копировать; paste – вклеивать, вставлять) – прямое копирование текста в одном месте и вставка его в другое место. Чаще всего копипаст не несет в себе никакой ценности.


О вере и неверии:
Понятие веры.
Вопросительное местоимение: ЧТО.
Вопрос: ЧТО же есть вера?

Прочитала Подберезкина на форуме отца Кураева, что вера – опиум для народа. Возмутилась. Причем тут опиум? И разместила в своем блоге опрос:

1. Вера – опиум для народа?
2. Вера – «Опиум» Ив Сен Лорана?
3. Вера – «Опиум для никого» Агаты Кристи?

Все ответили: «Вера – опиум для народа», а Еремин Сергей Алексеич написал ей в скрытом комментарии: «Подберезкина, тебе делать нечего, что ты такие опросы дурацкие составляешь?»

Подберезкина совсем расстроилась и создала опрос в блоге с одним-единственным вопросом: «Народ, почему вера – опиум для тебя, а?»

Народ ей тут же ответил: «Во-первых, не вера опиум, а религия…»; «Это изречение в полном виде у К. Маркса звучит так…»; «Без веры угодить Богу невозможно…»; «Потому что вера – это слепота ума, отказ от мысли»; «Да все верующие  просто примитивные ушлепки, не желающие думать!»…

Совсем сникла Подберезкина. Сказала: ну вас, закрыла ноутбук и пошла гулять.
На улице была зима и мороз. Красиво, деревья в снегу, солнце светит, снегири на ветках рассажены. И задумалась Подберезкина о мировой гармонии и не заметила, что на ее пути киоск стоит, и звезданулась о киоск челом. Чело у нее – дай Бог каждому, только звон пошел по Западному округу. Киоск же покачнулся, но устоял, потому что был не вполне киоск, а вагончик строительный, только вывеска с одного конца отвалилась и повисла, качаясь наподобие маятника. На вывеске было написано: «Прием макулатуры с 12.00 до 14.00».

Хоть у Подберезкиной и не было с собой макулатуры, но она решила зайти в киоск, чтобы выразить свое сожаление о причиненной порче.

В киоске за столиком сидел строгий на вид дядечка в усах и тулупе и читал очень толстую книжку. На столике стояли большие весы, а за спиной у дядечки высились целые горы толстых и тонких книжек.

– Что у нас? – строго спросил дядечка, глядя на Подберезкину поверх стильных очков.

– Шишка, – сказала Подберезкина, демонстрируя наливающуюся синим дулю на лбу.

– Крупная, – отметил дядечка. – Это ты правильно зашла, а то взяли моду в поликлинику шастать, как будто свет клином на этих врачах сошелся. Щас порешаем с твоей шишкой, главное, вся нужная литература тут, под рукой. – Дядечка  вылез из-за стола и стал рыться в груде книг. – Вот, то, что надо, Войно-Ясенецкий «Очерки гнойной хирургии»… – Он снова сел за стол и принялся листать пухлую растрепанную книжку в зеленой обложке: – Инфицированные раны покровов черепа, флегмоны, остеомиелит костей черепа…

Подберезкина забеспокоилась и соврала:

– Извините, я перепутала, я думала, тут больница…

– Можно и так сказать – больница. Для души. Ты посмотри – сколько здесь лекарств, на любой вкус. – Он широко обвел рукой горы книжек. – Найдем и для тебя что-нибудь подходящее. А меня зови просто: Инженер человеческих душ. – И, уткнувшись в книгу, стал читать вслух: – «Шмидт и Ризе обратили внимание на то, что при остеомиелите тел позвонков давление по оси позвоночника вызывает боль. Однако правилом это считать нельзя, так как указанный симптом наблюдается далеко не во всех случаях; гораздо большим постоянством при остеомиелите тел, как и при остеомиелите дужек и их отростков, отличается боль при непосредственном давлении сзади на больной позвонок и на соседние с ним. Особенно отчетливо проявляется боль при давлении сзади в случае остеомиелита остистых отростков»… Какой ужас!!! Какой зверство, какой чудовищный эксперимент над человечеством!

Подберезкина недоуменно смотрела на Инженера.

– Может, я домой пойду лучше? – робко спросила она.

– О, я тебя понимаю! Книге, написанной врачом-садистом, я бы тоже не стал доверять. Ты только вдумайся, что он пишет! Это ужастик какой-то: врач-садист, вместо того, чтобы облегчить боль, давит на больные позвонки сзади! – Дядечка-инженер стукнул кулаком по столу и зарыдал. Сквозь рыдания он продолжал читать: – «При остеомиелите тел позвонков смертность равна 78%, при поражении дужек – 33%. Из наших 20 больных умерло только двое, у которых был остеомиелит крестца и нижних поясничных позвонков»…. Нет, я не выдержу! Это книга – бесчеловечное издевательство и сплошная врачебная ошибка. – Он бросил книгу за спину:  Я буду лечить твою травму сам, без всяких книг.

– Вы, значит, врач? 

– Говорю же, Инженер я. Как будто только врачи лечить могут. Врачи все – сама слышала – изверги и садисты, им бы только живых людей мучить. Да и существуют ли они вообще, тоже вопрос… – Инженер достал из-под стола здоровенное ржавое долото и бутылку водки. – Ну, вообще-то, если честно, я сантехник по образованию, но у меня такой багаж знаний, маманегорюй!

– Ой, не надо преувеличивать! Врачи есть, я точно знаю. В прошлом году у меня овечий грипп был, и один ко мне даже домой пришел. Лечиться у врача буду, а не у сантехника!

– Они же садисты – сама слышала…

– Хорошие они! – заступилась Подберезкина за врачей. – А вы, если ничего в медицине не понимаете, книжки медицинские лучше не трогайте вообще – вот ведь как переврали хорошую умную книгу – что ее садисты написали!

– Я не врал! Это просто мое мнение! Я мыслящий человек и имею право на свое мнение. Ты обрати внимание – там, в начале книги… – Инженер кинулся к куче книг и, покопавшись в ней, извлек «Очерки гнойной хирургии» Войно-Ясенецкого. – Вот! Тут целых пять рецензий.  Почему же они могут, а я не могу свою оценку дать?

– Потому что они врачи, а ты – сантехник! – сказала Подберезкина и вышла из вагончика.

Она набрала в ладонь снега, слепила снежок и приложила его к шишке на лбу. Постояла немного у вагончика и пошла домой. А по дороге думала: «Почему нехирург и вообще неврач не имеет права критиковать работу хирурга? Почему нематематик не может дать развернутой характеристики теоремы Гаусса-Ванцеля? Почему атеист не может трактовать Библию? Да на здоровье! Пожалуйста, я не против, пусть высказываются, трактуют, оценивают…Только кому оно интересно будет – поверхностные рассуждения не специалиста по вопросу, в котором он мало что понимает? Разве что таким же дилетантам-неврачам… Ну, может, психоаналитику еще. А с Библией вообще намного серьезнее – если она в Духе Святом написана, значит, и толковать ее надо в  Духе…
А этот, Инженер, ишь, что выдумал: то врачей не бывает, то плохие они. И ведь и с верой в Бога так же: то говорят, что Его вообще нет, а то – что Он злой и Ему верить нельзя. А ведь самое главное для нас – поверить, что Господь существует, что Он есть. Но просто понимать, что Бог есть, этого мало для настоящей веры. Нужно доверять Ему, доверять и когда хорошо тебе, и когда плохо, и когда хвалят тебя, и когда ругают, и когда ты здоров, и когда болеешь. Нужно знать и помнить, что Господь всегда с нами, и испытаний не по силам Он нам не даст. Ну, и еще надо быть верным Христу, верным до конца во все времена,  верность – это тоже обязательное свойство веры. Вот что такое вера: уверенность, доверие и верность».

Подберезкина повеселела. Шишка уже перестала болеть, и настроение поправилось. Она пришла домой, открыла ноутбук и написала тем, кто обвинял верующих в слепоте и узости ума:

«Дорогие мои злопыхатели, вот вы говорите, что вера – это слепота ума, отказ от мысли, что верующие – примитивные ушлепки. А знаете ли вы, что был такой замечательный ученый, врач, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), и он написал очень нужную для врачей книжку «Очерки гнойной хирургии», которая издавалась много раз и до сих пор используется врачами как ценный учебник! Он не отступал от веры в те годы, когда за нее жестоко преследовали. Теперь он святой. Это у него слепота ума? За слепоту ума ему Сталинскую премию дали? Эх, вы! А знаете вы, что глубоко верующими были Платон, Аристотель, Ньютон, Менделеев, Паскаль, Достоевский, Максвелл… И все эти величайшие умы человечества были примитивными ушлепками?! Сами вы… Так в чем дело-то? Почему вы не хотите признать очевидное?»

И тут же ей ответил некто:
 
«Дело тут в другом. Человек, чьи жизненные колеи ушли в сторону от заповедей Творца, начинает отыскивать для себя повод, чтобы “на законных основаниях” отвергнуть слово Божие» [23].

Вывод: вера – это инструмент обретения знаний о вещах, не доступных для познания чувственными или научными методами; вера – это уверенность в существовании Бога, доверие и верность Богу. Отвергающий веру не хочет идти к свету и остается во тьме.
---------------------------------------------------
[23] Слова мученика за веру иерея Даниила Сысоева.