13. Гуселовняя гора над силиконовым борделем

    Владилен поселил инструктора вместе с собой. Для этого номер пришлось поменять на двухместный - здесь же, на этаже, только с видом уже не в сторону моря, а на холм с многобашенной крепостью наверху. К этому древнему - вероятно, ещё до первой династии возведённому - сооружению Тимур повел россиянина в воскресенье. Сторож и слушать по первости не хотел, чтобы кто-то на историческом памятнике стенолазничал. Но от двух монет подобрел и провёл спортсменов туда, где привольней тренироваться на старой каменной кладке.
    Фортификаторы в давние времена постарались на славу: многопудовые блоки песчаника были притёсаны, как родные, друг к дружке и никакого цемента меж ними не наблюдалось - по крайней мере, снаружи. Приятно шершавая желтокаменная стена начиналась полого, легкоодолимая на первых метрах даже для Владилена. Выше выкручивалась до вертикали, а на самом своём верху нависала. Там шёл перепляс расположенных на двух уровнях прокопчённых бойниц - может, для арбалетчиков, или уже для пищальников, или… Кто их тут вызнавал - для кого ещё?
    Первым трассу пролез инструктор. Владилен страховал его с помощью специального механического устройства «гри-гри». Россиянин тихо гордился тем, что Тимур на него полагается. Потом пришла очередь лезть ему самому. Вот тогда основательно пропотел, особенно на последних метрах подъёма. За разом раз комиссар по нравственности и досугу пытался пробраться вверх от бойницы, но обрывался и повисал, как сосиска, на верхней страховке.
    Маршрут покорился ему лишь на следующий день.
    - Проще пареной реп, ведь так ше? - напутствовал Тимка, показывая на земле, как ставить ноги в широкой бойнице.
    - Смотря чью репу запаривать, - отшучивался Владилен, но последовал указаниям тренера. В итоге сам удивился, до чего простым получился выход. И вот - он перевалился через каменный бруствер и радостно ткнулся носом в пыль самой верхней площадки. Ура!! От зенита по окаём небосвод блистал синевой, лишь немного урезанный зубьями башни. Утонувшие на три четверти в прахе времён, лежали чугунные ядра. Ближе к противоположному краю, на рассыхающихся деревянных колесах, окованных медью, топорщилась пушка. Соучредитель, чуть отдышавшись, пошёл поглядеть на неё. Верёвка, натягиваясь вслед за ним, разгребала пыль. Владилен осмотрел орудие. Непустяковое, жерлом - под зрелый кокос. Прошёл ещё дальше и глянул вниз. Знакомый ему со вчерашнего дня здешний сторож, широкоскулый летимец, внизу кушал пиццу. Он делал это с большим достоинством: подносил продукт ко рту плавно, откусывал небольшой кусочек и долго жевал, картинно откинув голову с длинной и всё ещё чёрной косой.
    «Это надо ж! - подумалось Владилену. - Он ведь годков на двадцать меня постарше, а всё такой волосатый. Я тут над ним нависаю, лысый-несчастный, хотя второй месяц мажусь каждое утро отваром коры чесночного дерева и ещё какой-то эксклюзивной фигнёй. Массирую голову два раза в сутки, подолгу. А толку-то? Толку нет.
    Он вернулся на свой край площадки. Тимур внизу, на страховке, похоже, нервничал оттого, что его подопечный долго был вне поля зрения. И, в назидание, что ли, так лихо стал опускать, что диетический завтрак подпрыгнул  к самому Владиленову горлу.
   
    Вечером, после бассейна и массажа, соучредитель полёживал на кровати. Тимур за журнальным столиком в отдалении что-то читал, шевеля губами. Владилен Артемьевич смотрел на него, не видя, и всё возвращался завистливой мыслью к причёске сторожа.
    «Что, если вообразить себя с пышными волосами? Через подсознание это может способствовать восстановлению шевелюры, которого добиваюсь, пока безуспешно, с помощью биоактивных мазилок. Да, правильно. Но не вместо них, разумеется, а вдобавок. Стану мысленно представлять себя с густыми длинными волосами. Какого цвета? Ну, ясно - не пегого, как теперь на висках и затылке, а тёмно-русого, как в студенчестве. Заодно поправлю осанку. Как носят красавицы длинные, тяжеленные косы? Взять ту же Бэмс: плечи дивно расправлены, голова гордо поднята. Как же иначе? А походка у Леночки!.. Осторожнее, кабальеро, не направляй свои мысли в узкое русло…»

    Но всё-таки Владилену тем вечером предстояла душевная встряска и новое нравственное испытание. Тимур отправился тренироваться в спортзал, и россиянин остался один. Через час с небольшим в дверь кто-то царапнулся. Владилен открыл, и дочурка горничной протянула ему бледно-розовый толстый конверт.
    Вновь «влиятельного господина» уведомляли о том, что на этот-то раз он уж выиграл так выиграл! В юбилейной суперигре для клиентов элитного заведения «Куклы для королей» ему достался «самый сладостный приз!» А именно: 32 (тридцать две!) модели предоставлялись бесплатно. Осталось всего ничего - уплатить за 1 (одну!) любую модельку. К новому чувственному предложению прилагалась реклама, способствующая  разгону сознания до степени «драйв». Фотографии голых кукол тяжёлой стопкой легли на стол. Комиссар изготовился было в клочья порвать экзотическую эротику, да промедлил и слабодушно перебирал лист за листом всю колоду. И вот пошли обжигающе откровенные фотографии кукол «царской коллекции», именно тех моделек, какие клиент уже откупил один раз, прежде чем разрушительное землетрясение увело его от опасности.
    Тимур открыл дверь весьма резко. В дрожащих руках россиянина внахлобучку, как акции лопнувшего предприятия перед взглядом банкрота, сверкали открытки, с которых пялились роскошнотелесые псевдокопии знаменитых цариц и глюкокопии ирреальных существ.
    - Вот что, - процедил сквозь зубы комиссар по нравственности, - у тебя есть газовая горелка, мне помнится.
    Через пять минут привлекушки сгорели, но уязвлённое ими сознание Владилена всё ещё распалялось.
    - Эй, эй, не леши, сопирайся! Мы срочно лезем древесный трасс! - заявил Тимур.
    Соучредитель готовился возразить, тем более, что ранним утром разносчик мобильных диет принесёт ему пищу на день.
    - Этот случай худой, Вирулен. КоеКто разумно мне опъяснил: если вдрук ты начнёшь порнокрафию получать, то я сразу ше долшен тепя к деревьям вести.
    Россиянин хотел убедиться сам в таком мнении патриарха и позвонил на Гуселовнюю гору. Долго не отвечали, потом Владилен услышал мальчишеский голос. Давешний его проводник, бодро швыркая носом, сказал, что волшебник уехал на несколько дней и ничего для связи с собой не оставил. Тимур сокрушённо качал головой.
    - Я ш не вру, зачем меня опишаешь так, допрый друк?

    Не доехав до Слон-горы, такси свернуло направо. Тимур исправно показывал путь, но робкий водитель всё-таки не довёз их до места, поостерёгся с двумя незнакомыми пассажирами углубляться в зыбкую темень. Сославшись на то, что машина не подготовлена к бездорожью, высадил путешественников у ручья, под стеной огромного леса, и был таков. Здесь тренер и подопечный надели налобные фонари и пошли вперёд быстрым шагом. Почти перекрытая сверху кронами высоких деревьев, похожая на тоннель дорога уводила всё глубже в пряную южную ночь.
    Километра через четыре взглядам открылась поляна, на ней - балаган из жёрдочек подсеквойника. Поодаль чернело старое костровище. Кроме полуистлевшей циновки да пары пустых баклашек из тыкв, в примитивном строении не было ничего. Тимур протянул Владилену обвязку, ловко надел на себя свою. Оба переобулись в мягкие тапочки, не травмирующие кору деревьев. Следующим номером Тимур достал специальное ружьецо, личную свою вещь, и выстрелил короткой толстой стрелой, за которой тянулась леска. Стрела причудливым образом облетела массивную ветвь метрах в двадцати над землёй и вернулась в ловкие Тимкины руки. За леску тут же была привязана основная верёвка, быстро поднята, переведена через ветку и сдвоена. Прыткий, как паучок, инструктор ушёл по верёвке наверх. По команде сверху соучредитель тоже начал подъём. Оказалось не слишком сложно перебирать подошвами по стволу да поддёргивать вверх жумары с самостраховками. Лезлось без перекоса.
    - Эй, эй, уше молодец! Нервы несколько перекрушаешь, а так молодец! Мы зря на это дерево влезли, пойдём тепер вон на то: красный тряпка видишь?  Там трасс начинается.
    Напряжённым Владиленовым нервам выпал кратковременный отдых, пока Тимур вновь стрелял из ружья. В этот раз стрела не могла, как будто, вернуться сама - до другого дерева было неблизко. Однако снаряд оказался особенным: как только стрела повисла на нужном дереве, её наконечник раздулся в большой светящийся шар, а тот, управляемый  с пульта, что обнаружился на цевье ружьеца, послушно поплыл по воздуху к древолазам.
    - Чудненько! - россиянин прежде такого не видел.
    Между тем, пока он смирно сидел, пристрахованный к дереву, на соседней ветке инструктор шустрил за двоих: перетаскивал с помощью лески верёвку туда и обратно, ловко натягивал переправу и, наконец, скреплял её здесь - ещё одно «ноу хау» - специальной муфтой. Вслед за тем поменял Владилену жумары на ролик да и стриганул над тёмным провалом с такой первобытной энергией, что россиянину сделалось не по себе. Как бы то ни было, в свой черёд он приладил ролик к верёвке и укатился по слабонаклонной трассе почти до цели. Последние метры, правда, пришлось поработать конечностями, но в общем соучредитель остался собою доволен.
    Теперь путешественники оказались в гигантском развилке старого дерева. Здесь можно было ставить палатку, что, вероятно, делали их предшественники. Инструктор отправил с пульта сигнал - расцепить створку муфты, которая оставалась до этого времени на покинутом дереве, и подобрал верёвку.
    - Эй, эй, отсюда несколько налекке попешим!
    От этого залихватского «побежим» Владилен почувствовал слабость в теле. Он рассчитывал на продолжительный отдых тут, в припахивающей гнильцой трухлявой древесной ладошке. Тимур вполне уловил настроение россиянина. Он посветил фонарём вокруг и сказал:
    - Мноко змей здесь шивёт, неушели не чуешь?
    Впрочем, тут же приободрил, сообщив о том, что на их пути по деревьям встретится безопасный и комфортабельный домик. Так что, по многомудрому тренерскому решению, рюкзак оставили тут, затем связались короткой верёвкой и без поклажи пошли на маршрут.
    Тимур ступал впереди. То и дело он останавливался, дополнительно освещал дорогу для подопечного. Тропинка шныряла прямо по веткам и, благо ещё, была снабжена где верёвочными перилами, а где-то хотя бы метками-ориентирами. Стайка разбуженных любопытных белок сопровождала двух полуночников, перелетая по тонким ветвям над их головами. Впереди показался длинный подвесной мост. Белки дружно попрыгали на него впереди людей, но через считанные секунды с писком, цоканьем и кутерьмой возвратились, рассыпались по верхним веткам и как-то сразу притихли там, затаились.
    - Шти пока, Вирулен, я один опропую, - сказал инструктор. Он забрал с собой страховочную верёвку и, плавно переступая, стал удаляться по шатающемуся настилу. Для Владилена потянулись томительные минуты. Вот уже огонёк фонарика сделался менее ярким, чем свет от далёких звёзд. Наконец россиянин увидел, как той электрической искоркой ему помахали. Он пошёл вперёд и лишь теперь как следует разглядел, что устоем моста служит верх скалы, а вовсе не дерево. Между тем сама пролётная часть нуждалась в ремонте. Настил из жердинок прогнил, а местами просто отсутствовал, и между стальными тросами зияла пропасть. Преодолев два-три ненадёжных участка, россиянин заторопился, и пол предательски провалился у него под ногами.
    Владилен повис на руках, подтянулся, поставил стопы на трос. Звуков падения улетевших вниз палок он не услышал, и луч фонарика не пробивал разверзшуюся черноту. Значит, мерой - до дна лощины - были уже сотни метров. Путешественник испытал запоздалый испуг. Чтобы отвлечься, он поднял голову, да и застыл, зачарованный. Он не видывал прежде звёзд столь прекрасными: как цветные яркие блюдца, странно размытые в необычном здешнем эфире, светила ночи плавали над головой близко-близко. Так, по крайней мере, казалось. А маленький человек обмирал от страха и восхищения - здесь, при вратах двух великих сущностей: Земли и Неба. Одно беспрепятственно затекало в душу и отрывало её в безумный вечный полёт, другое притягивало к себе сладострастным ужасом. Сам собою пришёл на память отрывок из Лао-Цзы:
            «Дух горной лощины не умирает,
            Он есть Неведомая Праматерь, что скрыта во тьме».
    - Эй, эй, эй! Не спи! Двикайся! - донеслось до слабеющего сознания.
    Инструктор уже спешил навстречу нерасторопному подопечному. Набычившись и сердито сопя, привязал к себе, ушёл вперёд на длину верёвки и, вроде даже совсем не в шутку, показал Владилену кулак.
    - У-у!!
    Доктор геолого-минералогических наук, почтенный руководитель проектов, мультимиллионер растерялся и не нашёлся сразу, как должным образом реагировать на дерзкую выходку. Зато внутри себя он кипел ещё полчаса, не меньше. Тем временем оба вновь перешли на деревья и лезли дугообразными, как бы чуть расплетёнными в некой диковинной кровле, толстенными ветками. Вдруг Владилен ощутил над своей вспотевшей макушкой какое-то дуновение, а в следующую секунду услышал за спиной гомерический хохот - от неожиданности ступил безадресно и сорвался. Инструктор, однако, не прозевал: отработанная до совершенства реакция Тимки спасла обоих, не то пришлось бы их связке лететь до земли метров сорок.
    - Не пойся их, Вирулен! Опезьяны это, лесные хиппи, - почти со смехом сказал инструктор, болтаясь в воздухе за две толстых ветки от соучредителя. Он, вроде, не испытал беспокойства или же раздражения от того, что пришлось сигать в пустоту для спасения подопечного и себя самого, а напротив, получил удовольствие.
    В мгновение ока Тимур встал в устойчивое положение на крупных ветках и помог выбраться новичку. Тут уж они насыпали обезьянам всяческих слов. Бонобо в долгу не остались - жизнерадостно отвечали. Ор стоял на весь лес.
    - Ах вы, засранцы! - свирепствовал соучредитель.
    Секунд на пять воцарилась неправдоподобная тишина. Слышно стало, как ссыпаются с веток мелкие гусеницы. Потом до ушей путешественников донёсся голос, скорей всего, вожака - очень низкий сперва, как у простуженного бригадира портовых грузчиков, с неожиданным взвинчиванием до высоких и очень высоких нот. А в окончание всей звуковой тирады обезьяний лидер весьма колоритно хмыкнул. Тут вся шайка запала в безудержное веселье.
    - Он сказал: сами мы то ше самое, - перевёл инструктор. - Идём уше, не для чеко тут задершиваться.
    - А эти, прокудники - нас догонят?
    - Тогда зарычу на них леопардом.
    - Зарычи сейчас!
    Инструктор пожал плечами и улыбнулся, немного смущённо:
    - Зачем сейчас, ведь они здесь шивут.
    Далее Владилен полез первым. Тимур его страховал, иногда подсказывал и приглядывал за тылами. Обезьяны их не преследовали. Над полуночниками сновали белки-летяги да перетаптывались разбуженные человечьим присутствием сумрачные попугаи. Россиянина тоже клонило ко сну. В какой-то вязкий для своего сознания момент, опускаясь, он запыжился между стволом и толстыми ветками и задремал минут на пятнадцать. Тимка не возражал - вероятно, сам желал немного расслабиться. Истекал тот тишайший час, что в широколапом лесу из янтарных летимских кедров, реликтовых тополей и матёрых многобочковников повелось почитать часом сна и общего перемирия. Но, как вскоре выяснилось, он почитался не всеми.
    - Эй, эй, эй!! - неприятным свистящим шёпотом кликнул Тимур. - Не спи, Вирулен, леопарда плизко.
    - И что, он опасен? - спросил подопечный.
    - Этот-то? Ну, ещё пы, здоровенный, как тикр! Нехороший, у-у какой нехороший!
Оружия у них с собой не было. Между тем, по словам инструктора выходило, что хищник уже недалёк от трименов - справа и позади. Древолазы сочли за лучшее продолжить маршрут. Соучредитель ещё надеялся на ошибку наставника, сомневался в справедливости его слов. «Мало ли, показалось парню. А может, гнилушки какие-нибудь или светлячков принял за голодные глаза леопарда». Однако вскоре сам разглядел странным образом спаренное отражение своего фонаря. Момент - и сияющие голубым огоньки дружно гаснут. Ещё момент - объявляются вновь, передвинувшись на много метров вперёд параллельно с людьми. За глазами следом тащилась длинная хвостатая тень.
    - Т-ты видал? Он уже впереди!
    Сверхчуткий Тимур, конечно, всё видел сам.
    - Шми наверх, Вирулен, на тонкие ветки. - Он пояснил волевое решение тем, что леопард, де, тяжёлый и на малых ветках обломится.
    - Так ведь и мы вместе с ним?!
    - Вот и нет, ты подумай: у нас есть верёвка, мы кде-нипудь да зацепимся, а тикр упадёт самый низ, на ушасно твёрдый земля и покипнет, - с восхитительной лёгкостью рассудил инструктор.
    Дальнейшие действия древолазов отличались стремительностью. Тимур пошёл первым, сначала по слабо наклонным веткам в направлении прочь от голодного зверя. Россиянин спиной ощутил, будто бы заострённые эволюцией когти хищника уже рвут его, бедолагу. Инструктор пошёл наверх по стволу матёрого королевского многобочковника. Жалкого в своей неуклюжести подопечного он затаскивал за собой на канате, как то проделывал бы со старым, набитым ветошью рюкзаком, нисколько не деликатней. Пот заливал глаза Владилену, пропитывал всю одежду. Пот столь обильный, что тонкими ручейками стекал со щиколоток.  Словно в насмешку над беспомощным новичком, лидер сверху шипел:
    - Э-э, нельзя потеть, Вирулен! Зверь мошет от запаха лишнеко возпудиться и несколько это… нападение совершить.
    - Да пошёл он! - озлобленно выкрикнул соучредитель.
    Скоро Тимур заволок его на верхнюю «бочку» и подгонял лезть выше - на тонкие ветви, которые, будто иглы большого репейника, топорщились над утолщением. По двум соседним прутам, оставляя верёвку между, преследуемые добрались до пугающей высоты. Ветвь потрескивала под Владиленом, а тренер - вот уже сущий зверь! - требовал лезть ещё выше.
    - Ладно, - смилостивился он наконец, - перекинь страховка через ветку, встекни в карапин и отдыхай несколько.
    Ничего себе «отдыхать»! Комиссар по нравственности и досугу дрожал всем телом. Икру левой ноги свела судорога, многочисленные царапины изъязвлялись потом, сердце билось неровно. В этих бесчеловечных условиях мультимиллионер промучился час. Утренний ветерок, появившись, скоро окреп и раскачивал ветки с трименами. Владилен озяб.
    - Эй, - окликнул его инструктор. - Спускаемся.
    - … А леопард?
    Тимка расхохотался:
    - Скаши ещё - тикр! Я вплизи его видел: зверёк не польше кота Парсика из костиницы. В опщем, я слекка пошутил, Вирулен. Пошёл вниз, давай!
    Слезы бессилия и унижения потекли из глаз россиянина. Ни слова не проронив, он спустился с дерева, молча дошёл до дороги, упорно не отвечая ни на какие тренерские вопросы. Ещё вместе с ним прошёл до шоссейки, где объявил обнахалившемуся инструктору, что тот уволен.