Ухожу… пока не поздно
Автор: Резниченко Ольга Александровна Dexo
Цикл "В плену надежды":
1-я книга: "Погоня за мечтой"
2-я книга: "Испытание"
3-я книга: "Глупые игры... в любовь"
4-я книга: "Ухожу... пока не поздно"
5-я книга: "Терновый венок надежды"
Рейтинг: NC 18+
Жанр: вампирский любовный роман
Аннотация: Ухожу, пока не поздно. Хоть и в моих глазах - ты...
*- в связи вынужденной коррекцией возраста Жозефины могут быть ляпы, за что заранее прошу прощение.
Год написания: 2010 г. (в ред. 2020 г.)
Предупреждение: присутствуют эротические сцены, сцены табакокурения, употребления алкоголя. Помните, все это чрезвычайно вредит вашему здоровью и здоровью ваших родных и близких!
Также помните, что этот роман - фантастика/фэнтези, и нельзя повторять ошибок главной героини. Всегда нужно выбирать жизнь!
Часть ПЕРВАЯ. Художница
Глава 1. Cimitero acattolico di Roma
Глава 2. Незнакомец
Глава 3. Бренская
Глава 4. Барышня
Глава 5. Аско
Глава 6. Феерия
Глава 7. Сюрреалистический мир
Глава 8. Глупые мечты, беспочвенные рвения
Глава 9. Чудовище
Глава 10. Синее пламя
Глава 11. Амели
Глава 12. И ни скрупула лишнего
Глава 13. Феррара
Глава 14. Нельзя
Глава 15. Ухожу, пока не поздно
Часть ВТОРАЯ. Терновник последствий
Глава 16. Эшафот
Глава 17. Как на ладони
Глава 18. Правда
Глава 19. Обеты
Глава 20. Навеки
Глава 21. Дочь Беллини
Часть ТРЕТЬЯ. Воздаяние
Глава 22. Мучительница
Глава 23. Один день
Глава 24. Решение
Глава 25. Чертовая вечность
Глава 26. Рокировка
Глава 27. Послесловие
Сноски.
Часть ПЕРВАЯ. Художница
... умытый розовым дождем
не воплощенных в жизнь фантазий
бедный художник, тихо спал
(...укрывшись стареньким мольбертом)
НЕ НАРИСОВАННЫХ ЦВЕТОВ...
на натюрморте прибавлялось
он рисовал и рисовал
пронзительные,
яркие картины
мазки ложились идеально
и птицы - на холсте живые
на перспективе - облака
(в лучах закатного светила)
…
Андрей Писной,
«Маэстро»
Глава 1. Cimitero acattolico di Roma
***
Рим. Италия.
Есть в этом городе одно дивное место. Место, где грустят ангелы и тени плачут по ночам, где купидон застыл в каменной вечности, а пирамида стала вершиной чьей-то жизни. Стелы, уподобляясь нескончаемым кипарисам, благородным пышным пиниям и вековым соснам, тянутся ввысь, но никогда, никогда им не обогнать зеленые памятники, не дотронуться… до нежной глади небес. Ведь те – живые, а вы… вы – мертвые. Застыли. Так же застыли, как и бренные люди под холодными, тяжелыми плитами. Тишина. Вечная тишина, и лишь шепот листьев, мурлыкание кошки… может нарушить этот покой.
Рай?
РАЙ.
***
Измазаны руки в краску: сине-зеленая, желто-багровая, черно-белая кровь… художника. А я творю, творю, пытаясь (глупо, тщетно, отчаянно) изобразить, запечатлеть мир на бумаге. Да вот… палитра моя слишком скудна - не хватает красок. Не выдумал Бог еще такого цвета, чтобы мир на холсте оживить. Лишь только отголоски… прошлого. Мгновения, теряющие свою суть, едва замрут на полотне, едва будут изъяты из времени, бушующей реки, едва будут разорваны цепи с прошлым и будущим, умрут, умрут и они, как и все здесь, «рая» постояльцы. Пока об этом миге помню я, пока знаю, что было до и после, пока и дрожат листья НАРИСОВАННЫХ деревьев. Пока текут слезы у ангела. А кот…. пьет воду из кувшина.
Но я умру, меня не станет – умрут миры, придуманные мной.
Умрут полотна, растерявшись среди забытых нежных снов.
Никто уж не поймет… чего мой ангел столь добродушно веселится,
хотя й застыла влага на глазах.
Боль, радость, счастье – всё сотрётся,
в пустые выражения смываясь… лишь знаменуя чей-то прах.
Два критика заспорят, что было в этих мрачных силуэтах,
что скрыто в каменных слезах. Искать, перебирать примутся все детали,
чертить, стяжать предположения, за и против, просеивать крупицы мастерства:
и, наряжая в скорбь, печаль и боль примут за правду. Ведь так логичней, ведь «болит душа»…
Когда же… небо, НЕБО было на палитре!
И после жуткого, прожженного лучами, дня…
бессмертный камень вновь остыл под трепетом нехитрым
ДОЖДЯ! Блаженного дождя!
А уж никак не слез… скорбящих. Мой Ангел счастлив! СЧАСТЛИВ ОН!
Устал. Притих. Закрылись веки…
внимая к монотонности капели бытия.
***
Давно вы бывали на кладбище? Нет! Нет, не к близким ходили. А так. В солнечный день, летом. Птицы безмятежно выводят свою трель, шелестят листьями деревья – и вы… бродите среди застывших лиц прошлого, среди застывших криков чужих судеб. Вы – живой, среди давно умерших. Давно присаживались на лавку скорби, раскинув руки в стороны? Взгляд в небо… и ТИШИНА (без человека речи и его следов жужжания).
Истинная тишина.
Лишь песнь… природы.
Среди чужих, уже своих, сидишь и дышишь… ВЕЧНЫМ покоем.
И нет проблем.
Безумье счастья.
Cimitero acattolico.
Здесь давно уже мне… все знакомы лица. Знакомы имена. И даты. Даты. ДАТЫ.
Кто, когда… кому… и почему.
Артисты, поэты, писатели, художники.
Близ четырех тысяч… родных лиц.
Ухожу – прихожу, и все меня ждут. Улыбаются и ЖДУТ.
ХОТЬ КТО-ТО МЕНЯ ЖДЕТ!
…Сегодня я буду рисовать тебя. Ты согласен? Да? Вот только крылья пышнее. Да и глаза наполним радостью, стерев слезу.
А ты, а ты чего грустишь? И к тебе дойдет очередь! И вместо венка я подарю тебе корону!
Глава 2. Незнакомец
***
(Х у д о ж н и ц а)
- Я вам не помешаю?
От неожиданности вздрогнула. Обернулась.
Молодой, статный, в элегантном костюме мужчина сдержано улыбался, всматриваясь мне в глаза.
- Нет, не помешаете. Присаживайтесь, - машинально подвинула, засунула себе под колени свою сумку… и снова развернулась к этюднику.
- Хорошо рисуете.
- Благодарю, - едва слышно, холодно ответила, так и не удостоив взглядом.
И что ему нужно? Или кладбища теперь в моде? Отличное место для знакомства, мачо недоделанный.
Черт! Намазала! И что теперь?
Руки нервно затряслись в попытках исправить ошибку.
- Я, наверно, все-таки помешал?
- Нет! - гневно рявкнула, все еще сражаясь с белой краской и синими разводами. – Просто не говорите под руку.
- Простите, - едва слышно, шепотом.
Замялся, отвернулся. Раскинул руки в стороны вдоль спинки скамьи… и уставился взглядом в небо. Молчал.
Не выдержала воцарившейся странной тишины при его не менее странном присутствии. Резво обернулась, да так, чтобы взгляды встретились:
- Простите, что нагрубила. Просто… день не задался.
- Бывает, - добродушно улыбнулся молодой человек и тут же выровнялся, растерзав свою вальяжность. – И часто вы изображаете памятники? – любезно, с видом особой заинтересованности, проговорил, да так мастерски сыграл искренне любопытство, что даже не уличить его во лжи при всем моем желании.
Немного помедлив:
- Постоянно.
От удивления вздернул бровями:
- И не боитесь… находиться здесь? Одна… в компании мертвых?
- Уже привыкла, - правдиво. - А вы? Так гуляете, или к кому?..
- К другу пришел.
Изумленная, усовещенная, невольно акнула.
- Соболезную.
- Благодарю. Но не стоит. Давно уж лежит, так что… не особо уже и скорблю. Привык старого засранца здесь отыскивать. Зато никуда не сбежит и ни во что не вляпается.
Печально улыбнулась:
- А я вот им завидую, - перевела взгляд на своих товарищей.
И снова от удивления содрогнулся (уловила косым взглядом):
- Чего же это?
- Они уже… обрели место, законное место в этом мире.
- А Вы?
Обернулась. Глаза в глаза:
- Еще нужно сражаться. - И вновь взор около: - Им уже никто больно не сделает. Им хорошо – они победили.
- А разве тот факт, что Вы еще существуете, чувствуете, наслаждаетесь, а они лишь смиренно лежат под землей и плитами, наблюдая за теми, кто к ним приходит, разве это – не победа? Только Ваша… над ними.
- Все мы там будем. Там – на финише. А победа раздается в конце, а не на протяжении забега.
- И все победители?
- Есть те, которые похоронены в безымянных могилах, те, которые развеяны по ветру, те, которые ждут… своих тяжелых одеял и вечных каменных обликов. Вот они проиграли, либо пока еще в очереди… за тем, чтобы о них вспомнили. В очереди за победой. А об этих, - кивнула головой, - о них уже позаботились.
- Это кладбище заброшено. Часто страдает от затопления. Камень крошится, дорожки зарастают. Мир не может определиться, кому выделять деньги на содержание… этих, Ваших, победителей. Разве это – радость? Здесь похоронено огромное Культурное достояние всего человечества, всего мира – а дань некому преподносить. Никто не хочет заботиться о тех, кто уже добежал. Ушел. От кого БОЛЬШЕ нет пользы.
Промолчала. Лишь больные эмоции исказили мое лицо, выдавая мысли и слабости.
***
(Н е з н а к о м е ц)
Внезапно сорвалась с места девчушка, да так резво, будто сам черт из табакерки выскочил. Быстрый, мимолетный взгляд на часы:
- Ой, прошу прощения, я уже опаздываю. Простите.
Наспех сгребла свои работы, сложила в сумку. Собрала кисточки, тюбики с краской, захлопнула, собрала этюдник. А я, старый идиот, лишь удивленно, немотствуя, наблюдал за этими лихорадочными движениями, будто завороженный, едва ли соображая, что происходит.
Неужто обидел?
- П-простите, - и снова короткий колкий взгляд на меня, краснея.
- Да нет. Это я у Вас прошу прощение, если чем… - поспешно встал, выровнялся рядом, опомнившись, и поведя наконец-то себя, как подобает.
- Нет! Нет! – взволнованно перебила. Искренне. - Дело не в Вас. Я опаздываю. Действительно опаздываю. - Замерла вдруг на мгновение, прикипев взглядом, уставив в мои очи свои карие бусины, заодно погружаясь в тяжелые мысли. – Мне пора бежать… - шепотом, да так, что пришлось едва ли не по губам читать.
- А зовут-то Вас хоть как? – заторопился уже я. Будто что-то важное вот-вот ускользнет от меня, улетучится, едва только, подразнив, явило себя на свет.
Замялась в рассуждениях, еще больше покрылась багровой краской смущения:
- Амели.
Резкий разворот – и побежала, помчала к центральным воротам, на ходу в десятый (тщетный) раз забрасывая на плечо ручку своей огромной сумки… с драгоценностями талантливого художника.
Глава 3. Бренская
***
(Х у д о ж н и ц а)
Амели?
Да уж. Выдала.
Так зовут красивую героиню из фильма, а не меня…
А я? А я - обычная девочка, девушка, рожденная в Украине, и ныне живущая – в Италии. Рита Бренская перед вами. Простая девчушка с мечтами, как у Черного Властелина. Вот только вместо зла… я хочу подарить миру - красоту.
Соврать, солгать бы вам, да рассказать какая я талантливая, гениальная художница, что давно уже заметили мои старания другие мастера. Выставки, званые вечера – сплошь и рядом, в моей жизни. Соврать бы, да нельзя.
Рисую, рисую я лишь… для себя. Рисую мечту, да и только.
Зарабатывать приходится совсем иным. Вот и сейчас бегу (черт! черт! кошмар как опаздываю!) в кафетерий. Буквально несколько метров – и на Марко Поло… будет маленький ресторанчик. Официантка я там. Официантка.
Не жалуюсь – платят исправно, конфликты редко случаются, чаевые порой неслабые. Да и смена моя – вторая, так что с утра и до пяти вечера я всегда свободна.
Тратить безмозгло, без пользы отпущенное время – глупо, а потому нашла себе еще одно занятие – три дня в неделю (вторник, четверг и воскресенье) я мчу почти через полгорода на склад бытовой техники, где старательно отрабатываю зарплату уборщицы. Низко летаем? Мне хватает. Я не строю глупых планов ни на учебу в высших заведениях, ни на работу в офисах, при дресс-коде и строгих, унылых правилах. Так или иначе, мне хватает на еду и на оплату за съем квартиры, на коммунальные счета и на приобретение изредка одежды (строго по необходимости). Но даже не это главное. А важно то, что мне достаточно, чтобы, хоть и понемногу, но откладывать на мечту… детскую, наивную, глупую… мечту.
Вот и все. Вот и точка.
Дальше моей фантазии… и не хочется разгораться. Дальше я не иду.
Чем больше ответственность – тем меньше свободы, вам так не кажется?
А я… последней - сильно дорожу.
Никаких обязательств, обещаний... а, следовательно, и обид – вот мой девиз по жизни. Короткой жизни, ведь странное у меня еще с детства предчувствие: не жить мне долго, не мучиться в этом мире. Год, два – пять. Не дотяну и до тридцати.
Сейчас мне двадцать один – и я… счастлива. Что можно еще пожелать?
Сбудется моя мечта – и я буду окончательно свободна: свободна, от каких либо клятв и обещаний. Свободна, чтобы уйти. И я с радостью займу место. Свое, личное… место метр на два в земле (доколе какой-то неопытный молодчик не пожелает там же закопать уже иного, рядом с сотлевшей жизнью старого гроба, мирянина).
***
Резкий поворот – и отдышаться прежде, чем зайти внутрь. Миссис Молли не любит, когда я взбудораженная… «мечусь среди хрупкой посуды».
Еще глоток воздуха – и дернула дверь.
- Простите, что опоздала.
- Снова на своем кладбище засиделась?
Пристыжено опустила взгляд в пол, а руки уже выплясывают, завязывая фартук. Прежде нужно вымыть грязную посуду, а уж потом обслуживать столы.
Глава 4. Барышня
***
И снова пятница.
Полдевятого, а я уже спешу в свой маленький мирок грез. Сумку на плечо со снаряжением - и тащусь на кладбище. Благо, что от дома до метро близко, а там, на месте, буквально метров двести (от Пирамиды, если слышали) – и уже в некрополе.
Девять – ноль три. Зазвенели цепи. Щелкнул замок – печальный, унылый рык ворот. Рита, с явными признаками психических отклонений, первая же врывается в этот безмятежный мир мертвых.
Здравствуй, Элизабет! Отлично выглядишь! А роза какая! Небось, новым кавалером обзавелась?
Китс! Как дела? Что нового случилось за вчера?
О-хо-хо! Шелли! Какая улыбка!
Привет, Августо!
Почетная прогулка закончена – и вот он! Венец всех поисков: Брюллов.
- Карл! Как Ваши дела? Хотите, покажу, что нарисовала в прошлый раз? Хотите? Действительно? Ну, ладно. Так и быть. Уговорили… - строю вид важной дамы. – Разве могу Вам когда-либо в этом отказать? Вот, - тычу надгробию бумагу. - Правда, отвратительно? Что? Нравится? Полно меня дурачить! Не льстите! Вам не идет…
***
«А тебе я обещала корону?» - уставилась, улыбнулась я памятнику.
Молчу. Конечно, молчу. Диалоги-монологи лишь внутренние… в себе, скрывая истинное безумие и фантазии за железными занавесами непроницаемого лица и тихих вздохов.
«Так, вот дорогой. Как и обещала! Всё будет! Лишь только закончу с предыдущим. И сегодня же возьмусь за Вас, мой сударь! Я всё, всё помню! Так что не стоит обижаться или злиться на бедного художника – я в плену физических возможностей. Лишь в них вина – а так, с превеликой радостью, с наслаждением бы… и днем, и ночью. И в жару, и в дождь!»
Заныл, зарычал устало мой трансформер – еще немного, и развернулся бутон этюдника. Так. На чем остановилась? Что не доделала в прошлый раз?
***
Люблю черно-белое. Штрихи графита. От светло-серого до черного. Иллюзия теней. Игра света.
Тебя, мой сударь, я изображу… таким.
***
- А вы, действительно, талантлива, - тихо, уверенно прошептал мужчина и, уже не дожидаясь разрешения, присел рядом.
Испуганный взор: «тот самый».
- Благодарю, - спешно ответила я и, заливаясь смущением, улыбнулась. – Только дело не в таланте. Так, знаю азы и пару нехитрых приемов.
Улыбнулся. Добродушно усмехнулся и тут же взглядом, отпрянув от моих глаз, вновь уставился на наброски.
Тягучая тишина, отчего даже стало как-то неловко. Поняв, что разговор больше не склеится, развернулась и принялась выводить нужные линии лица штрихами.
- А почему меняете что-то? Почему избегаете сходства с оригиналом? – неожиданно отозвался мой внезапно обретенный критик (бросая молниеносные взгляды то мне под руку (на бумагу), то на саму скульптуру).
- Не люблю повторяться. Пытаюсь создать что-то свое. Да и вообще, - неожиданно даже для самой себя, разговорилась, - хочу придумать и нарисовать идеального каменного ангела.
- А эти… не трогают за душу? – колкое, иронией. Ухмыльнулся.
- Трогают, они прекрасны… - игнорирую насмешку. - Но всё это – не то…
- А есть какая-то цель? Или просто, для себя… Зачем эти поиски идеала?
Тяжелый вдох – ага, так я Вам всё и выдам.
- Для себя.
- Как по мне, самая изумительная, талантливая скульптура здесь – Ангел Скорби.
- Согласна, - (прости, друг, но видимо сегодня мне тебя не дорисовать!) уставилась взглядом в глаза навязчивого гостя. – Вот только лица не видно. А вечная скорбь, даже в солнечный день, в праздник – это не выход. Изъян? Изъян, а значит – неидеальна.
- Как и вечная улыбка.
- Как и вечная улыбка, - мило усмехнулась я в ответ, внезапной радостью наполняясь, что наконец-то хоть кто-то меня понял. – Вот и хочу, найти такой образ, чтобы солнцу - улыбался, а дождю - вторил слезами.
- А если сон? Милый, нежный сон. В лучах солнца – как ребенок, а под ливнем – глубокая печаль.
Задумалась на мгновение, нахмурившись:
- Все равно… грустно. Вот Элизабет… вечно дремлет. К ней ухажеры приходят, цветы дарят – а она… И главное, поцелуем не разбудишь.
- Неприступная леди, - тихо рассмеялся. - Зато, когда никого рядом нет, ей не одиноко - порхает в своих дивных, фантастических мирах, милых сердцу сновидениях. Да и потом, если глаза прикрыты – еще не значит, что крепко спит и ничего не слышит. Может, просто… устала. Истомно прикрыла веки: либо от счастья, либо от боли.
Пораженная, невольно рассмеялась я:
- Хорошо. Уговорили. Следующей под эксперимент пойдет Лизи.
Буквально секунды паузы - и отозвался:
- Меня Асканио зовут. Или Аско, как душе угодно, - и, к моему удивлению, протянул руку – немного замешкав, все же пожала в ответ.
- Рит, - чуть было не проболталась! черт! я же не думала, что еще когда-нибудь его встречу – потому и выпендрилась. Хотя… какая разница? – Амели.
- Помню, - усмехнулся молодой человек.
Дорогой, идеального покрова и шитья, темно-синий костюм, шелковая рубашка. Черный галстук. Весь при параде… такой себе, распрекрасный павлин. Чтобы вы, Асканио, не задумали, нам все равно не по пути. Навиделась я в этой жизни уже неравенства и унижения богатыми бедных, так что ни на искренность, ни на радушие… не надейтесь. Моя предвзятость уже наострила уши. И рогача. И нет, эта барышня, для меня, - не порок. Я ей рада, так что изменений не ждите.
- Вы хоть еще не опаздываете?
Невольно передернуло от сказанного. Нахмурилась, не поняв, не определившись, было это радушие, или все же упрек.
Взгляд на часы:
- Скоро буду отчаливать. Но пока еще не опаздываю. Спасибо за волнение.
- Если мое общество Вас удручает, то, прошу, скажите, как есть, прямо, я не обижусь. Покорно оставлю в покое. Ведь вижу – из-за меня уже второй раз откладываете свою работу.
- Да нет, чего? Если это не тянет за собой никаких обязательств – то вполне сносно.
Пристыженный, рассмеялся:
- Благодарю.
Мило (лживо) улыбнулась и я, уткнула взгляд в рисунок.
- А ваши картины выставляются уже где? Или продаются?
(черт! и чего ему неймется?)
- Я пытаюсь этим зарабатывать на жизнь, - гордо выпрямилась (эх, сейчас тебе насочиняю, чтобы не думал, что выше меня! мне твое самолюбование ни к чему!). – Но презентаций пока еще не проводили.
- А где я могу посмотреть и купить, что приглянется сердцу?
(Бог мой! Какие мы благородные! Хоть до раны прикладывай!)
- Вообще-то, мои рисунки в основном как иллюстрации идут.
- Памятники с кладбищ?
(нет! вот гад!)
Пристыжено (со лживой любезностью) улыбнулась:
- Нет, конечно. Так, животные, предметы.
- Так, где я могу увидеть Ваши работы?
- Думаю, с этим будут проблемы, книги еще в редакции, - несла полную чушь, что только приходило в голову. Резво спохватилась с места и давай складывать свои вещи: – Я, наверно, уже пойду. А то если опоздаю на встречу. Ох, сколько будет крика…
- Может, Вас подвезти? – кивнул в сторону ворот. – Я сегодня за рулем.
- Нет, нет. Что Вы! Бросьте. Мне тут недалеко, а прогулка навевает вдохновение на новые творческие порывы.
- Ясно, - печально пробормотал. - А Вы часто здесь бываете? Может, еще увидимся?
- Иногда бываю, когда свободная минута выдается, - состроила вид занятой леди, невольно закатив глаза под лоб, пафосно жестикулируя рукой и гордо задирая нос к небу. – Может, еще и пересечемся.
- Буду ждать, - искренне. Улыбнулся.
- Взаимно, - солгала я.
Спешно забросила все в сумку, накинула ручку на плечо – и чуть ли не побежала к выходу.
Нужно будет завтра с утра заскочить к синьору Бранско (местному сторожу) и кое о чем… поговорить!
Глава 5. Аско
***
И как я умудрилась проспать?
Десять часов пятнадцать минут, а я только из дома выхожу.
Просто молодец!
***
А сегодня людно (на экскурсию группа приехала). Жаль. Очень жаль. Уныло, удручено, скользнула взглядом… по своим «знакомым»: не поговорить, нормально не приветствовать.
Стоп.
(от удивления вздрогнула)
И снова этот, как его, Асканио, здесь. Что-то зачастил, малёха.
Опять пришел к своему… Фер… Фернандо… (как там фамилия?)
Вальяжно раскинул руки вдоль спинки каменной скамьи. Нога на ногу… и замер. Бессмысленным взглядом уткнулся куда-то, пред себя. Живой, но подобно мрамору, силуэт… Силуэт вечности.
Густые, аккуратной дуги брови. Прямой, ровный, красивый нос. Самовлюбленные, эгоистические, аристократические губы тонкой линией. Прямая, подтянутая, важная осанка.
Глаза… усталые, печальные ледяные озера. Так и хочется запечатлеть этот прекрасный образ на бумаге. Образ… античного бога, не иначе.
- О, синьор Бранско, я Вас искала.
- Здравствуй, Рита. Как жизнь?
- Да вот проспала.
- Я, думаю, что случилось, что суббота, а тебя нет.
- Свет отключали – часы сбились.
- Ясно.
- Вот о чем хотела Вас попросить…
- Да?
- Видите молодого человека, что сидит вон там, на скамье? - ткнула рукой на своего Критика.
- Он вчера про тебя расспрашивал.
- Неужели? – в ужасе уставилась я в глаза мужчины.
- Да.
- Что?
- Когда и как часто здесь бываешь.
- И что ответили?
- Сказал, как есть: по утрам бываешь, в понедельник, среду, пятницу и субботу.
Нервно цыкнула.
- Что? Не надо было?
- Да уже ничего не поделаешь, - опечаленная, скривилась. – Вот что я хотела. – Вновь взор в глаза: - Попросить больше ничего не говорить ему обо мне. Мол, не знаете, ни как зовут, ни откуда, где работаю.
- А что? – нахмурился. - Проблемы? Пристает? – гневный взгляд на наглеца. – Так я ему сразу сейчас мозги вставлю!
- Нет, нет, - спешно схватила за руку, удерживая подле себя, едва тот предпринял попытку сделать шаг в сторону Асканио. - Все нормально. Просто не хочу, чтобы знал. Хорошо?
Обмер. Взоры сцепились. От удивления театрально изогнул бровь:
- Ох, и Рита, - закачал головой, негодуя.
- Я же слегка ненормальная. Так что… мне можно, - захихикала и весело подмигнула старику.
- Ладно. Бог с тобой. Буду молчать.
- Спасибо, - мило, благодарно улыбнулась.
***
Неспешно прошлась вдоль аллеи. Еще, еще шаги – и…
- Здравствуйте.
Вздрогнул, будто очнулся от сна. Резво уставил на меня взгляд:
- Здравствуй, - счастливая, казалось, искренняя улыбка заплясала на его устах. – А я уже думал, что не придете сегодня.
- Были кое-какие дела…
Не признаваться же в глупой банальности? Играем роль важной леди до конца.
Внезапно подскочил, встал (машинальными движениями поправил пиджак), выровнялся, вытянулся во весь рост, как гусь на параде.
- Зачастили Вы к своему другу, - мило улыбнулась я и (сняв с плеча сумку) положила свои вещи на скамью.
- Я к Вам пришел.
Право, не ожидала. Окаменела тотчас от изумления, округлив очи. Но еще миг – и, оттаяв, нервно заморгала и поспешно отвернулась, кроя залившее уже мои щеки смущение.
«КО МНЕ?!»
- Ко мне? – тихо, едва слышно, хриплым голосом повторила.
- Да.
Не знаю даже, что ответить.
Спешно раскрыла сумку. Достала альбом и карандаш.
Мне так льстила наша «беспристрастность», что все не сводилось к банальностям, как вдруг громом: «Я к Вам пришел».
Черт!
Косой, колкий взгляд на мужчину – пристально всматривался, ловил все мои движения, не роняя больше ни звука. Выжидал?
Тяжело сглотнула скопившуюся от волнения слюну:
- Вы не против, если я буду рисовать? – мило улыбнулась, сгорая уже от неловкости, что взрывом прогремела между нами, рассыпаясь осколками стыда. Уставилась в глаза.
Зря, зря! тут же еще сильнее засмущалась и пристыжено отвела взгляд вбок.
- Да, конечно. Будьте добры. А я, если можно, понаблюдаю. Согласны?
Скривилась в нервической улыбке:
- Как заблагорассудится.
Присела. Альбом на колени – и нервно зачиркала карандашом, едва не проделав там дыру.
Опустился на скамью рядом: чуть отдаль, дабы не стеснять мои движения – покорно взглядом прикипел к бумаге.
Жуткая, порой даже пробивая до дрожи, разлеглась тишина. Глубокие вдохи – чтобы собраться, чтобы прогнать неловкость. Попытки «творить», игнорируя подноготную реальности.
***
Внезапно, с шальной скоростью, зашелестели, испуганно зашептали листья деревьев. Ангел мой… вмиг ожил, являя эмоции. Темные линии, резкие полосы… следы слез, слез Неба на светло-серых щеках. Испуганно вздрогнула, дернулась я, пытаясь спасти рисунки в альбоме.
Спохватилась с лавки.
- Вовремя, - злобно буркнул Асканио и тоже встал.
Лихорадочно задергала молнию я сумки. Еще рывок, еще усилия – и запихнула внутрь свои работы. Ливень. Самый что ни на есть ливень обрушился на нас с небес. Безумный, бездушный, безжалостный… уже вовсю хлестал по лицу, смывая жар волнения, что доселе так непростительно поработила меня. Хотя нет, вру, все еще не могу нормально реагировать на общество этого мужчины – странная дрожь так и пробирает тело, когда ловлю на себе его взгляды.
Обеспокоено осмотрелась по сторонам – глупые поиски укрытия. Молодой человек тут же понял, что ищу, уловил мои мысли. Схватил за руку – и потащил за собой, куда-то в сторону.
- Вот, сюда.
Спешные шаги – и нырнули под навес… возле саркофага Элизабет.
- Спасибо, - едва слышно, машинально ответила. Бросила на землю сумку.
Во весь рост здесь не станешь. Приходится пригибаться – та еще поза… горбача, «бегущего египтянина» (помню, как однажды, так высказалась моя учительница – до сих пор забавно).
Обреченно присела на корточки, утопив лицо в ладонях. Взгляд пред себя.
- Да уж, удружила погодка, - раздраженно буркнула себе под нос.
Внезапное касание – тотчас вздрогнула. Взволнованно обернулась на Асканио – надел, накинул на мои плечи свой пиджак (и когда успел с себя-то снять?). Изумленная, уставилась в глаза.
- Вот, а то замерзнете. Простудитесь, не дай Бог.
- Благодарю, - дернулась, привстала, отчего в момент треснулась спиной и затылком об потолок «полусклепа». Отчаянная попытка скрыть эмоции от того, что боль пронзила едва ли не все тело, состроить вид, что на самом деле все случилось исключительно по задумке автора. - А как же Вы сами? Я хоть… в кофте, - коснулась рукой одежины в подтверждение, отчего пиджак едва не свалился – поспешно схватила, придержала его. - А Вы… в одной тонкой рубашке-то, точно протянет! – взволнованный взгляд в глаза, заливаясь смущением.
- Камень зараза не угрызет, - мило улыбнулся мужчина и присел рядом. Уткнулся локтями в колени; блуждающий взгляд пред себя.
Мгновения сомнений – и все же поддалась, последовала примеру, смирившись с «временным приобретением».
- А я люблю дождь, - неожиданно прошептал (вкрадчиво, заворожено, что даже как-то не по себе мне стало: будто тот выдал свою сокровенную тайну).
- Я тоже, - вполне искренне ответила, не осмелившись взглянуть в лицо собеседника. – В том, как небо плачет… не только грусть, но и некий покой.
- Суета… пристыжено замирает.
- Да, - счастливо улыбнулась, радуясь очередному пониманию. - А, знаете, - залившись весельем, дернулась, приподнялась я, стянула с плеч пиджак и протянула его обратно Асканио – несмело забрал, а взглядом боялся даже на мгновение от меня оторваться, страшась упустить понимание того, что происходит, что замыслила.
Резвый, уверенный шаг из-под накрытия. Выскочила на дорожку, и, счастливо расставив руки в стороны, а затем и вовсе потянувшись к небу, играясь, силясь поймать капли, завертелась, закружилась на месте, будто малое дитя. Улыбаясь серым глазам Господа, упивалась наивным блаженством и безмятежностью. Улыбалась покою.
И вдруг движение - молодой человек оказался рядом. Шаг ближе - и поймал меня за руки, сведя, опустив их вниз. Покорно замерла на месте, взволнованный взгляд в лицо – ответил тем же. Глаза в глаза.
Прильнул, близко так, вызывающе. Почти вплотную. Взволнованно, шумно дышу. Нервически сглатываю слюну, излишне часто моргаю. Страшно даже дрогнуть - спугнуть. Но миг – и внезапно задрал голову вверх. Прикипел взглядом к небу, не издав ни звука. Короткие мгновения шока, изумления, попыток перебороть их, беспокойство, страх, себя, дрожь – и поддалась. Взор ввысь. Капли, серебристые, холодные, пресные слезы Неба, испуганно срывались с облаков и мчали, мчали навстречу мне, нам… предвкушая свое, без вариантов… поражение, разбиваясь, разливаясь, умирая на наших телах, одежде. На земле. Они понимали, что едва достигнут цели, так сразу канут в Лету, поглотятся прошлым, навек потеряв свое бытие. Утратят жизнь, поглощаясь оковами почвы. Хотя нет. Нет! Это еще не конец! Разрывая, кроша цепи своих поработителей, бездушных, приземленных вассалов, выгрызая право на счастье, пройдя страшный путь изнеможения, перерождения и реинкарнации, становясь реками, а затем паром, смогут вновь обрести легкость и беспечность. Вновь подняться, взлететь до небес, превращаясь в беззаботные облака, дабы насладиться своей независимостью, прежней свободой. Вновь порхать с Ангелами, кружиться с Ветром, петь песни с Громом, а затем вновь рухнуть оземь, разлетаясь осколками замысла Бытия, погружаясь в очередную борьбу за выживание...
Только так. Пройдя круги ада, можно найти путь, дорогу в рай. Хоть на миг, на мгновение, но заполучить право на короткую, но прекрасную «жизнь», полную радости и умиротворения. Существование, преисполненное аутентичным покоем. Абсолютным счастьем.
***
Удивленные, пораженные до глубины души, туристы замерли, всматриваясь на нас – двух идиотов: свиданничают (с виду-то влюбленная пара) на кладбище, внимают безумию ливня. Право, сама бы невольно невесть что подумала, если бы увидела эту картину со стороны. Но… моему спутнику, как и мне (сейчас), было не до этого. Глубоко плевать.
Не знаю… но это его безрассудство, подобное моему недобезумию, польстило в моем сознании Ему. Теперь для меня Он не просто молодой человек с кладбища. Не просто надоедливый мужчина в темно-синем костюме.
Теперь он, для меня… Аско.
Глава 6. Феерия
***
- Как увольняете?
- Понимаешь, просто…
- Что просто? Как увольняете?!
- А вот так! - раздраженно рявкнул. Резкий разворот – и пошагал в свой кабинет. – Зайди к Сандре за расчетом.
Замерла я. Застыла, не дыша.
«Как увольняют?» - жалобно пропищал голос, разум внутри меня, все еще не веря услышанному, творящемуся.
Как? И это вся дань за мои старания, усердия здесь, на этом, Богом забытом, складе?
***
Неспешно, несмело, едва живая, поплелась в бухгалтерию.
- Что? И это вся моя зарплата за этот месяц?
- А что ты хотела? Нынче в мире кризис.
- А я здесь причем? – гневом. - Я исправно отработала все свои часы!
Скривилась женщина, пожала плечами:
- Не знаю, Рита. Не знаю. Всё, что мне велено, я и делаю. Как говорится, скажи спасибо и на этом.
Мгновения яростных, взбешенных рассуждений, посылов и пожеланий, так и не нашедшие смелость сорваться с губ, - и сдалась:
- СПАСИБО! – разъяренно стукнула плечом в дверь и вылетела прочь.
***
Сейчас только без двадцати девять утра. Что же. Долой нюни – ноги в руки и, гордо задрав кверху нос, шествовать вдоль улицы. Искать работу. Завтра, с утра, куплю свежую газету. А пока… вдруг. Чем черт не шутит?
***
- Вам не нужна уборщица? Нет? Ясно… простите, что побеспокоила.
…
- Да, что Вы, не обижаюсь.
…
- Сам такой!
…
- Спасибо, я зайду.
…
Нет, нет. НЕТ!
Кому ты нужна, Рита? Кому? Никому. Закати губу – и вали домой.
Замерла я перед входом в ресторан: какой шикарный. Вот бы сюда взяли.
- Здравствуйте, вам не нужна посудомойщица, или уборщица? На полставки согласна…
- Нет, - едко, желчно сплюнул слова и тут же скривился, словно увидел какую-то мерзость.
Глубокий вдох, дабы проглотить унижение. Резкий разворот – и на выход.
- Амели! Амели! – внезапно кто-то схватил меня за руку и тут же отдернул назад, на себя, отчего тотчас невольно обернулась.
«Асканио?» - побледнела от ужаса.
- Привет! Зову, зову, а ты не слышишь! – радостная, счастливая улыбка коснулась его губ.
Взволнованно, робко усмехнулась и я:
- Простите, не услышала, - шепотом. - Здравствуйте.
Неожиданно обнял меня за талию и тут же поравнял рядом с собой – представил перед своим другом:
- Моя знакомая, Амели. Талантливая художница. Помнишь, я тебе о ней рассказывал?
- Да, конечно. Юрек Коженевский, - спешно протянул руку мне молодой человек.
Такой же элегантный, в дорогом стильном костюме, как и Аско – невольно замялась, засмущалась я из-за своего ужасного, простецкого вида.
- Амели, - только и смогла выдавить из себя, пожимая в ответ его ладонь (да уж, мое вранье, как истинное дерево, уже дает новые побеги).
- Очень приятно.
- Доброго дня, Асканио Колони! Как ваши дела?
Нехотя, неспешно обернулся мой «захватчик», а за ним и я:
- Доброго.
- Здравствуйте, - спешно поздоровался (во второй раз) тот самый Гусь, что только что рычал, плевался в мою сторону.
Похолодело, онемело все внутри меня, покрывая коркой жути разум осознание творящегося.
Побледнел от завиденной картины и администратор: что? не ожидал? жалеешь уже о своей прежней предубежденной грубости?
Гордо выпрямилась. Пренебрежительный взгляд сверху вниз: умирать – так с песней.
- Нам бы столик на троих, - только и отвесил «Колобку» мой Асканио.
- Да-да, конечно, пройдемте, - торопливо развернулся и пошагал, посеменил своими кривыми, маленькими, толстыми ножками по лощеному паркету…
- Ты же отобедаешь со мной? – взор в глаза, на мгновение замялся Аско. - Прошу. Я так рад, что тебя встретил.
- Вне кладбищенских покоев? – ухмыльнулась я, заливаясь дружеской иронией.
Смущенный, рассмеялся:
- А то. Так как? – сцепились смело взгляды.
- Если ненадолго, - ответил за меня мой бесстыдный желудок. Хотя, чего скрывать? Больше всего на свете сейчас я хотела побыть хоть немного в обществе этого человека, в обществе сего своего странного товарища. Менее странного, конечно, нежели я, но всё же… Отдохнуть, забыть свои проблемы, неудачи. Хоть на миг, но забыть свою серую жизнь.
***
Галантно отодвинул стул (не позволяя сие свершить официанту) и, дождавшись пока я присяду, закружил на своем месте.
- Прошу, меню, - спешно протянул «Колобок» нам папку.
- Пускай дама пока определится. Не стесняйся, - мило улыбнулся мне Аско и тут же повернулся к Юреку. – Что там у тебя?
- Все отлично. Как я и предполагал, этот проект утвердили, - затараторил мужчина. - Так что к концу месяца можно будет уже начинать строительные работы, - поставил дипломат себе на колени, раскрыл и тут же достал какие-то бумаги, спешно протянул их Асканио.
Лишь беглый взгляд по строчкам – и, достав с кармана пиджака ручку (с виду – золотая, ну-ну), тут же расписался на всех страницах.
- Вот и отлично, - улыбнулся Коженевский и сгреб в охапку документы, выровнял, постучав об стол, да спрятал обратно в свой «саркофаг».
- Выбрала? – мило улыбнулся мне Асканио, казалось, тут же забыв о своих прежних делах.
- Ещ-ще нет, - замялась, заикнулась от неожиданности, и пристыжено уткнулась взглядом в меню.
Дикий ужас отпечатком своего тяжелого, кирзового сапога отразился на моем лице. МАМА ДОРОГАЯ! Надеюсь, это всё же не цены. Здесь всей моей зарплаты не хватит, чтобы расплатиться хотя бы за один скромный обед.
Тяжело сглотнула, робкий взгляд на своего спутника.
- Ладно, давай я, - мило улыбнулся и взял из моих рук папку.
- Не обижайтесь, ребята. Но мне, действительно, пора. Очень спешу. Было приятно, Амели, с Вами познакомиться, - вскочил с места Юрек.
Взял меня за ладонь и поцеловал ее тыльную сторону.
Покраснела, невольно вздрогнув.
- Взаимно, - шепотом, и пристыжено отвела взгляд в сторону (тут же пряча свою, будто в кипятке побывавшую, руку под стол).
Да уж, Амели так Амели! Вляпаться и потом сгорать от стыда – твое истинное предназначение на этом чертовой земле.
- Приятного аппетита! – на прощание.
- Благодарю.
- И тебе не болеть, - мило улыбнулся Асканио.
- До встречи, - пожали руки друг другу мужчины, и новый знакомый с миром удалился прочь.
***
- А Вы так ему доверяете?
От удивления вздрогнула его бровь. Глаза в глаза, а на губах заплясала милая улыбка.
- Подписали, практически так и не перечитав, что там, в тех бумагах, - любезно пояснила свои мысли.
Рассмеялся внезапно:
- Он просто знает, что если хоть в чем-то будет прореха с его стороны – достану из-под земли и голову оторву. Так что… доверяю.
Смущенно улыбнулась:
- Ну, не знаю… - едва слышно, и то, скорее для себя, чем для него.
- Так что? Что будем заказывать? Вино?
Опечалено скривилась:
- Еще не вечер, а я уже буду хмельная? - усмехнулась.
Поддался на настроение и Асканио:
- Никто же и не хочет никого спаивать. Так, самую малость.
Смолчала.
- Как тебе… ? – и выдал нечто такое, что даже при всей моей любви к языкам, не повторить.
- Сами решайте, - в растерянности вздернула плечами. Будто это название, как и всё прочее в том не менее шикарном, нежели всё здесь, меню, мне о чем-то говорит.
- Хорошо. Тогда «…», «…», на десерт - «…», и бутылочку красного.
Нервно сглотнула: если мне придется расплачиваться самой, то отныне я здесь за извечного раба стану.
- Амели, это я так действую на тебя, или чего нервничаешь? Может, у тебя что-то случилось? - насторожено уставился мне в глаза.
- Нет, все нормально, - взволнованно замотала я головой, отведя взгляд. – Просто… не совсем уютно себя чувствую в ресторанах. А так…
(о-го-го! если я вам выдам всю правду, что глушит мою голову и сердце – явно ахните и сбежите прочь от такого приземленного создания, как я!)
- Ясно. В следующий раз, значит, ограничимся кафе. Сойдет?
От удивления тотчас уставилась на него - ни намека на шутку. Мило искренне улыбался, выжидая ответ. Невольно покраснела и вновь спрятала взор. Смолчала.
«В следующий раз?»
- Как там успехи… с ангелом? Есть замыслы… насчет идеальности?
Тотчас разлилась в душе моей, полной благодарности, радость, что тот столь любезно сменил тему, прогоняя нарастающую неловкость.
- Да так, еще прошлый рисунок незакончен. А насчет Элизабет и ее вариаций – пока не задумывалась. Хотя… - замерла, перебирая былые мысли. – Не хочу, чтобы мой ангел спал на одре. Саркофаг этот… Нет. На большой мягкой кровати, а еще много мягких подушек. Маленьких, ажурных таких.
- А зачем много? Разве одной, большой, недостаточно?
- Недостаточно, - по-детски рассмеялась. – На одну улечься, вторую – под бок, третью – обнять… И пошло-поехало.
Расхохотался, заулыбался добродушно:
- Нужно будет попробовать.
Смущенная, спрятала взгляд.
- Что там пробовать? Берешь – и спишь.
- Ваш заказ, - любезно отрапортовал официант и поставил тарелки на стол. – Благодарим за ожидание. Приятного аппетита.
- Спасибо, - спешно ответила я.
Асканио промолчал, лишь мило улыбнулся мне.
- Так, а ангел? Будет… спящим?
- Скажем, задумался - и прикрыл веки. А уж какие думы (а иногда и навязчивые сновидения) там, под тяжелыми занавесами, остается лишь гадать.
- Я уже с нетерпением жду результат.
- Спасибо, - смущенно закусила нижнюю губу.
Глубокий вдох - и принялась… воевать с первым блюдом.
***
Едва смогла уговорить Асканио не провожать меня.
И да, я не попала в вечное рабство Колобка: мой «друг» любезно расплатился за все сам. Глупое, наверно, замечание… Но, увы, этот момент для меня слишком важен. Не по моей воле. И не из-за жадности. Хотя, согласна. Безрассудно было соглашаться на то, что не по карману. Даже если это разовая акция. Безрассудно, но содеяно.
Едва мы расстались (Аско сел в свой автомобиль и укатил в неизвестном мне направлении), как всё тот же Колобок, администратор, догнал меня и, едва не давясь слюной от волнения, протараторил:
- А, а вы еще не передумали? Хотите у нас работать? Есть один вариант…
Замялась, застыдилась я от услышанного. И пусть невероятно соблазнительно всё звучало, однако… увы: и без того слишком хрупкий лед, на котором ныне обитает моя Сказка, разгораются баталии чарующего бытия.
- Нет. Это была проверка – и Вы ее не прошли, - пронесла полную чушь, то, что первое пришло в голову, резкий разворот – и торопливо пошагала прочь…
…покамест Феерия всё еще дышит.
Глава 7. Сюрреалистический мир
***
Три дня упрямых поисков – и нашла. Нашла я себе работу. Всё так же по утрам. С семи до трех. Пять дней в неделю… Свободны – среда и воскресенье.
Да уж. Все хорошо, на все согласна… да вот в воскресенье, свободное это, мое Cimitero acattolico закрыто. Придется выдумывать, придумывать, чем иным заниматься в этот день. Или же искать новые места… для вдохновения.
Вот и иду, бреду сейчас… по зеленым аллеям, теряюсь в глубине то одного, то другого, то третьего парка – ищу свою Музу. И это не то, и это не так. Людно, слишком людно здесь – до ужаса и отчаянного крика раздражают всё и все: дамочки, мамочки, дети, старики с газетами и кормом для уток, молодые люди… с псами-свиньями на поводке.
Бр-р.
Верните мне мой рай.
Верните тишину и покой.
- Один рожок. С вишневым джемом.
- Два, давайте два таких, - от его голоса передернуло на месте. Резко обернулась. – Асканио?
- И снова встретились, - мило улыбнулся мой «друг» и тут же подался вперед, забирая две порции сладостей. – Возьмите, - протянул деньги за двоих.
- Я сама заплачу.
- Не чуди, Амели. Не чуди, - заботливо обнял (свободной рукой) за плечи и отвел меня в сторону.
Немного замялась. Слова застряли в горле.
- А В-вы, здесь?..
- А я здесь проездом. Еду, ничего не подозревая, а тут бах – в зеркале заднего вида увидал тебя. Чуть не пропустил. Думаю, дай-ка поздороваюсь. Как жизнь? – протянул мне руку, дабы я ухватилась за локоть, и смогли спокойно прогуляться.
- Да так… свободные часы выпали на воскресенье, а Acattolico закрыто в воскресенье. Вот и пытаюсь, за пределами некрополя, найти что-то милое сердцу.
- И как успехи?
- Пока ничего.
- А другие кладбища?
Скривилась:
- Не люблю другие – они меня удручают, пугают.
Рассмеялся:
- А Протестантское нет?
- Привыкла уже.
- Ясно.
- Кстати, - решила состроить вид умной барышни, - когда-то сам Оскар Уайльд, побывав там, на нашем любимом Cimitero acattolico, сказал, что это – самое святое место… в Риме.
Радушно усмехнулся.
- Что? – только и смогла выдавить из себя в оправдание. Покраснела. Секунды, чтобы собраться - и вновь продолжила, сгорая уже от обиды: - П-правда. Я читала про это…
- Знаю. Слышал и я, – глубокий вдох, дабы привести мысли в порядок. - В 1877 году Оскар проведывал английского поэта Китса. Занимательно то, что Уайльд боготворил этого Джона, умершего совсем молодым (как некогда и сам Китс боготворил озаренного юношеской гениальностью Томаса Чаттертона, покончившего с собой в возрасте восемнадцати лет, и все-таки оставившего в наследие потомкам немало запечатленного в искусстве совершенства). Уайльд посетил в Риме могилу Китса и дом, где тот умер, о чем потом и писал лорду Хоутону. Видишь ли, ему не понравилось барельефное изображение головы Китса - точнее, его портрет в профиль в медальоне. И вот захотелось Оскару, чтобы заменили все это на окрашенный бюст, похожий на тот, который у раджи Кулапура во Флоренции. Ведь тонкие черты лица Китса и богатство его красок невозможно воспроизвести в обычном белом мраморе[1]. Кажется, примерно так звучали его слова.
Изумленная до глубины души, заморгала лихорадочно я: да уж, хотелось сумничать, да не вышло, только дурой себя выставила.
- А Вы - поклонник английской поэзии… тех времен?
Загадочно улыбнулся. Короткий взгляд на меня, а затем вновь уставился пред себя, шагая неспешно, тем самым задавая темп нашему променаду:
- Нет. Я больше прозу люблю. Да и так, скорее философские рассуждения, или научные работы. Крайний случай – то, что завязано на психологии человека, чем терзания из пустого в порожнее.
Пристыжено закусила губу – да уж, более осаженной я давно себя не чувствовала.
- А я люблю поэзию. В особенности Ахматову.
- Русская? Серебряный век?
- Да, - закивала головой. – Она самая. Анна. Обожаю ее любовную лирику.
- Ничего не имею против, - мило ухмыльнулся, бросив мимолетный взгляд, и снова уставился на дорогу.
- Из русских предпочитаю, правда, опять же, прозаиков, - неожиданно продолжил, - Достоевского, Булгакова, Куприна, Чехова. Из украинских – Шевченко и Коцюбинского.
- Правда? – замерла (так что пришлось и моему спутнику остановиться, повернуться ко мне лицом) удивленно, умоляюще уставилась в глаза. - Правда, нравится?
- Да, конечно. А что так удивило?
Рассмеялась.
- Удивительно.
- Что?
- Мои корни уходят в Украину, вот и рада, что знаете и цените наших писателей…
- А я, то-то, смотрю, что на итальянку ты явно не тянешь.
- Спасибо, - наиграно скривилась в обиде.
- Я в хорошем смысле.
- Вы тоже на итальянца – не очень. Больше француз.
- Эх, чего только не намешано в нашей крови, - и показательно закатил глаза под лоб, скривившись в ухмылке.
Несмелый разворот – и ненавязчиво продолжил наш путь - поддалась.
- Так откуда именно ты?
- Мать моя из Львова.
- Отец?
- Познакомились в Италии они. Так… небольшой роман, да и только. Родилась я, а он – сбежал. Вот и вся… история.
- Прости, - едва слышно, шепотом.
- Да ничего, – тяжелый вздох, - давно уже смирилась.
- Так что там с Коцюбинским? – спешно отозвалась я, спасая от неловкой паузы. - Что именно зацепило?
- Каждое (с которым довелось мне познакомиться) произведение по-своему хорошее, заслуживает внимания. Чего тут спорить. Но вот до сих пор… будоражит сознание… отрывки, отдельные моменты из «Цвiт яблонi»…
***
Свободные мгновения протекли незаметно, а то и вовсе пролетели, будто ополоумевшие. Еще ни с кем в жизни мне не было столь интересно, увлекательно, приятно провести время вместе… Безрассудство, сладкое безрассудство захлестнуло душу. Моя сказка все больше и больше превращалась в сюрреалистический мир, преисполненный граней, но не имеющий границ.
Глава 8. Глупые мечты, беспочвенные рвения
***
Сегодня только понедельник. Еще и суток, не прошло, как я Его видела, а уже, уже не могу дождаться, когда наступит среда - и я побегу на Acattolico.
Нет, я понимаю, осознаю… не строю грандиозных планов: Ему опостылела его реальность – вот и решил в такой способ развеять скуку. Приелись манерные важные барышни, и захотелось чего-нибудь нового, странного, необычного. Нет! Упаси Господи, я не считаю себя ни за красавицу, ни за интересную личность, так… просто, видимо, приглянулась, сошла для мелкой интрижки из-за своих больных наклонностей. Для контраста. А мне-то что? И на том… спасибо.
Тем более… что и я не святая: мертвым грузом на моей душе лежит эта, давно уже колющая сознание и сердце, ложь. И, честно, уже не знаю, была ли она во спасение, во благо развития этих отношений, или нет. Но рискнуть и раскрыть все карты… теперь – отнюдь не решусь. Все равно скоро я ему надоем, как и его прежние синьоры и синьорины. А так хоть… немного оттяну момент расставания. Почувствую себя… золушкой. Разве нельзя? Где запреты? Где догматы циников? А, бросьте! Я их и читать не стану – знаю наизусть.
Но ведь иногда верить (а уж если случится – то и играть) в сказку, полезно, верно? Особенно, если век, который тебе осталось жить, слишком короткий, даже для горьких, долгих слез последующего сожаления. Скоро все изменится. Скоро… все будет иначе.
Год-два, и я… свободна.
***
Еще только семь утра, а я уже проснулась. Мечусь по квартире, как рыба во время нереста. Дождь. А дождь уныло барабанит по крышам, предвещая… крушение всех надежд. Предвещая бесплодность… ожиданий. Набросив плащ, взяв в одну руку зонт, а во вторую - пакет (с альбомом и карандашами) побежала в свой рай.
***
Как дура, выперлась рано. Слишком рано, так что еще около получаса пришлось торчать у ворот. А ливень, холодный, осенним приветом в лето, хлыстал, выстукивал по эпонжу, вместе с ветром… играясь; жадно пытались вырвать у меня последнее пристанище. Пришлось забраться к Элизабет, к самому саркофагу, под накрытие, чтобы спрятаться от напасти.
Вот и пришел черед спящего ангела…
Да уж, три раза начинала эскиз, прежде чем определилась с формой кровати (плюс кое-где смятая простынь, разброс подушек), да и положение самого тела девушки чего только стоит.
Три раза? Ха. Мечтай!
И этот вариант тоже никуда не годится!
Черт! ЧЕРТ! И чего он не приехал?
Стоп. А с чего я взяла, что он вообще должен был явиться сегодня сюда?
Мы же не договаривались. Да и дождь… Какой нормальный человек в такую погоду высунет свой нос на улицу, без крайней надобности? А уж, тем более что на кладбище? Он… безумен, но не до такой степени, как ты, Рита. Не до такой…
***
Четверг. Пятница. Суббота.
Как же вы тяжело мне дались.
Не знаю, на что я рассчитываю, чего хочу, но едва в окно постучало утро Воскресенья, я уже галопом собираюсь, хватаю свои наброски Лизи (не знаю, наверно, скорее для отвода глаз, чем для дела) и мчу, лечу… туда, где его встретила неделю назад.
В наш… парк.
Час. Два. Три…
Его нет. Да и не должно было быть. С чего бы это?
Рисую. Рисую, а в душе… кошки скребут. Голова задурманена… глупыми мечтами, по сути, беспочвенными рвениями.
Черт! ЧЕРТ! Еще и карандаш сломался! И что теперь? Что?!
Да пошли вы все…
Лихорадочно задергавшись, живо поднялась с места. Вещи в пакет - и марш домой.
Идиот… ка.
Глава 9. Чудовище
***
Больше всего бесит моя слабость. Тупость. Ведь не было, не было повода… что-то надумывать, привязываться. Н-но… увы. Жду, выжидаю эту проклятую среду, как какой-то праздник. Хотя и шанс, что Он придет… слишком мал, если, вообще, этот шанс существует.
Иду, бреду. Едва ногти на руках не сгрызаю от нервов. Придет – не придет. Полное безумие.
Рита-Рита. По-моему, ты что-то заигралась… и начинает попахивать жаренным.
БОГ МОЙ! Стоит! Стоит его автомобиль у входа. А на часах еще только без десяти девять! Ждет. ЖДЕТ с самого утра!
Резво нацепить маску равнодушия. Странные мы, женщины, или, вообще, все люди: но, едва счастье запрыгало теннисным мячом в сердце, как тут же змея-обида выползла из недр памяти. Вот, вот она – душит уже меня.
Гордо задрала нос кверху – шаги мимо, строя вид, что не заметила.
- Амели! – выскочил наружу из салона своего авто.
Не оборачиваюсь.
- Амели! – вмиг подлетел и схватил за руку. Резкий разворот.
Пять красивых красных роз… уставились на меня своими алыми глазищами, умоляя простить.
Изумленная, замерла я, не дыша.
- Здравствуй, - тихо, нежно прошептал и протянул букет.
Короткая пауза – и, едва хоть немного оттаяла от шока, забрала цветы.
Внезапно вновь заговорил, затараторил:
- Прости, были срочные дела в Неаполе. А контактами же, увы, не обменялись. Вот, и не смог ничего объяснить. Предупредить.
Уставилась не менее, чем доселе, ошеломленная в его глаза: словно обязан был?
- Спасибо, - едва слышно, шепотом.
- Ты как? Что нового произошло?
И снова, как дура, молчу, не знаю, что ответить: право, теперь мне стыдно за всё свое поведение доныне.
Зазвенели цепи. Рыкнули ворота. Робко обернулась на звук (цветы жадно прижимая к сердцу). С трудом дается вдох, выдох.
- Амели, - внезапно его голос испуганно дрогнул, просел, - что-то случилось?
- Н-нет, - замялась я, запнулась в словах, замотав головой. На мгновение потупила взгляд в землю. Шумный вдох: – Просто, не ожидала… Вас встретить.
Немного помолчал, проглатывая неловкость.
- Так что? Может, пойдем уже? – мило улыбнулся, махнув рукой в сторону кладбища. - Поздороваемся со старыми друзьями, да приступим к творческому процессу?
Вздрогнула от удивления.
- Д-да, конечно, - заикнулась невольно.
Разворот - и торопливо пошагала по аллее.
***
- А можно попросить один чистый лист и карандаш? Если несложно.
- Да, да, конечно, - лихорадочные, спешные движения - и вырвала из альбома страницу, достала из сумки запасной карандаш и протянула все это Аско. Мило, хоть и не без иронии, усмехнулась: – Творить потянуло?
- Да вот, соблазнила меня. – Шутливо прикрыл веки и по-детски, глупо заулыбался: – Каюсь.
***
Не знаю, что там пытался вычудить Асканио, но его вечная ухмылка на губах… не на шутку настораживала.
- Вы там ангела рисуете, или клоуна?
- Ангела, - задумчиво прошептал, - так и не отрываясь взглядом от своей работы ни на мгновение.
- А мне покажете?
- Как будет готов.
Шутливо надулась:
- А на мои рисунки смотрели… еще до финишного штриха.
- Просто, если я сейчас покажу, весь интерес пропадет. Вся красота.
Театрально закатила глаза под лоб и тут же отвернулась, пряча свою работу:
- Тогда и я не покажу.
- Я ее уже видел, - ехидно заулыбался и прищурил глаза, бросив на меня короткий взгляд, дабы насладиться реакцией – своей победой, а затем вновь назад, уставился на бумагу.
Состроила злобную гримасу.
Ну-ну.
***
- И как? Долго еще ждать?
- Еще пару штриш-ш-шков, - протянул слова. – Вот.
Смело протянул мне (пустой стороной кверху).
Интрига?
Игриво замигала я бровью:
- Фа-фа-а-а! И вуаля!
Нет. Сначала это был искренний шок, растерзавший мое лицо. Но затем… дикий хохот вырвался наружу:
- Спасибо. Спасибо от всей души. Как понимаю, это страшное чудовище с пухлыми щеками и большими глазами – я?
- Что? – вдруг наигранно ужаснулся. – Чес-слово, я не хотел сто процентного сходства! Я рисовал карикатуру. Само всё вышло…
Злобно (едва сдерживая смех) стиснула зубы.
Еще мгновение – и вдруг расхохотался в ответ на мои кривляния.
- Ах, так? Значит, я такая жуткая? – игриво зарычала и тут же, не сдерживая себя, стала бить альбомом Асканио по плечу. – Получи, получи!
Дико захохотал и откинулся в сторону, пытаясь руками прикрыться, защититься от ударов.
А я – метелю, метелю своего «врага», «обидчика», так что уже и запыхалась.
Вдруг резко дернулся навстречу - поймал, схватил меня за плечи и тут же притянул к себе (руки мои невольно уткнулись в его грудь, разделяя нас хоть на какое-то расстояние… приличия). Смущенная, замерла. Жар тотчас прильнул к щекам, заливая меня предательской пунцовой краской. Едва дышу, тяжело сглатываю слюну.
Глаза в глаза.
С его губ давно уже исчезла улыбка.
Вдруг осторожно, аккуратно прибрал волосы с моего лица… и нежно коснулся тыльной стороной ладони к щеке… вдоль скул, вторя взглядом, и замер у краюшек губ.
До дрожи. До мурашек. До асфиксии.
Секунда, мгновение безумия… сладкого участия – и пристыжено оторвался.
Дрогнули его устав в смущении.
И снова взор в глаза:
- Ты… очень красивая.
Очередная волна мурашек прокатилась по всему телу.
Тяжело сглотнула. Взволнованная, смущенная, робко улыбнулась и тут же отвела очи в сторону. А сердце трепещет, дергается, как взбешенная птица. Мечется в груди, выискивая, где укрыться.
Оторвался, выпустил меня из своих объятий. Немного отстранился, подался назад, давая больше свободы.
Отодвинулась (пристыжено) и я.
Молчу.
Не знаю, не ведаю, что ответить. Что сказать.
- Амели, - вдруг отозвался.
- Да, - поспешно, словно хватаясь за спасательный круг. Взгляд в лицо, но тотчас осеклась.
- Ты свободна в это воскресенье?
- Я?
- Да.
Звонко сглотнула, глупые попытки соображать быстро и верно. Глубокий отрезвляющий очередной вдох:
- Д-да… да. До пяти… свободна.
Мгновения странной интриги, колебаний – и отважился:
- Поедешь со мной в Феррару?
Обомлела… Невольно смолчала – слова застряли на уровне далеких мыслей. Часто заморгала, пытаясь прогнать непонимание и сомнения. Страх.
- Просто, - будто опомнился (попытка оправдаться?). – Я в это воскресенье еду туда по делам. А сейчас там как раз проходит выставка работ знаменитого художника Гарофало[2]. Может, слышала?
- Д-да, конечно. Слышала.
- Вот я и подумал, что захочешь съездить со мной. Сходили бы, посмотрели. А вечером – бы по городу прогулялись, побродили… Правда, до пяти вечера мы все равно не успеем вернуться. Хотя бы один полный день. Сутки свободные.
Долгая, очень долгая пауза – меряю все за и против: Феррара? увидеть Феррару, да еще и побывать на выставке работ самого Бенвенуто Тизи – это не просто идеально, а предел моих мечтаний. Но и не это самое главное - провести целый день… с Аско!
Ну, же… решайся, Рита! Решайся! Молю!
И плевать, что будет после…
Уговорю Милу выйти вместо меня, а я потом в среду, с утра, ее смену возьму на себя.
Глубокий вдох – и долой ошеломляющие крики циника наперекор:
- До Феррары долго добираться?
- Чуть больше пяти часов на авто, - глаза вмиг вспыхнули надеждой. Оживился. Счастливо заулыбался.
Доверяю ли я настолько Аско, что соглашусь ехать с ним, одним, невесть знает куда?
Тяжелый вздох:
- Да. Хорошо. Когда выезжаем?
- В субботу вечером.
- В субботу? – нервно скривилась. – Я… я буду занята до полночи.
- Что же. Ничего, как только освободишься – сразу и выедем. Говори адрес – я заеду за тобой.
- Заедешь? – нервно дернулась (но куда? на работу – ну да, ну да… домой? не хватало еще, чтобы он увидел, в каких трущобах снимаю квартиру). - Давай так, где-нибудь условимся, и я подойду.
- Почему?
- Я сразу с работы поеду.
- Так я и на работу могу заехать – мне то что?
Черт! Ну, Аско!
Глубокий вдох – и придумываю новые отговорки:
- Давай здесь, напротив входа в метро.
- Зачем ты будешь ночью бродить, где попало одна? Я заеду и заберу.
- Н-нет, не надо. Давай так.
От удивления вскинул бровями. Но миг немого сопротивления – и сдался:
- Хорошо. – Тяжелая пауза. - Телефон? Можно твой номер телефона попросить? Если что, то я смогу тебе перезвонить.
И тут же нырнул в карман по сотовый.
- У меня нет мобильного.
- Нет? – от изумления замер. Взгляд в глаза.
- Не люблю телефоны – они сковывают свободу, - отвела пристыжено взор. И вновь залило щеки смущение. - Да и вести зачастую удручающие, чем… - болезненно скривилась.
- Ясно, - едва слышно, а затем вдруг мило улыбнулся Аско и тут же спрятал телефон обратно. – Тогда на чем остановились? Ровно в полночь я буду ждать тебя на Пирамиде?
- Двенадцать пятнадцать. Где-то так.
- Хорошо, - радушный тихий смех.
Неловкая пауза…
- Так что там с твоим Ангелом? Покажешь?
- Ты же видел.
Игриво замигал бровями. Но миг – и сам себе проиграл.
- Показывай уже, давай, - заливаясь странной детской шалостью, тотчас вырвал из моих рук рисунок.
- Ты же мог порвать его! – обижено надула губы.
- Я – аккуратный. И ловкий, - коварно заулыбался.
Глава 10. Синее пламя
***
Эти несколько дней оказались для меня самым настоящим безумием. Испытанием. Как можно так сильно тянуться к чужому человеку? Зачем? Зачем поддаваться чувствам, заранее понимая, что всё обречено на провал? И, тем не менее, осознавая истинность предначертанного, в субботу я уже окончательно место себе не находила. От волнения даже пару стаканов умудрилась разбить.
Вот, вот, осталось еще час и десять минут, мы закроемся - и я помчу навстречу сказке. Моей, волшебной, нежной мечте.
***
- Да беги, беги уже, а то и стекла повышибаешь!
- Спасибо!!! – счастливый визг вырвался из моей груди.
Быстро стянула с себя униформу, надела приготовленные для поездки вещи: любимая кофта (ведь по вечерам прохладно), джинсы и новые, бежевые, на низком каблуке босоножки.
Готова.
Бегу, мчу… навстречу счастью.
***
- Де-евушка, де-евушка, подождите, - неожиданно послышался пьяный, врастяжку мужской лепет за моей спиной.
Поежилась. Не стала оборачиваться – лишь только шаг прибавила.
- Ну, чего же вы? Я же к вам обращаюсь! – и тут же поравнялся со мной «ненавязчивый» экземпляр.
Короткий взгляд на него, оценивая угрозу: выше меня на целую голову, да и в весе неслабый такой – тучный мужчина. Скрутит руки ноги - раз плюнуть.
- Не беги-ите так. Давайте лучше познако-омимся.
- Простите, но я спешу, - попытка быть вежливой, но тут же бросилась перебегать через дорогу, уже не смотря на машины – будь, что будет: уж лучше под колеса, чем под эту скотину.
- Что же вы за дама такая! Убиться так можно, - не отставал ни на шаг.
- Я же говорю, спешу.
- Да ну куда в двенадцать ночи можно так спешить? На работу, что ли?
- К мужу.
- Ой, да ладно. Так и поверил. Что же он сам Вас не встречает?
Пуще прежнего ускорилась – дотянуть бы до поворота, а там, может, уже и Асканио будет.
- Встречает.
- Н-не заметно, пардон.
- В-вон, машина его, - взволнованно замахала рукой в сторону каких-то припаркованных автомобилей.
Ай, ай! Аско, где же ты?!
- Н-ну? И чего я не верю?
Живо свернула на широкую дорогу, едва уже не срываясь на откровенный бег.
- Да стой же ты! – гневно зарычал и тут же ухватил меня за локоть. Грубо дернул на себя (от сильного рывка едва удержалась на ногах). Невольно подчинилась – лицом к лицу: – Слышишь, что ты из себя корчишь? – мерзкое существо скривилось, прожевывая свои не то сопли, не то слюни.
- Отпусти, - попытка вырваться - тщетно.
- Ой, не дергайся уже.
- Проблемы? – холодный, мертвый, мерный голос раздался за нашими спинами. Отчеканились слова, пробивая гвоздями до дна рассудка, отчего тотчас настом все покрылось внутри, леденя до дрожи.
- Аско, - отчаянно дернулась к нему, и невольно завалилась на грудь.
- О, и муж подоспел.
- Подоспел, - жестко отрезал, коротко вздернув головой.
- А нечего ее одну по ночам отпускать гулять. Я лишь пытался ее защитить, провести. Она меня неправильно поняла, - вдруг (испуганно?) мужик затарахтел в попытках оправдаться. Глаза округлились. Стал задыхаться. Взгляды заметались по сторонам, ища спасения.
Резвый взгляд на Асканио – и пожалела. Не равнодушие сейчас сковало его лицо, и даже не злость. Не ярость. А холодная, размеренная нечеловеческая жестокость сейчас плескалась в его очах, играя искрами сладкой расправы.
Испуганно дернулась я, оторвалась и тут же отступила шаг назад.
Молчал.
- Асканио. Все нормально. Поехали, - едва слышно, шепотом, пытаясь уговорить нас обоих на нечто, что еще могло спасти… мою слепую нелепую сказку о Нем.
- Д-да, езжайте, - спешно ответил мужчина, в очередной раз заикнувшись. – Да и мне уже, пора…
- Если еще раз увижу, хоть за милю от нее, – не сносить тебе это тело до старости. Уяснил?
Нервно, лихорадочно закивал головой ублюдок (тяжело сглотнув) и торопливо пошагал прочь (еще пару раз взволнованно обернувшись, дабы увериться, что преследования не будет).
- Асканио, - робко позвала.
А внутри страх уже свежевал меня, твердя, что я же вовсе, на самом деле, не знаю этого человека. На что он способен. Чем занимается. Что за демоны внутри него закатывают пиры.
Нехотя оторвался взглядом от пьяницы и перевел очи на меня. Мгновения – и синее пламя стало понемногу стихать, а ледяные грани таять. Еще один вдох – и на лицо проступили живые эмоции.
- Поехали.
Шаг ближе, и внезапно обнял меня за плечи – вздрогнула. Попытка не подать виду. Напор – подчинилась, повел к авто.
Глава 11. Амели
***
- Может, на заднее сидение сядешь? Поспала бы немного, все равно в Ферраре будем только утром.
Странно было замечать такие в нем перемены.
Хотя… чего странные? Всё это время он был всегда со мной добр, галантен, обходителен. Был нежен. И пусть догадываюсь, какие конечные цели преследует всем этим поведением, всё же… Да и потом, может, я всё выдумала? Привиделось? Шальная фантазия художника и не на такое способна. А уж тем более перепугавшись до чертиков. И здесь будет похлеще видов, что родились в пьяной голове Бармалея из подворотни.
- Да нет, нормально, - взгромоздилась на переднее сидение рядом с водителем.
Несмело захлопнул дверь.
Быстрые шаги – и уже уселся на свое место.
Тяжелый вдох.
- Тебе он точно ничего не сделал? – внезапно устремил на меня взгляд.
Поежилась.
Тяжело сглотнула скопившуюся слюну – и отважилась взглянуть в глаза Асканио: показалось. Всё те же милы, добрые ледяные озера, полные тишины и покоя.
- Точно. Ничего такого. Просто хотел познакомиться, - почти не соврала я.
Немного помолчал. Но еще миг – и каменное выражение лица сменила печальная кривая улыбка:
- Ну и хорошо.
Разворот. Взгляд за лобовое. Педаль в пол, дернул рычаг, руль в бок – и поехали…
***
Около получаса колющей тишины. Видимо, все еще не мог отойти от произошедшего.
Глубокий вдох. Попытка исправить ситуацию, ведь кто, как не я, со всеми этими моими «не могу, стыжусь, не буду», виновата в случившемся:
- Чем занимался эти три дня? Как дела? – нелепо, но всё же.
- Чем? – задумчиво. Короткий взгляд на меня: – Да так… ездил в Неаполь. Сестру проведывал.
- У тебя есть сестра?
- Да. Родна сестра. Виттория. Но факт на лицо – мы явно не похожи друг на друга.
- Бывает, - пристыжено улыбнулась я.
- А ты одна, в семье?
- Да. Так только… Двоюродный брат и троюродных - две сестры. В Украине живут. На этом – и все.
- Ой, я же забыл. Чертов пьяница… Там тебе купил немного еды, может, захочешь перекусить, раз после работы только.
Вмиг обернулся и на заднем сидении отыскал какой-то пакет.
- Вот, - спешно протянул мне (и снова взгляд на дорогу).
- Благодарю, не стоило…
Смущенная, прижала поклажу к груди. Нет, поесть бы сейчас – в самый раз, но как-то неловко…
- Я, я чуть позже, - несмело отложила в сторону.
Еще мгновения волнения – совладала с собой, кое-как расслабилась. Но еда, коварные кушанья… своим ароматом так и пытались вывернуть мой желудок наизнанку. Слюна стремительно стала заполнять рот - едва уже не захлебывалась.
Черт! Черт! Черт дери!
И угораздило меня вляпаться… Но взять и прямиком у него перед носом рассесться и приняться чавкать – одно дело в ресторане, обоюдно, а другое – здесь, наедине, в тишине отвесить в соло подобные трели. Нет уж! Пристрелите меня. Я ваша.
Истомно прикрыла веки. Попытки реже дышать. А лучше вообще уснуть.
Пять, десять минут…
Двадцать.
А-а-а-а! Иду на рекорд самоистязания! Отметка в полчаса!
Чертова еда только и будоражит сознание, раздражает нюх, вызывает бешеные приливы слюны, урчание желудка.
Резко по тормозам.
«Остановка?» - в испуге осмотрелась я по сторонам: темно, ничего не видно. Взволнованный взор на Асканио:
- Что-то случилось?
Спешно выбрался наружу, смолчав. Обошел автомобиль – и позади меня открыл дверь.
- И сама мучишься, и меня тем самым изводишь, - добродушно заулыбался.
Тут же залез в салон. Вытянул из-под сидения плед и небольшую полумесяцем подушку. – Давай, марш, назад. Поешь – и спать, а то ломаешься, как девочка.
Пристыжено рассмеялась я, устыдившись.
Еще мгновения – и открылись ворота кареты уже подле меня.
- Вылезай, страдалица ты моя.
Нежная, добрая улыбка плясала на его губах.
Поддалась…
***
Газ до упора – и мы вновь полетели яркой стрелой в ночную даль.
Да уж, не заднее сидение – а целая кровать.
Съев свою порцию индейки, запеченного картофеля, неведомого мне названия салата, сладкий пончик и запив все это апельсиновым соком, зарылась под плед и попыталась уснуть.
- Спасибо тебе за все.
- На здоровье, Амели.
«А-ме-ли», - лезвием по сердцу.
Да уж. Рита, Рита. Я тебя… уже ненавижу.
Глава 12. И ни скрупула лишнего
***
Когда я проснулась, то за окном уже давно посерело. Утро, вовсю просилось в наш мир утро. Новый день.
- Как спаслось? – неожиданно отозвался Аско, бросив на меня короткий взгляд; милая, нежная улыбка заплясала на его губах.
Смущенная, счастливо заулыбалась я. За многое время, а может, и вовсе впервые… это было самое прекрасное, приятное мое пробуждение.
- Спасибо, хорошо. Только мышцы немного затекли, - попытка сесть, выровняться на сидении, вытягивая ноги – согнутые всю ночь в одном положении, они явно на меня обиделись и теперь отказываются толком подчиняться.
- Ничего, сейчас мы приедем в отель. Поднимемся в номер. Перекусим, душ примем. Я быстро съезжу по своим делам, а ты сможешь поваляться уже в нормальной кровати. Я недолго. Часа полтора-два, и вернусь. И можно будет уже отправляться гулять по городу. Выставка в замке Д’Эсто проходит, а вход туда открыт с половины десятого и вплоть до пяти вечера.
«Номер? Отель?» - нахмурилась я, изумленная.
- Я не знала, что мы будем где-то останавливаться.
- Да так, чтобы вещи свои оставить, да привести себя в порядок, с дороги. Вечером же и поедем домой, не переживай.
Смолчав, улыбнулась.
Надеюсь - ибо меня расстреляют на работе.
Да и чего кривить душой? Не только от этого сейчас принялось раздирать меня волнение.
***
Шикарнее апартаментов я еще не видала.
- Ты не будешь против, если я первый отправлюсь в душ? Чтобы быстрее смог отчалить.
- Д-да, конечно. Без проблем, - спешно ответила я. И вновь закружилась на месте, рассматривая интерьер, будто достопримечательность.
***
Несмело присела на кровать. Стащила с себя кофту – жарко.
Зашумела вода… в ванной. Так что Аско нескоро выйдет – можно немного расслабиться.
За окном – тихо ропщет просыпающийся город. Пробралась сквозь запутанные паутины тюлей к подоконнику, уткнулась носом в стекло.
В Италии я мало что видела, какие иные города, кроме Рима. Бывала один раз в Болоньи и два раза во Флоренции. Ну, плюс-минус то, что успела рассмотреть, пока добиралась из одной точки в другую. В общем, пусть эта Феррара - и небольшой городок (как поведал Аско, жителей здесь чуть меньшим полторы сотни тысяч), но для меня она - великолепное, желанное, захватывающее место на земле, которое я с радостью (с жадностью) буду изучать, впитывать в себя, так само, если бы был это Милан, Неаполь, или та же Венеция. Ведь здесь я рядом с ним… с Асканио.
Внезапный стук в дверь.
Пристыжено дернулась – отпрянула от окна, злобные, нервозные попытки вырваться из штор, да привести все в былой порядок.
- Да, да?
- Доброго утра. Прошу прощения. Вас беспокоит обслуга: костюм готов.
- Входите.
Рыкнуло дверное полотно – и на пороге застыл молодой человек, тыча перед собой черный (в целлофане) элегантный костюм на вешалке.
- Сеньор просил…
- Заходи, - внезапно отозвался Асканио за моей спиной, перебивая. Взволнованно обернулась – в белом махровом халате. Мой Аско мило улыбнулся мне, на миг коснувшись моих глаз своим взглядом. Короткий шаг и, обняв за талию, немного подал на себя, дабы дала возможность пройти молодому человеку в номер и свободно отдать заказ.
Расплатился и забрал одежину.
- Благодарю.
- И еще…
- Да? – спешно отозвался паренек.
- Заполните холодильник сладостями и еще, чем там обычно, соками и прочим. Амели, ты какой предпочитаешь?
- Что?
- Сок?
- Апельсиновый, вишневый.
- Значит, оба. Может, что конкретно хочется?
- Н-не, нет, спасибо.
- И завтрак какой-нибудь организуйте, для дамы. Да фруктов свежих, ягод.
- Хорошо, будет сделано.
- Ладно, можешь идти.
Развернулся ко мне, больше уже не обращая внимания на молодого человека.
Едва послышался щелчок замка:
- Ни в чем себе не отказывай. Развлекайся, а нет – так, хочешь, поспи. Я ненадолго. Хорошо?
- Да, конечно.
Милая улыбка расписала его уста. Вдруг несмелое движение – и нежно провел рукой, погладил по волосам – дрожью отозвалась я в ответ, забыв как дышать. Прикипела взглядом к его лицу, пытаясь разгадать скрытые эмоции. Но еще мгновение внутренних его рассуждений - и спешно отступил, сдался. Нехотя оторвался, развернулся – и удалился в ванную переодеваться.
***
Аско ушел. И единственное, что мне сбрело в голову сделать, это залезть в душ и прийти в себя.
Душ? А черт с ними. Пенная ванна – самое оно.
Блаженство…
Вот пакость! Едва я разделась, залезла в ванную и окунулась в воду, как тут же кто-то постучал в дверь.
Ар-р! Изверги!!!
Злобно скрипя зубами, выбралась из воды, наспех вытерлась полотенцем и мигом надела халат - мчу открывать двери.
- Ой, п-простите, синьорина, что помешал.
- Да ничего страшного, - немного отошла, давая возможность пройти как самому служащему, так и закатить свою тележку – и как я могла забыть заказ грандиозного завтрака?
- Здесь пару салатов, бутерброды с икрой, ветчиной, вот - просто с салатом и томатом. Мы не знали, что вы предпочтете. А еще – фрукты, мороженное.
«ЗАЧЕМ? Зачем только Аско так швыряется деньгами… тратится на меня? – шумный вздох. -Зараза… Не хочу его денег, не хочу… от этого я чувствую себя только ущербной, осаженной».
- Благодарю, - шепотом, проглатывая гордость.
Хотя… чего только теперь машу руками? Что, когда заказывал, в рот воды набрала? Факт неожиданности, растерянности не канает – сама виновата. Теперь терпи, а затем - расплачивайся…
- Вам чай или кофе?
- Чай, без сахара.
- Сейчас сделаю, - торопливо закружил, заворожил над чашками.
Несмело присела на край кровати, отвела взгляд в сторону, дабы не смущать молодого человека.
И снова гружусь предрассудками и гадкими мыслями.
- Если хотите, можете дальше заниматься своими делами, - вдруг отозвался молодой человек. - Я, как здесь все завершу, закрою за собой дверь.
- Да?
- Да, конечно.
- Спасибо, - мило улыбнулась.
Немного замялась. Взор около: вроде, ничего ценного Асканио здесь нет, а моего – и того подавно. Глубокий вдох – и пошла, пошагала продолжать свое тайное безумие.
***
Пыталась. Усердно, с полной ответственностью… пыталась расслабиться. Но, увы. Получать удовольствие, когда лежишь голой в ванной, а в соседней комнате - чужой тебе человек ходит-бродит, да еще и мужского пола. Мда. Не очень, если, вообще, когда-нибудь было/будет это возможным (для меня).
Вода уже остыла, да и пена стала раздражать.
«Долой всё!» - резво подскочила с места…
***
А там… уже никого и не было. Служащий давно ушел.
Что это? На кровати лежало платье. Бежевое, усеянное багровыми силуэтами пионов.
А сверху записка: «Каюсь. Задержусь еще на пару часов. Это тебе мои извинения. Надеюсь, придутся не только впору, но и по душе».
Ну-ну. Значит, подарками заниматься есть время, а ко мне приехать – нет?
Злюсь, да как-то несерьезно: уж больно мастерски сыграла свою роль слащавая пилюля, кроя даже неловкость неожиданностью.
Как малое дитя, глупая модница, схватила платье и, прижав к себе, и давай его примерять, рассматривать. Длина по колено, веселым солнышком, колокольчиком внизу. Неглубокое декольте, и небольшой вырез сзади.
Хех, вполне по мне! А главное – без пошлостей и откровений.
Жадно стянула с себя футболку, штаны. И с размером угадал.
И как раз под мои босоножки…
Обомлела, помрачнела я от прозрения. Присела на край кровати, повесив удрученно голову: «И скольких же женщин ты, Асканио Колони, успел подобным образом усластить, прежде чем до меня добралось сие счастье?»
Уж больно всё мастерски сложилось: ухаживания, детали, предугадывание мыслей, предпочтений, желаний. Подкупающая скромность, ведущая к непременной победе. Что еще тебе ведомо обо мне, и в какие сети попадусь, прежде чем захочешь поставить финальную точку?
Так вот оно… какое это мастерство итальянцев-французов? И у меня, как и у моей матери, просто нет шансов на сопротивление?
Дура, дура ты, Рита!
Ах, да… Амели.
Единственный твой козырь - что ты побьешь и выйдешь из игры раньше, чем они покажут свою сильную карту, свою истинную личину. Ведь и ты не меньше их блефуешь… этих властителей сладких пилюль. Не меньше их врешь.
Так что ты, Бренская, сегодня на равных. Смело играй, до конца. И будь, что будет. Пусть и тайная, но радость сегодня будет честно распилена пополам, и не скрупула никому лишнего.
Глава 13. Феррара
***
Проснулась от его прикосновения.
Нежно дотронулся, провел кончиками пальцев… по щеке, к губам.
- Прости, - тихо, шепотом (а взгляд скользил, следуя за рукой). – Прости, что так вышло.
Молчу, едва дыша.
Вдруг отстранился, немного подался назад.
Вот и все… Глубокий вдох – и попытка собраться.
- Я много проспала? – спешно расселась на кровати.
- Сейчас уже час дня. В принципе, еще успеваем везде. Не переживай.
Мило улыбнулась:
- Как там… с твоими делами? Все в порядке?
- Да, разобрались с проблемой – и теперь все хорошо. Ты ела?
- Да, - пристыжено усмехнулась. – Разве не видно, что на столике так, словно туда дикого хрюнделя выпустили погулять.
Тихо рассмеялся.
- Вот и хорошо.
- А ты? Перекусил бы что.
- Благодарю, я не голоден.
Невольная тишина повисла.
- Так что, может, пойдем уже тогда?
- Давай, - радостно заулыбался и тут же встал, выровнялся рядом с кроватью. - Тебе идет платье.
- Спасибо, - покраснела от смущения я (а за подарок так и не поблагодарила!) – Спасибо. Очень приятно.
- Ты в нем пойдешь, или?..
- В нем, - поспешно. – Мне нравится. – Взором скользнула по одежине. Вот дура, умудрилась уснуть в нем! Отчего полы того невольно примялись.
- Правда?
- Да. Спасибо.
- Вот и хорошо, - неспешно прошелся по комнате. – Так что, идем?
- А, да, - спешно сползла на край и тут же встала. Нырнула в свои босоножки; выровнялась, как на параде, глубокий вдох – и сообразить, что еще нужно взять с собой...
***
Феррара. Не могу не восхититься прелестью этого города.
Маленький островок мира искусства, воплощенный в грандиозных замыслах архитекторов и скульпторов средневековья. Эпоха Возрождения здесь буквально дышит в каждом строении. Узкие улочки, живописные, красочные, порой вычурные, дома и церкви, просторные площади, тесные портики. А арки!
Калейдоскоп эмоций и творческих порывов.
Город окружен хмурыми, неприступными крепостными стенами со всех сторон, ограждая себя, свою душу… от бренности, от цинизма.
***
Буквально в центре города и расположен знаменитый замок Д’Эсте, он же Castello Estense.
Памятник XIV-XVI веков, символ герцогского господства.
С первого взгляда так и не скажешь в чем его особенность, привлекательность. А обворожительность, как обручальное кольцо в шкатулке, кроется глубоко, внутри. Захватывает дух, пленит сердце… внутреннее убранство залов. Торжественность, замысловатость, вместо пафоса – уникальность творческих полетов, необычность и рьяность исполнения даже мельчайших деталей. Царственная обстановка… во всем. Сказка, настоящая сказка, письмом из древности, ворвалась в мою жизнь. Размеры и мощь его поражают до глубины души. Поражают и завораживают, заставляют влюбиться раз и навсегда. Один из самых значительных примеров романско-готического зодчества.
Я с жадностью запоминала мелочи, дабы потом попытаться, по памяти, хотя бы что-то воспроизвести на бумаге.
И вот, вот, еще шаги и… мы добрались до сердца Дракона.
Картины Гарофало.
Мама дорогая, если бы только видела…
Слова излишни. Мой внутренний художник приклоняется, падает на колени… перед мастерством Великих.
Вы скажете, что это - не Микеланджело, не Рафаэль, не да Винчи.
Неправы, ой, неправы, Гарофало - талантливый мастер!
А для меня, маленького человечка, кода-то с мечтами о Великом, увидеть вживую работы Гения – это и есть… те пики, апогеи моих грез.
Невероятно повезло, кроме двенадцати полотен Бенвенуто, здесь еще представлены работы и других известных художников, собрания из всего мира.
Не менее талантливых, шедевральных, захватывающих, пленящих творений.
Аско, Аско, ты даже не представляешь, какой ты сделал мне подарок…
***
«Несение креста»
«Положение во гроб»
«Аллегория Ветхого и Нового Завета»
А вот и сама картина… «Брак в Кане Галилейской».
- А я про нее недавно читала, - радостно прошептала Асканио на ухо.
- Да? – удивленно вдернул бровью; милая улыбка тут же заплясала на его губах. – А что именно?
- Здесь изображен свадебный пир, на котором согласно Евангелию, Христос превратил воду в вино и тем самым "положил начало чудесам". Фон этой сцены - величественная архитектура, прототипом которой явились храмы на ватиканских фресках Рафаэля. Ведь последний оказал на Гарофало большое влияние, и поэтому не случайно современники прозвали Бенвенуто "феррарским Рафаэлем". А еще! Тизи соединил в этой картине два мира – легендарный евангельский и современный: жених и невеста одеты по моде его времени. Недаром картину выделяют как яркий пример уникальных, порой забавных нравов Возрождения[3].
Лишь теперь я заметила, как чудно на меня смотрит Аско:
- Что? - засмущалась, покраснела. Спрятала взгляд.
- Ты так восхищаешься этим Тизи, что я даже ему завидую…
Онемела я от услышанного. Глаза в глаза выстрелом, боясь даже моргнуть: выискивала хоть тень, намек на шутку.
Учтиво продолжил, спасая от взорвавшегося безумия:
- Твоя реакция на его работы – такая светлая, яркая. Солнечная, я бы даже сказал, - тихо рассмеялся. - Сияешь от счастья, когда о нем говоришь.
Невольно замялась, устыдившись. Причем неведомо, что больше меня задело или впечатлило в его словах: то, что я радуюсь, как дитя, или то, что он завидует ему из-за этого.
Секунды рассуждений, попытка найти отговорки, и выпулила:
- На твой шедевр карикатурщика… у меня была еще ярче, еще буйнее реакция. Неужто забыл? – кривая, кроющая волнение, улыбка.
- Ах, ну да, - коварно заулыбался, на мгновение театрально закатив глаза под лоб. Внезапно обнял меня за талию и ласково прижал к себе. – Как же я мог забыть, что ты меня за мои старания… побила?!
Немного засмущалась от его прикосновений, но не вырвалась. Не стала сопротивляться.
- Ну, вот. А говоришь,… Гарофало впечатляет. Ему до тебя… ой как далеко.
Состроила гримасу восторга.
Но тотчас сдалась - расхохоталась, пряча покрасневшее лицо, уткнулась в грудь Асканио.
- Ого! Кого я вижу! – неожиданно послышалось где-то за моей спиной.
Пристыжено вздрогнули, обернулись. Попыталась тотчас отступить шаг в сторону, высвободиться из объятий, но Аско насильно удержал подле себя.
- Как жизнь, Асканио? – широко заулыбался молодой мужчина, спешно приближаясь к нам.
- Здравствуй-здравствуй, - заливаясь иронией, улыбнулся мой спутник.
Радушно пожали друг другу руку.
- Какими судьбами здесь? – продолжил незнакомец, но тут же осекся. - Ой, простите мое невежество! Георг Полонский, - склонил голову, обращаясь уже ко мне.
Взволнованно дернулась, ошеломленная, сжалась я. Глаза округлились, руки задрожали: Т-тот САМЫЙ Полонский?!!
- З-здравствуйте, - нелепо заикнулась.
- А это – Амели, - любезно представил меня Асканио своему другу. - Современная талантливая художница. Лично я - восхищен ее творчеством и всем советую с ним ознакомиться.
- О-го-го! – неожиданно (громко) вскрикнул мужчина, удивленно замотав головой. - Если сам Колони рекомендует, то значит, это, действительно, что-то невероятное. Обычно, - немного наклонился ко мне и коварно заулыбался, словно хотел выдать страшную тайну, - Асканио, говоря об искусстве, не превышает черты «забавно», «неординарно». «Сойдет». А тут – «талант»!
- Так и есть. Я мало кого могу выделить. А Амели – достойна этого звания.
- Ах, - (наигранно) тяжело вздохнул; короткая пауза – и продолжил. - А что именно? Пейзажи, марина, натюрморты?..
- Живопись. Памятники, - спешно отозвалась я.
- Акварель? Масло? Графика? Гравюра?
- Акварель и графика. Но больше – графика.
- Очень интересно, очень. Надеюсь, пригласите меня на выставку своих работ?
Замерла я в шоке, пришпиленная прозрением. Правдой.
- К-конечно, - соврала.
- Вот и солнечно! Я буду ждать с нетерпением! – глубокий вдох, меняя тон на более приземленный. – Ладно, ребята, давайте уже пройдем в Читальню, а то все давно уже собрались и ждут только нас.
***
- Здравствуйте-здравствуйте! – радушно заулыбался Георг, и тут же развел руки в стороны, будто хотел обнять всех сразу.
Заулыбались дамы и господа: кто ответил, а кто – лишь кивнул головой.
- Смотрите, кого я вам привел! – и тут же отступил шаг в сторону, дабы те смогли нас хорошо рассмотреть. – Асканио представлять ненужно. А вот даму, пожалуй, можно, – слегка дотронулся моего плеча, словно обнимая, – Амели. Юное дарование мира художников. Внимание, - поднял вверх палец, выдерживая паузу – взывая к интриге. – Сам Колони пленен ее талантом!
- Очень интересно, - неожиданно отозвалась одна из важных дам. – А фамилия как? Псевдоним? Может, мы уже слышали о Вас?
- Б-бренская, - едва слышно, спешно прошептала я, краснея от жуткого волнения.
Мило улыбнулась женщина, но промолчала - естественно, не слышали.
- Не стойте у порога, присаживайтесь, гости дорогие…
***
Оказалось, что здесь собрались известные деятели искусства Италии, России, Франции, Чехии, Германии, Польши и Великобритании. В одном месте. В одно время. Ежегодные посиделки, или как потом назовут все это литературоведы – тайный съезд Творческих Дарований Бренного Мира.
Их имена я не раз сама называла (восхищаясь современным искусством перед близкими), не раз про них читала статьи и публикации, эссе и критику. А одного скульптура работу «Девица» даже пыталась переделать под своего «Ангела».
В общем, слов нет, одни эмоции.
Асканио нехотя поддерживал светские беседы, в основном, если тема переходила на что-то близкое мне, и я набиралась смелости вести разговор с тем или иным человеком.
Правда, если бы не Аско, я бы от волнения давно уже растворилась. И вообще пары с уст не выпустила, а не то что – беседа.
Бережно прижимал меня к себе, ухаживал, интересовался, как я, не скучно ли (не раз игнорируя чужое внимание и вопросы).
Золотой, золотой ты мужчина, Асканио.
И я – тебя… недостойна.
Ты скоро сам все это поймешь… и бросишь меня. Бросишь.
Жадно прижалась в ответ, будто прощаясь. Уже прощаясь…
Глава 14. Нельзя
***
Около пяти вечера, когда уже Замок отправлялся на покой, мы с Асканио, откланявшись новым знакомым, дав слово (а-а-а! застрелите меня!) некоторым (а среди них – известные художники, писатели, музыканты и скульпторы) обязательно пригласить на выставку моих работ, наконец-то отправились наслаждаться прелестями Феррары.
Эх, Рита, Рита. Глубже дыши – иначе сознание потеряешь от счастья.
Прогулка пешком… по улочкам Старины, нежные объятия заботливого (милого сердцу) мужчины, и сладкая беззаботность взрывались мотыльками радости, удовольствия в моей глупой голове. Отпустив поводья цинизма и рассудительности, отдалась на волю Сказке. Поглотилась Феерией.
***
- Черт, дождь начинается! – едва слышно пробурчал Асканио и крепче меня сжал, пряча в объятиях. – Нужно отправляться в отель.
- Нет, ну, еще не факт, что будет…
И, как назло, тут же язвительная капля ужалила меня, лишая сомнений.
- Эх… Не свезло.
Резко отшатнулся, проворно стянул с себя пиджак и тут же накинул его на меня. Снова обнял, укрывая от холода.
- Пошли, а то не нравится мне то, что затевает природа...
***
Холодный, колкий, морозный ливень обрушился на нас, злобно вгрызаясь своими когтями в тело.
Не спасал и пиджак Асканио. До дикой, морозной дрожи, гусиной кожи, цоканья зубами и истерических попыток сжаться, удержать в себе жизнь, измучивал меня дождь. Жадно прижималась к Аско, пытаясь раствориться в его объятиях, скрыться в его тепле.
Спешные шаги, едва не срываясь на бег – и наконец-то спрятались под крышу…
***
- Ты сильно замерзла.
- Да ничего. Переживу.
- Я тебе переживу. Марш принимать горячий душ. Черт, ты вся промокла, - гневно зарычал Асканио, помогая снять с меня пиджак. – Все, без пререканий. Марш! – и тут же немного подал меня в сторону ванны.
- А когда будем уезжать?
- Да время пока есть. Подождем, пока утихнет дождь. В принципе, вполне сможем и в двенадцать ночи отчалить, и в час, если на то пошло. Не переживай.
- Так ты же… вторую ночь не будешь спать?
- Ничего. Я привык и по трое суток не ложиться, - мило улыбнулся и снова подтолкнул меня, настаивая на своем. – Иди, грейся.
Счастливо заулыбалась я ему, умиляясь столь ревностной заботе.
***
Ух. Чем не массаж иглоукалывания? Словно кто загонял в мою кожу шипы, но от этой боли только приятно. Еще, еще погорячее воду. Еще жгучей.
Да до того накрутила, что дурман в голове поплыл, мир стал пошатываться из стороны в сторону, обещая окончательно свалить с ног. Нет, нет, Рита! Нельзя, пора заканчивать с этой кустарной сауной, а то помрёшь прямо здесь, в ванной отеля.
***
Плотнее замотавшись в махровый халат (предвкушая гадкий холод за пределами комнаты), немного покривлялась перед зеркалом, приводя себя в порядок. Глубокий вдох - и вышла наружу.
Асканио неспешно прохаживался по комнате, раскидывая на стульях мокрые вещи.
Несмело, пристыжено замерла… Взгляд жадно прикипел к его голому торсу, скользя по спине, пояснице, затем по груди, изучая каждый дюйм милого, родного… ж-желанного (тяжело сглотнула), а чего кривить душой?.. Желанного мужчины.
Невольно поежилась, осознавая свои чувства.
Красивый, заботливый, сдержанный… нежный.
Резко отвернулась, чувствуя, как жар стал захватывать тело, туманя сознание, заставляя взволнованно, часто дышать, бешено колотиться сердце. Неспешно прошлась по комнате, пытаясь удержать на лице непринужденность, равнодушие (нервно комкая платье в руках).
- Ну как? – неожиданно отозвался. - Согрелась?
- Д-да, конечно. Спасибо, - протараторила я. Попытка повесить, расправить одежину.
- Что ты там с ним мучаешься? – радушно заулыбался Аско и подошел ближе (чувствую, ощущаю его рядом, отчего еще сильнее разгорается волнение, доводя меня едва уже не до конвульсий).
- Да вот жалко, что намокло...
- Забудь, я тебе сотню таких куплю.
- Н-нет, не надо! – невольным вскриком, будто тем самым едва не сломал мою сказку, веру в чистосердечность его. Тут же уставилась в глаза.
Близко, слишком близко мы оказались друг к другу. Дрожь волнами по телу. Сбитое, отрывистое дыхание. А взгляд страшно и на мгновение отвести – будто упущу, прогоню, потеряю. Не отступаю. НЕ МОГУ.
Молчу, нервно проглатывая дурные чувства.
***
(А с к а н и о)
Нежная, робкая, хрупкая… Меня тянуло, влекло к ней неведомой силой. Ее тепло, ее аромат… дурманили, словно яд разливаясь, взрываясь, порождая во мне странные чувства. Чувства, на которые, я никогда не был и, казалось, не буду способен. Подталкивали на безумие. Напряжение между нами нарастало с невероятной скоростью, грозя взорваться непоправимым.
Дрожала от волнения.
Так и хотелось ее коснуться, обнять, успокоить. Прижать к сердцу.
Невольно дернулась – и как щелчок: приказы отданы. Тут же схватил в свои объятия Амели, словно кто-то пытался отобрать у меня ее. Не отдам, не отпущу! Моя!
Я молил, молил, рычал… приказывал себе остановиться, но не мог.
Впился поцелуем в губы…
…Сошел с ума, старик. Сошел! И безвозвратно.
Ответила. Ответила мне взаимностью!
О, Небо!
Словно кто-то лишил меня рассудка… Полный дурман от неистового желания. Бесконтрольные порывы удовольствия. Жадно притискивал, прижимал к себе, желая постоянно ощущать ее всем телом. Выгнула свою шею, давая мне больше свободы для безрассудства. Ласково касаясь языком ее бархатной, нежной кожи, спустился голодной дорожкой от уха к ключице. Жадный поцелуй и тут же слизал капли воды, застывшие во впадине.
Несмело дернул за ворот халата, дабы открыть, добраться до ее красивого плеча – и хрупкая конструкция неосознанно рухнула, утеряв свои оковы. Невольно отодвинулся, наслаждаясь красотой наготы желанной, безумно мною желанной женщины. Сорвался, слетел, окончательно теряя контроль. Жадно подхватил себе на руки и спешно понес на кровать.
Моя.
***
(Р и т а)
Задыхалась. ЗАДЫХАЛАСЬ, теряя сознание.
Боже, РИТА! ОСТАНОВИСЬ! НЕЛЬЗЯ!!! ТЫ ЕГО ПОТЕРЯЕШЬ!
…но ничего не могла с собой поделать. НЕ МОГЛА!
Бережно уложил на кровать и тут же повис сверху. Ласковый, короткий поцелуй в губы, а затем похотливо прижался, прильнул губами к груди. Жадно облизал и вобрал в себя, сжав до легкой боли. Руками обвился вокруг талии, коснулся ягодиц, прижимая к себе. Нежно провел по внутренней стороне бедра кончиками пальцев, в очередной раз доводя меня до дрожи. Сдалась – еще голоднее, алчнее прижалась к нему всем телом.
Чувствую, жажду каждой клеткой свое Божество… своего Асканио…
И тихо, робко, едва слышно (на пределе эмоций) стону от счастья, безумного наслаждения.
А то, а то… что будет после – уже неважно.
Впилась требовательным поцелуем в его губы, вбирая, втягивая в себя его язык.
Аско!
Немного отстранился, отодвинулся, спешно снимая с себя лишнюю одежду – и снова прижался ко мне. Поцелуи в грубы, шею… грудь. Нежные ласки… спускаясь к низу живота – невольно выгнулась и застонала. Понимаю, осознаю – что за это безрассудство еще не раз поплачусь. Но иду, ИДУ НА ЭТО!
Асканио!
Бережно обнял меня за талию и пододвинул под себя, нависая, укрывая, пряча под собой.
Еще, еще мгновения – сомнений, робости. Еще, еще моменты за чертой – и вошел, ворвался, заполнил всю меня, верша для нас обоих приговор. Дико, жадно вскрикнула от удовольствия. От предела волнений, чувств и желания. Еще напор – и стемнело в глазах. И снова, снова рывок – а я уже себя не контролирую. Не чувствую, теряю. Целую, обнимаю, прижимаюсь, двигаюсь. Дарю свое счастье ему, без предрассудков.
Его. Его. Его.
Еще, еще, еще… и так до бесконечности… умоляю!
Глава 15. Ухожу, пока не поздно
***
(А с к а н и о)
Давно я не был так счастлив. Если вообще когда-то… им был.
Словно мир перевернулся - и в мой ад… нечаянно ворвался, свалился Ангел.
Такой чистый, нежный, хрупкий. Я нужен ему, ей, чтобы жить, и он, она мне нужна – чтобы мог существовать я.
Впервые за долгое время заснул с улыбкой на устах. Счастливой улыбкой. Крепко, по-детски жадно. Обняв единственную, дорогую, желанную женщину. Обняв ЛЮБИМУЮ, отпустил бренный мир, не боясь… что сон растает.
Я знал, знал – теперь всё будет по-другому, по-другому в моей жизни.
Теперь я нашел смысл… своей вечности.
Я счастлив.
***
(Р и т а)
Вот и всё. Всё, я сломала последнее, что у меня было.
Зачем, зачем я ему теперь? Добился – и больше нет во мне … ничего ему интересного. Сказка обратилась в реальность.
Завтра, с восходом солнца… не утро, не рассвет придет – а жестокая, кровавая правда.
Откроются тайны – и я останусь одна, с разодранным сердцем.
В охапку сгребаю свои вещи. Мигом натягиваю штаны, футболку, кофту…
Едва слышно, едва уловимо…
Сбегаю.
Ухожу, ухожу, прежде чем окончательно пойму, что произошло.
Прежде, чем осознаю свое счастье – и тут же его потеряю.
УХОЖУ, ПОКА НЕ ПОЗДНО.
Часть ВТОРАЯ. Терновник последствий
Из шатких карт построенный наш Замок,
Фундамент кладенный из лжи.
Сейчас я выдираю пику даму -
И пусть разрушатся все сны.
Глава 16. Эшафот
***
(Р и т а)
Бреду, волочусь босяком по лужам.
Небо. Небо, зачем ты плачешь со мной на пару?
Тебе так же больно, как и мне?
Не верю.
Автостопом. Добраться бы домой и забыть всё к чертовой матери. Выбросить из головы. Напиться валиума и провалиться в сон.
Ловлю авто, ловлю удачу.
Закончен бал, моя карета давно превратилась в тыкву.
Что же, Золушка, сама хотела Сказки.
А теперь – тряпку в зубы, и добела вычищай… свою паршивую, больную жизнь. Нет, нет в ней больше Асканио.
Нет. И не будет.
***
(А с к а н и о)
Чертовы дети! И кто вообще пишет эти правила игры?
Нет, нет. Я многое могу понять. Понять ее поступок. Ее испуг. Ее сомнения. Ну, черт, черт, черт! ЗАЧЕМ ЖЕ ВООБЩЕ вычеркивать меня из своей жизни?!
Хотя бы поговорить. Хотя бы последний раз увидеться.
Я, я уйду, если не нужен. Уйду.
НО ТАК - НЕЛЬЗЯ!
Нельзя.
Как идиот, целых две недели околачиваюсь на кладбище. Терроризирую старика-сторожа. Езжу в этот пропащий парк.
НЕТ. НЕТ. НИГДЕ ЕЕ НЕТ!
Хожу теми путями, где она бродила. НЕТ! НЕТ ЕЕ!
Все-таки сон? Сон - это был? Больной сон?
Видение Ангела, а не… падение?
ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ!
***
- Не было?
- Не было, - нервно скривился старик и снова присел в свое замусоленное кресло.
Нервно сжимаю в зубах сигарету.
На пределе. На пределе я уже.
Чиркаю зажигалкой – и тут же жадно затягиваюсь больным, вонючим дымом, мнимым успокоителем.
Ну и с*ка ты, Амели.
ЧЕРТ! Люблю, люблю, ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ!
Люблю… а толку?
Выбросила, вышвырнула, как какую-то мерзость.
Сбежала в ночи, ничего не сказав, не объяснив.
Исчезла.
А вдруг с ней что-то произошло? Вдруг…
(бью, бью себя в лоб, выталкивая ужасные мысли)
Да что? В десятый раз обзванивать больницы, морги, полицию?
Чертова, чертова девка! (нервно сплюнул вбок и выбросил бычок в урну).
Не Ангел – а Бес. Бес меня попутал.
***
- Хреново выглядишь, дружище.
- А не пошел бы ты?
- Прости, я лишь беспокоюсь. Замученный такой. Опять не спал?
- Давай к делу, и не хрен ковыряться в моей душе, если не хочешь раньше времени сдохнуть.
- Пардон, пардон, - поднял руки вверх Матиас, сдаваясь. – Уже смолкаю.
***
- Асканио, чего ты весь взвинченный такой? Что-то произошло?
- Я к тебе лезу?
Нервно скривилась Виттория и закатила глаза под лоб:
- Да кто тебя трогает. Сходи с ума и дальше, только нечего нападать на других.
- Скажи спасибо, что я твоего Филлини на кусочки не порубил, а только закопать велел.
Прищурилась:
- Ты, ты снова выпил? – шаг ближе. – Асканио? - расширились глаза от ужаса. - Я тебя не узнаю.
- Да пошли вы все нах*р! Тоже мне заботливые нашлись. С собой разбирайтесь, за собой следите.
Мгновения удивления, шока, ужаса - и бешено заорала:
- Пошел отсюда! Вон с Искьи, Неаполя. Вон в свой Рим! И там сходи с ума! Нечего позорить нас!
- А перед кем? Перед кем позорить? Перед теми отбросами, что сюда бегут, сползаются, вымаливая участи и заботы, или теми твоими шавками, что здесь живут, боясь оторваться от мамкиной юбки?
- Идиот! – от обиды надувшись, отвернулась.
Смолчал, проглотив гнев. Еще усердия отыскать в себе крупицы былого рассудка – и выдавил на грани искренности:
- Прости, - резкий разворот и долой.
Чертовая жизнь. Скоро снова откроется Cimitero Acattolico. Я должен успеть приехать до девяти.
Может, сегодня? мне больше повезет…
***
- Была?
- Нет, - тяжело вздохнул и тут же отвернулся.
- Тед, где она может быть? Где? – отчаянно выпалил я, обращаясь к тому единственному, кто знает мою тайну.
Кто? Кто мне теперь за друга? Человек. Седоволосый сторож с Протестантского кладбища!
Абзац. Полный абзац. Приехали.
Присел на корточки рядом с его креслом, оперся спиной на стену, взглядом уткнулся в пол.
И снова нервы на пределе, и снова натянутая струна, и снова схожу с ума. Когда я здесь, то тупое ощущение, что вот-вот – и она появится, совершенно срывает с катушек, делает больным маниакальным психопатом. Сигарета за сигаретой. Если я раньше не курил вообще (давно уж бросил), то теперь и три пачки в день - мало.
- Понимаешь, мне хотя бы узнать, удостовериться, что все с ней в порядке. Что ЖИВА, что удачно добралась из Феррары. И все. И будет проще. Понимаешь? – не знаю, было это обращение больше к самому себе, или все же к старику – молчит старый пень. Никак не торопится спасти меня от конечной моей участи, ведь не думаю, что надолго меня на вот это всё хватит. И одному только черту известно, что тогда из того взрыва выйдет.
Феррара. ДА БУДЬ ПРОКЛЯТ ТОТ МИГ, когда я решил повезти ее туда.
Придурок. Конченный идиот.
С*ка, старый похотливый урод.
И чего ты свои грязные руки распустил?
Чего полез к ней?
ЗАЧЕМ?
…Сейчас бы она была рядом,
а не сбежала бы, как от больного ублюдка.
Разве я хотел ей сделать больно? Разве я ее заставлял?
Уже неважно. Она сбежала.
ЧЕРТОВ ПОДОНОК!
НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
- Да бабы сами не знают, чего хотят, - тяжело вздохнул Бранско и уткнулся локтями в стол, спрятав лицо в ладони.
- Не знают, - раздраженно скривился я и сплюнул на пол. Черт, я уже не знаю, что мне делать. Завтра стукнет три недели. Я так больше не могу. Не вытяну. Но и бросить ждать…
…Тед?
Обернулся к нему и, выжидая, замер.
- Что?
- Водку будешь?
Глава 17. Как на ладони
***
(А с к а н и о)
- Что? Смысл сидеть здесь, – тяжелый вдох; казалось, я уже разговаривал сам с собой. - Может, опять пройтись по соседним зданиям? Вроде же, где-то работает в этом районе.
- Дык, - неожиданно отозвался (уже полностью пьяный) Тед. – А на Марко Поло был?
- А что там?
- Она же, вроде, там в каком-то ресторане, или кафе, не помню точно, официанткой… работала.
- МАРКО ПОЛО? Ресторан?!! – будто кто током шандарахнул меня, приводя не только в чувства, но и трезвость. Вскочил, что черт на пружине. - И ты только сейчас мне об этом говоришь?!!
От волнения закашлялся Бранско:
- Да… да я думал, ты знаешь.
- Да задницей ты думал! – завопил ему в лицо, желая едва ли не разорвать этого идиота за такую нелепость. – Чертовы ублюдки!
Помчал, полетел, словно бес разъяренный, едва не круша все на своем пути.
***
- Девушка, художница, черненькая такая, невысокого роста.
- Бренская, что ли?
- Да.
- Уволилась она. Да давно уже, недели три прошло, правда же, Мила?
- Да.
- А где я могу ее найти? Можете мне ее адрес дать?
- Мужчина, - глупо играя роль достойной дамы, важно вытянулась, расправилась, расцвела женщина. – Я же не могу выдавать такую информацию о своих сотрудниках. Пусть даже и бывших.
- А так? – злобно стукнул, ляскнул ладонью по барной стойке, бросив сотню евро.
От удивления изогнулись ее брови:
- Нет, ну, в принципе, вы же хороший ее знакомый? – и уставила на меня свои, загоревшиеся алчностью, глаза.
- Оч-чень, - и еще пять накинул.
И снова театральная пауза, тяжелый вздох:
- М-может, пройдем в мой кабинет?
- Может и пройдем.
***
- Чего вы барабаните и трезвоните? Не открывает – значит, нет, - забрюзжала старушенция, высунув свой длинный крысиный нос в щель приоткрытой (из соседней квартиры) двери.
- А где она сейчас? Не подскажите?
Замялась та на мгновение, замерла, изучая меня с ног до головы – мило улыбнулся ей в ответ, состроив лицо добропорядочного человека.
- Я - ее старый друг. Приехал в Рим погостить. Думаю, дай зайду, проведаю Бренскую. А вы говорите, - спешно подошел ближе (но застыл на расстоянии пары шагов – дабы не спугнуть ржавую кастрюлю). – Ушла куда-то? Нет ее?
- А откуда приехал? – все еще выпытывает, выманивает, недоверчивая Шапокляк.
- Неаполь.
- А звать как?
Не выдержал, право, не выдержал. Шаг навстречу - и прикипел стальным взглядом: сейчас ты мне все расскажешь, выложишь, как на ладони.
…Давно уж не использовал гипноз на людей. С ними всё намного проще, чем с вампирами и полукровками: как раскаленным ножом по маслу. Несмотря даже на мое хмельное состояние, всё прошло очень легко и безболезненно: от а до я, без уловок и интриг, как есть, так и выдала.
- Уехала, на кладбище.
- Cimitero Acattolico? Близ Тестаччо?
- Да не, чего бы? На свое… Верано, участок для иностранцев, там у нее кто-то из близких захоронен.
Глава 18. Правда
***
(А с к а н и о)
Идти? Я просто не мог идти. Я бежал, ЛЕТЕЛ, как голодный, взбешенный зверь, чуя добычу.
Моя. Моя. МОЯ!
Я нашел, нашел, нашел тебя!
Нашел?
Между могилами, едва не спотыкаясь о надгробия, пробирался вперед. Черный, печальный силуэт… словно маяк одинокий в ночи среди угрюмых скал, серых каменных лиц мертвых.
Рванул, кинулся из последних сил…
(лишь приближаясь, учтиво сбросил скорость – принимая вид… человека)
- Амели, Амели! – жадно закричал ей в спину.
Еще шаг, еще…
Дернулась, вздрогнула, но так и не обернулась.
А в груди кто лезвием вычерчивает больные узоры.
- Амели, - едва слышно позвал.
Рабочие, которые памятник, надгробие устанавливали, невольно застыли, с интересом всматриваясь на меня.
- Амели, - стал вплотную, замер за ее спиной.
Несмело попытался дотронуться, схватить за локоть и обернуть к себе, лицом. Но в тот же миг, словно предчувствовала, услышала, дернулась, увильнула от меня.
Нелепое подобие бега - пошагала, побрела прочь.
- Амели! - ошарашено, едва ли не взвыв, закричал я и тут же кинулся за ней.
Еще, еще ее, мои спешные шаги.
Едва не наступала на могилы, шаталась из стороны в сторону. Нелепая попытка бежать – и вдруг упала.
Я только и успел подхватить ее, когда ноги согнулись, и едва не расселась, не развалилась на земле.
Нервно дернулась – что-то хрустнуло под нами…
…черные очки.
- Амели, что происходит?!
Вмиг обернулась.
Твердый, жестокий взгляд…
Но куда-то мимо меня.
Стеклянные глаза… потеряли эмоции. Слезы, болезненные слезы срывались с ресниц и бежали по расцарапанному, немного припухшему лицу.
Нервно дернулась, вырвалась – а я замер в шоке.
Не мог поверить в то, что вижу…
Быстро сорвалась (кое-как) на ноги, и все еще смотря куда-то вдаль, мимо меня, (хоть и пыталась, силилась нащупать взглядом) дико заорала:
- РИТА! РИТА - Я! РИТА! НЕТ АМЕЛИ! НЕТ! И НИКОГДА НЕ БЫЛО!
Резвый разворот и спешно пошаркала к дороге.
Я только что и мог, что смотреть ей вслед, не моргая и не дыша. Будто так, в такой способ видение не сможет реализоваться или исчезнуть, растаять.
Душа рвалась догнать, но тело оцепенело, не слушая меня, не поддавалось.
…что это было?
ЧТО?!!
***
Еще мгновения, целая вереница непростительных мгновений - и лишь затем разум понемногу стал оттаивать, приходить в норму, справляясь с хаосом эмоций, жути.
Уехала, давно уже уехала в такси…
Дурак ты, Асканио…
Несмело обернулся, прошелся к могиле.
Работа уже почти завершена. Памятник установлен. Каменный Ангел лежал на мягкой, просторной постели, усеянной множеством мелких, ажурных подушек. Спящий Ангел. Спящий? Или просто… устал и прикрыл свои веки?
Взгляд невольно скользнул вниз, к эпитафии:
«Спи,
Спи мой Ангел, я знаю - устала.
Жизнь без жалости
Вечно… тобою играла.
Спи,
тебе нужен покой…
Помни, я сердцем –
…вечно с тобой,
дорогая, любимая мама».
«Елена Бренская
10.10.1962 – 14.02.2005»
Глава 19. Обеты
***
(Р и т а)
Слепая.
Будто кто лампочку в туалете выкрутил и заколотил двери снаружи. И я теперь сижу, забитая в маленькой комнатушке, метр на два, и не могу выбраться, вырваться наружу.
Страшно, до безумия страшно
…жить в темноте.
Страшно и больно.
Первое время… чувствовала себя маленьким, испуганным ребенком, забытым мамой в темном, черном, беспроглядном чулане. Забытой, на время. Ошибка. Недоразумение. Глупость…
Я ждала, выжидала, что вот-вот гадкий сон закончится, вот-вот – и я проснусь. Очнусь – я снова увижу солнце, небо, деревья… Мир вокруг себя. Увижу людей.
Но нет. Нет. Мой телевизор неисправен….
…И я самолично отказалась его «чинить».
Выбор. Тяжелый – или легкий?
Выбор. Между миром красок, света, радости (о, Господи! я даже и не подозревала, какое это... счастье – созерцать весь этот чертов мир!) – и своей мечтой.
Когда-то, два года назад (когда более менее пришла в себя, окончательно осознала, признала, что случилось) я дала маме слово – обет, что ее могила не будет обезличена. Что ее место на этой планете, в этом мире – будет законно отпечатано и закреплено на земле. Ни крестом, ни курганом, ни гранитной плитой. Ангелом. Ангелом неземной красоты, уникальным, ИДЕАЛЬНЫМ ангелом… будет увенчана ее жизнь – ведь именно им, таким человеком она была для меня. Таким.
День у день я старалась, усердствовала ради этой клятвы – откладывала деньги, копила, копила, работая не жалея сил, и когда оставалось совсем чуть-чуть… немного, мне говорят, что я должна отдать все это… на операцию. Операцию. Зрение?
Не факт, что все это мне поможет.
Отказаться от мечты?
От такой БЛИЗКОЙ?!!
…Нет. Не могу.
Не хочу, не хочу!
Да и жить дальше… тоже не хочу.
Зачем? Зачем мне всё это?
Забрав отступные «виновника торжества», а также средства, отпущенные по страховке деньги на процесс привыкания, вливания в мир… слепых, я и осуществила свою мечту - досрочно, без сожалений и раздумий.
…А знаете,
Знаете, что больше всего забавно?
Я сейчас сжимаю в своих руках бусинки, твердые, шершавые бусины (ох, как отлично я их чувствую своими пальцами), но цвета, цвета их так и не знаю.
Белые, розовые, синие… а, может, черные?
Какие глаза у моей смерти?
И имя какое?
Нагребла первые попавшиеся из аптечки…
Глубокий вдох.
Последние посиделки… вот так, посреди знакомой комнаты, на полу, возле дивана.
Последние рассуждения.
Сожаления.
Мысли.
Прости меня, мама.
Ты всегда кричала, если я просто даже… шутила на эту тему.
Всегда наставляла меня, что никогда, никогда я не должна отступаться – всегда выбирать жизнь. ЖИТЬ. И НЕ СДАВАТЬСЯ!
НО…
Не хочу.
…и не буду.
Хватит с меня.
Судьба мне подарила возможность быстрее исполнить данное тебе обещание.
И всё – ВСЁ!
Отныне, сегодня я – СВОБОДНА!
И я хочу… к тебе.
…ХОЧУ.
Но едва я поднесла свои руки к губам, дабы проглотить, встретиться один на один со смертью,
как вдруг тут же кто-то забарабанил в дверь.
- ОТКРЫВАЙ! – гневно зарычал мужской голос.
Ас… Асканио?
Замерла, не дыша (а руки дрожат).
И снова грубый, дикий стук. И снова крик.
- Я знаю – ты там! ОТКРЫВАЙ! Нам надо поговорить! Бренская! Открывай!
Поежилась.
Молчу, испуганно прижавшись к дивану.
- Открывай, иначе выбью дверь!
- Уходи… - едва слышно, шепотом (будто услышит?).
- НЕ УЙДУ! С меня уже хватит молчания! Нам нужно поговорить!
И на последнем слове – резкий глухой удар, запищала дверь, застонали петли, эхом шаркнуло по стенам подъезда.
Сжалась. Замерла, не дыша.
- ТЫ... ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! – гневный удар по моим рукам (не сразу поняла, что происходит) – живо отдернула, словно от кипятка – резкая боль пронзила тело. Выскочили, вырвались из моих ладоней таблетки, рассыпавшись, цокая по полу; испуганно сжала, спрятала кисти. – ТЫ С УМА СОШЛА? ТЫ ЧТО СОБРАЛАСЬ СДЕЛАТЬ?!! – дико, гневно кричал, завопил на меня Аско, едва не захлебываясь яростью, ненавистью, болью обдавая с ног до головы. Жадно ухватил за плечи и нервно затряс, словно пытаясь выбить из меня не только дурь, но и душу.
Испуганно обхватила я голову, затыкая себе уши. Прячась, кроясь от безумия… в собственный кокон тьмы. А слезы холодными реками тут же сорвались с глаз, убегая по щекам от боли: и душевной, и сердечной.
Дернулся, присел, завалился на пол рядом и жадно обнял, сжал меня в своих объятиях – замер.
- Дура, дура ты… - отрешенным шепотом, нервно качаясь со мной из стороны в сторону. Слышу, внимаю его голосу, чувствую его – но не вижу. И ощущение странное, жуткое, будто всё – нереальное, придуманное, ненастоящее.
Я умерла – и теперь в раю? В аду? Или просто галлюциногенном сне?
- Амели, что ты творишь?
Полосонул по сердцу.
- НЕ АМЕЛИ Я! – нервно дернулась, попытка вырваться. – Отпусти! Уходи! УХОДИ!
- Позволь, - и снова крепко сжал, лишая возможности шевелиться. – Позволь мне тебе помочь. Есть же способ.
- Нет! Нет его!
- Не ври! Я найду хороших врачей. Я, я найду способ. Доверься. Прошу. Обещаю.
- НЕТ! – и вновь гневно дернулась. – НИЧЕГО МНЕ ОТ ТЕБЯ НЕ НУЖНО! НИ-ЧЕ-ГО! УБИРАЙСЯ! ПУСТИ МЕНЯ! – и вновь ударила, оттолкнула со всей силы.
Замер. Застыл, не дыша. Секунды сомнений – и разжал хватку, объятия. Отодвинулся.
Тихо, робко, едва слышно, шепотом:
- Позволь мне исправить всё.
Молчу, глотая злость – сжалась, тщетный раз силясь спрятаться в мысленный угол.
- Прошу…
- НЕТ! – гневно рявкнула… в пустоту, на шорох. – Не нужно мне от тебя ничего! Не хочу быть зависимой!
- Зависимой? Ты ничего не будешь мне должна. Позволь, пожалуйста, я все оплачу, - словно вновь нашел зацепку, загорелся, затараторил. Движение ближе – но коснуться не осмелился. - И если… Если… ты так хочешь. Боишься… Как только… ты поправишься, я сразу уеду. Обещаю.
И вновь немотствую вместо ответов.
- Я исчезну из твоей жизни, - несмело продолжил. - Навсегда. Даю слово. И никто никому ничего не будет должный.
И снова тишина вместо тысячи колких или молящих отзвуков.
- Только пообещай… Пообещай, что больше никогда не будешь искать своей смерти?.. Прошу. Тебе шанс выпал, шанс жить, чего не дали твоей матери.
- А ТЫ НЕ ТРОЖЬ ЕЕ!
- Успокойся. Никто и не трогает. - Тяжелый вздох, немая пауза. - Прошу, позволь… всё исправить - и я уйду, обещаю.
Глава 20. Навеки
***
Эта авария, в ту злосчастную ночь… Феррары, ливень, скользкая дорога, непроглядная пелена перед глазами, и самоуверенный водитель… изменили всю мою чертову жизнь.
Но я приняла. ПРИНЯЛА ВСЕ ЭТО!
ПРИНЯЛА!
И даже нашла выход…
А теперь? А ТЕПЕРЬ ЧТО?
Анализы, подготовка, беседы.
Новый ад, которого, казалось, у меня уже не будет – сама же отказалась.
Но… нет.
Нужно снова поднимать руки – и жить.
Зачем? Ради чего?
И снова обещания. И снова – клятвы.
Снова путами обязанностей окутывают, обматывают меня – лишая свободы.
Зачем? Зачем я пошла на это? Зачем согласилась?
В его объятиях – мир иной? В его объятиях – сказка?
Но гордость… гордость и страх держат меня в ежовых рукавицах. Да и сам Аско – исправно исполняет данное мне слово.
Я слышу (не раз уже улавливала), что он где-то рядом, там, в коридоре, за дверьми… С врачами беседует, предлагает что-то, спорит, отстаивает свое.
Воюет, сражается за меня, но ни на шаг к предмету спора не подходит.
Ни слова, ни полслова.
Избегает, словно уже… его нет в моем мире.
***
Операция. Наркоз. Повязка.
Белое, легкое, воздушное полотно на глазах, приклеенное мертвым пластырем к коже. Еще немного, еще чуток предстоит подождать, прежде чем окончательно узнаю, что будет дальше.
И снова слышу его голос где-то там, вдалеке.
Снова спорит о чем-то с доктором.
Мой Асканио…
***
Страшнее всего было… открыть глаза – и увидеть, узреть, что ЕГО рядом… больше нет.
Белый свет, колкими лучами ужалил в зеницы.
Испуганно зажмурилась, снова прячась в покровительственную, заботливую, материнскую тьму.
- Ну, же. Рита. Открывай глазки! – радостно скомандовала медсестра.
А я боюсь. Мне страшно.
Не слышу его голоса.
Не слышу – может, просто… молчит?
Рядом, но молчит?
И снова попытка пустить в свой чулан суетный мир.
И вновь испуганно сжалась, прячась в темноту.
Как испуганный котенок, приученный к вечному (но зато безопасному) подвалу, я мечусь на пороге, дергаюсь, то за дверь – то снова назад, в погреб.
Боюсь…
Третья попытка –
… размытые силуэты.
Дрожу, мурашки по телу.
А слезы безудержными реками текут по щекам, разжигая эмоции.
Счастливые, еще счастливые слезы –
я верю, он здесь.
Взмахи ресниц, мучения век – и картинка становиться четче.
НЕТ. НЕТ его...
Врач, медсестра…
…и исправно исполненное обещание.
Ушел.
Одна.
Навеки.
Глава 21. Дочь Беллини
***
Странное, чудное письмо. Я никогда с ним не расстанусь, хоть и до конца не понимаю смысл тех строк, тайну, что в нем заключена.
Словно чувствовала, словно знала… За полгода до своей смерти Она написала мне его, с наставлением на будущую жизнь. Жизнь, БЕЗ НЕЕ. Словно мне была отписана вечность, в то время как у нее – и года не оставалось в запасе. Мой Ангел, моя милая, дорогая мамочка, что-то знала, но что?..
Так и не смогла рассказать, раскрыть мне правду - не успела.
На память уже заучила эти строки, перечитывая, выплакивая их по сотому кругу.
«Если совсем уж станет туго, и не к кому будет приткнуться, согреться, если в душе засядет мрак, а в сердце – пустота, езжай на Эйзем, дивный остров рядом с Римом. Колыбель тишины и покоя. Найди Клариссу Марию и попроси приютить, тебя, дочь Фернандо Беллини».
Дочь… этого ублюдка. Мамочка, маменька, уж лучше бы я вообще не родилась, чем быть отродьем этого подонка, труса, что сбежал от нас, едва я родилась на свет.
ТРУСА и СВОЛОЧИ!
***
Эйзем. Не слышала раньше никогда о таком. Сколько в Риме… Да и никто из знакомых не ведает, где искать это чудо-место.
Сегодня съезжу в порт. Спрошу, может, что там толковое подскажут.
***
- Монастырь клариссинок?
Вздернула плечами:
- Не знаю. Возможно.
- Фу, дурное то место. Нечего туда даже нос совать. Там давно уже не пахнет ничем праведным. Такие слухи ходят… что жутко даже в шутку повторять.
Не думаю, что моя мать послала бы меня в ад, к бесам, или демонам, как обмолвилось здесь пару рыбаков. Просто, видимо, не всем дано понять, объять, принять чужие, непривычные простому миру, уклады.
- Так вы можете меня туда отвезти?
Нервически скривился:
- Если уж так хочешь, только назад я тебя дожидаться не буду. Там уже ищи извозчика.
***
- У Ферни дочь?! – удивленно вскрикнула монахиня, и даже невольно приподнялась, вскочила та с места.
- Он нас бросил, - холодно, жестоко отрезала я, отметая глупые домыслы, будто его родство для меня что-то значит.
- Неважно, - вдруг ответила та. Взгляд, бессмысленным лучом, скатился с меня в сторону. - Д-да, конечно, - вновь продолжила. - Мы примем тебя. - Тяжело сглотнула, и тут же уставилась в глаза: - И как зовут тебя? Дочь Беллини.
- Амели, - попытка мило улыбнуться – не вышло.
- Что же, добро пожаловать на Эйзем, Амели.
Часть ТРЕТЬЯ. Воздаяние
А время - оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время - плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…
Э. М. Ремарк
Глава 22. Мучительница
***
(А с к а н и о)
Время шло.
Я отчаянно старался исполнять данное мной обещание.
Пытался забыть.
Пережить.
Выбросить из головы, как глупую, грубую, гадкую ошибку. Непростительную ошибку.
Но с кем не бывает?
Да?
Повело не туда.
Но мне не легче. Не легче ни от этого понимания, ни от этих попыток!
Змеей залезла в сердце – и наотрез отказывается выбираться вон.
…
Сны.
Мечты.
Простые вещи, словно яд терзающие гадкими (о, черт! сладкими, СЛАДКИМИ!) воспоминаниями.
Ничего не проходит. Всё остается внутри.
Прошло три года.
А словно только вчера… я ушел. Словно вчера.
Но отчего тогда… дыра в душе настолько огромная?
Черная дыра – и от этой боли все эмоции лишь чернеют, рушатся и тлеют.
Мне не просто дали глоток воздуха. Не просто дали унюхать счастье. Нет! НЕТ!
Они меня окунули в него целиком, с головой. Наполнили душу, тело, разум, а затем бах – и ВЫСОСАЛИ всё назад, оставив лишь воспоминания.
В каждой клетке, в каждой ячейке – ВЕЗДЕ ОНА.
Ненавижу ли я ее… за всё? За всё, что разрушила?
Нет! Нет.
Только сильнее люблю, как глупый, больной мазохист боготворю свою Мучительницу.
Я всё, всё прощу, всё отдам, всё принесу в жертву.
Но ничего не нужно ей. Лишь покой, и мое отсутствие.
Вот покорно и исполняю волю своего Божества.
…Прямо до горького смеха доходит порой осознание того, как ты меня изменила.
С каких-то пор я стал любить ходить пешком, гулять в дождь. Восторгаюсь гениальности Гарофало. Представляешь? Какого-то там Тизи.
Перечитал Китса, Оскара Уайльда.
Все полки забиты Шевченко, Коцюбинским, Ахматовой… и кем ты там еще восторгалась?
Всем, всем…
Моя кровать нынче усыпана маленькими ажурными подушками, словно у барышни вредной.
Люблю лазанью, люблю Тирамису… мороженое с вишневым джемом.
Всё то, что так любила ты.
Я больной. Больной придурок.
Я знаю.
Каюсь.
Прости…
Я - твой маньяк, болеющий тобой.
В Ферраре я стал бывать чаще, чем в Риме – хожу теми улочками, что и ты. Восторгаюсь всем тем, что и ты.
Меня не вылечить.
В моих глазах – ты. Ты, и только ты.
И вечно так будет.
Мне все равно, что я тебе не нужен.
Давно уже смирился.
Авось, переживу…
***
Вчера сорвался. Приехал проведать старого друга на Cimitero Acattolico.
Его?
Я искал тебя, я больше не мог. Сорвался…
Прости.
Но тебя нигде не было.
А знаешь, старый Тед умер в прошлом году. Инфаркт, до больницы и довезти не успели.
…
Всё уходит. Все уходят. И ты ушла.
Я проведывал твою мать. Прости, если нельзя было.
Ты не часто здесь бываешь. Да?
Могила опрятная, но цветы засохли, и листья желтые лежат мерным покрывалом.
Но знаешь, я думаю, она не грустила. Спала. Спала, летая где-то в светлых снах.
Прости…
Я, наверно, зря всё это затеял. Зря.
Прости,
…уже ухожу.
Глава 23. Один день
***
(Р и т а)
Время шло.
Я пыталась жить дальше.
Новый мир, размеренный, непоколебимый уклад. Расписано всё – отсутствие эмоций.
Лишь по ночам… я открывалась.
Горько, дико ревела, выла от боли.
Говорят, время лечит?
Нет, нет – только сильнее болит,
потому что НАДЕЖДА… крошится,
рассыпается.
С каждым годом… всё больше праха от грёз,
всё больше золы – от сердца.
Ничего не лечится. Все так же болит. А я… люблю сильнее.
Мне удается выбраться с Эйзема три раза в год.
Удается? Или просто не хочется?
Я устала искать. Едва высаживаюсь по ту сторону пролива - как тут же спешу, бегу, галопом мчу на наше… C. A.
Нет тебя.
И в этот раз нет.
- Здравствуй, Ферни. Как дела? Что нового?.. Как твой друг? Давно видел? Молчишь? Молчи. Не говори. Не нужно мне знать.
Не нужно.
…
Мамочка, как ты тут? Скучаешь?
А я конфеты твои любимые принесла. Жаннет передала пирожки, а Кальми – печенье.
И цветы я тебе принесла. Белые ромашки. Помнишь, , как мы из них плели венки? Давно это было… лет пятнадцать уже прошло.
…
Ты знаешь, я уже не плачу. Проще стало. Сны теперь снятся… не о нем. И кошмаров меньше.
Арина была права, настой тех трав – что-то невероятное, меньше стала дергаться по ночам, меньше сдают нервы.
На следующий год… я вот думала съездить в Киев, в Печерские Лавры. Жаклин обещала все оплатить, организовать. Мне выделят… целых три дня. Во Львов не поеду. Родственников видеть запрещено.
…
Мам, почему он ушел?
Ах, ладно. Молчу. Молчу. Я знаю, знаю – тема запретна.
Ладно, пойду я уже. Пора. Скоро стемнеет, а мне еще нужно извозчика найти до Эйзема.
Люблю тебя, и скучаю.
Не грусти…
…
Сегодня твой День рождения. Прости, но выбраться смогу только завтра.
Прости…
***
Бегу, мчу на встречу, жадно сжимая в руках букет белых роз, твои любимые конфеты и
в подарок - вазу!
Красивую такую нашла, медная с черными отливами, ручной работы гравировка.
Ведь старая уже - облезла, ржавчина поел…
Что это?
(несмело замерла на расстоянии полушага)
Белые ромашки, нежные, яркие, веселые, мило улыбались мне, возвышаясь из серебреного кувшинчика.
Робко опустилась на колени. Дотронулась, коснулась, словно пробуя видение на прочность – живые. Свежие.
Кто это мог быть?
Об этом месте только ты знаешь.
Только ты, Аско.
Или нет?
Неужели, неужели?!!
…до сих пор помнишь?
Болезненный ком застрял в горле, обещая провалиться, рухнуть внутрь и тут же безжалостно раздавить душу.
Замерла, не дыша.
Ты пришел поздравить… мою маму с Днем рождения?
А я… а я… опоздала на один день. Один – зато какой.
Остановитесь, остановитесь слезы! Молю!!! Я не должна расстраивать свою маму!
Остановитесь, успокойтесь, прошу…
Прости, мамочка. Я не хотела. Оно само… Само…
***
Целый год я молилась на этот день. Целый год я считала мгновения, словно предчувствуя что-то НЕВЕРОЯТНОЕ. Предчувствуя ЧУДО. Предчувствуя встречу с ТОБОЙ!
Бегу, мчу, ЛЕЧУ навстречу!
Но в кувшинчике… мертвые цветы. Желтыми листьями укрытый Ангел. Спит.
Ты не пришел.
Ждала до самой ночи.
***
И снова год – и снова тебя нет.
Самообман.
А я так… верила.
Глава 24. Решение
***
(А с к а н и о)
Двадцать лет прошло. Двадцать…
Уже двадцать.
Теперь… даже не верится, что всё то было… реальным.
Сон, милый, нежный, далекий сон, выдумка, детская сказка.
Отчаялся? Утратил веру?
Наверно.
Пусто теперь в душе.
Даже боль… плесенью с паутиной покрылась.
Чертова душа разодранная в клочья… и даже уже не пытается собраться воедино.
Я… я снова впустил в свою жизнь… женщину.
Попытка быть счастливым?
(невольно рассмеялся)
Наверно.
Жозефина…
Маленькая, бешеная, дерзкая, взбалмошная…
Но они чем-то похожи… Похожа она на мою Риту.
Такая же нежная, хрупкая, ранимая…
Порой упрямая и гордая, порой - сумасшедшая.
Вечная жажда к совершенству…
Черт. ЧЕРТ! Чего я снова заладил с этой Ритой? Чего сравниваю с ней?!
Нет. НЕТ больше Бренской! НЕТ!
Глубокий вдох, прогоняя безумие.
Она, наверно, давно уже замужем. Дети. А, может, и внуки. Своя семья, свои заботы.
Муж, любящий… Кум, кума. Счастливые родственники.
Ха.
Забудь, Асканио. Забудь. Теперь ты ей… уж точно не нужен.
«Нет Амели. И никогда не было» - так, кажется, она сама говорила. Кричала тебе в лицо. Чего же ты до сих пор не веришь?..
Чего?
Пора жить дальше. ПОРА!
Да и Жозефине… без меня не справиться.
Не вынести ей всю ту боль, что причиняет Бельетони.
Отличный человек. Прекрасная женщина. И, кажется, я к ней неравнодушен.
Рита, Рита… БУДЬ ПРОКЛЯТ ТОТ ДЕНЬ, КОГДА Я ТЕБЯ ВСТРЕТИЛ!
…и полюбил.
Когда поверил в Сказку.
…
Ты, наверно, уже и не вспоминаешь про меня?
Забыла… как дурной сон?
Да?
Правильно. Я не виню.
Правильно.
И мне пора так сделать. Сколько же… еще ждать? СКОЛЬКО?
***
Женюсь. Я женюсь – и всё будет иначе.
Я люблю Жозе. Люблю.
Не так, как тебя. НО… люблю.
По-своему. По-другому.
Она мне радуется, улыбается. Для нее – я друг. Опора. Защита. Всё то, что я всегда желал дать тебе.
Хех. Но, почему-то, ты посчитала меня недостойным. Слабым? Трусливым? Глупым?
Не знаю.
Я принял решение. И я им – доволен.
Я начинаю жить дальше.
Без тебя.
…и не кривлюсь я, просто… так улыбаюсь.
Глава 25. Чертовая вечность
***
(А с к а н и о)
- Куда ты меня тащишь, Жозе?
- На кладбище.
- Зачем? – изумился.
- Она там. В общем, неважно.
- Мы должны уже ехать.
- Короче, не хочешь - не надо. Я сама быстро к ней сбегаю, расскажу всё – и вернусь!
И на этих словах тут же сорвалась с места, убегая по тонкой улочке, между жилыми постройками от меня.
Покорно последовал за своей безрассудной бестией.
***
(Р и т а)
- Здравствуй, Амели! – вмиг звонкий колокольчик раздался над моим ухом, тут же перерастая уже в звонкий смех.
Спешно обернулась.
- Жозефина?! – счастливая улыбка коснулась моих губ, искренне радуясь своей подруге. - Какими судьбами?! Я думала, Искья уже никогда к нам тебя не отпустит.
Спешно отложила свой рисунок на скамью, и бросилась приветствовать, обнимать свою дорогую гостью.
- П-ф-ф! Если только в подвал заточат. И то, не думаю, что их стен надолго хватит.
Невольно рассмеялась: ох, уж эта Матуа. Солнце, свет мой серых будней. Только ей под силу развеять мою извечную тоску.
- А я здесь - ради тебя! – радостно всплеснув в ладони, воззвала к интриге.
- Меня? – игриво скривилась я, театрально корча недоверие.
- Да. Хочу пригласить тебя на свою свадьбу!
- Свадьбу? – обомлела я от услышанного. - Ты замуж выходишь?! – все еще не верю своим ушам.
- Да! Еще не слышала?
- Нет, - добродушно усмехнулась. – Сама знаешь, как здесь жалуют любые вести с далекого Неаполя.
- Ну, и по делам им! В общем, жду тебя завтра на Аетфе, в девять утра. И помни, ты там мне уж ОЧ-ЧЕНЬ ВАЖНА! И сильно обижусь, если не придешь! Поняла? – прищурилась, едва ли не буря во мне дыру взглядом.
- Конечно, постараюсь.
- Жозе, ты скоро? Клариссе не нравится, если наши бродят по Эйзе…
И тут его голос стих, глотая буквы…
Его… звук, от которого дрожью пробило всё тело, душу сковало и болью пробило плоть.
Не могла пошевелиться, дышать, моргать. Взгляд стальными прутьями прикипел к дорогому лицу (ничуть не изменившемуся за эти годы) и… наотрез отказывался даже дрогнуть. Хотя приличие требовало иное.
- А вот и мой будущий муженек, - радостно захихикала Жозефина, и тут же прильнула к нему, обняла за поясницу и жадно прижалась всем телом. Ласковый поцелуй в губы – снова уставилась на меня.
- Познакомьтесь, - поочередно ткнула на него - на меня. – Асканио. Амели.
Не двигается, замер, застыл, словно каменная статуя. А на лице – эмоции умерли. Лишь тихий ужас… в моих, его, ее ледяных озерах.
- П-привет, - шепотом едва различимым. Я.
Резкий рывок – и тотчас сорвалась на бег, пролетела мимо него, НЕГО (о, Господи!), боясь даже на мгновение задержаться в том пекле, рядом, снова уловить взором, коротким, невольным.
Мчу на чертов выход с кладбища! Лечу!
- Ты куда? – взволнованное Жозефины.
От страха, от предвкушения внутреннего взрыва истерики, я вся дрожу; зуб на зуб не попадает; разум – мутнеет, заволакивая пеленой слез очи. Лихорадочное метание взглядов: попытки отыскать верные пути отхода. Дверь… из ада в чистилище.
***
Бегу, мчу и горько вою!
РЕВУ, словно ополоумевшее создание!
МАМА ДОРОГАЯ!
ЗА ЧТО?? ЗА ЧТО МНЕ ВСЁ ЭТО?!!
Мамочка! Мамочка, за что?
Почему ты не забрала меня к себе, почему дала дожить до такого?!
Мамочка!!!
- Рита, РИТА, РИТА СТОЙ!!! – громом, убийственным залпом послышалось за спиной.
Резкий рывок – жесткий удар, обдавая ветром, и вдруг схватил, сжал, стиснул до дикой боли в своих объятиях.
- Стой, - едва слышно уже, шепотом на ухо.
Поежилась. А дрожь лихорадит, доводя до конвульсий.
Замерли (уткнулась носом ему в грудь, пряча слезы, но все равно рыдания срываются, вырываются наружу, выдавая меня сполна).
- Рита, - робко позвал. - Я тебя везде искал. Я тебя ждал…
А я - только ною, вою в ответ, не имея возможности, сил произнести и полслова.
- Прости меня, - едва слышно.
Ну же!
Будь сильнее, Бренская! Не будь тряпкой! Ради Жо!
Глубокий вдох. Взгляд в глаза, режа себя заживо.
Второе дыхание!
Сквозь боль и помрачнение – шепотом:
- Не за что прощать. Слишком много… времени прошло. Упустили…
И вновь рыдания вырвались из горла, ломая слова на звуки.
- Прости…
И снова вдох, и снова попытка говорить:
- Жозефина будет отличной женой. Тебе с ней повезло, - отчаянье сдавило грудь; нервно дернулась, вырвалась я - не сопротивлялся.
- Я ей нужен. Она не справится, без меня... Я должен…
- Да… Да. Я понимаю, - лихорадочно закивала головой, заливаясь искусной ложью.
Резкий разворот – и изо всех сил… со всей дури… помчала, побежала ВОН!
Господи, забери меня к себе.
Я не хочу всё это переживать. Не хочу.
Мамочка, умоляю. Умоляю, уговори Боженьку забрать меня…
Уговори…
Не нужна мне… эта чертовая вечность.
Глава 26. Рокировка
***
- Пожалуйста, отпустите меня.
- Куда? – от удивления вздрогнула Жаклин.
- На свадьбу… к Жозефине. Она очень просила меня приехать.
Хмыкнула:
- И ты так этого хочешь?
Тяжело сглотнула скопившуюся слюну:
- Да.
- Тогда собирайся, мы с Клариссой тоже едем. Возьмем и тебя.
- Н-нет, - поспешно выпалила, едва не сдав тайну сполна. - Она просила меня раньше явиться. Я буду одной из дружек. Необходимо будет, как следует, подготовиться. Отрепетировать.
И снова недовольная мина, нервно проглатывая эмоции:
- Ладно. Иди, одевайся, зайди к Клемесине – она тебе денег на дорогу выделит.
- Благодарю.
***
Холодный серый камень - мне за постель.
Мамочка, прости за всё.
Я искренне пыталась сражаться. Пыталась сдержать данное Ему слово. Ему…
Сегодня будет погребена моя надежда. Последнее, что держало меня в этом мире.
Изо дня в день, из минуты – в вечность, я шагала, дышала лишь мечтами о встрече с ним: больным, дурным, старым - неважно.
НО моим. МОИМ!
А теперь… всё будет иначе.
В моем мире – больше нет воздуха, нет солнца. НИЧЕГО НЕТ.
Лишь стеклянное, холодное небо. Подобное тьме. Той самой, что уже однажды едва ли меня не поглотила.
Всматриваюсь в нежную гладь… Белые перья разводами из облаков. Черные птицы – мгновений цветы. Движется, развивается мир, шепча, шурша буйными травами, усталыми кронами пышных деревьев.
Я умираю… Надеюсь, что умираю.
В голове уже начинает набухать тяжесть. Тошнота волнами подкрадывается к горлу, обещая назад выбросить все таблетки.
Но нельзя. Нельзя.
Умоляю…
Робко обняв одной рукой спящего, каменного Ангела, тебя, моя мама, я все еще всматриваюсь в небо. Жду…
Жду свой сон.
Если мне повезет, если Боженька сжалится, и простит меня за все, заберет к себе – я наконец-то стану… счастливой.
Мне даже не нужен… ваш… рай.
Покой, полное забвение,
полное ЗАБЫТИЕ… умоляю.
И снова резью полосонуло желудок. Поддаюсь, подчиняюсь – корчась, извиваясь, сжимаясь, скручиваясь в клубок. Но проходят минуты – и вновь возвращается мнимый покой.
И снова взглядом прикипаю к небу…
Я вижу, слышу уже… ДРУГОЙ мир.
В глазах… мутнеет. Шепот листьев – притих.
Бренность отпускает меня.
Веки… с каждым разом… все тяжелее открывать.
Все тяжелее дышать.
Да и чувство такое, будто уже и не нужно, ничего не нужно, жить не нужно…
Сражаться не нужно.
Засыпаю…
***
(Ж а к л и н)
- ПУСТИ!!! ПУСТИТЕ МЕНЯ К НЕЙ! – взбешенно орал, метался по коридору, из угла в угол, Асканио, нервно хватаясь за голову, давясь слюной, едва не воя от ужаса. Срываясь в безумии.
- Для начала успокойся, - пыталась мерно чеканить слова Кларисса. Пыталась обнять, успокоить… бушующее пламя.
- Если вы меня сейчас к ней не пустите, я не знаю, что здесь устрою.
- Успокойся, уже страшное позади. И так, благодаря тому, что она полукровка, тот яд ее не убил, те таблетки... Всё уже позади.
- Я ее забираю, - нервно дернулся к двери; стража тут же (снова) закрыла собой проход.
- Ты не можешь. Она – часть Эйзема.
- ДА МНЕ ПОСРАТЬ ОТКУДА ОНА И ЧЬЯ ЧАСТЬ! Ясно?!! - гневно завопил в лицо, на мгновение замерев, прикипев диким взглядом к глазам монахини. – Если вы сейчас же мне ее не отдадите, я здесь уничтожу всё, весь ваш ЧЕРТОВ ЭЙЗЕМ сотру с лица земли, и ни один Бельетони вам не поможет! ЯС-НО?!
Смолчала, лишь взгляд отвела в сторону.
- Тогда откажись от Искьи. И забирай ее.
Нервно скривился. Замер на мгновение. Тяжело сглотнул скопившуюся слюну.
Короткие, жуткие мгновения за и против.
Вдруг резкий шаг к двери, и в лицо стражников зарычал:
- ВОН, МРАЗИ! Пока я вам кишки не выпустил!
- Асканио, - взволнованно дрогнул голос Клариссы.
- ПО РУКАМ, - гневно прорычал в ответ, не оборачиваясь, и тут же оттолкнул испуганного гвардейца.
Рыкнула дверь.
***
(Р и т а)
Позывы реальности колкими шипами вгрызались в мой разум. Взывали вернуться, распахнуть глаза.
Не сразу поняла, что захлебываюсь.
С ужасом разомкнулись веки, испуганно сжались губы.
- Пей, пей, Рита. Пей, легче станет. Прошу, пей…
И с еще большей силой притиснул свое запястье к моему рту.
***
Присел, встал на колени рядом с кроватью… печально уложил, уткнулся лицом в подушку, рядом со мной.
Молчал.
Глубокий вдох – и я… хрипя, давясь ужасной болью и всепоглощающей обидой, наконец-то отозвалась:
- Зачем? Зачем вы это сделали? Зачем ты… Если когда-либо что значила для тебя… Зачем?.. Покой был… уже так близко.
Взволнованный, уставился мне в глаза:
- Ты мне обещала.
- Я не хочу жить… - болезненным шепотом, впервые искренна с ним сполна. Отвернулась, зажмурила очи. – Не хочу... без тебя. Ни видеть, ни слышать, ни чувствовать.
- Я не женился.
Током. Громом. Разрядом тысячи молний.
- Что? – ошарашенная. Передернуло на месте.
Глаза в глаза. Не дыша.
- Не нужен ей оказался.
- Как? – нахмурилась. - Как?.. - вопрос вырвался сам по себе. А в голове хлопьями стали оседать мысли после ядерного взрыва. «КАК?! - никак не укладывалось в моей голове. - Как такое вообще возможно?! Как мой Асканио может быть… не нужным?!»
Смолчал.
Тяжелые вдохи.
А осознание своего счастья жаркой рекой стало растекаться по жилам: в голове, по всему телу – воскрешая его, оживляя, вновь заставляя биться, казалось бы, навек окаменевшее сердце.
Вдруг движение - встал, выровнялся на ногах. Бережно сгреб, схватил меня себе на руки.
- Ты, ты что делаешь? Асканио.
- Мы уходим, - жадно прижал к груди, спешные шаги на выход. По длинному коридору, под молчаливые взгляды Главенствующих.
Притиснулась к нему, едва дыша.
- И куда?.. Аско, - взволнованно. Страшась ответов.
- Домой.
Шумный вздох. Сдавленные эмоции.
Покорно затихла, замерла. Уткнулась носом в шею, вдыхая его аромат, внимая родному теплу…
невольно дрожу от счастья.
- Я люблю тебя.
- И я люблю тебя, Рит. Больше жизни люблю.
Глава 27. Послесловие
***
Перевернулась на спину. Взгляд в потолок – не выдержала, и снова перевела взор на своего Асканио. Улыбается, усмехается, и так же пристально рассматривает меня, как и я его.
- До сих пор не верю, что это ты, - едва слышно, шепотом.
- Я тоже. Чувство такое, - тихо рассмеялся, - будто едва попробую дотронуться – тут же растаешь.
Робкое движение рукой – и всё же осмелился, коснулся моего лица.
Замер на мгновение… наслаждаясь ощущением: живая. Живая, а не видение.
Мило улыбнулась в ответ. Прикоснулась и я к нему, ласково провела по груди… притиснула ладонь, отыскивая родное сердцебиение. Тщетно. Живо дернулась, прильнула, ухом жадно прижалась – раздался всепоглощающий, манящий, мерный звук. Его-моя жизнь. С наслаждением внимала, как бьется она ключом, как рычит, клекочет. Тихий шепот… нашего счастья.
- Рита, - несмело позвал.
- Да? – все еще не отрываюсь, не отлучаюсь от своей сладкой находки, сходя с ума, томясь в блаженстве.
Насильно отстранил, заставляя взглянуть в глаза.
- Что? – насторожилась.
Еще один шумный вздох – и осмелился:
- Ты станешь моей женой?
Мурашками, дрожью осознание отозвалось, разлилось по всему телу.
Застенчиво заулыбалась я, пряча на мгновение взгляд. Смолчала.
- Что? – взволнованно вздрогнул. Заметал взоры, прыгая от глаз к губам.
Немая пауза – а я схожу с ума от радости, все еще не имея возможности нормально реагировать на происходящее, изъясняться, но ответ, итог и так давно уж ясен.
- Только не говори, что ты не хочешь быть «зависимой», - вдруг сквозь смех прорычал Асканио (тщетно пряча тревогу). – Иначе я тебе сразу откручу голову, да и себе заодно. Хватит с меня уже этих твоих…
Рассмеялась и я.
- Так как?
- А разве нам так… плохо?
- Ты издеваешься?
Пристыжено улыбнулась, спрятав взор.
- Я хочу нормальную жизнь. Родишь мне кучу маленьких карапузов. И будет у нас большая… веселая, дружная семья. - Немного помолчал. - Купим себе дом огромный. Где-нибудь у озера…
- А каждому карапузу – по комнате, - подхватила я его нежные, счастливые фантазии. Движение ближе – поддался. Прильнула, разлеглась у него на груди.
- Конечно. Будет у нас громадный бассейн на заднем дворе, - продолжил сладкие рассуждения. - Знатная библиотека рядом с моим кабинетом и твоей мастерской.
- А еще… мы купим ОГРОМНУЮ кровать, - шутливо прорычала я и тут же рассмеялась, немного покачавшись с бока на бок в нашей, нынешней, узкой, полуторке.
- Целый аэродром, а не кровать! - счастливо рассмеялся Асканио. Тут же схватил меня и жадно прижал обратно к себе.
- А еще хочу на заднем дворе - высокие качели… А еще сад, большой такой. Чтобы я сама выращивала цветы. И фруктовые деревья…
***
- У вас будет двойня, - мило улыбнулась врач.
- Как двойня? - хором переспросили я с Асканио, изумленные уставившись в монитор аппарата УЗИ.
- Вот, сами смотрите… - растеряно прошептала женщина, тыча ручкой на экран, очерчивая пятна.
- Обалдеть, я от троих уже не знаю куда спрятаться, а тут… еще двое, - шутливо запричитал Асканио и сжал меня в своих объятиях. – Рита-Рита. Я так и поседею скоро.
- Кто ж старался, - мило (ехидно) улыбнулась я и радостно поцеловала в губы.
- Да уж, я и не думал, что годовщина нашей свадьбы… будет иметь такие последствия.
- Скажи еще, что не рад. Кто же причитал доселе, что хочет, чтобы я мальчика родила? А тут у тебя шанс – в два раза выше.
- Дорогуша, если ты думаешь, что на этом мы остановимся, то я тебя сразу разочарую, - и коварно замигал бровями. – Мне нужна, минимум, плеяда.
От ужаса, и удивления у меня даже невольно рот приоткрылся.
- А мне-то их… РОЖАТЬ!
- Ничего, ты у меня девочка сильная, храбрая - справишься! – и шутливо щелкнул по носу.
Злобно вздохнула:
- Спасибо за доверие, - наиграно надулась… и обвисла, обмякла в его объятиях, упиваясь счастьем.
А Вы, Бренская, попали, однако!
Сноски:
[1] – История О. Уайльда и Китса - по материалам из книги Евгения Витковского «Против энтропии».
[2] - Бенвенуто Тизи, прозвище Гарофало (итал.Benvenuto Tisi Garofalo, настоящее имя Benvenuto da Tisi) (1481, Феррара — 6 сентября 1559, там же) — итальянский художник. Своё прозвище художник получил по гвоздике на своём гербе.
[3] – О картине «Брак в Кане Галилейской» Гарофало - по материалам «Новой классики».
Ухожу... пока не поздно. весь текст сразу
© Copyright: Ольга Резниченко, 2012
Свидетельство о публикации №212021000837
Свидетельство о публикации №212021000837
Рецензии