Булыжник за пазухой. Часть 10. Главы 43-47

                Глава 43
Созвонившись предварительно с Лекой, Борис явился прямо к ней на службу. Поздоровавшись, протянул листочек с перечнем организаций, принадлежащих Михаилу.
- Леокадия Станиславовна,  что Вы можете сказать о деятельности этих фирм, не нарушают ли они законодательство?
Лека внимательно посмотрела, подчеркнула две организации - ООО «Ковчег» и ООО «Орион-2» .
-Эти две - наши, остальные состоят на учете в других районах. Никаких претензий к этим фирмам нет. Одна из них, «Ковчег», имеет льготу по налогу на добавленную стоимость, другая занимается оптовой торговлей. Катя, кажется, ты проверяешь льготу по «Ковчегу»? - обратилась она к худенькой девушке, сидевшей у окна.
-Да, Леокадия Станиславовна. 
- Все у них нормально?
- Да, бухгалтер грамотный, документы приносит вовремя.
- Понимаете, Леокадия Станиславовна, - Борис взглянул в Лекины глаза и чуть не потерял нить разговора, - в ходе проводимого мною расследования выявлен факт фиктивного выполнения работ этой организацией. В действительности работы выполнялись самим заказчиком. Перечисленные подставным исполнителям средства обналичивались, уводились из-под налогообложения и возвращались институту «черной» наличностью.
- Катя, ты проверяла, имеется у «Ковчега» реальная возможность для выполнения работ? - строгим голосом спросила Лека.
Катю бросило в жар.
- Я не специалист и не знаю, нужно ли для выполнения этих работ какое-либо оборудование. Может, достаточно чертежного кульмана, установленного на дому! Я спрашивала у бухгалтера, на каком оборудовании выполняются работы, и она мне принесла договора с частными лицами, которые обязуются выполнить их своими силами и средствами.
- А ты вызывала их на допрос?
- Вызывала, но они не явились.
- А ты посылала запрос заказчику, числятся ли у него такие сотрудники?
- Нет, не посылала. Если бы я получила ответ, что числятся, это все равно не было бы доказательством обналички! Леокадия Станиславовна, Вы же понимаете, у меня восемнадцать льгот и пятнадцать возмещений, а еще участок в восемьсот фирм с кучей ошибок в декларациях!  Они же представили все необходимые для подтверждения льготы документы! - у молоденькой девушки в глазах уже стояли слезы.
- Катя, все это попробуй объяснить проверяющим из управления! Инспектор не должен относиться к работе формально и обязан исследовать фактические обстоятельства сделки. Необходимо выполнить максимум возможного, а будет это доказательством для суда или нет, решать не тебе! Если придет официальная бумага из милиции об этой схеме, не избежать тебе служебного расследования! - Лека встала и направилась к двери, сделав знак Борису следовать за собой.
Они вышли в коридор и сели на списанные ободранные стулья, выставленные тут на случай, если кто-то из посетителей захочет присесть.
- Борис Иванович, - начала Лека, тронув его за рукав. -  Система налогового контроля в России совершенно не соответствует масштабу ухода от налогов и за последние годы  меняется лишь в сторону ослабления. Вам известно, что зарплату в коммерческих структурах выдают в конвертах?
Борис кивнул.
 - Тем не менее, ни одна из ветвей власти - ни законодательная, ни исполнительная, ни судебная  - не предпринимает ничего, чтобы это изменить. Хоть одного руководителя привлекли к уголовной ответственности за то, что он пользовался услугами обнальных контор, участвовал в схеме ухода от налогов? Кроме Ходорковского, некого вспомнить. В законодательстве нет понятия ни налоговой схемы, ни ее признаков, и что может явиться достаточным доказательством ухода от налогов для суда, никому не известно. Думаю, только чистосердечное признание раскаявшихся участников схемы. Это за рубежом тяжкое преступление, а у нас – милая шалость. Получается, мы должны искать «то, не знаю, что», и доказывать это в суде «так, не знаю как». А между тем функция расследования у налоговой инспекции отсутствует. Возможно, государство не хочет, чтобы мы замечали, как мошенники уходят от налогов. Это вполне вероятно, если большинство крупных чиновников, нарушая закон о госслужбе, имеет свой бизнес или «крышует» деятельность родственников и знакомых, а то и явный криминал. Кто должен с этим бороться? Во всяком случае, не мы.  Наши возможности все больше сокращаются. Наоборот, все преференции делаются для бизнеса в расчете на то, что он «выйдет из тени».  Действует плоская шкала по налогу на доходы физлиц; по единому социальному налогу существуют даже регрессивная шкала, что, по сути, является льготой для богатых организаций, - она перехватила удивленный взгляд Бориса.
- Да-да, не удивляйтесь! И все равно масштабы теневой экономики колоссальны. С этим связана и коррупция, ведь источником откатов как раз и является обналичка. С этим связаны и методики «распиливания» бюджетных денег. Зачем же делать из налоговых инспекторов «девочек для битья»? Получается, что, кроме них, бороться с криминальной экономикой некому? Это они, слабые женщины, рядовые инспектора,  а не мошенники, своей зарплатой отвечают за возмещения из бюджета, за обналичку и за налоговые схемы, за низкий уровень начислений перед своим начальством!
- Но ведь Вы можете сигнализировать в ОБЭП!
- Вы знаете, сколько будет таких сигналов?  Мы пишем иногда, да толку нет! У них там своя система, свое начальство! Иногда нам даже запрещают писать туда, правда, устно. И чем девочка Катя виновата? Она что проверяла? Льготу по налогу на добавленную стоимость. Это означает, что выручка от выполнения работ не облагается налогом. Что значит отказать в предоставлении льготы? Это значит начислить налог с выручки. А как она его начислит, если докажет, что фактически работы не выполнялись?  Тогда зачем ей доказывать фиктивность работ? Кто уходит от налогов? Заказчик? А он находится на учете в другой инспекции, вот пусть там и разбираются! А на наши показатели это никак не влияет. Что она должна была сделать? Ехать в другой район, чтобы допросить сотрудников НИИ? Еще неизвестно, что они скажут. А если директор в курсе схемы, ее и на территорию НИИ никто не пустит. Кроме того, транспорта рядовому сотруднику никто не даст, значит, придется ехать на общественном. А у нас постоянно завалы в работе. Естественно, никто не будет этим заниматься. Я нарочно поругала ее, чтобы была внимательней при проверках, но лично я ее не виню.
- Я понял, Леокадия Станиславовна, мы не будем Вам присылать никакого письма!
- Ну, и хорошо, - Лека улыбнулась. Симпатичный дядька, и так на нее смотрит! - Как продвигается расследование? С ним как-то связаны эти фирмы?
- Да, оказывается, Глеб занимался обналичиванием денежных средств через фирмы своего родственника. Вы говорили, что в доме ничего не пропало, а оказалось, что он получил в день гибели крупную сумму.
- Я об этом ничего не знала…  Значит, его убили из-за денег?
- Пока убийца не найден, определенно сказать ничего нельзя. А Вы когда-нибудь видели его жену или дочь?
- Нет, никогда.
Борис показал Леке семейную фотографию Глеба.
- Ой, вот эту женщину я где-то видела! Точно, она заходила к нам в кабинет, и была такая потерянная…И так странно на меня смотрела…Так это его жена? - Лека внимательно разглядывала фотографию. И дочка на него похожа, - она вдруг представила, что ее ребенок будет похож на эту девушку, - Вы знаете, жена у него явно была не в себе, и в таком состоянии могла натворить что угодно!
- Леокадия Станиславовна, - начал Борис, - могу ли я Вас пригласить в кафе?  В инспекции ведь скоро обеденный перерыв?
- У Вас есть ко мне еще вопросы?
-  А если нет?
- Я, в общем, не против, если Вам удобно подождать минут пятнадцать. Дисциплина у нас, знаете ли, строгая.
- Без проблем, я подожду на улице, у входа.
- Договорились. И еще: зовите меня Лекой, я ведь младше Вас, к чему эти церемонии?


                Глава 44
Татьяна Петровна все чаще размышляла о том, как трудно ей одной растить внука. Нет, ей не приходило в голову жаловаться: дочь регулярно высылала деньги, правда, небольшие, и была еще пенсия. Она долгое время продолжала работать почтальоном, имела свой огород, живность. Денег на жизнь хватало, но можно ли без матери и отца воспитать из мальчика мужчину? Юленька наконец-то нашла приличного мужа, но полюбить Юрика, как своего, Степа не смог. Между отчимом и пасынком возникла взаимная неприязнь. Родилась Миленочка, и надо было растить дочку, а, значит, считаться с мнением ее отца. Мальчика вернули бабушке. Через пару лет семья дочери перебралась на Украину, где у Степы было жилье. Теперь Украина – это заграница. А русская деревня – глушь, которую даже сотовая связь не охватывает.
Получалось, что ответственность за судьбу Юрика целиком лежала на его бабушке, и это ее тяготило. Мальчика она любила, кажется, даже больше дочери, и беспокойство за его будущее одолевало ее. Она старалась привлекать его к мужским делам: просила починить забор, натаскать воды, нарубить дров.
Каково жить маленькому человечку, который оказался не нужен ни отцу, ни матери? Ребенок ведь не расскажет о своих переживаниях, порой он не в силах даже осознать их, но никому не видный след в его психике, наверное, остается.
Характер у Юрика был сложный, что стало заметно только в подростковом возрасте. К этому времени бабушкин мальчик-зайчик превратился в высокого и худого, угловатого и неловкого парнишку. На узком длинном лице красовался большущий нос с горбинкой, глубоко посаженные синие отцовские глаза настороженно выглядывали из-под черных бровей, появились складки в уголках рта – свидетельство склонности к упрямству. В деревне ровесников не было, а дружба с ними школьнику необходима, как воздух.
Юрик играл с ребятами помладше, для них он был безусловным авторитетом и привык, что все ему подчинялись. Он один знал, как правильно, и не терпел возражений. К непокорным применял силу, на что бабушке жаловались матери мальчишек. Читал он мало, но американские боевики и фильмы про мафию смотрел с упоением. Сказать по правде, где он мог еще найти образец для подражания? Сильные и властные мужчины, наказывающие тех, кто нарушает понятия о правильном поведении, были его кумирами. «Держитесь меня,  не пожалеете!» - говорил он пацанам.
Летом Юрик пропадал на реке: ловил рыбу, нырял с маской. Под водой был другой мир: полная тишина и таинственный полумрак, песчаное дно, местами покрытое илом, неожиданно выплывающие из прохладной глубины причудливые коряги, быстрые стайки мальков и редкие тени рыб покрупнее. Заветной мечтой подростка было понырять в Красном море и полюбоваться на его обитателей.
Чтобы стать сильнее, Юрик занимался зарядкой, поднимал гантели, гонял на велосипеде.
– Когда я вырасту, бабуля, – говорил он, – у меня будет очень много денег. Я куплю нам с тобой коттедж, как у Зайковых, но только не здесь, а в Египте, на берегу моря. У меня будет крутая тачка, и мы с тобой объездим весь мир!
Ну, что поделаешь с этими мальчишками? Все они теперь хотят жить красиво. Видимо, внучок лучше знает, что для бабушки хорошо. А если Татьяна Петровна начинала убеждать парня, что главное – быть честным и порядочным человеком, он с раздражением обрывал ее: «Опять завела шарманку! Всю жизнь в земле копаешься, и мне то же предлагаешь? Как бы не так! Бабуля, разговор окончен, иди лучше на кухню!»
Когда Юрик закончил девять классов сельской школы, Татьяна Петровна уговорила его поступать в училище на автослесаря или водителя: в век автомобильного бума такая специальность всегда пригодится! И что  это за мужчина, если он не знает устройства автомобиля и не умеет водить?
В училище, находившемся в областном центре, у Юры началась совсем иная жизнь, появились друзья-сверстники, все было суперинтересно. Правда, в новой компании лидером стать не получилось, но Юрику было достаточно и того, что его уважают и принимают как равного. Одобрение друзей было для него сейчас самым главным в жизни. Бабушка и детские годы оказались теперь далеко-далеко. Даже учеба в училище была намного интереснее, чем в школе, особенно когда дело касалось практических занятий по автоделу.
В большинстве своем ребята были не местные, жили в общежитии, и веселые тусовки продолжались и после учебы. В компании друзей Юра научился выпивать, наступавшее после этого состояние эйфории стало привычным и желанным. Шумной гурьбой они выкатывались на улицы, задирали испуганно шарахающихся прохожих. Как-то в выходной день парни решили покататься на такси, и вся подвыпившая компания из пяти человек отправилась за город, где вздумалось им устроить пикник. По дороге заскочили в супермаркет, купили продуктов и вина. День клонился к вечеру, а молодые люди все никак не могли выбрать подходящее место для остановки. Шофер забеспокоился, потребовал оплатить поездку. Неожиданно выяснилось, что необходимой суммы ни у кого нет. Водитель остановил машину, начал выталкивать пассажиров из нее, повысил голос, пригрозил вызвать милицию. Назревал скандал. Один из ребят, подняв у дороги камень, ударил сзади… Он потом клялся, что хотел только оглушить, чтобы можно было без проблем скрыться, но не рассчитал силы, и человек упал замертво. Парни разом протрезвели. Спрятали труп в лесу, на машине вернулись в город, бросили ее в пустынном переулке…
Прошло больше года. Все обошлось, друзья успокоились, осмелели. Они как будто прошли боевое крещение, и теперь знали, что могут друг другу доверять. Зимой начали баловаться тем, что срывали дорогие шапки с прохожих, а потом их продавали знакомому перекупщику.
Однажды вышла осечка: пожилой мужчина, с которого сорвали шапку, оказался очень ловким и физически сильным, к тому же поблизости находился его друг. Вдвоем они скрутили нападавшего и доставили его в ближайшее отделение милиции. Там уже имелись сведения об аналогичных преступлениях. У задержанного сняли отпечатки пальцев. Оказалось, что они совпадают с отпечатками, оставленными год назад в брошенном после убийства водителя такси. Забрали все компанию, выявили убийцу, остальные были признаны соучастниками. Так Юра получил судимость и пять лет колонии общего режима.
Татьяна Петровна от такого известия чуть не слегла, долго болела, плакала. Бедный мальчик, вот что бывает без присмотра родителей! Он же добрый, хороший! Наверняка не виноват, просто попал в плохую компанию! Послала письмо дочери, но что та могла изменить? Оставалось смириться и ждать парня. Пять долгих лет! Увидит ли она еще дорогого внучка? Как он перенесет все это? Так ли она мечтала встретить старость?

                Глава 45
Ура! Борис ликовал. Ему казалось, он подружился с Лекой. Они прекрасно пообедали в кафе, непринужденно беседуя, словно знали друг друга сто лет. На прощание он попросил разрешения иногда приглашать ее на обед сюда, если по рабочим делам  окажется поблизости. Лека согласилась, сказав, что ей очень важно знать, как продвигается расследование.
Борис ощущал прилив сил. Жизнь казалась прекрасной. С ним один раз уже было такое, когда он познакомился со своей будущей женой.
Случилось это в середине девяностых. Тогда ему пришлось расследовать убийство молодого человека, сына влиятельного чиновника. Парня ударили ножом  на рассвете, в парке, где он совершал утреннюю пробежку. Свидетелей убийства не нашлось, и дело грозило остаться нераскрытым.
Однако Борис раскопал, что погибший явился два года назад причиной смерти молодой женщины, которая к тому же ждала ребенка. Убитый горем муж добивался справедливого наказания, но  из-за давления сверху следствие велось  необъективно, единственный свидетель отказался от своих показаний, и суд признал подозреваемого невиновным. И вот теперь кара все-таки настигла ускользнувшего от ответственности  негодяя.
Арестовывать убийцу пришли вечером. Мужчина находился дома вдвоем с шестилетним сыном. Он не сопротивлялся, словно был готов к этому,  только очень просил Бориса не отдавать мальчика в детский дом, а позвонить его бабушке в другой город, чтобы она взяла ребенка к себе.
Сочувствуя несчастному отцу, Борис взял ребенка с собой в общежитие до приезда родственников. Он быстро поладил с мальчуганом, потому что всегда любил детей. Через сутки за мальчиком приехали молодая девица, его тетя, и бабушка, мать погибшей два года назад женщины. Они поселились в квартире, где был прописан ребенок, и стали оформлять документы на опеку. Борис несколько раз заходил к ним узнать, как поживает малыш, и начал ухаживать за Машей, тетей мальчика.
Тогда он тоже влюбился так, что дня не мог прожить без Машеньки. Худенькая, невысокая блондинка с длинной косой, застенчивая, с белой прозрачной кожей и нежным румянцем на юных щеках, с огромными серыми глазами, опушенными густыми светлыми ресницами, как солнышко лучами, она была полной противоположностью Леке, но его тянуло к ней так же сильно. Машенька только что окончила школу и поступила в институт, а Борису тогда уже было тридцать. Он казался девушке умным и сильным, и профессия у него была такая мужская и романтическая!
Через год Машенька согласилась выйти замуж за Бориса. Однокурсницы завидовали, какого красивого и взрослого жениха отхватила себе скромная неприметная студентка. К свадьбе Борису, стоявшему на очереди уже шесть лет, наконец,  дали однокомнатную квартиру. Полгода счастью молодых не было предела. Однако постепенно Машенька стала замечать, что денег, которые зарабатывает Боря, хронически не хватает на жизнь.
Во-первых, Маша училась на экономиста на дневном отделении университета, и за учебу надо было платить.  Во-вторых, квартира, полученная Борисом, не была новой и нуждалась в ремонте. В-третьих, в магазинах продавалось так много вкусностей, а Маша с Борисом не могли позволить себе ничего, кроме простой привычной пищи, ведь даже полуфабрикаты были существенно дороже. Из экономии приходилось готовить все самой. В то время как ее подруги после учебы веселились в компании сверстников или же разъезжали по городу на иномарках, принимая подарки богатеньких ухажеров, или же посещали ночные клубы, а наутро загадочно шептались между собой, Маша изо дня в день после учебы возвращалась в неухоженную квартиру, где ее ждала рутинная домашняя работа: стирка, уборка, готовка. Муж не отказывался помочь, но он вечно пропадал на работе. Иногда его будили телефонным звонком среди ночи, и он, собравшись, ехал на осмотр места происшествия и очередного трупа. Романтический ореол любимого мужчины развеялся.
Борис работал много и увлеченно, но Маше его интересы были чужды и непонятны. После окончания рабочего дня среднестатистические мужчины отправлялись домой, к женам, а Борис продолжал очередное расследование, не считаясь с личным временем. Такой уж он был трудоголик, получающий удовольствие от хорошо сделанной работы.
Маше не хватало мужского внимания. На фоне моднющих нарядов других студенток она чувствовала себя одетой бедно и несовременно. Росла  ее неудовлетворенность жизнью, обида на мужа, который, как ей думалось, не ценит ее и относится только как к бесплатной домработнице. Он даже не сделал никаких попыток отремонтировать квартиру, а она так мечтала иметь уютное гнездышко! Рожать ребенка в таких условиях она не хотела, к тому же сначала надо было закончить учебу.
Все чаще, возвращаясь домой к любимой жене, Борис слышал ее недовольное нытье: она уговаривала его сменить работу на более высоко оплачиваемую, упрекала в отсутствии любви к ней. Борис готов был доказать свои чувства крепкими объятиями и поцелуями, но жена холодно и раздраженно отстранялась.
Ее возмущало, что он любит свою работу больше. Трупы, морги, грязь, изнанка жизни, что в этом хорошего? Другое дело – предпринимательство! Бизнесмены, ухаживающие за ее сокурсницами, выглядели шикарно, дарили красивые и дорогие подарки.  Да, иметь много денег опасно. Но как раз Борис, который каждый день рискует ради других, и мог бы заняться таким делом. Если и рисковать, то ради себя и близких, а не скупого работодателя-государства.
Попытка объяснить жене, что Борису просто нравится хорошо выполнять свой долг, бороться со злом и несправедливостью, натыкалась на стену непонимания. Нравится бороться с несправедливостью? А разве справедливо, что молодой красивой девушке живется столь несладко, что она, так и не пожив для себя, сразу из детства попала во взрослую жизнь, где надо стиснуть зубы, терпеть и бороться за выживание?
Борис не понимал, почему жене так хочется модно одеваться, ведь он ее обожает в любой одежде, а без одежды еще больше. Зачем нужны красивые обои и занавески, модная мебель и ковры? Все это такая мишура, совсем не главное в жизни. Главное – это интересная работа и чтобы было, куда и к кому вернуться после нее, чтобы дома тебя ждал любимый человек.
Через год жена подала на развод, еще через год вышла замуж за предпринимателя. Счастлива ли она, Борис не знал: с тех пор они не виделись.
Грустно, когда люди не могут сохранить любовь. Кто виноват? На том этапе жизни Борис не мог отказаться  от любимого дела, он ведь уже пожертвовал ради жены рыбалкой. Она хотела от него невозможного: выполнить ее требования означало отказаться от себя самого. К решению о смене работы он должен был прийти сам. Но и она на том этапе своей жизни не готова была зубами цепляться за свою любовь, отринув соблазн быть красивой и модно одетой, что для нее, такой молодой, казалось жизненно важным.
Теперь Борис смотрел на прошлое отрешенно. Оно было так далеко, так смутно просматривалось, как через толщу воды просматривается дно моря.

                Глава 46
Юрик вышел на волю девятого августа две тысячи десятого года.  Его никто не встречал. Да и кому встречать-то? Мать – на Украине, девушкой он так и не успел обзавестись, бабушка – в деревне, болеет. Нет у него никого, кроме старой бабки. И никто его в жизни не любил, кроме нее. Он и счастлив-то был только рядом с нею. И нет у него другого дома, кроме бабкиного, там его родина. Мать – совсем как чужая, у нее своя семья, в которой ему нет места. От сестренки он давно отвык, выросли поврозь, она и не помнит брата, наверное.
Юрик много раз представлял себе день своего освобождения. Первым делом – к бабушке. Соскучился. Она его ждет, знает, когда любимый внук приедет. Пирогов, наверное, напекла!  Только с нею он и переписывался на зоне. Мать, правда, тоже писала иногда, посылки присылала. А бабушка года три назад даже приезжала. Все плакала от счастья, что свиделись.
– Внучек, родненький, старая я уж стала, все боялась, что не увижу тебя. Похудел-то как! Зато вырос, возмужал. Не обижают тебя здесь?
– Да уж нет, ба, я себя в обиду не дам!
– И правильно, родной, и правильно! Возвращайся поскорее, плохо мне одной-то, с хозяйством теперь не управляюсь, на пенсию только и живу! – говорила она. – Не знаю, свидимся ли еще. Ты вот что: вдруг со мной что случится…
– Нет, бабуля, не говори так. Что я без тебя делать-то буду, кому нужен? Ты уж постарайся, дождись меня!
– Да уж буду стараться изо всех сил! – улыбнулась бабушка. – А только знай: есть у тебя отец, он жив и здоров, если что – к нему обращайся, адрес я тебе в письме напишу.
– Вы же говорили, что он погиб?
– Да почти и так: женился на другой, бросил твою мать в положении и никогда не интересовался ни ее судьбой, ни ребенком.
– Зачем мне такой отец?
– Вот и мы решили, что не нужен он. Но теперь ты уже взрослый мужчина, и пора сказать тебе все, как есть. Мало ли что в жизни случится… А девушки у тебя нет? Правду говори!
– Да откуда, бабуль, меня ведь забрали, когда я еще пацаном был, девки на меня тогда и не смотрели!
– Ну, ничего, скоро вернешься, и женим тебя! Я уж и невесту присмотрела: хорошая, скромная, еще школьница пока, как раз через три года восемнадцать лет исполнится! Женишься, правнука родите, хочется мне на твое счастье посмотреть до смерти!
Юрик улыбнулся своим воспоминаниям.
Больше суток он добирался до родной деревни, приехал к вечеру, уже смеркалось. Вышел на автобусной остановке –  и оторопел: вместо знакомого леса – черный пепел. До деревни бежал, задыхаясь от беспокойства. Вот он – поворот дороги. У леса крайний дом должен быть бабулин… Ничего нет, только пепелище. И соседнего дома нет, в воздухе пахнет гарью. В страшной тревоге он бросился вдоль улицы… Вот дом тети Шуры, забарабанил в дверь. Послышались шаги, вышла старая бабушкина подруга. Всмотрелась в него  – и ахнула:
– Юрочка, ты ли? А мы ведь бабушку твою семь дней как схоронили! Господи, горе-то какое! – заплакала она.
– Что, что случилось с ней?
– Да ты проходи, проходи, поживи у нас пока! Дед, давай чайник ставь, сосед вернулся!
Дед Женя вышел, обнял Юрия, повздыхал с женою, поплелся на кухню.
– Ох, Юрочка, жара-то какая все лето! Вот только два дня, как стало прохладнее… – говорила тетя Шура, усаживая гостя за стол. – И ни одного дождика с весны! А людей-то все на природу тянет, отдохнуть, костерок зажечь, шашлыки поджарить – модно теперь это. Да и пьет народ, а, выпивши, себя не помнит. Разве можно в такую-то сушь – от одной искры, от папироски незатушенной так полыхнет!
– Уже с середины июля дымом запахло, – продолжил рассказ жены дед Женя, вернувшись из кухни. – По телевизору говорили – по всей России торфяники горят! А куда бежать? В городе нас не ждет никто, да и там жара, дым тоже. Так и сидели дома, на Бога надеялись. И вроде далеко от нас горело, а только ночью тридцать первого июля то ли ветер переменился, то ли еще что…
– Проснулись мы от криков – выскочили на улицу: дым кругом, только пламя видно и гул такой, как будто поезд идет, – перебила его тетя Шура. Губы ее тряслись, в глазах были слезы. – Вон в той стороне, где ваш дом стоял – лес горит, и огонь уже на строения перекинулся… А что мы можем – старики…Страшно очень! Дышать трудно, воздух горячий, дыхание перехватывает… Я икону схватила, молилась, чтобы пламя ушло… – она замолчала, вытирая мокрое лицо уголками платка.
– И пожарных-то не было рядом – они водой коттедж поливали, что им избушка старая… – горестно заметил дед. – Бабушку твою некому вытаскивать было…И еще один дом сгорел…Наш следующий…Спасло одно: между пожаром и нашим домом – картофельный участок. Мы с бабкой каждый день его поливали, земля там сырая была, вот пламя-то и не пошло на наш дом…Бог миловал! Тут и пожарные подоспели…
– А бабушка твоя, наверное, не слышала шума: глуховата была, да и домушка-то самый ближний к лесу, – опять вмешалась тетя Шура. – Не вставала она в последние дни: сердце болело, давление низкое, плохо жару переносила…Я к ней каждый день заходила, кормила, поила ее… Она все о тебе говорила, ждала очень…  Ой, подруженька, муки-то какие тебе пришлось принять! За полчаса все закончилось… Лишь косточки обгоревшие и нашли, – тетя Шура вновь заплакала. – Мы матери твоей телеграмму высылали, да только дома никого не оказалось, так что она и до сих пор, возможно, ничего не знает, иначе уже приехала бы. А с похоронами местная власть помогла… В закрытом гробу хоронили!
Юра словно окаменел. Все, на что он надеялся в последние годы, все уничтожено этим страшным пожаром. Бабушка была единственной ниточкой, которая связывала его с незнакомой ему вольной жизнью. Даже избушки у него своей нет. Кто виноват? Что теперь делать? Куда идти? Друзей на воле не нажил, все друзья мотают свой срок. Что он умеет? Кому нужен? Опять судьба обошлась с ним несправедливо.

                Глава 47
«Новый юридическо-экономический университет», сокращенно «НЮЭУ», размещался в одном из зданий бывшего завода. Сам завод практически перестал существовать, преобразовавшись в закрытое акционерное общество, сдающее муниципальную собственность в субаренду.
Бывшие цеха переоборудовали в просторные лекционные аудитории, в комнатах  инженерно-технических работников сделали кабинеты для практических занятий, а в помещениях для руководства расположились кафедры, деканаты и ректорат.
Политикой университета было активное продвижение собственных образовательных услуг. Для этого заключались договора со школами, по которым они получали статус базовых. Выпускники этих школ имели некоторые преимущества  при поступлении в данное высшее учебное заведение. Для преподавания  специальных предметов в базовых школах активно привлекались педагоги самих школ, что создавало заинтересованность учебных заведений в получении статуса.
Правда, существенный удар по налаженной системе отбора из абитуриентов будущих студентов оказало введение в прошлом году единого государственного экзамена. В первый год эксперимента был полный бардак: практически все бюджетные места заняли льготники-инвалиды. Всеобщие подозрения вызвал и тот факт, что некоторые набравшие наивысшие баллы студенты при подаче документов не могли даже без ошибок заполнить анкету. Через некоторое время стало ясно, что, видимо, коррупция, как и материя, вечна. Вытесненная в одном месте, она перемещается в другое, а именно в медицинские комиссии, выдающие липовые справки об инвалидности, и в пункты сдачи ЕГЭ.
Да, материальное состояние Павла Петровича стало чуть хуже, но он не переживал: с таким тестем, как у него, не пропадешь. В конце концов, с базовыми школами отношения давно налажены. Уже в этом году выпускники базовых школ и слушатели одно- и двухгодичных подготовительных курсов, проводившихся преподавателями «НЮЭУ», получали дополнительно двадцать баллов к набранным по результатам ЕГЭ. Прорабатывалась возможность введения собеседования для абитуриентов, или дополнительного экзамена по профильному предмету. Кроме того, ведь поступить в ВУЗ – всего лишь полдела. Важно из него не вылететь. А еще есть аспирантура, получение должности преподавателя, защита ученой степени, продвижение по карьерной лестнице.
Павел Петрович сознавал, что отношения с женой и тестем – это архиважно. И хорошо, что после стычки в ресторане с сумасшедшим папашкой Алены он аккуратно завершил отношения с ней.
Алена – умненькая девочка, она все понимает и не в обиде. Конечно, надула губки сначала для порядка, но, когда он устроил ее на работу в известную фармацевтическую компанию, была очень довольна.
 Как хорошо, что он всегда так осторожен!  Как оказалось, этого сумасшедшего Алениного папашку кто-то пришил! И теперь – подумать только – из-за той дурацкой стычки он, Павел Петрович, попал под подозрение в убийстве!  Это невероятно!  Подозревать в убийстве его, который всю жизнь только и занимается тем, что со всеми улаживает отношения. Он терпеть не может конфликты и острые углы!
Павел Петрович вытер носовым платком вспотевшие от этих мыслей лицо и шею. Сегодня к нему на кафедру приходил милиционер. Слава Богу, он был не в форме, и коллеги не обратили на него внимания.  Павел Петрович  пригласил его в свободный от занятий кабинет, чтобы посторонние уши не могли услышать их разговора.
К несчастью, тот случай в ресторане стал известен милиции, и они решили, что Павел Петрович мог убить скандалиста, желая скрыть от своей семьи любовные похождения на стороне. Что за нелепица, просто бред какой-то!
Бред-то бред, а вполне могли его арестовать на глазах всего университета, и тогда прости-прощай, налаженная жизнь. Конечно, потом бы выяснилось, что он невиновен, но скандал мог разрушить все благополучие, выстраиваемое годами. Спасло его только наличие алиби!   Какое чудесное, мелодичное слово: а-ли-би! Когда он узнал, что убийство произошло девятнадцатого августа, он как будто освободился от петли, затягивающейся на его горле все туже. Как раз девятнадцатого августа он выступал на симпозиуме в Сочи, и его видело множество людей. Проверить это было совсем нетрудно.
Казалось, милиционер был вполне удовлетворен. Он попросил Павла Петровича написать на бумажке номер его сотового телефона, так, «на всякий случай», если возникнут дополнительные вопросы. Вежливо попрощался.
Прошло уже полчаса после ухода Бориса, а Павел Петрович все сидел в пустом кабинете, приходя в себя. Постепенно жизнелюбие возвращалось в его измученное неожиданным стрессом тело. Кажется, на этот раз пронесло. Пожалуй, пора заканчивать крутить романы с молодыми девицами. Вполне можно обойтись невинным кокетством с ними. В конце концов, он уже не мальчик, чтобы вести себя так беспечно.



Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/12/361