История одного столба

На улице N-ской, мощенной каменными булыжниками, стоял фонарный столб, с керосиновой лампой вместо головы и длинным худым металлическим туловищем. Я не знаю, как давно он был поставлен в роль Прометея на мостовую. Мне лишь известно, что у него была душа. Обыкновенная фонарная душа. Та, что ставит вещь и человека на равную ногу. И душа, или вернее, проявления её появлялись под вечер, когда старый фонарщик подставлял лестницу, забирался на неё, открывал стеклянное оконце лампы и подносил огонь к фитилю. Видимо, в этот момент просыпался фонарь, дремлющий в светлое время суток.
Тогда его пылающее око, прорезая светом сгущающуюся сумеречную тьму, смотрело на мостовую, по которой неспешно гуляли прохожие. Ему вообще повезло с месторасположением. Перед ним распласталась мостовая, через дорогу от которой стояли два старинных дома с лепными узорами, за которыми очередью выстроились не менее почтенные господа-строения, пытаясь подобраться ближе к фонарю, за которым был спокойный пруд. Набережная мостовая огибала пруд, как зеркало отражающего деревья, посаженные вдоль улиц. Гладь нарушали лишь утки да лебеди, почитавшие водоем за дом, и лодки, на которых любили кататься люди.
Вообще до людей фонарному столбу не было особого дела. С теплом он относился лишь к фонарщику, дарившему ему искру для души и ухаживающему за ним. И еще к одной девушке. Он не знал её имени. Столб мог лишь наблюдать её силуэт в окне каждый вечер. Но ему полюбилась эта тень, мелькавшая в прямоугольнике света сквозь полупрозрачную тюль.
А когда свет гас, фонарь смотрел на звёзды и одинокую луну, разделявшую его одиночество…
Утром, после первых прохожих, приходил старый друг-фонарщик, и, выполняя свою работу, отправлял его душу ко сну, ожидавшую вечерних сумерек.