***

Зайдя в вагон метро, я озираюсь в поисках свободного места.
Взгляд падает на пустой квадрат между спящим стариком и кашляющей женщиной, взвесив все за и против, я, кривясь и неловко себя чувствуя, сажусь на сиденье, стремительно поджав под себя ноги, словно антилопа на водопое.
Хочу достать недавно купленную книги из сумки, но поняв, как комично будут выглядеть мои потуги вытащить ее под прицелом десятка внимательных глаз людей, наблюдающих за каждым входящим в вагон человеком, словно он является объектом наивысочайшего искусства, успокаиваюсь и начинаю украдкой рассматривать своих попутчиков.
Женщина слева все еще продолжает кашлять и я, уже более агрессивно закрываю нос рукавом черного кашемирового пальто, смотря на нее с открытым неодобрением. Та отвечает мне так же — типичная ситуация в общественном транспорте мегаполиса.
Спящий старик справа видит уже, вероятно, десятый сон; из-под носа я с отвращением виду вылетевшую слюну и отворачиваюсь.


Впереди, вместе со своей мамой, сидит девочка лет 10. Задавая ей вопросы и беспрестанно поглядывая ей в глаза своими наивным детским взглядом, она лишь вызывает недовольное раздражение у своей матери и весьма грубые приказы со своего взрослого материанского пьедестала заткнуться.


Поезд все набирает ход и тормозит на следующей станции. В вагон, по-глупому улыбаясь, вкатывается на своей инвалидной коляске старик с огромной седой бородой и тонкой паутинкой морщинок на лице.


В руках старик держит табличку с надписью “Помогите, не на что жить”. С необычайной внимательностью я замечаю выщербленность картонного куска — словно старик с тяжелым сердцем начертил купленным за 20 рублей черным маркером надпись, будто бы в смирении и признания своего унижения, некой покорности в ничтожности своей судьбы.
Окружающие меня люди словно по команде опускают голову вниз — сейчас ничто, будь это бесплатная раздача электронных гаджетов или же начало Ядерной войны не могут потревожить их или вызвать хотя бы малейший интерес.
Старик видит, что в этом вагоне ему ничего не перепадет, однако же, не теряя надежды, он с умоляющим взором протягивает костлявую иссохшую руку и, тревожно глядя в глаза, ждет подачки у сытого на вид мужчины. Тот нетерпеливо отмахивается, все глубже зарывая нос в воротник своей куртки и с излишне увлеченным видом начинает говорить по телефону.


Инвалид подходит ко мне и, не знаю что его зацепило — или мой жалостливый взгляд или же неприкрытое отвращение ко всему окружающему — к его образу жизни, его беспомощности, ненужности в этом мире, черствости остальных пассажиров, но он снова протягивает руку, с мольбой глядя мне в глаза.
Внезапно все взгляды присутствующих поворачивается ко мне — недовольные потревоженным покоем, усталые от своей ничтожной работы, жаждующие тепла, еды, домашнего уюта и лучшей жизни, люди пристально смотрят на меня, словно на героиню увлекательнейшего ток-шоу.


Я торопливо засовываю руку в карман, потной ладошкой нащупывая мятую купюру, нерешительно мня ее внутри спасительной полости своего кармана, и вот уже собираюсь вытаскивать долгожданную подачку,как вдруг слышу спасительное объявление своей остановки и в пароксизме смущения пулей вылетаю из вагона, задев по пути стертое колесо коляски.