Директорская этика

Женщина осторожно переступила порог школы. Усталая, с коричневыми выпуклыми венами на худых руках.
В глазах растерянность. Что она ищет в незнакомой школе у чужих людей. Милосердие? Для него есть органы социальной защиты, церковь, администрация поселения.
На вахте строгая дежурная:
- Вам к кому?
- Милая… Мне бы к директору.
- У всех руководителей приемные дни во вторник и четверг, с двух часов. Только наша Валентина Викторовна принимает всех подряд без режима, - твердит техслужащая, то ли осуждая, то ли сочувствуя директору.
Дверь приоткрылась, и показалась женщина. Лет сорока. В светлом платье, тонкой розовой кофточке.
- Ко мне?
- К Вам, голубушка, к Вам, - говорила гостья, с волнением теребя платок. - Если Вы директор…
- Пока еще директор, - последовал ответ. – Заходите. Рассказывайте. Кто Вы и зачем здесь.
- Зовут меня Мария Петровна. Боярская. Сынок у меня в Тарасовской школе в одиннадцатом классе учился. Два месяца как бросил. С математикой у него не ладится. «Нет способностей», - твердят учительница с завучем. Бьемся с отцом, помочь хочется, да не получается. Не шибко грамотные мы. Я в прошлом колхозница. Муж скотник. Приехали в Тарасовку из Воронежской области три года назад.  Четверо детей. Ни земельного пая у нас, ни работы оплачиваемой. Из добра корова, лошадка да телега.
Мария Петровна долго молчала, потом продолжила. – не возьмете хлопчика, Коляна моего, в свою школу? Может смена обстановки повлияет. О вашей школе много хорошего говорят. Дети поступают в институты, хвалят вас родители. Коленьке в Армию идти. Сейчас парням без одиннадцатого класса никуда не деться.
- Сам – то он как? Что говорит?
- Всем надоел, и ему все опостылели. Так и сказал. С директором поругался…  Может, и дурак Коля, но он же дитё. Вытянулся в гору, а в голове, как у суслика. Одна полова… Детей надо прощать… Без прощения нет будущего. Не простим мы, не простят и нас…
- Мария Петровна, пусть сын придет завтра в школу. К десяти часам. Договорились?
- Придет, придет, - засуетилась просительница. – Он хоть и упрямый, но родителей слушается. – Пятясь спиной к двери, Боярская покинула кабинет…
Валентина Викторовна подумала: «Ну откуда такие измученные люди? Жалкие. Задерганные».
Но вдаваться в рассуждения не стала. Если этим заниматься, некогда работать. В каждой семье, в доме что – то найдется. Из негатива.
Ее беспокоило другое. Принимать ученика из соседней школы вроде бы неудобноё . Как – никак, директорская этика. Неприлично.
В практике Валентины Викторовны случалось такое, что новички никакого отношения к «директорской этике» не имели.
Его просто – напросто исключали из списка обучаемых. По принципу: с глаз долой, из сердца вон.
Такие «неудобные» дети в основном определялись в заочную школу, заканчивали двенадцатый класс и оставались в хуторе, работая с родителями на земле.
Директорская этика. При  чем она, если тебя просят. Даже умоляют. Сколько случаев, когда вчерашние двоечники при  переходе в другую школу удивляли высокой успеваемостью.
Валентина Викторовна знала: каждый человек чуточку зверь. Куда только направлено его звериное начало: к разуму или опять в пещеру? В сторону увеличения или уменьшения здравого смысла?
Важно, кто воспитатели. Виртуозы – психологи или селекционеры. Отрезал – пришил. Прижилось – хорошо, не получилось – не велика беда. Новую ветку отрежут. Веток много…
Однажды на методобъединении в одной из школ района стала свидетелем, как директор разносил одну из опытных учительниц русского языка, допустившую во время проведения урока методические ошибки.
- Вы – никто, и звать Вас – никак, - говорила назидательно руководитель учебного заведения. – Не забудьте только!
Запомнила ли учительница, но Валентина Викторовна сделала выводы: некоторые директора порою совершают грубейшие проступки. Сотворенное неправое дело порождает новое, еще порочнее…
Боярский пришел на следующий день. В светлых брюках, серой рубашке.  Худой, как жердь. Смуглый, с темно – карими с прищуром глазами.
Посмотрев внимательно на Валентину Викторовну, сказал:
- Здравствуйте! Я по вчерашнему разговору с моей матерью. Берете меня в школу?
- Почему «берете»? Вы  же не вещь.
- Вещь – не вещь, какая разница. Неудобный я человек. Колючий. Родители батраки. Таких, как я, будто сору на земле.
- Откуда такой пессимизм?
- Планета, Валентина Викторовна, перенаселена. Много лишних. А похожие на меня – мусор в весеннем половодье.
- А с математикой что?
- Когда – то запустил. Догнать не могу. Не люблю математику.
- Хорошо, Николай, зачислим Вас в одиннадцатый «Б» класс. Там математика у меня. Составим индивидуальный график занятий. Захочешь – догонишь.
- Денег у меня на дополнительную оплату нет, - заявил Боярский.
- Давайте так: на первом месте учеба. А остальное по ходу дела. Появятся вопросы; обсудим вместе. Договорились?
- Несомненно…
Занималась Валентина Викторовна с Боярским обычно после уроков. Иногда он приходил вечером.
Юноша усваивал материал трудно. Нервничал. Переживал. Но старался. Дорога от дома до школы не близкая: более десяти километров.
Помогали одноклассники. На лошадке приезжал отец. Угрюмый, с длинной рыжей бородой, прихваченной снизу сединой.
Однажды Николай на занятия не пришел. Не было его целую неделю.
Валентина Викторовна сама побывала у него дома. Беседовала долго.
Наконец Боярский сказал:
- Хорошо… Приду в школу… Только стыдно мне, что учусь бесплатно… Ведь на дворе капитализм…
Через месяц наметился перелом. Николай почувствовал душевный подъем, уверенность, на лице появилась улыбка…
На выпускном подарил Валентине Викторовне огромный букет белой сирени.
Время перелистывало календарь. Жизнь Валентины Викторовны протекала по – прежнему: школа, отдел образования, курсы, ремонт. Заполненные работой дни, месяцы, годы.
Муж, физик Пантелей Иванович, часто бурчал:
- Бросила бы свое директорство. Не вижу жены дома…
Беспокоился о ее здоровье, а сам часами просиживал в физкабинете, готовясь к урокам…
В хутор приезжали вчерашние выпускники. Кто из Армии, кто из ВУЗа. Многих не узнать. Особенно девушек. Через год – два после школы они мгновенно меняются, превращаясь в светских красавиц.
Мальчишки после тридцати набирают вес, акклиматизируются в городских условиях, меняют внешний вид, а с ним зачастую мировоззрение.
Однажды в кабинет директора постучали. Осторожно. Но настойчиво. Вошел незнакомый молодой человек. Валентине  Викторовне показалось, что она его  где – то видела. Но где. Не вспомнила.
Глаза улыбались, большие, карие. Такие знакомые. Посмотрела еще раз и вздрогнула: Коля Боярский!
- Здравствуйте, Валентина Викторовна! 
- Здравствуй, Коля!
Он протянул ей цветы. Много. Белые, красные, бордовые, голубые.
- Со всех полей Задонья! Вам, Валентина Викторовна! За все!
- Ты где так долго пропадал? – чуть позже спросила женщина.
- Дал слово, что пока не стану человеком, не появлюсь в школе!
- Ну, и … - не терпелось Валентине Викторовне.
- Окончил юридический колледж. Работаю. Меня заметили. Пригласили в Ростов. Заочно закончил юрфак. Сейчас у меня собственное дело.
Боярский неожиданно опустился на колени:
- Валентина Викторовна! Вы помогли стать мне человеком. Не бросили. Не отказались. Не постыдились. Простого паренька из батрацкой семьи.
- Встань, Коля…
Он опустил голову. По его бледному лицу скатилась слеза.