14. Гуселовняя гора над силиконовым борделем

    Вечером этого дня комиссар по нравственности и досугу, соучредитель РФАПС пробудился в двухместном номере «Гран Каасл» совершенно один. Ещё с утра злокозненный азиат освободил чересчур хороший для таких, как он, полулюкс. Вместе со всеми своими пожитками и летигриками в конверте. «В конверте более пухлом, чем он того заслужил, оглоед! Вируленом меня прозвал, будто правильно произнести не умеет! Изощрился, выдумал кличку: эдакое пограничье между вирусом, аллергеном и канцерогеном… Тигром вздумал меня испугать, сопляк беззубый! Тигр соплезубый, соплезубый тигр!» Владилен разрешил себе улыбнуться. Так-то вот мысленно разобравшись с обидчиком, он пошёл искупаться. На высоте семнадцатого этажа, на крыше отеля, в обрамлении фикусов, померанцев и толстоствольных белых слоновых пальм был устроен открытый бассейн. Россиянину нравилось появляться здесь рано утром и наблюдать, как солнце, стремительно восходя, укорачивает тени пальм и деревьев. А на закате он приходить сюда не любил: раз от раза тогда обострялось его одиночество, погружало в печаль. За последнее время здесь, в ПоЛетим, Владилен стал относиться к своим рефлексиям не то чтобы как-то особенно бережно или чересчур уважительно, но без прежнего залихватского пренебрежения. Потому теперь, пока до захода солнца ещё оставалось чуть больше часа, он спешил проплыть километр-полтора. Но, поднимаясь на лифте, вспомнил о многочисленных ссадинах у себя на коже и завернул в кабинет массажиста. Хорошо знакомый ему Леонтий, практический специалист по коже, мышцам и связкам, выходец из России, отдавший четыре года назад предпочтение Летиму перед другими богатыми странами, замазал царапины земляка и заклеил их пластырем со всей тщательностью. При этом разговорились, так что до бассейна соучредитель добрался лишь в сумерках.
    Шалые всполохи электрогирлянд всё ж позволили Владилену выбраться на подкидную доску и с неодобрением обозреть окружающую эфемерность. Две проживающие на шестнадцатом этаже бразильянки купались неподалёку в чём мать родила. Не в первый раз учёный и бизнесмен попадал под пресс искушения со стороны этих дам, с которыми, по словам того же Леонтия, просто-запросто договориться…
    «Пусть леопард договаривается! Ишь, откровенно себя подают… Хотя красивые, стервы!»
    Он мощно толкнулся ногами и вошёл головой в глубину на редкость эффектно. Вынырнув, услышал аплодисменты и одобрительные возгласы бразильянок. «Приятно!..»  Чуть махнул им рукой и стал плавать с повышенной скоростью, хорошо понимая, что медленно плыть в этих водах опасно. А подустав, сразу вышел из чаши. Теперь заметил и господина в шезлонге с газетой в руках, что, вообще говоря, не вязалось с плохим освещением да и со всем контекстом расслабленности здешнего существования. «Впрочем, - подумалось Владилену, - из-за газеты можно комфортно подглядывать за купальщицами. Он из таких, этот лысый, залакированный прямо-таки. Мефистофельские чёрные брови, газончик усов под клювовидным носом, глазки проказливые, пузцо…»  Странный господин обратился к нему: 
    - Добрый Вам вечерок! Снизойдите своим интеллектом к полупустыням моей недоученной головы. Понимаете ли, кроссворд.  Множественное число прилагательного, которое при существительном, которое, в свой черёд, тоже во множественном числе и, как бы будучи овеществлённым, устилает дорогу в ад.
    Владилен поздоровался и назвал нужное. 
    - Да, да, «благие»! - обрадовался незнакомец, но тут же увял. - Просят, видите ли, по-здешнему, на летимбо. Словцо, ни много - ни мало, из восемнадцати букв. Такая здесь уважительность ко всему хорошему, доброму - поражаюсь.
    Россиянин придвинул к себе свободный шезлонг, предвкушая возможность поговорить с человеком интеллигентно: не про дороги, которые после известных событий не спешат ремонтировать, не про цены на здешнем рынке жилья, и не про то, что кругом воруют, и не о том, например, что от синтетических ароматов в ПоЛетим  невозможно стало дышать… Вдруг да о философии, о мировых идеях?! Владилен Артемьевич всегда был охоч до масштабных тем. Увы, его собеседник стал распинаться о том, какой он великий специалист по продажам керамической плитки. Сколько её, для каких столичных сооружений поставил. Если адресно и конкретно, то: для питомника крокодилов, для телецентра, для дельфинария, тех-то и тех-то частных домов и бассейнов; для многих (его послушать) десятков миль тротуаров постыдно дикого прежде, а теперь окультуренного побережья. Россиянин слушал вполуха. Покуда маклер не похвалился поставкой лабрадорита в элитное заведение «Куклы для королей». Так именно и сказал, Владилен не ослышался. Далее разговор пошёл о сейсмичности территории, о долгосрочных прогнозах землетрясений, однако вскоре, по инициативе соучредителя, вновь вернулся к ремонту в «Силикон-плюс». Маклер самодовольно хихикнул и приоткрылся: дескать, кто ещё, как не он, постоянный клиент силикошки, поставит им мрамор и лабрадорит для ремонта. Тут его понесло. Презрительно поведя рукой в сторону плещущихся в бассейне дорогих проституток, он сообщил, что теперь узнал настоящий вкус жизни, «а эти, мамашами и папашами сделанные», не идут ни в какое сравнение, едва ли даже в подмётки годятся моделькам из ночь-отеля «Куклы для королей».
    Счастливчик откровенничал дальше. О том, например, что был в силикошке десятки раз, и всякое новое посещение, де, являлось феноменальным чувственным переживанием. Упомянул о персонах, которые по неделям гостюют в «Силикон-плюс», уезжают и приезжают вновь через месяц-другой. Даже проговорился, что хочет туда закатиться сегодня - «согреть хорошенько руки, вдохнуть эксклюзивные ароматы, взор страждущий усладить и плоть крайнюю омочить!» Тут его вороватые глазки чуть не выпрыгнули из орбит, а заострённые брови метались подобно стрелам, слетавшим с лука Арджуны в день достославной битвы на поле Куру.
    Комиссар по нравственности и досугу резко поднялся. И всё-таки поздновато, если он собирался выйти из разговора прежним, неколебимым в своих намерениях. Или, напротив, рано, если засомневался в справедливости слов собеседника. Теперь россиянин мог за минуты сдать крепость, которую возводил неделями. Стоило лишь продолжить разгон сознания…
    «Что получается? Приезжают и уезжают, живут по неделям в самом заведении; излечивают простатит, молодеют и отрываются в сексе по полной программе, десятки и сотни раз! Тогда сентенция КоеКого о том, что, дескать, выживших после третьего посещения силикошки не зафиксировано, - полноформатная ложь!»
    В своём номере Владилен потоптался возле аквариума и прошёл на балкон. Он медленно наливался гневом. Удерживался пока от ругательств в адрес потомка шаманов, хотя, в общем-целом, схема обвинительной речи выстраивалась. «Старый лис находил для себя забавным дурачить людей, рассказывая небылицы о «Силикон-плюс». Все эти ужастики: о псах, которые писались при виде кукол, а после теряли полностью шерсть; о клиентах, которые, словно на свет мотыльки, слетались к злополучному месту и гибли фатально - душою и телом! Где он такое вычитал, чернокнижник?! Изощрённо и не спеша изгалялся над простаком, попавшимся в его сети. Опробовал на потерпевшем странную свою Рейтинг-йогу. Обязывал голодать и потом ещё долго сурово поститься. Обращал в какого-то ниндзю с помощью своего агента - беззубого Тамерлана. А зачем, почему? Это ж ясно: обидно, что при его немалом, судя по всему, состоянии он то и может только, что подсматривать в трубу, как молодые тешатся в заведении! Ишь, что придумал, реликт: выживших после третьего посещения не зафиксировано. Ха! Вот оно! Остальное только гарнир: «ИКС с чертой», Рейтинг-йога… Но я-то хорош, принял это всерьёз. Нет бы порассуждать: любой бордель - это бизнес; «Куклы для королей» - дорогой бордель; так какого рожна предприимчивой Мульде лишаться солидных клиентов, терять доходы, уничтожать своё дело?!»
    Хорошо ещё, что к означенному итогу соучредитель пришёл на воздухе. Задержись он лишнего в помещении, дурные эмоции так сгустились бы - хоть криком кричи. Зато здесь, на балконе, в центре вечерней столицы, Владилена омывал благодатный эфир. Не позволял мозгам перегреться.
    А ПоЛетим цвёл огнями. Принаряжался, готовясь ко Дню низложения монархии. Телебашня обрушивала окрест столь мощные каскады света, будто все ветряки в округе тормозили потоки воздуха ради того. Лес на холмах в черте города нагрузили гирляндами ламп, столь энергозатратными, что могло показаться - их не зажечь без совместной работы всех здешних геотермальных электростанций. Слои ароматов на высоте первых трёх километров сгущались и создавали почти непрозрачные плёнки, которые экранировали светосигналы, обеспечивая зенит-рекламу. Удивительно, что на столь ярком фоне россиянин всё же отметил вспышку света в комнате, у себя за спиной. Это его мобильник после девятого звукового дал приметный светосигнал.
    «Лёгок на помине, старый интриган!» Владилен вернулся в комнату и повёл разговор в язвительном тоне. Разумеется, патриарх очень скоро спросил у него о том, что случилось. Тут россиянин и выложил всё, что узнал от маклера с мефистофельскими бровями, и даже многое из того, до чего сам додумался.
    - Грустно, мой свет, - отозвался волшебник. - Грустно: по временам ты теряешь способность анализировать. Или с памятью не всё ладно. Поелику, будь то и другое на месте, ты бы смекнул, кто из двоих тебе врёт. Один врёт, это правда! Я два часа ещё спать не лягу, звони. Мир тебе!
    Постепенно слова патриарха дошли и до сердца. Угораздило же его, Владилена, всё перепутать! Запамятовать то существенное, что запомнить должен был накрепко и носить в себе с благодарностью. А по другую сторону что? Оскал белобрысой куклы - разве он только плод расстроенного воображения? И эти липкие предложения «сладостных выигрышей»... От шока на «обезьяньей» трассе он, видимо, позабыл о столь многом. Кого пустил в душу? Первого встречного прохиндея. С его подачи стал умничать…
    - Ум без разума - беда! - вздохнул россиянин и шагнул к телефону.
    - Бездумье и на мудрого бывает, - в тему отозвался потомок шаманов. Почти не слушая Владиленовых извинений, он что-то пропел легкомысленное из мультфильма и перевёл разговор на беззубого скалолаза-инструктора. Тимур, как выяснилось, находился с ним рядом. Патриарх передал ему трубку. И теперь уже тот, со всей вымученной обстоятельностью, извинялся перед Владиленом Артемьевичем: «Сошалею, - де, - пезопразие вышло, пуду впредь увашителен в расковоре и несколько даше в шестах…» Тренер готов был долго ещё объясняться в том, как он усвоил нравоучения, полученные от волшебника. Но КоеКто вновь забрал трубку.
    - Скажи, как события последних часов отразятся в твоей Триединой формуле счастья?
    Владилен Артемьевич рад был выйти из неловкого положения. Для себя приметил: потомок камов далёк от амбиций и сосредоточен на главном. Не в этом ли скрыт секрет его долголетия, а заодно и умственной свежести? Что до практики Рейтинг-йоги по версии «Осмысления желаний»… Россиянин стал мучительно вспоминать, куда задевал лист формата А-3? Благо, что тот отыскался на нижней полке журнального столика. Глядя теперь на него, Владилен утверждался в том, что в своём романтическом «Обогнал Бэмс на скалах» продвинулся от 5 до 6 (набрав 10 р-йо), а с «обезьяньей» трассой довёл отметку до 6,1, то есть рейтинг желания «Обогнал…» теперь соответствует 6,1. До плана и, следовательно, до исполнения остались какие-то 2,9 (29 р-йо). Другое дело с так называемым «дном». Отголодав на воде 36 полных суток, он приподнял порочное «дно» со смертельно опасного уровня (-10) до относительно благополучного (-6,4). Тренируясь и соблюдая диету, приподнялся ещё на 2 р-йо и располагал, таким образом, рейтингом (- 6,2). Предстояло приватно определить, сколько р-йо порастерял, прислушиваясь к усатому маклеру, и сколько р-йо растратил в последующие полчаса, примирительно думая о силикошке да позволяя набрать разгон недостойным, низким мыслишкам. 
    Соучредитель оштрафовал себя на 7 р-йо.
    - Семь анти-р-йо на «дне», итого рейтинг «дна» упал до минус шести и девяти десятых, - сказал он волшебнику.
    - Не всё в гору, ино и под гору, - откликнулся КоеКто. - Я полагал, отмусолишь одну рейтинг-йогинку или две, не больше. А ты семь отчекрыжил, не пожалел. Молодец! Здравомыслие проявляешь.
    Он помолчал немного и произнес:
    - Сюрприз для тебя, новость есть: девчоночка - из лучших на нашенской, на планете Земля, скалолазок, умница, интеллигентная. Согласилась пообучать Владилена Артемьевича. Гонорариев никаких не просит, обеспеченная, в средствах не нуждается. Сказала - соучредитель РФАПС ей интересен по-человечески. Я о твоих заслугах-то не промолчал... Нет-нет, о силикошке ни слова. Зачем? Сам увидишь, какая она, инструктор. Зовут Татьяной, Коврижкиной, да-с. Спозаранку мне позвонит, ин вместе к тебе пожалуем, ты уж не спи! Ну и это вот: чтобы выспаться хорошо, нам секс-таунов лучше покамест не посещать. Пошутил, пошутил.

    Утром - в европейском костюме, белой рубашке и лиловом галстуке-бабочке - Мундусов выглядел импозантно. Об руку с ним держалась рослая девушка, круглолицая, с растревоженным взглядом больших карих глаз. Наивно-детское переплёскивалось с печальным, а через миг - с насмешливым в необычных её глазах. Юная гостья была далеко не стандартно, но чрезвычайно красива и обладала великолепной осанкой.  В любом, даже малом и кратком, жесте её ощущалась взрывная сила. Ещё: кисти рук - все как есть исцарапаны. Девушка шагнула к соучредителю, опустила ресницы и стремительно поклонила голову: у большинства людей затрещали бы позвонки от движения столь резкого. Потом посмотрела прямо в глаза, болезненно и нескромно, как показалось Владилену Артемьевичу. Зато голосок её - что серебряный колокольчик, заслушаться можно. Владилен и заслушался, даже смысл перестал понимать, хоть Коврижкина говорила по-русски разборчиво, без акцента и явно не бестолково. Россиянин безоговорочно принял эту яркую девушку своим старшим инструктором. По совету Мундусова он восстановил в должности и беззубого тренера. Тимку вызвали из коридора, где тот дожидался решения «влиятельного господина», и вчетвером уселись за чай - здесь же, на балконе Владиленова номера, по случаю штилевой погоды. КоеКто вспоминал своё прошлое, связанное с альпинизмом и научными экспедициями. Нескучно переходил от давних историй к планированию Владиленовой подготовки, называл географические имена летимских ландшафтов. Коврижкина дополняла и, в редких случаях, спорила. Вроде бы и запальчиво, но во всём существенном - вежливо, уважительно к патриарху. Тимур солидно помалкивал. С новой расстановкой ему отводилось техническое обеспечение занятий: страховка и снаряжение;  в значительной мере, как и до вчерашнего дня - технический инструктаж; плюс к тому - большая ответственность за персону Коврижкиной, за недопущение к ней подозрительных и недоброжелательных личностей.
    К тренировкам решили приступить в тот же день. КоеКто уехал к себе. Скалолазы его проводили и вернулись в «Гран Каасл» со своим снаряжением. Тем временем Владилен Артемьевич арендовал внедорожник с хорошо знакомым ему управлением,  сам сел за руль, и вскоре они отправились к намеченному объекту. Дорогу теперь показывала Татьяна. Когда повернули с трассы на серпантин лесного просёлка, девушка на своём пассажирском месте рядом с водителем радостно преобразилась.
    - Ах, как давно я здесь не бывала! Наверное, лет семь или восемь. Смотрите, смотрите!!
    На дереве у дороги сидела большая чёрная птица. Россиянин мягко притормозил, открыл люк на крыше салона, и все трое, привстав, принялись разглядывать лесного жителя. Пожилой петух с розовыми надглазьями вытягивал шею и тоже рассматривал чужеродных, частично ощипанных и нелетучих.
    - У него проблема: кто-то в семье нездоров, - сказала Коврижкина.
    - Точно, Танка. Из-за сепя он такой крустный пы не сидел, - поддержал Тимур.
    А Владилену самому и в голову бы не пришло размышлять о печалях пернатого обитателя леса. «Очерствел я, кажется», - подумал он мельком. Тем не менее, нетерпеливо хлопнул в ладоши. Птица вздрогнула и потянула шею вперёд. Соучредитель повторил хлопок посильнее. Петух приподнял чуть крылья, распушил широкий веер хвоста, но с ветки не снялся.
    - Поехали! Пока солнце не перегрело скалы, - потребовала старший инструктор.
    Ещё километров десять просёлка, довольно сносного, хотя местами с глубокими лужами или рытвинами от дождевых потоков, - и добрались до места. Цепь зелёных увалов, покрытых коврами трав и проросших соснами в поднебесье, обрывалась скалой.  Под ней текла прохладная речка. Один ракурс утёса определённо напоминал богатырскую голову в древнем воинском шлеме.
    - У неко имя есть, правда, Танка?
    - Ну, само собой - Витязь! Скалу разыскали туристы больше полвека назад, в совершенно безлюдном тогда ещё, ненагруженном месте. Теперь на эту поляну, - Коврижкина показала рукой, - привозят дрова для костров, и здесь же обустроены газовые горелки. А за кустами, вон там, ненавязчиво - душ с туалетом. Народ тренируется или просто так отдыхает. Смотри, Тимочкин - мостик через речку построили! Под радугу, точно. Дугой, и цвета не напутали. А как светится!
    - Радука с перилами? - усомнился младший инструктор.
    - А то! И коврики, несомненно, уложены, чтобы малышня или «чайники» не поскользнулись.
    Дальнейший беглый осмотр окрестностей происходил уже на ходу, пока с поляны шли под скалу. Там старший инструктор прильнула к Витязю, привечая объятием и приложением нежных уст к суровому камню. Тимур понимающе улыбался, Владилен тоже. Но вот бравый младший инструктор унёсся по обходной тропинке наверх, навесить верёвку. Тогда Коврижкина обратила на россиянина испытующий взгляд:
    - Как у тебя с растяжкой? Не резко только, после разминки какой-то.
    «Похоже, девушка со всеми на «ты», - отметил Владилен Артемьевич. - Или только к своим так запросто? Я что, свой для неё? Может, и нет, или всё-таки да?! И от этой мысли приятно».
    Не без гордости за достигнутые результаты он стал демонстрировать, как продвинулся в овладении положением «продольный шпагат».
    - Так, - подвела итоги старший инструктор. - До совершенства ещё далеко.
    Без дальнейших теорий сама встала на руки, выгнула тело таким образом, что стопы коснулись макушки. Не нарушая баланса, подошла на руках к отвесу, зацепилась носками за трещину и, как диковинное колесо, покатилась вверх по скале. Совершив полтора оборота, Коврижкина прекратила подъём и спустилась. У Владилена не было слов. Ведь не в цирке, в конце-то концов! Даже Тимка, который как раз успел возвратиться, и тот раскрыл рот.
    - Пустяки, - отмахнулась от их восторгов Татьяна. – Здесь маршруты наверх называются «семечки», то есть из самых простых на Витязе. Позанимаемся.
    Первым привязался к верёвке Тимур. Коврижкина его страховала, и младший инструктор по-молодечески несколько раз забежал на скалу. Его лазанье выглядело безупречным: мощным, цепким, стремительным - по крайней мере, на Владиленов неискушённый взгляд. Вслед за Тимкой соучредитель выказывал свою выучку. Крайне важным представилось не потерять лица перед девушкой. Он рванул, полагаясь на сильные руки, да так, что в верхней части маршрута его затрясло от чрезмерного напряжения. Ещё десяток мелких шажков направо, в откидку, с неудобным положением рук, и он вцепился в кольцо на финише. Истинное блаженство! Опрокинутыми «колодцами» среди облаков - небесная синь, как в далёком детстве, таинственна и безбрежна. Владилен снова юн, или попросту не имеет понятий о возрасте и тому подобных человеческих измышлениях. Это неподдельное счастье.
    - Нагружаю! - весело крикнул он.
    - Накрушай, пошалуйста, - отозвался Тимка.
    Для «чайника», то есть для неспортивного новичка, спуск особо приятен: когда своё сделал - куда-то всё же залез - и напрягаться больше не нужно, а лишь замедленно падать, отталкиваясь от скалы подошвами или где-то ещё руками. Верёвка, которой доверена жизнь, надёжна, ровно движется через кольцо наверху; скалолазу всего-ничего остаётся: приглядывать, чтобы нагруженная страховка не тёрлась об острые выступы, не попадала в узкие щели, то есть не повредилась бы и не тормознула его где-нибудь меж землёй и небом.
    Соучредитель рассчитывал на одобрение.
    - Да, молодец, керой! - похвалил его Тимка и отпустил из рук не нужную больше страховку.
    - Неплохо для начинающего, - сказала Коврижкина. - Не так резко только. Надо более плавно передвигаться, не отрывая куски от скал. Это не стиль, если каждое твоё движение - будто последнее в жизни. Тем более ни к чему на простых маршрутах, не дотягивающих до вертикали. Так что, пожалуйста, ещё раз - слитно, замедленно, не напрягаясь и следя за дыханием.
    Солнце вовсе упряталось в облака. Скалы не перегрелись, и лазать было приятно.  Инструкторы с подопечным собрались перейти на «ручку» - участок более сложный, чем «семечки». Произошло название от того,  что студенты Летимского университета стащили медную ручку с двери какой-то аудитории и приколотили здесь на два шлямбура. Только вот «ручку» успели занять итальянцы, двое спортивного вида парней.
    - Тогда бросим верёвку на «крест», - приняла решение Коврижкина.
    Если смотреть на скалу с реки, «ручка» будет правее «семечек», а «крест» - ещё вправо. Но, в общем-то, всё это рядом, в десятках метров. Теперь собиралась пролезть сама старший инструктор. Впервые на глазах Владилена она привязалась к веревке, до этого лишь наблюдала мужское лазанье да страховала Тимура. И вот уже тот внизу, на страховке. Знакомый жест - подойдя вплотную к скале, Татьяна повернулась к напарнику и показала ему кулак. Парень радостно засмеялся и просто зарделся от удовольствия.
    Таня Коврижкина, в маечке цвета индиго, шортах той же расцветки и в скальных тапочках, стартовала. Сначала замедленно, будто даже лениво, затем всё быстрей, не в ущерб грациозной плавности. Запредельный, по Владиленовым меркам, маршрут, с заглаженными, почти без зацепок, участками и двумя бастионами нависаний, Коврижкина пролезла играючи. Не то, чтобы на пять, семь - на две секунды не тормозила. Руки и ноги её невесть куда заворачивались, отыскивая опору в условиях, при которых, казалось бы, человеческая природа должна расписаться в бессилии. Вот она на самом верху, машет рукой и отделяется от скалы на страховке. Тимур жизнерадостно транспортирует девушку вниз. Маршрут этот, в общем-целом, с существенным нависанием, и Коврижкина резво вращается, болтает в воздухе ножками. Досмотреть её лазанье подошли итальянцы, эмоционально обмениваются друг с другом фразами на своём языке. Их диалог Тимуру понятен не в той степени, чтобы сразу лезть в драку. Но что-то младший инструктор учуял и посмотрел на парней очень хмуро, отчего те на время примолкли.
    - Ля, ля, ля! - колокольчиком звучал голос девушки. И вот она приземлилась, по-кошачьи мягко, метрах в четырёх от скалы.
    - Супер! - воскликнул Тимка.
    - Супер, супер!! - вторили итальянцы и наперебой заговорили с Коврижкиной по-английски. Один, астенически сложенный, высоченного роста, представился именем Сандро, другой назвался Роберто, при этом держался довольно манерно.
    - Нюуайалетта, - поддержала тон старший инструктор и царственно протянула ребятам руку. По южной пылкости румянощекий Роберто поцеловал ей запястье, осыпанное порошком магнезии и расцарапанное.
    - Кончай дурить, Танка! - взвился младший инструктор.
    - О, Танка! - зацепился за слово внимательный Сандро. - Значит, Татьяна, русская?  У русских есть отчества, да. А как Ваше?
    - Без разницы, - неожиданно сухо ответила девушка и повернулась к Тимуру. - Ещё подержишь, Тимочкин, не устал? - После этого лазала, не спускаясь на землю, пока посторонние зрители не удалились за пределы видимости.
    - Упрались несколько, - ворчал младший инструктор. Крепыш почему-то нервничал. 
    Потом инструкторы поменялись местами, и Владилен увидел различия между мастером экстра-класса и просто мастером. Тимур продвигался мощно, порывисто, пальцы работали, как кусачки, но с первого нависания срывался дважды, прежде чем смог одолеть его, а со второго - четырежды. В итоге он всё ж достиг кольца наверху, спустился и повторил маршрут с заметно меньшим количеством срывов. Коврижкина на страховке ему подсказывала, куда ступить и за что взяться.
    Подошла очередь и россиянина - дерзать всенародно. Он ринулся, словно в бой, хорошо продвинулся, добрался даже до первого нависания и попытался нашарить над головой - за что бы как следует ухватиться, но сорвался и сразу же отлетел далеко от скалы. Полез второй раз с самого низа.
    - Пальцы! - резким окриком предупредила Коврижкина, когда он по дороге хотел придержаться за ушко шлямбурного крюка. Владилен даже знал, почему не следует этого делать, только ещё не принял это за правило. А между тем, при возможном срыве палец запросто может остаться в проушине или будет жестоко ободран. Россиянин уже догадывался, отчего у Тимура нет верхних зубов. Вероятно, однажды, лазая с нижней страховкой, простёгиваясь на какой-то точке маршрута да, как обычно, перехватив страховку зубами, он нежданно-негаданно соскользнул со скалы, а в миг падения не успел своевременно выплюнуть изо рта верёвку.
    Соучредитель отдёрнул руку от коварной проушины, да так поспешно, что, потеряв равновесие, отлетел прочь на страховке. Однако с третьей попытки почти влез на карниз. Не хватило растяжки, чтобы надёжно забросить ногу на нависание. Тем не менее, оба инструктора одобрили результат.
    - Кикант! Ещё чуть пы - ты пы взял первый ключ, - искренне похвалил его Тимка.
Коврижкина в более сдержанных выражениях высказала одобрение. Отметила, что не ждала от подопечного подъёма под сам карниз, не рассчитывала на это; а у Владилена Артемьевича, оказывается, сильные руки… Затем, к удовольствию россиянина, объявила, что на сегодня достаточно тренировались, а неплохо будет теперь обойти скальник весь по периметру, по тропинкам, посмотреть другие маршруты и просто немножечко прогуляться. На экскурсии Таня была за гида. Она вспоминала названия трасс, которые начала покорять когда-то, ещё семилетним ребёнком, и вздыхала о прошлом. Побывали на самом верху. Осмотрели крепления для страховки: цепи, кольца, бобышки, тросы - проволочные и комбинированные с современными мягкими материалами. Кое-где заодно пропололи чересчур разросшиеся лианы. Среди пышной зелени, на «щеке» огромного камня, обнаружился мемориал погибшим на Витязе скалолазам - несколько коррозиестойких пластин. Старший инструктор заметила, что названы тут не все. Прямоугольники нержавеющей стали повествовали о днях рождения и смерти (последние совпадали, как правило, с датами злополучных падений, но в паре случаев заходили в плюс), о тех маршрутах, где застигла людей беда, и обстоятельствах, приведших к падению; о предыдущих делах пострадавших - всё коротко. Летимчанка Соя, пятнадцати лет, поднималась по «семечкам» без страховки, впервые на скалах. Или другая судьба: основатель Философской школы экстремального витализма на девяносто шестом году жизни упущен старшим товарищем со страховки - тридцать метров падения, и ещё месяц жил.

    Натоптанной тропкой спустились к своим рюкзакам. И в этот же вечер прошли вверх по речке. В одном из мест, куда привела усыпанная хвоей дорожка, поток скользил по широкой наклонной плите. Окрестности оглашались детскими голосами, гамом и смехом - два десятка бойскаутов прибежали сюда поиграть на покрытой мелкой водой природной катушке.
    Молодая женщина, в мокром купальнике и оперённой повязке на голове, зашла в бурлящую воду повыше колен - в том месте, где малыши, проехавшись по плите, погружались в пенную ямку; приглядывала за тем, чтобы кто-то с разгона или из озорства не унёсся ниже, что было небезопасно, поскольку поток там усиливался и выпирали острые камни. Неутомимая малышня сновала по кругу: выбираясь из пены на близкий отлогий берег, ребятишки бежали к верхней закраине горки и подступали к стартовому рубежу, откуда сидя, а то и лёжа на животе, поодиночке и минигирляндами, пускались в маленькое приключение.
    - Прямо по Маяковскому: «садись на собственные ягодицы и катись!» - процитировал соучредитель.
    Троица скалолазов примкнула к забаве. Мужчины разделись до плавок, Коврижкина только разулась. Верхней кромкой большой плиты Таня первая устремилась к другому берегу, рядом с которым и начиналась катушка. Эффектно съехала на одной ноге, раскинув в стороны руки. Бойскауты прямо зашлись от восторга: девочки завизжали на рекордно высокой ноте, мальчики закричали кто что горазд и все дружно зааплодировали. Тимур, в свой черёд, поехал, быстро вращаясь на корточках, и тоже сорвал одобрительные хлопки, хотя пару раз припадал на колено. Владилен тем временем подбирался к старту - брёл по щиколотку в реке верхним краем огромного плоского камня; с правой же стороны глубина была в пояс, что он промерил, когда по своей неловкости не удержал равновесия. К старту просто подплыл. А как взобрался на камень и оценил сложность трассы, то съехал «по Маяковскому». В пенной купели помешкал встать на ноги, и на него налетела гроздь смеющейся детворы. Владилен Артемьевич заспешил, побежал к месту старта и сиганул ещё раз по накатанной полосе, где камень перекрывали лишь тонкий слой слизи да кисея речного потока.
    Предзакатное солнышко выбралось из облаков: переплавило тусклую прежде водную рябь в безразмерный рукав драгоценной кольчуги, согрело и обласкало сонмы существ в окружающем мире, приободрило и осветлило всякую душу; приподняло, всколыхнуло незримые волны хвойного аромата, сладко мучая мыслями об ограниченности человеческой жизни, которую вот сейчас так хотелось бы длить миллиарды солнечных дней. Момент искушал человеческое сознание скоропалительными догадками о сокровенных тайнах Природы, персты которых, по вечеру, словно сами собой, прорастают сквозь мхи и скалы.
    При свете фар по дороге в город соучредитель РФАПС вёл машину не так хорошо, как утром, и не без ошибок. Одолевая долгий подъем, где днём прошёл дождь, застрял в луже, да так, что пришлось вытаскивать машину лебёдкой. В гостиницу Владилен попал ближе к полночи, после того, как развёз мастеров-скалолазов по разным районам столицы. Он ощущал необычное возбуждение. И дикий голод. По-сумасшедшему захотелось есть - налопаться так, чтобы мелочные ограничения последних месяцев отодвинулись хотя бы до завтра. Здравомыслие рейтинг-йога сопротивлялось срыву, дипломатично напоминало о йогуртах, о кефире с нулевым содержанием жира, о бифисоньке на ягодах, фруктах разнообразных форм и расцветок - мелких, как косточки абрикосов, и до размеров годовалого поросёнка, включительно; о дольке горького шоколада... да что там - о двух, по такому случаю!
    С шоколада и начал, пока гостиничный люд хлопотал насчёт ужина в номер. Отломил одну дольку от припасённой заранее толстой плитки, потом половину… и  доел всё лакомство, рассчитанное на шестнадцать дней. Не успели ещё утечь в пищевод шоколадные слюни, как в дверь вкатился стеклянный столик с обильной трапезой. Сколь давно Владилен позволял себе хоть что-то подобное! Добрый кусок свинины с двойной порцией картофельного пюре на блюде, и на отдельной тарелке картофель жареный: всё, как он заказал. Для желающего похудеть или укрепить сердечную мышцу - безумие. Ладно бы ограничился птицей без кожи или домашним кроликом, загарниренным бикорнеплодом - этим чудом селекции, которое так хорошо готовят здешние повара. К блюду из кролика был бы также уместен  гарнир из капустки заячьей или из красной, морской капусты… Но если не пристрастился ещё к современным блюдам летимской кухни, то, надо думать, с большим удовольствием съел бы гарнир из обычной и никогда не видевшей моря капусты белокочанной.
    Нет же - умолотил тяжёлые, вредные блюда. И вскоре почувствовал рези в желудке, тяжесть и дискомфорт. В некотором смущении выбрался из-за стола. Эксклюзивный десерт - юбилейный подарочный пряник с лазоревой надписью «Демократическому правлению в Летиме уже восемь лет» - остался нетронутым. А утром, после полубессонной ночи, когда поднялся и влез на весы, то прям-таки поразился:
    - Не может этого быть, я столько не съел!
    Но прибор, конечно, не врал, свидетельствуя о прибавке массы Владиленова тела на пять килограммов. Тут было над чем призадуматься: за всё время голода, проведённого на воде, он потерял двадцать восемь; на выходе, с тренировками и диетами, возвратил себе десять, а за минувшую ночь получил прибыток просто шокирующий.
    «Молебен пет, а польги нет», - пожаловался сам себе россиянин. Однако, позитивно настраиваясь и легкомысленно полагая, что при всех нагрузках на скалах он к вечеру станет ещё стройней, чем вчера, заметно повеселел и отправился на тренировку.