17. Гуселовняя гора над силиконовым борделем

    С порывистым ветром, но без признаков новых дождей, пришло утро. Коврижкина подняла мужчин очень рано. По её словам, ночью она задумалась обо всём том, что встревожило Тиму. И, дескать, так: здравый смысл подсказал ей, что было бы опрометчиво прятать машину здесь - в чаще вееролистника, на небольшом отдалении от Перстня. Зато появилась идейка: вернуться на тракт и уехать в правую сторону, где в глубине лесов есть одна деревушка, знакомая Тане ещё с детских лет. Там должен здравствовать добрый её знакомый, почтеннейший ГангуА. Он поможет во всём, что потребуется путешественникам, в том числе обеспечит укромное место для джипа. От Владилена не ускользнуло, что младший инструктор встретил такое решение Коврижкиной с радостью. Съехали вниз. А ещё через два часа пили травный душистый чай под навесом из пальмовых листьев. ГангуЦэ, младший брат удалившегося от светской жизни в горы Таниного знакомого, тоже был чрезвычайно радушен. Как россиянин понял теперь, Танюша, вместе со сводной своей сестрицей ЭксКью ПоЛетим, много сделала для улучшения жизни аборигенов. ГангуЦэ - летописец маленького поселения и отец нынешнего вождя, который сейчас на далёких плантациях обеспечивал сбор урожая бикорнеплодов - своей властью нашёл путешественникам лошадей и отправил с ними внучонка, самостоятельного паренька лет десяти-одиннадцати. Ближе к следующей ночи четверо всадников поднялись на то самое место, где скалолазы останавливались накануне. Мальчик, ничуть не смущаясь сгустившейся теменью, ушёл вниз, уводя лошадей в поводу. Путешественники заночевали.
    С утра в путь, пешком. За небольшим подъёмом разом открылся вид на широкую в основании гору.
    - Что наверху, там пологий купол или плато? - спросил россиянин у дочери.
    - Ни то, ни другое. Там гребень «обода» Перстня героев. Почти на всём своём протяжении острый, как лезвие, а внутрь обрывается с нависанием.
    - Мы тем крепнем полезем? - опередил Владилена с вопросом младший инструктор.
    - Нет, Тимочкин, мы пойдём, как по внутренней стенке бокала. Тебе понравится.
    - А как туда попадём? Всё-таки через верх лезть придётся?
    - Скоро увидите. Тропинка нас приведёт.
    Через час подошли вплотную к подножию грандиозной кольцеподобной структуры. Лес кончился по границе с каменными развалами. Дальше вверх лишь кустарники, уцепившись за всякую толику почвы, бросали гибкие веточки по сторонам да редкие ёлки выглядывали из-за больших каменьев - строго с одной стороны, где в заветрии ухитрились выжить, в отличие от своих невезучих сородичей. Подобие тропки прослеживалось кое-где по щебёнке, а в основном маркировалось пирамидками из тяжёлых камней. Встречались и лёгкие, наилегчайшие, иногда размерами в полтора-два обхвата - полые и тонкостенные. Под сухим порывистым ветром они растревоженно пели, не то лопотали: 
                Вернитесь  куда  вы  вернитесь  куда  вы…
    «Обод» Перстня вздымался пятисотметровой стеной. Но что удивительно - в ней имелся проход. Вода и ветер за много лет проточили «ворота», в которые, при наличии автодороги, мог бы проехать автобус. Однако разъездов здесь не было и в помине, под арку вела чуть заметная тропка. А за «воротами» путешественники попали в другой, не похожий на только что ими виденный мир. Дно огромного кратера вновь оживляла зелёная роща, в тёплом мареве расцветали тюльпаны. Отряды деревьев клиньями штурмовали склоны, взбирались на вертикали и грозные нависания Перстня.
    - Ну и, нравится вам? - спросила Коврижкина, как хозяйка модной квартиры могла бы осведомиться у своих гостей, небогатых провинциалов.
    Владилену Артемьевичу, если по-честному, всё отчётливей становилось не по себе. Он хотел теперь же вернуться, как-нибудь извинительно спасовать перед подавляющей мощью препятствия. Но оба инструктора - его красавица-дочь и Тимур, - наэлектризованные предстоящим маршрутом, держались куда как бодро. Соучредитель поплёлся за ними. Неподалёку на камне застыл двухметровой длины синий ящер с высоким наспинным гребнем, а прямо по ходу – другой: ярко-красный, ещё крупнее и омерзительней. Тимур побежал вперёд и прогнал «динозаврика» криками. Россиянину как-то не к месту подумалось, что, если они все трое сорвутся и разобьются, вот эти твари вполне охотно сожрут их тела.
    Поскольку участники экспедиции сами ещё не завтракали, то на открытом возвышенном месте расположились готовить.
    - Отсюда - прямо наверх, на шесть полных верёвок, - обыденно, будто речь зашла о том, какой зелени нужно добавить в лапшу, разъяснила Коврижкина. - Сюда же, - она показала рукой, - мы вернёмся, замкнув круг наибольшего радиуса. Маршрут логичен: от падающих камней почти на всём его протяжении уберегают навесы гребня. И ничего слишком сложного или опасного: я проходила дважды, когда мне было одиннадцать лет.
    Младший инструктор умчался наверх - посмотреть путь подъёма поближе и навесить верёвку, самую первую, исключительно для подопечного. Владилен чуть выждал и, не пряча дольше от дочери своего волнения, заговорил:
    - У меня плохое предчувствие. Что, если мы не полезем на этот Перстень героев, Танюша? Я счастлив, что встретил тебя, что узнал о тебе! И куда-то теперь, очертя башку, лезть… Я устал от скальных занятий, в груди какая-то тяжесть, палец на левой ноге болит очень сильно. Весь я грузный и неуклюжий. А если сорвусь, потащу за собой вас обоих… Мне думать об этом невыносимо! Пойдём вниз, ты же умница; и уедем скорее в Россию!
    Таня быстро прикрыла его рот ладонью.
    - Это всё психология, па, ничего другого. К высоте привыкают годами. Скалолазами не становятся за два месяца, даже при распрекрасных физических данных, необходимо ещё почувствовать своё единство с твёрдокаменными монолитами. Ради этого тренируются долго и без существенных перерывов. Только вот ты сам понимаешь, что случай твой исключительный и весь процесс подготовки необходимо ускорить. Ведь КоеКто зря не скажет. А он говорит - над тобой нависла большая опасность. Не открыл мне, какая именно, но повторял, что спасительно «сделать» Перстень героев. Тем более, Перстенёк исполняет желания…
    Видя непонимание со стороны отца, Татьяна продолжила:
    - Я серьёзно: достаточно высказать пожелание там, наверху, а потом совершить переход по кольцу диаметром в километр, то есть протяженностью где-то три тысячи двести метров, и всё исполнится. То есть не абсолютно всё, а то, что связано с личной внешностью и здоровьем.
    Решимость дочери и новизна её доводов подействовали на Владилена, приободрили.
    - Уже неплохо, - улыбнулся он. - Выходит, если я пожелаю пышную шевелюру на голове и пройду маршрут, в скором времени будут мне кудри?
    - Легко.
    Их разговор прервался из-за шума в кустах. Путешественники примолкли до возвращения Тимура. Хвативший по нервам звук больше не повторился. Свекольный суп в котелке закипел и весело булькал, пока доваривался. С полноценными горячими блюдами традиционного приготовления предстояло проститься на время маршрута, хотя небольшую горелку с баллончиком газа предполагали забрать наверх и в чаях да расправленных кипятком порошках себе не отказывать.
    Вскоре спустился младший инструктор. Сели, будто за стол, у плоского поверху камня и за едой продолжили разговор о желаниях. Соучредитель спросил у дочери:
    - Что ты в прошлый раз получила от Перстня?
    - На всю жизнь оставаться гибкой, как в свои одиннадцать лет. С тех пор это качество не тренирую специально, а оно есть.
    - А  в первый свой переход по маршруту? - он крутанул жирной ложкой над головой.
    - Вот этого я не открою вам, извините.
    - Эй-ай, Танка! Послушай, я тоше зупы сепе пошелал пы! Как, спудется?
    - Да, Тимочкин, без проблем, - милостиво обещала старший инструктор. Помедлив, добавила с нотками важности:
    - Сама - цвет глаз поменяю. На тёмно-синий. И не пытайтесь меня отговаривать!
    Через какой-нибудь час скалолазы, все трое, стояли на слабонаклонной «полке» тремястами метрами выше. Татьяна чуть впереди, подобрав страховочную верёвку в замок у пояса; Владилен с Тимуром - рядом друг с другом, на некотором расстоянии от лидера. Над головами, на стекловидном лиловокаменном нависании, старательно выведено:
                П о д т в е р д и   ж е л а н и е !
    Коврижкина разъяснила мужчинам, как следует поступать. Оказалось, свои желания нужно произнести вслух, по очереди. При этом, пока своё сокровенное озвучивает один, остальные ждут, заткнув уши. Каска с третьей рукой тут пришлась очень кстати для временной акустической изоляции: стоило причмокнуть губами разочка четыре, и наступала полная тишина, только слышно было, как струится по жилам своя беспокойная кровь.
    Тимур дотронулся до плеча Владилена и показал жестами, что пора высказываться. То же, иначе, изобразила Татьяна - она указала себе на уши:  дескать, они ничего не слышат. Россиянин кивнул компаньонам, сместил чудо-шлем с головы, оставляя теперь это новшество пристёгнутым за плечами, откашлялся и звучно сказал:
    - Быстренько отрастить шевелюру на голове .
    «Вот уж глупость-то!» - ухмыльнулся на это внутренний, прозаично настроенный оппонент.
    Следом к диковинной здешней Природе обратился Тимур. Затем тройка двинулась по намеченному маршруту. Старший инструктор с лёгкостью уходила вперёд, устанавливая закладки, петли и френды, к которым через оттяжки уже крепила временные верёвочные перила. За дочерью, с отставанием метров на двадцать, царапался Владилен, подгребая сверху «третьей рукой» да тихонько ругаясь. В тех местах, где нужно было перестёгивать самостраховку с одной стороны от искусственной точки опоры на другую, он поначалу испытывал трудности. Мучительство повторялось через каждые семь-десять метров. Лишь к вечеру Владилен прозрел: приспособился ловко пользоваться «третьей рукой».
    Замыкал группу младший инструктор. Он нёс на своих широких плечах рюкзачище, снимал со скалы установленные Татьяной предметы да шепеляво насвистывал что-то бравурное. Знать, обожжённому на войне, ему пограничные формы человеческой жизни теперь представлялись вполне естественными. Время от времени тройка соединялась, чтобы Тимур мог вернуть Коврижкиной снаряжение или дополнить чем-то необходимым из своего огромного рюкзака. Владилен Артемьевич между тем ощутил растущую тяжесть в своём животе. Преодолев смущение, он напрямую спросил у дочки - как быть?
    - Обыкновенно. Сама не из бронзы. Сейчас я уйду вперёд по верёвке, и пять-семь минут друг на друга никто не смотрим, шлемы плотно надеты, внешнее - заглушить.
    Через десять минут, на ходу, россиянин стал примечать, до чего хорош окружающий мир. Лёгкие, как его настроение, перистые облачка уплывали по синему небу за стену. Солнышко золотило край чашки кратера. В лесочке на дне этой чаши отдельные деревца цвели сверху донизу розовыми цветами вместо листьев - как фейерверки, как праздничные костры, но не жгучие, не опаляющие, а трепетно нежные, словно ласки любимых.
    Подойдя к подопечному близко, Тимур зашептал доверительно:
    - Влатилен, твой какашка на метров сто улетел и размазался по скале. Я что думаю: кокда мышка на камень накакает, то через мноко лет мумиё опразуется. А от человека навряд ли. Мы ничеко хорошеко Природе не оставляем, только плохое.
    Будто в подтверждение его слов, на уступе ниже маршрута открылась взглядам врастающая в песок заржавевшая банка из-под консервов.
    - Тут старые шлямбуры попадаются, не подумайте нагружать, им сто лет, - предупредила Коврижкина. На отвесных и нависающих гладких скалах она крепила крюки-присоски экспериментальные, в просторечии экстремалов - «ляпы». Установка такого «ляпа» требовала две-три минуты, поэтому продвижение тройки сильно замедлилось. Россиянину было велено находиться между инструкторами и, по возможности, с двух сторон застрахованному парой «ляпов», так как надежды на них было меньше, чем на обычные закладушки и френды. К заходу добрались до пористых и обильно трещиноватых пород. Там принялись устраиваться на ночёвку.
    - Что мы будем пить? Где вода? - спохватился соучредитель.
    Молодые люди враз рассмеялись, вполне добродушно, конечно.
    - Вода на деревьях, па.
    На их уровень высоты по широкой трещине поднималась растительность - в частности, представители древовидных эндемиков из семейства банановых. Десятиметрового роста стволы завершались листьями, расходящимися веерообразно. «Это и есть знаменитое дерево путешественников, - припомнилось Владилену. - В длинных карманах листьев накапливается вода, которая иногда используется для питья».
    Тимур сбегал до этого леса на страховке и возвратился с двумя бутылями чуть мутноватой влаги. Тем временем Владилен подцеплял свой гамак и даже без посторонней помощи справился с закреплением. Затем с особенным удовольствием начал стаскивать с ног распроклятые, пережавшие кровоток скалолазные тапки. Левый выскользнул из руки и умчался в тёмную бездну. Обескураженный россиянин застыл в тупой озабоченности. В этой безрадостной позе застал его младший инструктор.
    - Ва, уронил один тапка! Просай и второй, что тепер с него толку.
    Расстроенный подопечный, не размышляя, принял совет и уже размахнулся правым обутком.
    - Эй-ай-ай!! Стой! Я твой левый тапка принёс, он за терево зацепился.
    Тимка по-мальчишески веселился. На самом деле, случай по-своему редкий. Когда в доме что-то падает со стола, например, десертная ложка, помимо того, что, по известной примете, должна появиться женщина в расцвете лет, сие ничего тревожного не несёт: ложку можно поднять, сполоснуть и воткнуть в салат. А в горах всё иначе - если что-либо падает, то навсегда исчезает из этой жизни, и хорошо ещё, если вещь не является столь же необходимой тут, как единственная верёвка (бр-р-р, неприятно даже подумать!). Владилен терпеливо выслушал нравоучение дочери на предмет того, что всё, до последней мелочи, надлежит привязывать: к рюкзаку, к обвязке, к карманам штормовки; рюкзак, в свой черёд, нужно ставить на самостраховку прежде, чем он сойдёт со спины. На второе был лёгкий ужин, на третье - сон в гамаках под порывы тёплого ветра. Пространство дышало во тьме. Стена пела им свои колыбельные песни.
    За час до рассвета закапал дождик. Однако на скалолазов не упало ни капли, поскольку, благодаря их расположению под нависанием, вся дождевая влага реяла в воздухе минимум в пяти метрах от лагеря.

    В день второй - на рельефе, почти везде вертикальном, а кое-где опрокидывающемся - соучредитель РФАПС страдал особенно остро. Все пальцы левой ноги то и дело пронзало болью. Мышцы и связки от движения по «перилам» в одну только сторону перегружались и просто отказывались повиноваться. Владилен с тоской и даже с некоторой злостью бросал взгляды на мастеров-скалолазов, которым, конечно, всё нипочём. Коврижкина Нюуай… (как там, бишь, она иногда себя называет?) неизменно шла впереди, при этом ноги ставила с фантастической лёгкостью, временами будто и вовсе не глядя, чутьём угадывая крохотные ступеньки - едва заметные мизера, бесполезные для таких битюгов, как Владилен Артемьевич. Но Таня ещё ухитрялась давать отдых мышцам, двигаясь где на пятках, а где на носочках, как на пуантах. Руки, конечно, тоже работали изумительно хорошо… Кроме «третьей руки». На мокнущих и крошащихся горных породах мудрёное приспособление раз подвело.
    - Держите! - выкрикнула Татьяна и провалилась на несколько метров. С невесть откуда взявшейся силой и на удивление грамотно Владилен вцепился в скалу, так что Тимуру рывка и совсем не досталось.
    - Молодец, па! - похвалила дочка. Не мешкая, поднялась, оглядела проблемное место критически, пошурудила вокруг да около той же «третьей рукой». В итоге установила ниже парочку «ляпов».
    Дождь перестал, и сквозь рваные наволочки облаков пробились лучи дневного светила. Однако трещиноватые участки маршрута - там, где вода лишь сейчас просочилась с самого верха - прямо-таки фонтанировали, и скалолазы чувствительно вымокли. Остановились пораньше на хорошо освещённой широкой «полке». На солнышке разложили мокрые вещи, притом страховали оттяжками всё - майки, брюки и носовой платок Владилена. Здесь же решили заночевать: никто ведь не гонит, а за недолгое время, оставшееся до темноты, маршрут всё равно не закончить. Тем более, что вплотную приблизились к наиболее сложному - ключевому - участку, где в глубине расселины шумел водопад, не допуская иного пути, кроме как по сухому каменному потолку.
    «Хорошо, что эта преграда на завтра, - подумалось россиянину, - сегодня и так всего предостаточно!»
    Скалолазы подвесились в гамаках очень близко над «полкой», затем, чтобы снизу, от монолита, не доставал ночной холод. Лишь теперь рейтинг-йог перестал испытывать страх высоты и вскоре стал погружаться в забытьё. Из последних пришедших к нему связных мыслей приметней всех была та, что за этот день он прибавил себе ещё р-йо, да не одну. Где-то заполночь Владилен увидел много маленьких снов, которые будто направленно возвращали в реальность. То он чутко прислушивался к плеску струй водопада - не просыпаясь при этом - и вместе с ними слетал по уступам горы, то к вниманию спящего нетерпеливо взывали шефлеры с монстерами, шелестя и потрескивая глянцевыми листами на самом дне кратера. От звука к звуку передавалась и нарастала тревога. Владилен Артемьевич глубоко вдохнул, шумно выдохнул и открыл глаза.
    - Что не спишь? - спросил младший инструктор. Он сидел в своём гамаке, утопая взглядом в тени от Перстня. - Или тоше скашешь: луна не даёт? Понимаю.
    - А ты что не спишь?
    Тимур молча развёл ладонями. Свет луны покрывал отвесы жёлтыми пятнами, будто снег возле юрты в степи. Пейзаж навевал уныние, и россиянин почёл за благо скорее снова уснуть.
    Разбудила дочь. Её лицо было хмурым.
    - Мы лезем дальше, па. Тапочки надевай. Тима прав: эти сволочи на нас охотятся. Спрячемся по другую сторону водопада, там есть где укрыться.
    Соучредитель  широко открыл глаза, понимая, что не без серьёзных на то оснований ребята засобирались в путь среди ночи. Происходящее его пугало. Слабеющий свет заходящего за гору «волчьего солнца» едва позволял видеть вещи; промозглая атмосфера сковывала дыхание. Удобный лагерь быстро сворачивали. Хуже прочего было то, что инструкторы в этот раз не могли меж собой о чём-то договориться: Тимур горячо шептал Татьяне одно, а Коврижкина, тоже убавив голос до шёпота, возражала. В конце концов лидер внятно произнесла:
    - Там жопа, Тимочкин. Всё, я сказала! Пойдём по кратчайшему. Ни при каких обстоятельствах на меня  не смотрите, пока не подёргаю. Выдавай верёвку легко и не тормози, любовь моя несуразная!
    - Страховка котова, - через минуту рапортовал ей младший инструктор.
    Мужчины встали спиной к направлению движения. Теперь Владилен замыкал собой группу. Работа его была почти никакой - расправлять верёвку, которую Тимур выдавал Татьяне. С этим младший инструктор и сам бы управился, но подопечного надо было занять, чтобы не перенервничал, оставаясь праздным, и не помешал, поступая по общепринятым - теперь как раз непригодным - понятиям. Всё-таки Владилен Артемьевич был сильно напуган. Он ощущал ладонями стремительное движение верёвки и даже сперва подумал, что Таня спускается вниз. Но вскоре начал догадываться, что это не так.
    «С сумасшедшей скоростью лезет по потолку? Или?.. Что, если мне повернуться и?..»
    - Эй-ай, не кляди, нельзя, упьёшь дочку! - отчаянно зашептал Тимур. - Верёвку-то не задершивай, дай-дай верёвку, скорей!!
    Не испытанный прежде страх нарастал: дочка, доченька, безрассудно храбрая девочка, брошена обстоятельствами на грань предельных для человеческого существа возможностей. Владиленовы нервы обгладывал ужас. Верёвку он отпустил и лёг лицом на рюкзак. Это был рюкзачок Татьяны. Под клапаном чётко прощупывались ботинки и тапочки. Стало быть, скалолазка ушла босиком! Как же так?!
    Любой кошмар когда-нибудь да заканчивается. Младший инструктор растормошил подопечного, известив, что пора катиться по туго натянутой переправе. Он помог поставить самостраховку роликом на верёвку и не слабо так подтолкнул Владилена.
    - Не крусти, Танка сделала это. Всё уше хорошо, всё пучком!
    По другую сторону бездны стояла босая Коврижкина и застенчиво улыбалась. Сразу за россиянином прикатился Тимур. Он привёз рюкзаки: свой большой и Татьянин. В это самое время внизу появились огни фонарей. Карабин с таймером, установленным на семь секунд без нагрузки, теперь расстегнулся, и скалолазы забрали верёвку. А это последний след их недавнего пребывания на «полке». И если раньше экспедицию не обнаружили каким-либо образом, то теперь можно было расслабиться, хоть ненадолго. Путешественники очутились в гроте с площадью пола примерно в триста квадратных метров. Тем временем прояснялось, что их усиленно ищут. Когда б не чуткость Тимура, скалолазы теперь оказались бы под ярким светом прожектора - луч обшаривал стену, но не высвечивал никого, кроме разве что птиц да летучих мышей. Вместе с тем, отряд неизвестных прочёсывал днище кратера. Резанули слух автоматные очереди - по всей вероятности, застрелили варана. Едва взошло солнце, Тимур сообщил, что охотники поднимаются к их убежищу, а так как это всего шесть верёвок по недотягивающим до вертикали скалам, нужно, не мешкая, прятаться. Приютивший их грот не имел глубоких «карманов», но свод был высоким, над входом особенно. С потолка здесь свешивались многометровые каменные сталактиты. Туда и полезла Татьяна - по маршруту, очень достойному даже для мастеров. На высоте пятнадцати метров она отыскала полость в середине сросшихся друг с дружкой сосулек и закрепила верёвку. Следом вышел младший инструктор, собрав по дороге оттяжки и френды. Потом подняли все три рюкзака. Последним номером затащили наверх Владилена.

    После этих усилий осталось ждать и надеяться. Прошли томительные минуты, и двухметровая особь мужского пола, в гидрокостюме, каске и с пулемётом, выбралась на уступ перед гротом.
    - Вы обнаружены, чижики, выходите, - сказал охотник. Буднично, как говорят о скучном, поднадоевшем.
    Тимур повёл рукой с пистолетом в направлении голоса, Таня мягко перехватила его запястье. Солдат мафии осмотрел низы грота, светя налобным фонариком, хмыкнул и добродушно добавил:
    - Ладно, сидите пока.
    Он навесил петлю с карабином на скальный зуб и вскоре принял товарища. Тот - смуглолицый, лет сорока, небольшого роста, вооружённый двумя пистолетами и огнемётом - повёл себя по-другому. Едва появившись, истерически заорал:
    - Выходи, матерь вашу! Ложись мордой вниз!! Не то всех зажарю!!! - и выстрелил из огнемёта по наиболее удалённой от входа стене. Рослый парень его поддержал пулемётными очередями.
    В тесном своём укрытии путешественники напряглись дальше некуда. Установилась недолгая относительная тишина, лишь повреждённые участки пещеры тихонько роптали, счищая с себя обожжённое крошево, да иные полые изнутри сосули обиженно хныкали. Лучи фонарей методично обшарили грот, осветили и потолок…  Снова вернулись на пол, на стены. Охотники, не ленясь, искали тайные закоулки, даже свернули с места несколько глыб, заподозрив, по всей вероятности, что за теми могут открыться проходы.
    - Нет никого, - произнёс наконец верзила.
    - Нет, говоришь? А вдруг есть, но мы проглядели? А, Сандро? Знаешь, что будет?!
    - Ага, крокодилам нас скормят.
    - Напрасно смеёшься! Босс так умеет устроить, что виноватые сами прыгают в пруд с крокодилом. За счастье считают.
    - Вот это ему в усы! Не дождётся. - Парняга уселся у входа и закурил. Смуглолицый ещё две минуты посуетился, потом подошёл к товарищу. Вдруг у него появилась новая мысль.
    - Слушай-ка, за струёй водопада они не спрятались, а? Эй, сдавайтесь! Ату вас, ату! - и старший охотник раз двадцать выпалил из пистолетов.
    - Трещётку дать тебе пострелять? - спросил рослый парень.
    - К чему? Пульки там пых-пых - разорвались, а в них такой крепкий газ, что когда кто-то есть живой, быстро выскочит.
    Коврижкина потихоньку дотронулась до Тимурова подбородка, напомнив о чём-то.
    Оба охотника угомонились и, перед тем как спускаться, курили у входа в пещеру.
    - Кого мы здесь ловим? - спросил длинный парень.
    Его напарник не торопился с ответом, потом всё-таки, снизойдя к интересу товарища, разговорился. Мол, так и так, где-то в этих местах образуется, или хранится с давних времён, элексир долголетия. Или даже бессмертия. Недостойные проходимцы об этом пронюхали и шарятся здесь по округе. И, вероятно, растаскивают элексир всякой мелкой посудой. А между тем, эти земли и недра, и всё, что в них есть, - достояние народа Летимской республики. Дон Гарсиа - отец народа, и кто, как не он, позаботиться должен о…
    - Всё фуфло, - оборвал долговязый, - фиг от Гарсиа народу что-то перепадёт. Скажи лучше, что с теми будет, когда их поймаем?
    - Какое нам дело? Нам платят. И хорошо…
    - Живыми их не отпустят?
    - Дурацкий вопрос. Ясно - нет. Зато нам приказано взять их живыми. Хоть одного.
    С упоением негодяя старший разоткровенничался: чем, де, и как у большого босса в подвалах «лечат» неразговорчивых. Он смаковал слова, говоря, что пойманных «проходимцев» обслужат по классу «люкс», выжмут, вытянут всё, что касается Перстня героев, чем бы тот ни являлся и где бы ни находился. А выловят «дураков» обязательно, поскольку тракт перекрыт на сто миль в обе стороны.
    Вонь от какой-то сгоревшей в гроте органики заползла под своды, и Владилену отчаянно захотелось чихнуть. Он затряс головой и в панике ткнулся носом в колени дочери; та, понимая грозящую им опасность, стала тереть родителю переносицу. И всё-таки чих, приглушённый и смазанный, прозвучал.
    - Сандро! Что это?! - встрепенулся старший охотник.
    - Осыпается где-нибудь. Мы здесь постреляли маленько, - лениво ответил высокорослый. - Не фиг тут больше делать.
    Оба наёмника сдюльферяли и сдёрнули за собой основную верёвку. Россиянина как прорвало, он прям-таки разразился чиханием и, закутав голову куртками, бился в сухом - без соплей - персональном торнадо.
    - Путь здоров, Влатилен! Путь здоров, наконец! Миллион летикров тепе на текущие нушты, на мелкий расход! Ну, хватит уше, раскачаешь всю нашу люстру, как крохнемся! - веселился младший инструктор.
    Когда Тимур известил о том, что наёмники-верхолазы соединились со всем отрядом охотников, путешественники спустились на пол пещеры. Но это и вся свобода пока. Просидели безвылазно здесь почти двое суток. Подслушанное не вдохновляло на поспешные действия, наоборот - прибавляло терпения. Время вынужденной отсидки использовали кто как. Тимур, глаза и уши их маленькой группы, всё время бодрствования проводил в дозоре, прилепившись лицом к узкой трещине в камне у входа в пещеру. Отсюда он слушал и наблюдал внешний мир. Россиянин по большей части дремал. Сил на что-то ещё у него не осталось. Лидер группы - Коврижкина, посиживая в позе «лотос» между мужчинами, читала книгу: ей предстояла сессия в европейском университете и прохлаждаться было непозволительно. Водопадик без новых дождей отощал, а вскоре вовсе иссяк. Продукты у скалолазов закончились.

    Без малого двое суток пещерной жизни и, с наступлением новой, безлунной ночи, дерзнули выступить в путь. Тимур утверждал, что бандиты убрались к тракту и даже рядом с Перстнем нет теперь никого враждебно настроенного, только по обе стороны от «ворот» установлены видеокамеры.
    От тёмных холодных скал и сырых облаков рейтинг-йога сперва замутило, но вскоре он притерпелся, тем более, что маршрут здесь, в общем-то, был попроще, чем в первые два дня пути по стене. До рассвета кольцо было замкнуто. Путешественники почти дошли до заначки на узенькой полке под сакраментальной надписью: «Подтверди желание!»  Здесь Владилену подумалось: «Намалёвано крупно и через бинокли вполне читается снизу, в том не приходится сомневаться. Соответственно, у бандитов надпись обязана пробудить интерес. И тогда логично было бы сюда подняться их верхолазам, вроде той парочки в гроте. Но если они долезли сюда, то заначка уже обнаружена. А раз так, то вообще дело плохо, ведь в ней, кроме прочего, личные документы всей нашей тройки…» Он поделился  своими страхами с дочкой.
    - Ф-фа! Снизу надпись видна, это правда. Но фокус в том, что оттуда она читается как «Здесь был Вася». Оба инструктора рассмеялись. Россиянин, чуть помедлив, присоединился.
    Выпили весь ананасовый сок из припаса и съели весь шоколад. После распределили добавленный груз. Предстояло новое испытание - влезть на гребень Перстня героев, что практически означало штурм двухсотметрового, с нависанием, участка. Правда, к путешественникам возвратилась теперь ещё одна основная верёвка.
    - Не перешивай, Влатилен! Мошет, думаешь - это серьёзно? Для Танки это отстой.
    И действительно, старший инструктор быстро прошла три четверти. После каждой полстаметровки вся троица собиралась на «станциях». Подтаскивали наверх рюкзаки, Тимур возвращал Татьяне оттяжки и прочее снаряжение. Перед последним отрезком подъёма инструкторы поменялись местами. В манере, достойной киногероев, Тима «сделал» каменный брус, отделяющийся от монолита и намеренный - если не сей секунд, то в ближайшем будущем - загреметь отсюда, повозился с каскадом из небольших нависаний, прошёл эти «штучки» и, прежде чем скрыться из вида, помахал «третьей лапой». Таня ему ответила взмахами сразу трёх «рук». Она висела над пропастью и страховала лидера снизу, через «гри-гри». Рассветало. Ещё через пять минут подошёл черёд лезть наверх россиянину. Из последних сил Владилен поднялся на двух жумарах и оказался рядом с младшим инструктором. Тимур восседал верхом на заточенной кромке Перстня героев, понятными жестами показал - встать на самостраховку с ним рядом. Таню на этот раз пришлось ждать сверх обычного: она в одиночку затаскивала рюкзаки на каскадный выступ и только затем поднялась на гребень. В ноль умотанный россиянин совсем засыпал… И проснулся даже не от рывка - от неудобной позы: горло сдавило челюстью от того, что тело загнулось в салазки - лысиной и подошвами вниз, а задницей кверху. Бравый младший инструктор вполне жизнерадостно сообщил подошедшей Коврижкиной, что её отец испытал страховку на прочность. При всём том окружающий мир на рассвете был очень хорош…


    С первым лучиком солнца Леночка пробудилась в объятиях Поросёнка. Чуть отодвинулась от него и - как часто бывало  в последнее время - стала думать о Владилене.
При их встрече в РФАПСовском офисе, через шесть секунд после первого слова соучредителя, Бэмс поняла, что это её мужчина. Ярко выраженный аудиал, Лена Бэмс не могла ошибиться, когда за потоком банальных фраз разглядела личность масштабную и ей интересную. А через шесть дней знакомства уже не хотелось с другими ни видеться, ни разговаривать - лишь с ним одним.  Что это было? Леночка ощущала свою готовность упасть Владилену Артемьевичу на руки, как спелая ягодка в подставленную корзинку… Да, это так, но случилось иное. Ужасный был день, во второй половине особенно: осязаемо липкое нечто из порченой здешней атмосферы проникло в лёгкие, в кровь, чтобы там, растворясь, опрокинуть в бездну детского страха, жестоко отбросив чувства в тот год и месяц, когда толстый отчим потребовал от ребёнка беспрекословного послушания… и «любви»; а она не умела ещё за себя постоять, и родная мама была далеко. Всё это Лена хотела забыть - нет, не просто забыть, а стереть из памяти начисто, уничтожить «на двести процентов». Сгустились летимские сумерки, и стало вовсе невмоготу. Но Владилен, обычно предупредительный, не замечал её состояния. И она оттолкнула его резким словом, обидела.
    Позавчера здесь, в гостинице, новый портье протянул ей вместе с ключами от комнаты узкий конвертик. На листке углепластика, что единственно был в том конверте, Лене Бэмс предложено основательно заработать: за сто десять тысяч летигров (без всяких налогов, втихую) пройти томографию, снять слепок тела и сдать простые анализы. Для создания куклы. И ладно бы, пусть себе, да на это уйдёт три дня, а Кальян и на час её больше не отпускает со сборов. Что делать-то? Улететь со всеми вместе в Россию и вновь одной вернуться сюда, чтобы снять с себя эти слепки и выручить деньги? Как-то ещё развить успех топ-модели? Порекламировать, скажем, бальные туфли, потанцевать в здешних клубах? Джим, Эдди, Дедушка и Кальян, даже этот вот розовый, улыбающийся ей во сне Поросёнок предупреждают о страшных опасностях, подстерегающих в ПоЛетим одинокую красивую женщину. Что, как ребята правы? Страна, при всём её изобилии, блеске и роскоши, Лене не нравится. Лена Бэмс россиянка. Её достало буйное солнце, наскучили пальмы и вечное лето. Ей не хватает снегов, акварельно-прозрачного неба Стогорска, берёз, четырёх времен года. И… Владилена Артемьевича.  Странно, что долгое время он прохлаждается разведённым и кто-то из женщин ещё не прибрал бизнесмена к рукам. Вчера Бэмс звонила ему на мобильный и перезванивала несколько раз. Но никто не ответил, а в «Гран Каасл» Владилен Артемьевич больше не проживает. Осталось лишь у Кальяна спросить его новый адрес. Как всё осложнилось!


    Если в направлении от Перстня героев к тракту имелись какие-то тропы, то в противоположном - к морю - не было ничего. Вероятно, две сотни миль до сих пор оставались непройденными. Пешеходы сталкивались с той серьёзной проблемой, что горы раздроблены неотектоникой на куски. Обломки, размерами с многоэтажные здания, здесь образуют сплошные поля, справедливо названные на топографических картах непроходимым курумником.
    Между глыбами или под ними, а чаще - прямо по ним пробирались теперь путешественники. Предыдущая подготовка пришлась в самый раз. Безрезультатными были бы все попытки пройти здесь без навыков скалолазания - разве что с лестницами и взрывчаткой, большим отрядом... за год-полтора.
    Когда сдюльферяли по внешней поверхности Перстня героев и стали от него отдаляться, камешки попадались не очень большие. Но в скором времени начались «чемоданы», как их представила Таня - интересные боулдеринговые тренажёры для будущих посетителей этих мест. А через сутки пошли «сундуки». Их почтительно обходили по солнечной стороне. Только вот огромные каменюки дружно сомкнулись и встали перед пришельцами многометровыми вертикалями. О том, что дальше не существует простого пути, свидетельствовали человеческие останки вековой, может, давности. Вероятно, не от хорошей жизни люди пытались тут пробиваться к морю. Но то ли их скосили болезни, то ли настигли и перебили преследователи. Во всяком случае, складывалось впечатление, что, остановленные большими камнями, несчастные предпочли умереть прямо здесь, не ожидая лучшего от возвращения.
    - Крысиный угол какой-то, - вздохнула Коврижкина. Предстоящее скалолазание не возбуждало её, как обычно. Старший инструктор, похоже, сильно устала.
    «Спины» некоторых «сундуков» поросли грибами. Тимур узнал их и очень обрадовался, даже зацокал от удовольствия языком, так что забрало телеэкрана, получив формальный приказ, тут же съехало восходителю на глаза. Грибы действительно оказались вкусными (поначалу - ну просто очень!) и в последующие десять дней составили монодиету для путешественников, не считая двух змей, наотрез отказавшихся уступить Тимуру дорогу. Младший инструктор теперь бессменно шёл впереди. А Татьяна сломалась. Безучастная ко всему, она позволяла себя затаскивать на голову очередного каменного супостата, брела, едва открывая глаза, на привязи между Тимуром и Владиленом - там, где хоть как-то можно было идти, и с тем же пугающим равнодушием подчинялась необходимости где-то спускаться. На долю отца теперь выпало очень много самостоятельности и ответственности. Он страховал Тиму снизу, затем провожал наверх рюкзаки и, со всё возрастающим чувством тревоги, привязывал самый ценный груз - свою дочь, да после переживал за то, как младший инструктор её поднимает. Потом сам, подстрахованный сверху, одолевал вертикали, снимая по ходу петли и френды, закладки и «ляпы». Наконец-то он научился своевременно отдыхать, экономить силы на скалах, не допускать существенных сбоев дыхания; правильно, точно - а не безадресно - ставить ноги, вовремя группироваться и реально видеть маршрут. Мощные от природы руки работали хорошо, и техническая новинка - «средняя лапа» - служила ему куда более эффективно, чем на «Перстне героев». Время от времени Таня приходила в себя и самостоятельно забиралась на «крышку» какого-нибудь «сундука». Но был также случай - вдруг отключилась во время подъёма; тогда Тимуру пришлось особо напрячься, а Владилену - болезненно переживать. На десятый, примерно, день (точный счёт потерялся) девушка собиралась лезть по хвосту какого-то каменного бронтозавра, вслед за младшим инструктором, но пошатнулась, затем опустилась в сырую траву и крепко заснула. Тимур наверху огляделся и сообщил об открывшейся перспективе пройти по верхам на значительное расстояние. Владилен не замедлил подняться к нему, потому хотя бы, что место внизу не годилось для отдыха вовсе. Вдвоём затащили наверх и бесчувственную Татьяну. Действительно, впереди лежала самою Природой созданная дорога: циклопические каменья чинно грелись под солнцем, однако не разделённые больше пустотами, а пока ещё не разъехавшиеся, словно торцами друг к дружке притёртые. «Как гирлянда хороших сосисок», - некстати пришло на ум Владилену.
    С почти позабытым радушием им открывался простор, приглашая шагать и шагать. Только как дальше двигаться с заболевшей? Младший инструктор решил и эту задачу. В самом большом рюкзаке, внизу, в двух местах вырезали материю. Определили Таню в рюкзак - ногами наружу, спиной к носильщику - и поочерёдно несли. По загривкам камней так прошли километра четыре. Всё в гору. Когда пошёл спуск, Тима как основной носильщик отсеялся, потому что длинные ноги Коврижкиной стали цеплять за дорогу. Дальше девушку нёс отец. Скалолазы всё ещё опасались быть обнаруженными с вертолётов или других летательных аппаратов. Заслыша гул, накрывались камуфляжно раскрашенными гамаками и замирали. Хотя кто бы мог положиться на то, что их не отслеживают из космоса и не сдают сей же час головорезам из мафии? На что-то попросту приходилось махнуть рукой.
    Сундуковые и чемоданоподобные камни закончились разом, оборвались стеной. Впереди - привольная степь, за которой (о радость!) в ладонях холмов - две стеклянные чаши синего моря.
    - Мы это сделали, мы спасены! - шептал себе россиянин следующим утром. Они широко шагали по естественному цветнику, обходили солончаки и редкие рощи деревьев. Одну верёвку, сильно потёртую, бросили, а вторую Тимур разложил в два кольца и надел на себя, как рюкзак. В низ петель продела ноги Татьяна и, ухватившись за шею друга, вновь закрыла глаза. На всякий случай соучредитель ещё привязал дочь к носильщику скрученным в жгут гамаком. Младший инструктор что-то мурлыкал себе под нос с утреца. Потом поменялись: отец нёс больное дитя на мотках верёвки, а Тима - рюкзак, поместивший все прочие грузы. Потом менялись ещё раза три. И вдруг - проблема: железный младший инструктор зарылся носом в песок. Мягко ткнулся лицом в убелённое солью дно пересохшего озера и отключился. Девушка за его спиной не почувствовала падения и не проснулась. Соучредитель готов был завыть от досады. Понятно - он быстро распутал и уложил больных поудобнее, но что делать дальше - не представлял. Застревать здесь опасно, ребят нужно было лечить, пока вовсе не стало плохо. Хотя бы добраться с ними до какого-нибудь жилья… Через час Тимур всё ж очнулся и объявил, что может идти, только вот теперь, к сожалению, он нисколько не видит. Так почти и сказал:
    - К сож-шалению, ни фиг-к-га не виж-жшу.
    Россиянин освободил от лишнего большой рюкзак. Все эти каски с «руками», оттяжки и прочее альпинистское барахло вытряхнул на песок. В рюкзак вновь усадил Танюшу. Меньший рюкзак, где осталось самое необходимое, Владилен пристроил себе на грудь. Тимке что-либо нести решительно не позволил. Инструктора он привязал к себе куском основной верёвки, чтобы тот плёлся за бывшим своим подопечным метрах в трёх позади. Так и пошли. Отдыхали теперь через каждые три сотни метров. И всё же «движение - это жизнь», как  многократно было замечено многими путешественниками в разные времена.
    - Ничего, Тимур, ничего! Я в России свой бизнес строил, такие нагрузки и перегрузки переносил - брат ты мой! Не находишь здесь связи? Напрасно.
    - Эй-ай!! - вдруг воскликнул младший инструктор. - У меня, каж-шись, зуб-пы прорезались! У теб-пя как, Влад-тилен, ж-шелание исполняется?
    Россиянин тронул свою макушку и укололся. Вот так сюрприз! А ведь что он только ни делал: утром и вечером умащал кожу лысины лучшими препаратами самых авторитетных производителей, делал массаж (потому как мазь без массажа - примерно то же, что и массаж без мази), криомассаж и специальное пиво на голову; соки алоэ, крапивы и расторопши; витамины и соли цинка в комплексе с аминокислотами; сыворотку из молока густошёрстных шиншилл, экстракт из накопанных в новолуние корней лопуха… Никаких перемен прежде не наблюдалось. «Зато теперь усилия дали всходы, - подумал соучредитель. И сразу засомневался. - Оно бы и так, да вот Тимка целебных отваров в десну не втирал, а поди ж ты!» Владилен попросил инструктора раскрыть рот, на что тот с готовностью согласился. Да, действительно, без обмана - с полдюжины новых беленьких зубчиков пробивались наружу. От добрых перемен мужчины приободрились и даже пошли порезвее.
    Незадолго перед закатом вышли на стадо тучных пёстрых коров. Заливисто лая, примчалась собака; на долгогривом коняжке приехал мальчик лет примерно семи. Остроглазый, как большинство коренных летимцев, он разглядывал путешественников с нескрываемым интересом. Неподалёку, в довольно ладном для временного жилища строении, обитали его родители. К пришельцам летимские скотоводы отнеслись дружелюбно и сострадательно. Тане Коврижкиной отвели кровать с серебряными шарами на спинках, чистыми простынями и пышной подушкой. Тиме и россиянину постелили на полу, снабдив каждого двумя матрацами и тремя короткими тонкими пледами. Младший инструктор попил молока и сразу уснул. Напротив, Нюуайалетта широко открыла глаза. Владилен с изумлением увидел, что глаза у дочери разные: один по-прежнему карий, другой - тёмно-синий, как небо высокогорья. Летимцы от этого зрелища пришли в совершенный восторг, а когда Татьяна заговорила на их родном языке, начали даже кланяться. Владилен рассказал про оставленное имущество, Таня перевела. Отец мальчика, не мешкая, заседлал коня, и через пару часов всё брошенное на берегу пересохшего озера было возвращено скалолазам.
 
    Шли пассажирами на приспособленном для катаний по морю торпедном катере. А перед этим - от домика скотоводов до пристани - путешественники проехались в гужевой повозке. В городе, в ПоЛетим, дело номер один - положить Тимура в лучшую клинику. Младший инструктор, хотя и бодрился, но видел перед собой только мутные пятна. Коврижкина, между тем, заметно шла на поправку и беззаботно ранила встречных мужчин взглядом синих, как небо в горах при хорошей погоде, сияющих глаз.

    Устроив Тимура в палате для VIP-пациентов, отправились на Гуселовнюю гору. Их встретила знакомая Владилену женщина средних лет. «КоеКто уехал к себе на Алтай», - негромко сказала она, отвечая на вопрос рейтинг-йога. Если бы Владилен мог увидеть, как вздрогнула при этих словах его дочь, он бы принял их по-другому, но Таня была у него за спиной, и россиянин не понял печальной истины. Он получил адресованный лично ему, Владилену,  диск DVD и отправился с ним к компьютеру. Улыбающийся КоеКто возник на экране на фоне вершин. Свежий ветер срывал с гор длинные снежные флаги. В празднично-синем небе то тут, то там расцветали радуги. Патриарх говорил. 
    - Здравствуй, здравствуй, Иван-царевич, доблестный и долгожданный курсант Рейтинг-йоги. Малость подзадержались вы там - на Перстне… Шевелюра как, отрастает? Дюже? Чувствуешь, всё не зря! Приблизились и другие цели, в Триединой формуле обозначенные. К ним подводят понятные светские средства, их у тебя предостаточно. Но если бы вдруг не хватило, мой свет, дополнительный есть ресурс, потому что ты, брат, особенный и несёшь в глубине своей редкий дар. Может быть, о нём и не знаешь. Чуть-чуть подскажу: ты в контакте находишься со стихиями, они тебя сберегают. Что, сомневаешься? Выйди на улицу и потребуй от облачка изменить маршрут…
    Волшебник умолк, а взбудораженный соучредитель быстро покинул дом и прошёл за бассейн, на край обустроенной здесь территории. Только там поглядел на небо, где плотно сбившиеся облака не оставили ни единого лоскуточка голубизны. Раза три глубоко вдохнув и на раз меньше выдохнув, россиянин стал мысленно прорубать окно к солнцу…
    Он вернулся в дом, за компьютер, а уши всё ещё застил гвалт растревоженных в кратерном озеришке гусей. Владилен Артемьевич не был испуган или даже особенно изумлён, просто не ощущал себя подготовленным, чтобы принять столь большую ответственность. А ведь волшебник и прежде ему говорил - дескать, люди способны  на странное, только мало кто из живущих кристаллизует сие, призвав свою волю и мужество.
    КоеКто после паузы перешёл на другую важную тему. Он стал расхваливать Владиленов чувственный выбор. Так, мол, и так, видел на телеэкране мисс ПоЛетим. Ну, сказочно хороша, одно слово - «прынцесса»! Мало этого, от людей в гостинице «Гран Каасл» патриарх узнал, что Леночка Бэмс звонила и спрашивала россиянина. Старый лис полагал: дама хочет увидеться с Владиленом и сожалеет о причинённой обиде, которая, по существу своему - шалый импульс, спонтанный реверс, протестный рудиментарный жест в ответ на бесправие женщин перед мужчинами в предшествующие века. «Это нужно прощать». Из обычного интервью с Леной Бэмс, промелькнувшего в прессе, КоеКто выводил, что девушка вовсе не прагматична - на что когда-то пожаловался Владилен,  а, напротив, альтруистична и романтична. Что жаждет участия в крупном, глобальном проекте не менее, чем соучредитель, и самым главным в своём многосложном характере мисс ПоЛетим очень даже похожа на Танечку, Владиленову дочь. По сему в целом так, если коротко говорить: Лена Бэмс добру молодцу - самая подходящая пара.
    Волшебник вернулся к особенным качествам Владилена и выразил пожелание отыскать наилучшее для его способностей применение.
    - Ты - яркая личность, мой свет. Но послушай старого чудака: тебе надобно стать НеЛичностью, то есть полностью раствориться в идее «ИКС-ИКС с чертой», для всего сообщества «хомо сапиенсов» - очень нужной! Сиречь - полнее войти в Проект, как Танюша, или Тимур, или я, птерадон ощипанный... нет, не то говорю: птерадон облезлый. Да, вот ещё: вряд ли кто-нибудь лучше тебя разовьет и расширит системный путь Рейтинг-йоги, по крайней мере, в части оперативного осмысления желаний.  Я бы все материалы тебе передал. Соглашайся взглянуть, не робей! Откажешься - твоё дело, выбор всегда за тобой.
    Владилен предчувствовал в названной практике залог настоящей свободы. А формула трех ступеней самоорганизации:
                личность - Личность - НеЛичность
зажгла его, в лучшем смысле этого слова.  И он погрузился в теорию и на день, и на два… Занимался бы этим, забыв о времени, но, как часто бывает, в академическую тишину уютного кабинета ворвалась энергия улицы.