Посвящается тебе Гл 14 Семеро смелых

Мало знать себе цену - надо еще пользоваться спросом.

 Их было семеро, пять девочек и два вечных Санчо: Шурик Солохин и Миша Чубченко. Только они поддержали предложение Али и Нины перейти в восьмилетнюю школу в Истопки. Валю и Марусю Балабановых Аля помнит, а вот кто была пятая девочка – нет. Такое решение всё село посчитало смелым и правильным, но своим детей так и не запретило ходить по хлюпающему под ногами болоту в Брахлов. Только лет через пять болото осушат, вырубят сотни кустов калины, и получится красивый ровный пойменный луг. Только непреодолимые топи ещё долго будут сниться Але в кошмарных снах.

Итак, седьмой класс Истопская школа. Мальчики первыми и шли на конюшню запрягать «вороных коней», потом подтягивались остальные. На два года друзьями стали лошади Субботка и Орлик, а сущим наказанием - Жалоба. То ли сама по себе, то ли из-за имени,  она была флегматиком в кубе: ни за что не хотела прибавить шагу, не то чтобы побежать. Жалоба совершенно не реагировала на битье палками, но преодолевала сонную одурь в моменты, когда кто-то бежал впереди нее. Так они по очереди и бегали по колено в снегу впереди лошади, если опаздывали в школу. Зато толстенькая маленькая, но какая-то аккуратненькая лошадка с именем Субботка была самой любимой: запрягать её мог и ребёнок, без понукания медленно, но бежала.  Светлый в еле заметную крапинку Орлик, наоборот, был худощав и высок, но и его лентяем никак нельзя было назвать. Все три лошадки злыми не были, иначе их бы и не дали в руки детям.

Однажды мела метель, сугробы были непреодолимы, им в это утро, как исключение, дали элитного и дикого жеребца Казбека. Сам конюх его запряг и посоветовал в школе не распрягать, а только отпустить подпругу и дать сена. Казбек застоялся. Стоило дернуть повод, и он понес легонькие сани, не взирая на сугробы, как дьявол. Пролетая поворот, сани занесло, и они со всего размаха ударились об столб. Все уцепились и не упали, Алю шандарахнуло об этот столб головой. Опомнилась она только через несколько минут. Никто не смеялся, ужас сковал всех. Голова её не раскололась, но тошнило  долго. Никто об этом и не узнал. К концу восьмилетки все умели запрягать лошадь в телегу и сани, знали все прибамбасы упряжи, что пригодилось в будущем для разгадывания кроссвордов.

Весной песчаная дорога все-таки имела два препятствия, две низины, через которые с ревом текла талая вода с полей в реку. Их обходили, делая немалый круг, но все равно в ботиночках, а не в сапогах. Начиная с весны лошадей им не давали, а пешком ходить было долго и нудно. Обычно возвращались уставшими и голодными молча. Однажды, после молчаливого передвижения, остановившись возле шумного потока, они, не сговариваясь, запели «Это стонет, это стонет Тихий о-ке- ан!» Сначала угрюмо, потом вдохновенно, и закончили безудержным смехом.

Аля, вспоминая детство, подумала, зачем ей так нужен был этот авторитет среди подружек? Дружила бы изначально с сестренкой Верой, читала запоем, не замечая долгих зим. Почему Вере на авторитет было наплевать, а ей он был необходим и только в узком кругу деревенских подруг? Может быть, потому что именно в этот период выковывается внутренний стержень, строится характер. Все, за малым исключением, определяют свое положение в окружающем пространстве,  подсознательно, по закону выживания, хотят самоутвердиться. Хорошо, когда в этом возрасте учатся держать удар, пока он слабенький. Следующие удары будут все сильней. Пришло понимание пользы компромисса: можно не роняя достоинства находить общий язык с коллективом. Пока это понимание было чисто интуитивным… ей и было тогда тринадцать лет.