Повесть 5 из книги заволжская атлантида п. краснощ

ЧАСТЬ 5 книги ЗАВОЛЖСКАЯ АТЛАНТИДА П.Краснощеков

                ГОЛОДАЕВКА, ОНА  ЖЕ  И  РАЗДОЛЬЕ

Два противоположных почти взаимоисключающих названий одной и той же деревни, и оба вполне подходили ей. Деревня стояла на Волжской пойменной возвышенности, под защитой склона со степи в пойму. Во время весеннего разлива, Голодаевка оставалась незатопленной, почти на острове,
Нижняя, луговая дорога Кислово – Быково проходила по центральной улице Голодаевки. Дорога идущая из степи проходила по поперечной улице и упиралась в озеро. На перекрёстке этих дорог стоял один из трёх деревенских колодцев, контора колхоза и сельский клуб. Ещё на одной поперечной улице стоял детский садик. Параллельно центральной улице было ещё две улицы. На одной стоял сельский совет, школа и амбулатория, а вторая улица шла по берегу озера. Всего в деревне было более 70 домов, 350 жителей.
Красота Волжской поймы противоестественно сочеталась с бедностью её жителей. Некоторые семьи села жили в полуземлянках, в кухнёшках из ивовых плетней и самана, обмазанные глиной с соломенной или глиняной крышей. Животноводы в степи жили и того хуже, в землянках. Голод, тюрьма, сезонная занятость, выселение - всегда находились где-то рядом, от произвола властей никто не был застрахован. Жили с мыслью, лишь бы не посадили, и лишь бы не было войны. А посадить могли за колоски, за поломку техники или инвентаря, за сказанное сгоряча лишнее слово, по доносу недоброжелателя. От тюрьмы и от сумы не зарекались. 
Жизнь крестьян стала улучшаться только с конца 1953 года, когда на сессии Верховного Совета СССР, впервые было сказано о резком снижении уровня жизни сельских жителей в послевоенное время, а главное, о массовом бегстве из села.
 Уже с начала 1954 года уменьшился сельскохозяйственный налог. Повысились закупочные цены на зерновые на 50%, на масло в два раза, а на мясо в 5,5 раза.
Вот в это время в укрупненный колхоз им. Молотова пришёл новый председатель Горкавенко Иван Семёнович. Из местных, родился в Кислово, фронтовик с морской закалкой. Он работал председателем Кисловского Совета, затем пропагандистом Быковского РК КПСС, и вот теперь его назначили руководить колхозом.
               
                Автобиографические заметки
                председателя колхоза им. Молотова
                Горькавенко И.С.

В конце января 1953 года меня пригласил к себе в кабинет первый секретарь Быковского РК КПСС Патрин. Я только что вернулся из Кисловского колхоза «Спартак», где проводил политзанятия. Этот колхоз был одним из лучших в районе. Его председателя Филиппова Петра Николаевича я уважал за его организаторские способности сплотить коллектив, за порядочность, за простоту.
Зайдя в кабинет к секретарю райкома, я заметил за приставным столиком Баландина Ивана Михайловича – секретаря парторганизации колхоза им. Молотова. Я не придал этому никакого внимания и спросил:
- Вызывали?
 
Политзанятие. Свежие новости из района. Полуторка.

- Да, садись вот сюда, - он указал на место за приставным столиком напротив Ивана Михайловича. – Как командировка?
Я начал докладывать о командировке.
- Провел занятие в политкружке. Прочитал лекции в МТС, в колхозе «Великий октябрь».
- Лекция об агрогородах?
- Да.
- Как посещаемость на политзанятиях?
- 100%.  Ко мне в кружок записан председатель колхоза, он принимает активное участие, а за Петром Николаевичем тянется и весь колхозный актив. Так что посещаемость 100 %.
- Вот и хорошо,  а теперь слушай, что я тебе скажу. Мне кажется, что ты, моряк, засиделся на суше, пора тебе в свободное плавание. Заступай на капитанский мостик, моряк.
- ?
- Ты знаешь, что председатель колхоза им. Молотова Греков Пётр Иванович уже месяц в больнице.
- Знаю.
- Фронтовые раны обострились, и он не скоро выпишется, а выпишется, уедет к себе на родину долечиваться. Так вот, есть мнение бюро направить тебя в этот колхоз председателем.
- Так я…
- Всё. С колхозом ты знаком, считаем, справишься. Вопрос решён. Будешь свою лекцию претворять в жизнь, строить агрогород Раздолье.
 С Иваном Михайловичем обсудите все вопросы по проведению собрания колхозников. Но самое главное, обсудите вопрос о совместной работе, если есть разногласия, то давайте их решим сейчас, сегодня. Потом будет намного сложнее и для вас и для колхоза.  Срок назначьте сами, но не затягивайте. Колхоз и так уже второй месяц без председателя. Идите. К вечеру жду ваши соображения.
3 февраля 1953 года в Раздолье проходило общее собрание колхозников с повесткой дня: выборы председателя и членов правления колхоза.
Меня избрали председателем колхоза. На собрании внесено было много предложений для нового председателя. Я потом их все выписал из протокола собрания, чтобы не забыть.
Сначала, я каждый месяц доставал этот список, отмечая выполненные предложения, затем раз в год в день избрания меня председателем. Список уменьшался, но не заканчивался. Иногда я уже сам пополнял его своими предложениями.
В 8 часов утра 4 февраля собрали новый состав правления колхоза, присутствовал секретарь парторганизации колхоза. В новом составе правления новым был только я, председатель. Я не хотел что-то менять в колхозе, пока сам не вникну в самую суть дела, пока сам не пойму что делать. Не сегодня, нет, что делать  в перспективе.
Колхоз хоть и был более двух месяцев без председателя, но работа в хозяйстве шла своим чередом. Колхоз им. Молотова был организован из трех малых колхозов Раздолья, Калиновой балки и Солянки. На их базе созданы полеводческие бригады, Они работали самостоятельно, имели тракторные бригады, кузницы, плотницкие и другие необходимые для работы участки. Бригадиры Чебанько Алексей Григорьевич (Солянка), Чумаченко Илья Егорович (Калиновая балка), Кутепов Михаил Иванович (Раздолье) были полноправными и самостоятельными руководителями. Часть своих властных полномочий председатель колхоза П.И. Греков оставил за бывшими председателями из-за своих незаживающих фронтовых ран. Бригадиры были благодарны председателю, что он не «доставал» их мелочной опекой, и старались оправдать доверие ударным трудом своей бригады.
  В последнее время боли преследовали его почти всегда, днём и ночью, в кабинете и в поле. Особенно ему тяжело давались переезды. На тарантасе он всегда сидел только на коленках, подстилая побольше соломы. Тряска в тарантасе приносила жуткие боли в изрезанном животе осколками, а затем скальпелем хирурга в полевом госпитале. Что-то врачи сделали не так, боли не утихали вот уже столько прошедших после войны лет.
В перерывах между просто болями и жуткими болями Пётр Иванович занимался делами колхоза на перспективу, или «горящими» вопросами.
Правление утвердило заместителя председателя Щукина Степана Семёновича, бригадиров полеводческих бригад, заведующих фермами, распределили обязанности между членами правления. И здесь я не внёс никаких изменений.
Со своим заместителем Степаном Семёновичем договорились, что он будет заниматься текущими делами. Я же  за неделю объеду все подразделения колхоза познакомлюсь с колхозниками непосредственно на рабочих местах, а потом уже решим. Оценю их работу свежим взглядом, подумаю о дальнейшей работе этих подразделений, да и всего колхоза.
Перед тем, как ехать в подразделение, я знакомился с его бухгалтерскими отчётами, изучал кадры их работу, их семейное положение, заработки. Приезжая в подразделение всех колхозников звал по имени и отчеству, интересовался мнением каждого работника по повышению производственных показателей.
5 февраля мои кучер Крюков Иван Осипович подогнал к конторе чёрный одноконный тарантас, и мы выехали знакомиться с животноводами колхоза. Под горой в Раздолье ветер был не такой сильный и промозглый, как наверху в открытой степи. И морозец был всего градусов десять, а встречный воздух так и норовил залезть под одежду. Без тулупа зимой в степи «скучновато».
Февральское солнышко лениво поднималось из-за горизонта. Оно было хорошо видно сквозь редкую, стоящую в стороне от дороги, лесополосу.
- Ну что, Иван Осипович, денёк хороший будет? Вот и солнышко поднимается.
- Не надейся, Иван Семёнович, с обеда будет ветер и пойдёт снег. Моя тёща всю ночь с ногами маялась на печи, а это верный признак, проверено годами.
- А по началу дня и не скажешь, что погода может так испортиться.
Время тянулось медленно,  мягкий тарантас плавно покачивался из стороны в сторону, я поднял воротник тулупа, поплотнее завернулся в него, и мне вспомнилась моя флотская юность. Моя память услужливо рисовала мне забытые, но такие дорогие для меня картины.
Май 1939 год. Цветущий и зелёный довоенный город Сталинград. Мне 20 лет. После окончания ФЗУ я работал модельщиком на заводе «Баррикады». И вот я призываюсь по специальному комсомольскому призыву в Военно-Морской флот Баррикадным райвоенкоматом. Вместе со мной призываются комсомольцы, передовики производства. Во флот брали лучших, образованных ребят и мы этим очень гордились. Служба в ВМФ – это желанная мечта многих и нам эта честь выпала. Не пугало нас и то, что срочная служба в ВМФ будет длиться 5 лет. Раз надо, значит надо…
Казалось, что в этот воскресный день на Верхний посёлок Баррикад к райвоенкомату пришли все жители района. Весь день играл духовой оркестр, а гармошек было не счесть.
Нас приехали принимать и сопровождать в г. Ленинград моряки балтийского флота. Морская форма офицеров, старшин и рядовых матросов усиливала наши торжественные проводы.
К вечеру мы строем от военкомата с Верхнего посёлка прошли на Нижний посёлок в летний кинотеатр. Впереди шёл духовой оркестр, за ним наш пока ещё не военный строй, но уже и не гражданская толпа. За нами шёл длинный поток провожающих родственников, знакомых, наших девушек.
 Концерт Московского театра «Ромен» длился почти два часа. Я в своей жизни много раз смотрел выступление цыган, и каждый раз мне казалось, что это они из того далёкого и счастливого мая 1939 года.
После концерта, попрощавшись с родственниками, мы на машинах с сопровождавшими моряками подъехали к поезду у Мамаева кургана. Здесь грузились не только мы, но и  призывники из других районов области. 
В 12 часов ночи поезд двинулся на юг. Путь лежал через Ростов-Дон, Харьков, Воронеж, Москву в Ленинград. В каждом городе наш поезд прирастал вагонами с призывниками. Перед Москвой наш поезд тащили уже два паровоза.
Это была моя первая поездка на поезде, и я впервые увидел необъятные просторы России. От всего увиденного в пути осталось самое лучшее впечатление. Зелёные леса, необозримые хлебные поля, речки, мосты, сёла, станции, города. Как же богата наша страна. И мы едем её защищать.
На шестые сутки Ленинград нас встретил радужным солнцем и приятной прохладой, неповторимой красотой и блеском.
На вокзале нас встречал большой духовой оркестр и большая команда моряков Балтийского Флота. Под оркестр, строем мы прошли по Невскому проспекту во флотский Экипаж.
 
Матрос Горькавенко Иван.

Медицинская комиссия, затем распределение по флотам, обмундирование, снова поезд. 31 мая в середине дня мы высадились из поезда в г. Мурманск.
Север встретил нас дождём со снегом, и это в конце мая, это было непривычно, но на раздумья времени не было. 40 человек из нашего призыва и я,  в том числе, на буксире прибыли на место службы. Началась моя срочная служба, которая затянулась на 8 лет.
- Иван Семёнович, куда сворачивать на хутор или к овцеводам? – прервал мои воспоминания Иван Осипович.
- Давай, Иван Осипович, на хутор, посмотрим сначала МТФ.
Впереди уже виднелся посреди ровной степи высокий ветряк – «ромашка», его серебристые лепестки равномерно вращались и поднимали воду из колодца. Невдалеке от него стояла саманная мазанка и несколько полуподвальных землянок. Над их невысокими трубами вились сизые дымки. Тогда этот хутор не имел названия, потом его назовут громко – Раздолье.
- Вот нас и заведующий встречает, Кутепов Егор Иванович, - подсказал мне мой кучер, думая, что я уже забыл имя отчество заведующего.
Егор Иванович показывал МТФ в работе, знакомил меня с доярками, но я их всех уже знал  и звал по именам и отчествам, спрашивал о предложениях по улучшению работы МТФ.
- Какие предложения, Иван Семёнович? Сиськи по другому дергать у коров, так они нам молоко не отдадут, - начала бойкая на язык доярка Ивченко Полина Николаевна.
- Так что, у вас всё хорошо на МТФ?
В ответ все дружно засмеялись.
- Тогда доставай блокнот и записывай, - продолжила Полина Николаевна. – А потом эту бумажку где-нибудь выбросишь, всё равно не сделаешь, председатель.
- А давайте вместе подумаем, как всё же сделать на МТФ хоть немного, но лучше. С чего начинать надо?
- Раз так, моряк, держись. Одно наше предложение  выполнишь, мы за тобой тогда пойдём в огонь и в воду.
- Давайте, - я закрыл блокнот и положил в карман. - Одно предложение я и без записи не забуду.
- Коровы у нас, председатель, лучше содержатся на МТФ, чем  живут люди. Посмотри, ютимся ещё в довоенных землянках без окон, там темень, сырость. Люди живут как в погребах, а у нас ведь дети. Хотя бы мазанки поставить, но с окнами и с деревянными полами.
- Да не сделает.
- Ишь, чего захотела…
- Давно пора бы сделать.
- Опять скажет, что денег в кассе нет.
- Они лучше ещё одну овцеточку поставят.
Зашумели доярки, перебивая друг друга.
- Тихо, тихо, вопрос серьёзный, и сразу обещать я не хочу. Его надо обсудить, продумать. Но вопрос этот уже перезрел и его надо решать не откладывая. Мы сейчас с Егором Ивановичем пройдем по землянкам посмотрим, подумаем.
- Смотри, Иван Семёнович, там, в темноте лоб о косяк не разбей, - поддела меня опять Полина Николаевна.
- Дольше помнить буду, - отшутился я.
У одной из землянок встретил пожилую женщину, вымазанную в саже, с волосами, как будь-то, там три дня штормило.
- Егор Иванович, что это с ней?
- Настя? Да она утром из печки вылезла.
- Откуда, откуда?
- Она сейчас в морозы в печке ночует. Землянка за ночь сильно выхолаживается. Остальные спят вдвоём или с детьми, все же им вместе теплее, а она одна, ей одной холодно, а печка до утра остаётся тёплой, вот и приспособилась баба Настя в печке спать.
- Ну и ну! - только это я и смог вымолвить.
За короткий февральский день я объехал все овце-товарные фермы, молочно-товарные фермы, конеферму. И везде животноводы жили в тесных землянках, а ведь все семьи животноводов были многодетными.
Впечатление от знакомства с колхозом не были для меня чем–то новым, Я родился и вырос в Кислово и крестьянскую жизнь знал не понаслышке. Так жило и работало все сельское хозяйство нашего района, но я до войны работал на заводе в Сталинграде и знал хорошо, на сколько лучше живут рабочие в городе. Я искренне считал, нет, я был уверен, что смогу, как председатель, улучшить жизнь в своём колхозе.



 
Беседа председателя с колхозниками.

Конечно, на первом месте было, как от нас и требовали неукоснительно, производство и сдача государству сельхозпродукции. От этого зависело поступление денег на счета колхоза и выдача денег колхозникам на трудодни. От этого зависело, сколько зерна останется в колхозе на выдачу натуроплаты колхозникам. И натуроплата, и денежная оплата были связаны различными бухгалтерскими заморочками.  Бывало, в колхозе на счетах деньги есть, а колхозникам выдать не можем. Выдача зерна на трудодни так же ограничивалась дополнительными планами сдачи, сдачи зерна в различные фонды. Оплата труда колхозников жёстко контролировалось из района.
Но особенно больно, невыносимо было, когда в конце зимы, в самый голодный месяц март, приходила вдова погибшего фронтовика просить хоть какую-нибудь работу, или под будущую летнюю работу выписать продуктов, накормить изголодавшихся детей. Весной, летом и осенью можно было найти какое-то пропитание в займище. А к весне все запасы кончались, особенно там, где отсутствовали мужские руки.
Был ещё один путь повышения уровня жизни колхозников – общественное потребление. Питание в столовых, детских яслях и садиках, выдача по спискам продуктов питания, произведённых в колхозе, оказание материальной помощи нуждающимся колхозникам. Здесь такого жёсткого контроля сверху не было и можно было его увеличивать, конечно, при условии выполнения плановых показателей. Но продукты весной нужны и для полевых столовых, рабочих надо кормить, ведь голодные много не наработают.
Сколько дел предстоит сделать в колхозе, все они записаны в моём списке. Но сейчас надо начинать с наиважнейшего дела.
 Надо вытаскивать людей из-под земли на поверхность. Для начала сделать силами колхоза саманные домики, но с деревянными полами, потолками и светлыми окнами.  Это и будет основным делом правления колхоза в животноводстве на этот год.
С обеда солнышко заволокло тёмными густыми облаками. Резкий ветер гнал рваные облака, пошёл густой снег. Дорогу стало переметать позёмкой.
- Да, твоя тёща не ошиблась, Иван Осипович.
- Надо торопиться, Иван Семёнович, Нам бы засветло домой попасть, ненароком в этой круговерти и заблудиться можно. Да вот и наша лесопосадка. Но-о, родимая, домой, - но лошадь, почуяв близкий дом, и сама уже прибавила ходу. 
Не откладывая дело в долгий ящик, на ближайшем правлении рассмотрели этот вопрос и решили в этом году все землянки животноводов заменить домиками, поручили эту работу моему заместителю Щукину Степану Семёновичу.
 Он ещё зимой начал готовить строительный лес, а с ранней весны на озере делать саманные кирпичи, плести из хвороста плетни. Выделили ему всего одного плотника и пять домохозяек, так что основная работа в бригадах колхоза не страдала. Изредка выделяли ему дополнительных рабочих. И дело пошло.
 В середине мая начали строительство первого домика на хуторе. Радость и благодарность светились в глазах работников МТФ. В свободное время они помогали строительной бригаде.
 Вот и первое новоселье. Радость новосёлов не знала границ. Впервые за военное и послевоенное время люди переселяются из землянок. Именно в тот день я понял, что я нужен людям, я на своём месте.   
 К началу зимы все животноводы из землянок перешли в новые дома. Это была большая работа и именно для человека, для своих колхозников.
 Многие из района мне, мягко говоря, «предлагали» из этого стройматериала построить современную, по тем меркам, овцеточку, и этим увеличить колхозное производство. Но шишка на лбу, которую я всё-таки поставил в темноте в землянке, и баба Настя из печки, не давали мне забыть своё обещание. А те «шишки», которые я получил в районе за непослушание не идут ни в какое сравнение с той благодарностью, которую мы получали от животноводов, переселяющихся из землянок в настоящие дома. Дома небольшие, но настоящие. Это был успех всей нашей команды в 1953 году, но не последний.
В начале марта райком проводил совещание по организации весеннего сева в колхозах района. Ещё затемно мы с парторгом выехали в Быково. Лёгкий морозец пощипывал наши щёки, снежок поскрипывал под полозьями саней и под копытами  наших лошадей. Тулупы защищали нас от встречного колючего ветерка. Нижняя дорога петляла по пойме между озерками и небольшими массивчиками деревьев. Деревья стояли белыми от обильного инея. В пойме ветер всегда намного слабее, чем наверху в открытом поле. Тот степной ветер проходил где-то по верху на уровне высокого склона. Всё же, как хорошо в пойме и зимой, и летом. 
- Ну что, с ветерком или как? – спросил нас Иван Осипович.
- Давай не спеша. Время есть, а мы перед совещанием подремим немного.
Покачивание саней снова возвращают мою память в, теперь уже такое далёкое, предвоенное и военное время. Вся моя служба прошла на Северном Флоте. Не понаслышке,  и не из книг познал Баренцево море, Белое море, Северный ледовитый океан.
После полугодовой учёбы в учебном отряде, я был направлен на новый, постройки 1939 года эскадренный миноносец «Гремящий». Шла Советско-Финская война. Большую часть времени мы находились в море. Охраняли и сопровождали транспорты и рыболовные суда, несли патрульную службу. В военных действиях мы не участвовали, у Финляндии на севере ни флота, ни авиации не было.
Особо запомнился поход в Арктику в январе 1940 года. У самой кромки льдов встречали флагман ледокольного флота ледокол И.Сталин, который освободил из 27- месячного ледового дрейфа ледокол Г.Седов с командой. Дальше уже мы сопровождали героев – полярников в Мурманск.
В марте 1940 года закончилась война. Начался мирный период службы. Командир корабля капитан 3-го ранга Гурин А.И. говорил нам:
- Военный флот существует для войны, а значит надо готовиться к боевым действиям. Надо каждому из нас довести свои действия на своём посту до автоматизма, - так требовал от нас командир.
Бесконечные учебные и боевые тревоги днём и ночью чередовались с теоретическими занятиями. Суворовские слова «тяжело в учёбе – легко в бою» стали общим девизом эсминца «Гремящий».
1941 год был исключительно напряжённым. Мы знали, что фашистская Германия оккупировала Норвегию, Чехословакию, Польшу, высадила свои войска в Финляндии. На нашей границе с Норвегией разместила свои войска, авиацию, флот. Наш командир неустанно напоминал нам, что мы на грани войны. Чёткая, слаженная работа всех служб корабля будет нашим ответом агрессору. В мае – июне месяце фашистские самолёты начали пересекать нашу границу вплоть до Мурманска.
Начало войны для нас (это относится к команде нашего эсминца) не было неожиданностью. К ней мы готовились.
О начале войны нам известил колокол громкого боя сигналом «Боевая тревога», а за ним слова командира по корабельному радио. ВОЙНА.
Теперь походы в Баренцево море, в Арктику были совсем другими, чем в мирное время. Там были учения, здесь война. Бесконечные бомбёжки с воздуха, торпедные атаки подводных лодок и всему надо противодействовать и опережать противника.
- Матросы, старшины и офицеры, заметьте и опознайте противника и доложите на мостик на одну минуту раньше, чем он нас и мы победим, -  так говорил наш командир.
Вся команда в 280 человек любила своего командира и безгранично верила ему, верила, что с ним будет наша победа.
Нам часто приходилось сопровождать транспорты с войсками, грузом. Такие сопровождения очень ответственны. Транспорт надо довести до места назначения, на пути перехода обязательно атаки на подводные лодки противника, борьба с наседающими фашистскими бомбардировщиками. Бой может длиться целыми сутками, без перерыва на ночь, ведь летом в заполярье солнце все время над горизонтом.
Особенно запомнился тяжёлый, длительный бой при сопровождении теплохода «Мария Ульянова». Мы присоединились к сопровождению, когда теплоход был уже торпедирован и не имел своего хода. Один из военных кораблей взял его на буксир, это очень усложняло сопровождение. Почуяв легкую добычу, фашисты старались добить транспорт, подводные лодки выискивали слабое место в сопровождении для торпедной атаки. В любую минуту можно было получить вражескую торпеду в борт. Надо было не только отбиваться, увёртываться от торпед, но и атаковать подводные лодки глубинными бомбами. А  сверху буквально сыпались бомбы фашистских стервятников. Бомбардировщики шли группа за группой по 10 – 12 единиц. Их пикирование было почти беспрерывным. Зачастую бомбы взрывались в 3 – 5 метрах от борта корабля. Хорошо, что они взрываются уже в воде, и на корабль приходились только отдельные мелкие осколки. Этот бой длился больше суток, и мы вышли из него победителями. Теплоход «М.Ульянова» был отбуксирован в надежное, недоступное для врага место и спасен.
Несколько раз приходилось с наступлением темного времени суток ходить в составе других кораблей во вражеский тыл и вести ночные обстрелы вражеские берега. Как правило, это были скопления войск, склады боеприпасов, стоянки кораблей. В отдельных боевых походах вместе с нами принимали участие Английские корабли: крейсер, миноносцы. В таких атаках зрелище очень впечатляющее. Одновременно стреляют несколько десятков стволов тяжёлой артиллерии. Один из выстрелов даётся светящимся снарядом, что бы видно по каким целям стрелять. Конечно, на берегу взрывы, пожар, мечущиеся фашисты, ведь атака чаще всего застаёт врага врасплох. Какая на душе радость. Получай, фашист, за мать, за брата, за страну, за нашу жизнь, за товарища, погибшего в бою. 
Именно за эти ночные походы многие матросы, старшины, офицеры получили награды. Я был награждён медалью «Адмирал Ушаков», потом были медали «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», но самая первая награда мне особо дорога.
Были боевые неоднократные ночные походы во вражеские воды  для постановки мин на коммуникациях противника.
 Были и потери. При атаке на подводную лодку противника в штормовую погоду, при большом крене корабля был смыт волной за борт комендор курсового орудия Миша Лобачёв. Миша был Сталинградец, одного призыва со мной. Лодка была потоплена, но Миша остался в пучине моря. И сейчас помню, как горят его щёки, его ещё подначивали мы этими девичьими щёчками.
О службе на эсминце  «Гремящий» осталось много доброго в моей памяти.
Наш командир Гурин А.И. закончил войну контр. адмиралом.
Боевой комиссар, батальонный комиссар Рожков (уже не помню имени и отчества), который во время боевых походов все время переходил от одного боевого поста к другому, что придавало особое настроение и подтянутость личного состава.
Боевые товарищи. В памяти всплывают помощник командира корабля капитан-лейтенант Антонов, командир отделения старшина Кантырёв, машинист Казаков Федя. Комендор Зинченко Петро, старшина минёров Осипов, старшины рулевых Пчёлин и Захаров, командир боевой части  № 4 старший лейтенант Васильев, а сколько фамилий уже стёрто из моей памяти за прошедшие годы. Память человеческая ненадёжная вещь. Может быть так и надо, вычёркивать из памяти ненужную информацию. Но так не хочется забывать своих фронтовых друзей, с кем прошёл всю войну и кому я обязан жизнью.
 Наш корабельный девиз - «один за всех и все за одного» я  его сейчас воспринимаю, как свой жизненный принцип. Колхоз – это тот же корабль и я сейчас его  капитан. Мы в начале пути  и я собираю свою команду, вернее она уже есть, надо, что бы каждый участок колхоза слаженно, без сбоев работал.
Мы, новобранцы, пришли на флот в 1939 году вообще ничего не знали, ничего не умели. Учёба, тренировки, дисциплина, требовательность, снова учёба и тренировки – вот необходимые условия для успешной работы любого коллектива. Каждый должен хорошо выполнять свою часть работы на своём месте. Это надо использовать и в колхозной жизни.
 Центральная площадь старого Быково.

- А вот и Быково. Приехали Иван Семёнович, - перебил мои фронтовые воспоминания Иван Осипович, остановив санки на центральной площади. Выпавший снежок несколько приукрасил площадь, но впечатление было неважное. Заброшенная церковь, неухоженная площадь с обелиском защитникам революции, её покосившейся оградой.
 
Церковь на площади старого Быково.

 
Обелиск защитникам революции в старом Быково.

На совещании каждый председатель колхоза отчитывался о ходе подготовки хозяйства к весенним полевым работам.
 В конце совещания делал объявление заведующий Заготконторой Квитко Михаил Петрович. В этом году заготконтора будет принимать от колхозов арбузы, отправлять будем на Москву, Казань, Горький, Сызрань. Должны отправить 10 тысяч тонн арбузов, а за сданные  арбузы государство выделяет колхозам новенькие автомашины ГАЗ-51.
Заманчиво получить новенькую грузовую автомашину. Наша старенькая полуторка всё никак не выйдет из ремонта. Наш шофер Козлов Николай Матвеевич колдовал над ней, но из ремонта она выходила ненадолго и тут же ломалась.
После совещания я заехал в Заготконтору, выяснил условия сдачи арбузов у М.П. Квитко. Мне показалось, что это дело стоящее. Арбузы колхоз выращивал только для своих нужд, а что если увеличить площадь посевов для сдачи их государству?
На другой день Иван Осипович на легких санках вёз меня и агронома по нижней дороге из Раздолья в Солянку.
Солянка. Каждый раз, когда я проезжал или бывал там, у меня оставалось удручающее впечатление. Некогда богатое село пришло в упадок. На тридцать жилых домов, из которых почти половину являются землянками, приходится более тридцати заброшенных подворий с заросшими буграми оставшихся от домов.
 А ведь какая природа, какие возможности для жизни имеются в селе. По Солянской балке протекала речка, которая питала целое ожерелье прудов. У этих прудов разбиты огороды и сады жителей Солянки, здесь же находятся колодцы. В конце балки были большие сады, ставшие теперь колхозными. Внутри сада в пруду водится рыба. Напротив Солянки богатые луга, у Волги расположен остров Новенький, созданный речкой Воложкой. В неё приходили на нерест осетры. Волжская рыба всегда была на столе у жителей Солянки.
Почему же с такой богатой природой наши колхозники живут так бедно? Ответа на этот вопрос у меня не было, а, если и был, то я его загонял далеко внутрь себя, боялся его.
Вот и контора бригады. В небольшой, деревянной конторе, доставшейся колхозу ещё при раскулачке, нас уже ожидают бригадир полеводческой бригады Чебанько Алексей Григорьевич и бахчевод Остапенко Иван Ефимович.
   Поздоровавшись, я рассказал им о планируемых на текущий год госзакупках арбузов. Рассказал им и о возможности закупить новые автомобили, спросил мнение каждого об этом.
 До этого в нашем колхозе сеяли не более 10 гектаров, а надо увеличить посевы арбузов до 50 , а возможно и до 100 гектаров.
Мне было важно знать мнение бахчевода Ивана Ефимовича. Опыта работы по выращиванию арбузов у него уже большой, я же пока ещё новичок.
- Что я могу сказать, надо прибавить рабочих в бригаду ещё человек пять, подобрать землю поближе к Быково, что бы ближе была перевозка урожая.
-  И всё? – спросил я бригадира.
- Нет не всё. Нужны семена. Своих мы заготовили только на 10 гектаров.
- Это я возьму на себя. Директор Быковской опытной станции Лисин Н.Н. обещал мне выделить семена нового сорта «Быковский-22». Так что же?... Значит, заключаем договор с Заготконторой?...
- Можно, как-то не совсем уверенно ответили они. А сможем ли мы вывезти арбузы и примет ли их заготконтора?
- Давайте  не спешить с ответом. Подумайте, с агрономом запишите всё, что нужно вам для бригады, а завтра дадите ответ, ведь вопрос серьёзный.
Через неделю я привёз из «зоналки» семена, укомплектовали бахчеводную бригаду, обеспечили работой ещё пять вдов фронтовиков. В кузнице колхоза заказали два десятка тяпок. Вот и все наши затраты на организацию бахчевого направления в колхозе. Основной контроль и ответственность за бахчи, конечно, были на агрономе, но и я частенько интересовался делами в бахчевой бригаде. Постоянно был в курсе их дел.
И, действительно, самым тяжёлым моментом для колхоза была отгрузка арбузов с поля и доставка их в Быково на причал заготконторы. Не хватало людей, не хватало своего транспорта. Был задействован транспорт Кисловской и Быковской МТС, вся тягловая сила колхоза – лошади, верблюды, быки. Мне, как молодому председателю, в этом вопросе хорошо помогали и райком и исполком.
Арбузы 1953 года нас очень выручили, дали не только заметный вклад на наш расчётный счёт в Госбанке, но мы приобрели три новых бортовых автомашины марки ГАЗ-51 Больше всех был рад автомашинам новоиспечённый заведующий гаражом Козлов Николай Матвеевич.
Хозяйство сразу обновилось и укрепилось материально. А вот по зерновым год был средним. Урожайность по тем временам то же средняя – 7 – 8 центнеров с гектара.


 
Пассажирская пристань старого Быково.



 
Причал Быковской заготконторы. Отправка арбузов на Москву.
.
Отчётное собрание за 1953 год отмечало некоторый подъём хозяйства. В колхозе появились грузовые автомобили, все животноводы были переселены из землянок в дома, но колхозники особого материального удовлетворения не испытывали. Весомость трудодня не отличалась от прошлогодней. Прибыль совхозу принесли в основном арбузы, более 600 тысяч рублей. Но трудодень по натуроплате и в денежном выражении не увеличился. Ведь средства за сданные арбузы зачислены на счета колхоза, которые не могут быть использованы на денежную выдачу на трудодни колхозникам. Вот колхозники по этому вопросу на критику в адрес правления  и не скупились. Я с ними был полностью согласен, но сделать ничего не мог. Надо увеличивать фонд общественного потребления и расширять возможности производства продукции в личных подсобных хозяйствах колхозников на контрактной основе. С весны 1954 года стали шире использовать контрактацию телят у колхозников, выдавать им в счёт оплаты сено, солому и зерно.
Арбузами мне пришлось заниматься всю практическую деятельность, как председателя колхоза, и до 1971 года они меня никогда не подводили. Арбузы приносили каждый год от 600 тысяч до миллиона рублей дохода колхозу.
 
Погрузка арбузов с пристани в баржу в Быково.

Вспоминаю добрыми словами работниц бахчевой бригады, отдавших по 25-30 лет своей жизни этому труду. Это Слюсаренко Аграфена Михайловна, Колесниченко Мария Кузьминична, Кольченко Татьяна Васильевна, Остапенко Мария Максимовна, Морозова Варвара Ивановна, Плаксенко Раиса Фёдоровна, Кутепова Таиса Егоровна. Низкий им поклон за их труд на благо нашего колхоза.
1954 год был переломным годом в полеводстве, годом освоения целины, начала возделывание кукурузы и начала глубокой вспашки зяби. Нашему колхозу, теперь уже «Заря коммунизму» прирезали 1500 гектаров целинных земель. Размах работы увеличивался, но и в МТС значительно пополнился парк гусеничных тракторов ДТ-54, они пополнили и наши тракторные бригады колхоза.
В Быковскую МТС пришёл работать новый главный агроном Стрыгин Иван Матвеевич, человек большой эрудиции и опыта работы. Он ратовал за глубокую вспашку зяби в нашей засушливой зоне. Вспашка волами и верблюдами в колхозах сходила на нет и, естественно, появилась возможность тракторами более глубже пахать  зябь. Особенность наших Заволжских светло - каштановых почв в том, что они за лето слёживаются, сильно уплотняются и плохо впитывают осеннюю и весеннюю влагу.
Поэтому Иван Матвеевич и советовал председателям колхозов глубже пахать зябь. Осенняя и весенняя влага лучше впитывалась в глубоко взрыхленную почву, а не сбегала весенними ручьями в овраги, а затем в пойму. Этот дополнительный запас влаги, а вернее её более рациональное  использование и давало прибавку в урожайности по 4-5 центнеров с гектара.
Наш колхоз одним из первых стал внедрять глубокую вспашку. Бригадир тракторной бригады Ивченко Анатолий Николаевич всю зябь в нашей полеводческой бригаде Кутепова Михаила Ивановича вспахал глубже обычного. И урожайность по этой бригаде в 1954 году сразу возросла до 12-14 центнеров с гектара. На следующий, на 1955 год вся зябь не только нашего колхоза, но уже и почти всех колхозов, обслуживающих Быковской МТС, а затем и Кисловской МТС была вспахана глубже.

 
Руководство Кисловской МТС. (Справа налево). Директор Е.А. Титов, парторг Н. Покровский, гл. агроном В. Горбунов.
1958 год. Предвидится хороший урожай.
 
 Урожайность зерновых возросла, к тому же повысились и закупочные цены на зерно. Натуроплата и денежные выплаты на трудодни колхозников тоже возрастали, возрастали и общественные фонды потребления. Колхозники стали жить немного лучше.
В 1954 году мы впервые стали сеять кукурузу. В районе  проводилась учёба с колхозными кукурузоводами. Изучали агротехнику возделывания кукурузы, методы сева. Наше звено кукурузоводов в составе Г.И.Кисленко, А.М. Лобанов и Ф.Ф. Завалов посеяли первые 150 гектаров кукурузы квадратно-гнездовым способом по богаре.
 Иван Матвеевич несколько раз приезжал к ним на поле давал свои рекомендации. Наш агроном Дегтярёв Николай Александрович постоянно держал их работу на контроле, не забывал их и я, и секретарь парторганизации Баландин Иван Михайлович.
Наши кукурузоводы получили в тот год по 120 центнеров зелёной массы с гектара, впервые заложили у каждой МТФ силосные курганы. В дальнейшем урожайность кукурузы колебалась от 120 до 300 центнеров, но посевную площадь мы увеличили до 200 гектаров. А как результат, в колхозе увеличились надои молока.
Сейчас в Заволжье сеют кукурузу только на поливе, а ведь её мы выращивали на богаре и результатами были довольны.
Прошло два года, как я работаю председателем колхоза. Работа беспокойная, ответственная. Надо не только выполнить, а лучше перевыполнить планы по госзакупкам, но обеспечить колхозникам улучшение жизни. Денег в колхозе на расчетном счёте для выдачи по трудодням всегда не хватало. Приходилось организовывать дополнительные участки для снабжения колхозников нужными товарами. Варили арбузный мёд, солили, квасили овощи с плантации, мололи зерно на муку на мельнице, сушили фрукты с колхозного сада, завели птицеферму для собственных нужд. Продукцию подсобных участков мы обменивали на другие товары: на горчичное масло в Николаевском маслозаводе, на крупу в Камышинском мелькомбинате. Мой заместитель Щукин Степан Степанович в таких делах был незаменим.
 Все эти продукты были у нас на колхозном складе и под запись выдавались всем колхозникам, всегда были на столе в столовых полеводческих бригад, МТФ. Голодных у нас в колхозе не было.
На одном из собраний членов правления колхоза подняли вопрос об оказании помощи в строительстве домов колхозникам живших в полуподвальных землянках. Опыт строительства у нас уже был. В таких землянках жили бригадир полеводческой бригады Кутепов Михаил Иванович, Сероглазкин Петров Киценко Сима Андреевна, Морозов Василий.
- Какое строительство, переселение на носу. Всё Раздолье скоро будет под водой, - напомнил Степан Степанович.
Так впервые это слово ПЕРЕСЕЛЕНИЕ для нас стало чем-то осязаемым, определившим и изменившим коренным образом  всю нашу дальнейшую жизнь. 
*            *           *
Продолжение в части 6.