Глава 32 романа Преуспеть на Тверской Вл. Лазаря

/ с разрешения автора/

   

  Завладев контрольным пакетом, Рогожин вознесся на самую вершину. Сергей Пинегин стал исполнительным директором.
  Рокировка среди руководителей бурно обсуждалась персоналом. После заседания Совета, будто по мановению волшебного жезла, внимание сотрудников переключилось на Рогожина. Ему так громко хлопали, так льстиво воздавали почести, словно перед ними был мессия.
  «Глупые бараны, — думал про себя Пинегин, — известно, куда их заведет такой вожак!» Присутствие Дьякова при подписании бумаг было немым свидетельством того, что банк заняли «южные». Он долго сдерживал их натиск, но те вкатили троянского коня. Можно лишь предполагать, как они «раскололи» Горского, раз тот продал им контрольный пакет и вышел из состава учредителей.
  На этот счет ходило много слухов. Одни говорили, что его достали «музыканты» — мол, кто-то каждый вечер крутил ему по телефону похоронный марш, и шеф, чувствительный к такого рода выпадам, был вынужден принять их ультиматум.
  Другие заявляли, что хозяин «залетел» на охоте, стал жертвой пристрастия к пейнтболу. Дескать, он наведывался в клуб, палил из пушки по «газелям», а когда взыграл адреналин в крови — подался в «нумера». Забавы сняли на кассету, и Казанова оказался в западне. В один прекрасный день к нему явились вымогатели. И он, известный подкаблучник, боясь огласки, продал бизнес.
  Третьи утверждали, что виной всему дела другого толка. Кто-то плел, что Главный учредитель проигрался в казино. Сгубил азарт — он задолжал астрономические суммы, и «южные» взамен потребовали акции.
  Сам Горский хранил упорное молчание. Когда на заседании Совета его спросили о мотивах, сказал, что акт сугубо добровольный — он присмотрел компанию, где меньше риск и выше дивиденды.
  События последних дней заметно изменили его — жизнерадостный крепыш, гордившийся военной выправкой, теперь сутулился, сидел согнувшись, перо не попадало в нужную строку, когда подписывал бумаги.
  Но в целом этот плут легко отделался: и отступное получил сполна, и акции спихнул по высшей ставке. Этих денег ему хватит до глубокой старости…  Гуляй себе под солнышком, кочуй с курорта на курорт, курсируй на фелюге по морям в компании смазливых потаскушек…
  Смирнов — второй учредитель — тоже оказался слабаком. Почуяв, что запахло жареным, за его спиной уже ведет переговоры о продаже своей доли.
  Жалкие ничтожества! Оба действуют по принципу: своя рубашка ближе к телу. Он же, управляя банком, оказался между молотом и наковальней.
  С одной стороны партнеры, огромная армия клиентов, чьи права он должен защищать, с другой — бандиты-отморозки. Случись какая-либо нестыковка, — от этой мысли Пинегин весь похолодел, — удар  последует незамедлительно. Методы расправы у обеих групп одни и те же, если речь заходит о потере денег.
  Рогожин, которого он вытащил из грязи, фактически предал его — навел братков, спасая свою шкуру. Что это так, а не иначе, Пинегин знал доподлинно. Голь перекатная, детдомовец из Митино — и вдруг он заявляет, что у него есть бабки на покупку контрольного пакета. Курам на смех!
  Не прояви он в свое время сострадания, не окажи поддержки, где бы сегодня был этот герой? Когда он обивал пороги, испрашивая места, его высшим достижением было умение до блеска натирать полы в сортире, да худо-бедно управляться на парковке. Несмотря на это, он взял его и вывел в люди. Ему бы молиться на патрона, быть преданным до гробовой доски за все его благодеяния.
  Не тут то было! Парень начисто забыл, кому обязан продвижением. Особой благодарности Пинегин, разумеется, не ждал. Но в трудную минуту вправе был рассчитывать на чувство локтя, а не чувство колена. Истинно верна пословица: «Не твори добро без меры — оно вернется злом».
  Чем больше он размышлял об этом, тем чаще у него мелькала мысль о воздаянии. Он гнал ее, помня Моисеевы таблицы, но она упорно возвращалась.
  Пинегин перевел глаза на своего преемника. Тот налево и направо раздавал посулы, толковал о векселях, с пафосом вещал, какие чудные деньки наступят завтра. Стоит только задать жару должникам, да всерьез освоить «короткие кредиты». Обступив его, льстецы выкрикивали здравицы.

                *  *  *
  Перемену в отношении сотрудников он ощутил уже на следующий день. Перед ним не так широко раскрыли дверь, как накануне, прохладней поздоровались кассиры на первом этаже, заметно поубавился былой энтузиазм у секретарши. Принося на подпись документы, она уже не наклонялась, тряся кудрями у его лица, а стояла будто каланча, забывая перелистывать страницы. Длиннее стали паузы в ответах по селектору. Ясное дело, Лейкина «забила место» в приемной Управляющего. Можно было вышвырнуть ее, не дожидаясь, пока она помашет ручкой, но он был выше этого.
  Больше всех его удивил Борзых. Ранее стоявший перед ним навытяжку, угождавший в мелочах, теперь он вольно развалился в кресле и, ухмыляясь, заявил:
    — Домашнюю охрану на Кутузовском придется снять. Достаточно двоих секьюрити в Петрово-Дальнем, где проживает законная жена. Излишняя опека докучает девочке… К тому же, если рядом молодой, подтянутый ровесник… Не ровен час, они в твое отсутствие… — он по-плебейски цыкнул зубом. — Бюджет, Петрович, он не резиновый. Эта Кларка, кто она тебе? Присуха на день. В общем, пост на Кутузовском снимается.
    — Ты это сам решил?
    — Статус у тебя уже другой. И такое количество охраны тебе не полагается. А что касается решений… — Борзых отвел глаза. — Тут вот какой расклад. — Он почесал в затылке.     — С Рогожиным на эту тему разговора пока не было. У него ведь глыба дел сейчас — бразды надо держать… А может быть, и высказать неловко — вы были с ним на дружеской ноге. Но думаю, когда он наберет разгон, то не одобрит такое расточительство. Но если поворот какой, опять взлетишь на самый верх… то я уж постараюсь, чтобы все было по чину.

                *  *  *
  Рогожин держался с Пинегиным  корректно. Перед планеркой так же крепко пожимал руку, но от личных разговоров уклонялся.
  Однажды он все же попытался объясниться.
    — Мы шли ко дну, — сказал он, встретясь в коридоре. — После бегства нефтяных компаний наши активы, будто корова языком слизала. Потом эта флотилия, в которую мы вбухали двенадцать миллиардов… Фирмочки поменьше тоже здорово нагрели нас. Хозяйственный суд не взыщет с них долги — Россия не Америка… А «южные» умеют делать это. — Рогожин усмехнулся.     — После их визитов к должникам, на распечатки любо-дорого смотреть — сплошь кругленькие суммы. Находят деньги заемщики…
  Пинегин глянул на него в упор:
     — Не обольщайся. Ты — калиф на час. Как только Дьяков освоит банковское дело — с нас пух и перья полетят!
    — Если они нацелились на этот банк — их не удержишь, не устлав дорогу трупами. Тут либо ноги уносить, либо принимать их в компаньоны, — спокойно возразил Рогожин.
    — Тебе устроили овацию фигляры вроде Борзых. Партнеры из Сибири рвут и мечут. Они-то догадываются, кто истинный владелец акций.
    — Ты о Сысоеве? — прищурившись, спросил Рогожин.
    — Не только. На этом поле давно играют братья Лысые.
    — Партнерство с ними становится опасным. — Рогожин сделал паузу. — Мы слишком вольно обращались с их деньгами. Рано или поздно они припомнят  это. — Сомкнув пальцы воедино, он похрустел костяшками. — Нашествие братков из Белокаменной на время спутает их карты. А там, глядишь, все три команды сойдутся в рукопашной. — Он выделил последние слова. — Кто знает, сколько их останется в живых? Возможно, все они полягут в этой схватке. И черный нал, который Князев шлет грузовиками… — Он снова сделал паузу. — В общем, пока надо отмывать его. А дальше действовать по факту. Мы можем работать с бабками, если не окажется хозяев. — Он засунул пальцы под ремень. — Такой вариант ты не рассматривал? А записал меня в предатели. Ведь так?
    — Твою дружбу с «южными» нельзя назвать иначе, — помолчав, сказал Пинегин. — Так же как и новую идею о войне меж кланами, которую ты только что озвучил. Дурно пахнет от нее, приятель.
    — С волками жить — по-волчьи выть, — играя желваками, отвечал Рогожин. — Ты колебался с самого начала, придерживаясь каких-то норм и принципов, на которые плевали остальные, и теперь мы оба под прицелом. Остается лишь гадать, кому из нас «намажут лоб зеленкой» раньше. — Он взял Пинегина под локоть. — Выход тут один: деньги гнать на острова, чьи бы они ни были, и между делом стравливать братков. Чем больше их взлетит на воздух, тем выше шансы уцелеть самим. Пойми, Петрович, у нас нет выбора. Мы с тобой заложники. Либо сидеть и ждать, когда наш надзиратель даст отмашку киллерам, либо бежать без оглядки. Час «икс» не за горами. — Он остановился. Пауза была довольно продолжительной. — Дьяков дилетант в финансовых вопросах. Сыграв в одной команде, мы его «сделаем». Оставим с носом, перекинув башли куда-нибудь в Сен-Китс и Невис.
  Пинегин замахал руками:
    — Ты не в своем уме. Можно кинуть бизнесменов, облапошить рядовых клиентов, но «развести на бабки» мафию, которая подмяла половину города, — это больная фантазия, авантюра, мальчишеская глупость. Братки найдут тебя, куда бы ты ни спрятался, вырвут твои яйца и выбросят дворовым псам.
  Рогожин для себя все давно решил, и доводы противной стороны слушал со скептической улыбкой.
    — Братки находят тех, кому не терпится пошиковать. Тех глупых показушников, которые не могут обойтись без вилл, шикарных лимузинов и прочей мишуры. Их тянет на курорты и в большие города, где можно вдоволь покуражиться. Там этих спесивых мудаков выслеживают киллеры. — Он сделал паузу. — Столицы и всякие шумные места, где шастают агенты мафии, надо обходить за сотни верст. Есть уголки потише. Можно дрейфовать меж островов в Карибском море, жить среди зулусов или затеряться на Аляске. И тогда за свою мужскую гордость нечего трястись. Но если тебя по указке Дьякова завалят в подворотне — все теряет смысл. — Он взял Пинегина под локоть. — Сорвав солидный куш, всю оставшуюся жизнь ты будешь жить в свое удовольствие: потягивать винцо в уютных кабачках, любоваться закатами, местными красотками… — Он толкнул его в плечо. — Ну, как тебе мой план?
  Пинегин отстранился от него, отвел руку.
    — Люди доверили нам вклады и ждут, что мы умножим их. Кроме того, есть обязательства перед партнерами. Я не могу их подвести.
  Рогожин сделал шаг назад:
    — Значит, мы не одна компания?
    — Нет, — сказал Пинегин. — Я всегда играл по правилам.
    — Ты трус и размазня… Как знаешь… У каждого свой путь.
  С этими словами Рогожин удалился.

                * * *
    — Проглядел ты этого мальца, Серега. И создал проблему... В один момент ее не разрешишь. — Горский встал и в волнении зашагал по кабинету.
    — Кто ж знал, что так все обернется, — сказал Пинегин. — Услужлив был, почтителен... собачья преданность в глазах… — Он помолчал. — А как внимал, как все жадно впитывал, что касалось дел? — Он затянулся сигаретой.
  Горский повернулся к нему всем корпусом:
    — И ты надеялся, что так будет всегда? Натаскивал его… держал подле себя, посвящая в тонкости профессии. — В глазах ирония. — Они внимают, пока они нули, а после ловко вышибают из-под тебя стул. Услужливый... — Едкая усмешка. — Помощников, что забегают наперед, раскрывая перед тобою дверь — гони в три шеи. Подлее их не сыщешь. Ты слушал байки про сиротские приюты, а он тем временем...
    — Это уже следствие, Валерий Юрьевич, — прервал его Пинегин, — главная причина в том, что мы не устояли перед «южными». Когда они явились в первый раз и предложили «крышу», надо было принять все меры, включая кардинальные. — Он сделал паузу. — На Петровке не особенно усердствуют, когда братки взлетают на воздух или получают промеж глаз… А ты в это время не вылезал из злачных мест. Резался в картишки, пялился на шлюшек в «Адмирале».    — Он с укором посмотрел на шефа. — Понятно, ты был на коне и мог слегка погарцевать, но ты же знал, кто эти парни и что последует за их визитом? ТЫ подвел своих партнеров. Рано или поздно тебе предъявят счет: за корабли, которые никто не покупает, за аферы с ценными бумагами, за то, что дал слабину, когда украли дочь. Да мало ли за что! Уже один тот факт, что акции попали не в те руки, может стоить головы. — Сергей спохватился, поняв, что излишне нагнетает обстановку. — Партнеры из Сибири намекают, что надо поправлять дела…
  Горский встрепенулся:
    — Служба безопасности была в твоем распоряжении. Всю верхушку этой шайки можно было завалить прямо на ступеньках. А ты чесался... Для чего мы взяли Борзых? — добавил он, понизив голос.
  Пинегин погасил окурок:
    — Борзых с ними заодно. Я поручил ему заняться Дьяковым. Но ни подробного досье, ни пленок, уличающих его, я не получил. Он подсунул мне биографическую справку. У них есть «компра» на него. И это позволяет им держать службиста на коротком поводке. Тут надо крепко обо всем подумать.
  Горский опустился в кресло:
    — Дьяков в этой шайке на вторых ролях. Но он опасней Князева — все эти поганые идейки рождает он. Без него они бы не подмяли под себя десятки фирм. Он их консультирует, защищает в суде и намечает жертвы. С него и надо начинать отстрел, коль уж заговорили мы откровенно. На нем столько висит — клеймо негде поставить...
  Пинегин откинулся на спинку стула:
    — Я понимаю твои чувства... У тебя свой счет к нему… Но начинать надо с Рогожина. Этот парень задумал перегнать активы в островные банки. — Он сделал паузу. — А после прикарманить их, переведя на личные счета. Ты же знаешь, сколько есть путей и схем, чтобы проделать это. И не сегодня-завтра он отчалит в теплые края, оставив нам межгрупповые и бандитские разборки.
    — Ты уверен, что он сбежит?
    — На все сто. — Пинегин мрачно усмехнулся. — Он дутый президент — ставленник от мафии. И прекрасно понимает, что ждет его, когда переоформят акции. Пару месяцев назад  в последних распечатках замелькали банки Теркса и Кайкоса. Раньше мы с ними не имели дел. Ты дал добро?
    — Нет, — твердо сказал Горский. —  Их облюбовали «южные».
    — Они даже не слышали о них. Скорее всего, Рогожин убедил, что отмывать там выгодно — деньги возвратные, с хорошими процентами. Потом, мол, чистые вкладывай в заводики, скупай отели… — Пинегин улыбнулся. — Он вешает лапшу на уши. Легче будет отыскать иголку в стоге сена, нежели вернуть их  капитал.
    — А Дьяков? Неужели он не чувствует подвоха?
    — Этот тип страхуется — фиксирует счета, берет копии авизо, помечает названия компаний. Но он не знает всех хитроумных схем, которые используют банкиры. Рогожин погоняет деньги по мировой сети и уведет с концами. Часть бабок уже ушла на острова. Отсюда вывод — он пакует чемоданы.
  Наступила длительная пауза.
— Никуда он не сбежит, — закурив, ответил Горский. — Чисто «сделаем» его — комар носа не подточит.
    — Но ты же знаешь, должно быть три классических звена. Иначе все выплывет наружу, — севшим голосом сказал Пинегин.
    — Не выплывет, — пыхнув сигаретой, ответил Горский. — Человек, с которым я тебя сведу, — надежный. Он координатор. А может быть, глава их синдиката. Нас это не касается. — Он сделал глубокую затяжку. — Зовут этого умельца Рафинад. Я вышел на него, когда к нам подбирался Кислый.
    — Он из бандитов? — покосился на него Пинегин.
    — Не беспокойся. Этот парень с братками не якшается. До «смены вех» работал на Лубянке. «Сгорел» в 91-ом, поставив на Янаева. В ту пору путчистов увольняли пачками. Парни, оказавшись не у дел, разбежались кто куда. Одни создали охранные бюро, другие ушли в бизнес, третьи стали «принимать заказы». Кто чем занялся, какой пошел дорожкой — не нам судить. Каждый выживал по-своему. — Горский помолчал. — Берет он дорого — отстегнуть придется сто кусков, но есть гарантия...
    — Гарантия чего? — спросил Пинегин.
    — Что киллер, сделавший работу, растворится, будто аспирин в воде. И сколько бы вокруг тебя ни вились следаки, сколько бы ни строили предположений — выстрел будет холостым. Нет человека — нет и проблемы.
    — Они пришьют его?
    — Это их дела, — ответил Горский. — Главное, что до сих пор система не давала сбоя. Ты с этим человеком встретишься, сделаешь наводку на «объект» и выплатишь аванс. Все остальное придет в движение без твоего участия.
    — Расходы пополам?
    — Разумеется, дружище. В том, что нас подмяли, есть и моя вина. Когда похитили Сабину...
    — Я понимаю, старина, — прервал его Пинегин. — Жизнь близких дороже бизнеса.

 / продолжение/