Яд и нектар

«Слово яд, и слово нектар
Слово пугает, как волчий оскал.
Горькое слово душу калечит,
Кто её после такую излечит?»


       Блин...! Блин...! Блин...! И, как это меня угораздило? “Люди! Ау!” Нет, не может быть...! Кажется вон там просвет.
       Осознание того, что он заблудился, пришло к Виктору не сразу. Некоторое время он просто собирал грибы, радуясь особо удачным находкам. Крепкие красноголовые подосиновики и моховики встречались достаточно часто. Подберезовики он брал только самые молоденькие. Корзинка уже оттягивала руку, и можно было поворачивать назад, но в этот самый момент он вдруг понял, что заблудился. И где?
       Виктор растерялся. От неожиданности происходящего он принялся говорить в голос. Раньше разговаривать самому с собой ему не случалось, а сейчас собственные размышления вслух как-то гасили подступающую панику.
      - Скажи кому из друзей, не поверят. В лесу, исхоженном вдоль и поперёк! В лесу, который мне знаком лучше, чем собственный дом. Мне казалось, я знаю здесь каждое дерево, каждый кустик, каждую тропинку.  Он взглянул на часы. Два часа прошло, а я все ещё брожу, пытаясь понять в какую сторону идти. Бред! Ну, почему я не взял навигатор? Виктор достал мобильник в надежде, что сумеет, отправить хоть «смс».  Экран лишь светился. Собственно  именно поэтому и навигатор он не брал с собой, здесь на косе всегда так. Никакая электроника не работает.
       В довершение ко всему, небо затянуло пеленой облаков.  Стал накрапывать, по-осеннему мелкий, но очень частый, всё пронизывающий дождь. На Викторе одета защитного цвета  непромокаемая ветровка и сапоги, но всего через час в сапогах уже не то, чтобы хлюпало, но стало сыро. Брюки  тоже пропитались влагой, что называется – хоть выжимай.
        Уже изрядно уставший, он продолжал свой путь. Вокруг разросшийся густой ельник.  Правда, ёлки всего-то по два три метра высотой. Но на такую ель,  не заберешься, а обзор они закрывают полностью. Темные  еловые лапы и стволы покрыты бледно зеленым с серебристым отливом лишайником. Узкая тропинка, настолько  стиснута стеной деревьев,  что не дает возможности свернуть в сторону. Виктор уже не собирает грибы, хотя его глаза находят их повсюду. “Хоть косой коси!”
       Тропинка взбирается на дюну. Он надеется, что возможно оттуда сверху, сумеет рассмотреть, куда завел его местный Леший. Ноги уже гудят. Ему хочется присесть хоть ненадолго, но, ни пенька, ни поваленного ствола, а садиться на сырой, пропитанный влагой мох не очень-то хорошая идея. Поневоле он бредёт дальше, всё медленнее и медленнее, передвигая ноги, глаза  обыскивают окрестности в поисках места пригодного для отдыха и в первую очередь возможности выбраться из странного плена.
       Тропинка продолжает уверенно взбираться вверх. Она  обегает проплешины разорванного мха, полянки,  украшенные синими точками чабреца, и звездочками мелких ромашек едва различимые, сквозь густую темную хвою. Местами она поворачивает и некоторое время идёт вдоль дюны, чтобы в следующий момент снова начать подниматься. Вскоре молодой человек достиг самой высокой точки. Обзор по-прежнему закрыт стеной деревьев, и Виктор решает двигаться дальше. Тропинка бежит  по верху дюны, словно выискивая более удобное место для спуска. Ну, вот такое место найдено и дальше она резво мчится вниз к полянке окруженной плотной стеной елей. Окружённая разомкнутым кольцом дюны, казалось она лежит ниже уровня моря.
       Стоя на самом верху, молодой человек осматривается внимательнее. Дождь, как отрезало. Словно он остался там, в густом ельнике. А здесь, всё по-другому. Это место ему незнакомо. В центре полянки дубок. Это не роскошный дуб, который можно встретить в обычном лесу. Деревце растёт с перекрученным стволом и ветвями. Только по листьям, да еще, пожалуй, по цвету серо-зелёной молодой коры можно определить, что это дуб. Дубки с такой корой называют зеркальными.  Молодого человека не отставляет ощущение, что кто-то с сильно извращенной фантазией старался придать дереву силуэт монстра. Одна ветвь опущена вниз – это хвост, на который опирается странное существо. Центральный ствол очень короткий, покрытый толстым слоем голубовато-серебристого лишайника - тело. Выпирающие из дёрна корни напоминают лапы с мощными когтями. Всё остальное теряется в густой кроне. Но легкий ветерок шевелящий листву приоткрывает, то желтый глаз, то белые клыки, наполняющие огромную пасть. А может это просто разыгралось воображение.
       Мох, покрывающий дюну, здесь на этой полянке сменился разнотравьем с большим количеством цветов. Вокруг малюсенького родничка, что пробился из-под одной из лап монстра, встали стеной ярко желтые ирисы. Край полянки усыпан крупными садовыми ромашками. Всё остальное пространство отдано во власть голубым и лиловым колокольчикам. На мгновение, молодому человеку, даже показалось, что он слышит их тихий мелодичный звон. Но скорее всего это звенит у него в ушах от усталости.
       Он стал осторожно спускаться, цепляясь за лапы елок, уж больно круто тропинка ринулась вниз. Утоптанный белый песок под ногами вдруг становится зыбким и сыпучим. У Виктора появилось ощущение, что он идет по тонкой прогибающейся плёнке лишь слегка присыпанной этим песком.  В любой момент она может прорваться, и тогда не будет возврата из бездны. Внутри всё сжалось от странного предчувствия беды. Сделав ещё шаг или два, он останавливается, решая вопрос, не вернуться ли ему назад? Но оказывается, что обратный путь уже отрезан. Каким-то непостижимым способом деревья вдруг сомкнули свои стволы, переплелись ветвями. И он замирает, в неустойчивой позе опасаясь сделать следующий шаг.
       - О Боги! Что ты там делаешь? – Голос доносился с противоположной стороны полянки.
       Молодой человек хотел ответить, что ничего не делает, что просто заблудился, что очень устал и хочет отдохнуть. Виктор не видел собеседника, но стоило ему лишь только пошевелиться, как почва под ногами коварно поползла в разные стороны. Ему срочно пришлось вцепиться двумя руками в еловую лапу и стиснуть зубы. Он боялся даже дышать.
       - Замри, если тебе дорога жизнь. Сейчас я что нибудь придумаю. – Послышался голос.
       Ждать пришлось не очень долго, но эти мгновения показались Виктору вечностью. Перед глазами с калейдоскопичной скоростью менялись лица друзей, родных, знакомых. Последним было лицо отца, каким он его запомнил.  Лицо, заслонившее собой все остальные лица. Виктор чувствовал, как песок медленно, песчинка за песчинкой  ссыпается в бездну. И если помощь не придет, то он долго не продержится. Ветки и так уже выскальзывают из онемевших пальцев.
       Слева от себя он заметил какое-то шевеление и стал до боли в глазах всматриваться в еловые заросли. По рыжей хвое, что толстой подушкой укрывала почву, между стволами полз бородатый мужик, самого что ни на есть разбойничьего вида. За ним  змеёй извивался толстый канат. Виктор удивился: «Зачем, человеку в лесу канат?» Но задавать вопросы не стал, не то было время. 
       Старик не стал подползать к молодому человеку. Он сноровисто подтягивал канат, выбирая слабину, пока тот не стал как струна. «Ну и силища!» - Подивился молодой человек. Спасатель тем временем не спеша обмотал его вокруг ближайшего елового стволика, а свободный конец кинул  незадачливому грибнику.
       - Теперь, медленно не отпуская ветки, опустись на колени и постарайся дотянуться до веревки. Резких движений не делай. – Старик руководил спасательной операцией со знанием дела, словно он ежедневно по десятку растяп, вытаскивает из подобных передряг.
       Виктор, у которого от напряжения не только руки онемели, но и ноги уже едва слушались его, все, же сумел ухватиться одной рукой, за веревку. Он хотел было освободиться от корзины, которая висела на сгибе его руки, но дед остановил его.
       - Не снимай! Ползи как есть! Только осторожно. Скоро вылет! Надеюсь, что мы успеем убраться до того, как это произойдёт. – Пробормотал он в свою роскошную бороду, когда молодой человек поравнялся с ним.
       - Спасибо, вам за помощь! – Осипшим голосом сказал молодой человек.
       - Тебя парень, как зовут? – Поинтересовался мужик. На вид ему можно было дать и пятьдесят и все сто пятьдесят лет лет. Выглядел он крепким и жилистым с темно-коричневым загорелым лицом, что говорило о его постоянном общении с природой.
       - Виктор!
       - Вот, что Виктор. Давай-ка мне  свою корзину, только не ставь её. Не любят они грибы, могут и осерчать на такое отношение, не ровен час. Цепляйся двумя руками за веревку и  ползи. Я за тобой. Подстрахую в случае чего.
       Виктор уже видел место, где привязан второй конец веревки. Оставалось всего-то пара метров. Земля начала подрагивать, а потом раздался гул. Сначала почти неслышный, он набирал обороты, с каждой секундой становясь громче, пронзительнее и злее что ли.
       - Не останавливайся! – Заорал мужик, перекрикивая этот непереносимый гул. – Быстрее!
       Они едва успели перекатиться за то дерево, к  которому была привязана веревка, как земля взорвалась. На них сыпалась хвоя, песок, падали кусочки мха, а сверху присыпало крошевом из цветов.
     - Всё, могилка готова. …!! …!!! Можно вставать! – Мужик виртуозно высказался, используя такую лексику, что Виктор невольно заслушался. -  И цветочки положили! Заботливые! - Он  сидя отряхивал свою одежду. Брюки у него, как и у Виктора заправлены в сапоги. Но голенища сапог плотно по ноге перевязаны широкими лентами. Куртка  похожа на брезентовую, но и рукава, и ворот, и подол её, всё  тщательно подогнано. Комар носа не подточит.
       Виктор взглянул вверх. Изумрудно-зеленый смерч винтом уходил в небо. Молодой человек заворожено смотрел  на  это страшное и  непонятное явление природы.  Он лежал на спине и никак не мог отдышаться.
       Старик приподнялся. Заглянул  ему в лицо.
       - Ну, как ты? Теперь можешь хвалиться, что видел вылет  роя «змеёл», и при этом остался жив.
       - Спасибо вам огромное! Если бы не вы, не знаю, что и делал бы.
       Дед хохотнул басом. – Что бы делал, говоришь? А ничего не делал бы. До вылета роя оставалось всего ничего. Сожрали бы, они тебя, за милую душу. Как ты только додумался сунуться туда? Там же и касатик, и румянки, и колокольчик уже звонил так, что только глухой не услышал бы. И чему вас только родители учат? Разве можно быть таким беспечным?
       - Нас, такому не учат!  - Виктор всё ещё дышал с натугой. – Вас как зовут? А то вы мне жизнь спасли, а я даже не знаю, как к вам обратиться.
       - Наши, деревенские зовут – Ерофеич. Почему, ты говоришь, что вас такому не учат? Ты, чьих, будешь?
       Виктор тяжело вздохнул.  –   Боюсь, что я теперь ничей. И как  мне вернуться  домой - не знаю.
       Мужик посерьёзнел. – Ты мне малый, загадки то не загадывай, я и сам это дело умею. Отца твоего как зовут?
       - Моего отца звали Петром. Только я последние годы у деда жил. Прошлой зимой дед умер. Значит – я теперь сам свой.
       - Почему же с отцом не жил? – Продолжил свой допрос старик.
       - Мы поссорились. Я ушел из дома и больше не вернулся. – Как можно более безразличным тоном сказал Виктор. Вот только боль и обида от слов, сказанных тогда отцом, до сих пор жгут его душу, и избавиться от этого никак не удается.
       Ерофеич досадливо кашлянул. – Ладно, потом разберёмся. Я парень время потерял, пока тебя вытаскивал, так, что уж прости, но мне нужна твоя помощь.
       Виктор уже почти отдышался. И хотя ему хотелось ещё хоть чуть-чуть полежать, на мягкой хвойной подстилке, с готовностью вскочил. – Конечно! О чём может быть речь? Что нужно делать?
       Ерофеич хитро ухмыльнулся в бороду. – Сейчас  мы пойдём грабить!
       - Кого? – Спросил Виктор, растерянно озираясь по сторонам.
       - Вот ты мне скажи, ты свистеть умеешь?
       - Кажется, умею. – Неуверенно проговорил Виктор.
       - Ну, так давай!
       - Чего давать?
       - О Боги! Покажи свои таланты. Свистни.
       Виктор облизал моментально, пересохшие губы и попытался свистнуть. Ничего не вышло. Он повторил попытку. Слабенькое «Фь-ю!», оказалось пределом его возможностей.
       - Чуть громче комариного писка. – Вынес свой вердикт Ерофеич. – Нужно срочно что-то придумать. Он потёр лоб.
       - Скажите, Ерофеич, а зачем нужно свистеть? – Подал голос Виктор.
       - Понимаешь, времени совсем мало. Я сейчас пойду туда, к «змеёлам», а ты мне подашь знак, как только увидишь, что рой возвращается.
       - А если я просто крикну?
       - Если крикнешь, то через несколько минут «змеёлы» тебя попросту сожрут. Они, знаешь ли, очень прожорливы  во время роения.
       - Тогда может быть я, буду стучать палкой по стволам? -   Виктор  подобрал сухую ветку и выдал дробь, отдалённо напоминающую стук дятла.
       - Будем надеяться, что я  это услышу. -  Ерофеич разгреб хвою возле одной из ёлок и вытащил короб, сплетенный из бересты. Вынул из него странное одеяние и накинул на себя, став похожим на привидение. Виктор украдкой потрогал ткань. Грубая на ощупь она имела совершенно невозможную расцветку. То казалось, что это просто серый балахон, скрывающий нечто, то вдруг неясная фигура сливалась с окружающими елями и трудно было рассмотреть где же находится человек. «Балахон – хамелеон, шикарная штука» - Подумал Виктор.      
       Вдвоём они спустились к полянке с родником, вернее сказать к тому, что от неё осталось. Ни цветов, ни травы, ни листьев, на дереве из-под корней, которого выбивался родник. Вся полянка представляла собой перепаханное поле с небольшой грязной лужицей у корней  перекрученного деревца. Ерофеич оставил Виктора неподалёку от полянки, но спускаться к роднику не велел.
       - Жди меня тут. Небо отсюда хорошо видно. Завидишь рой - стучи. Если я не успею выбраться, то и тебе туго придётся, хорошо, если останешься жив. - Он махнул рукой. - Ладно, я пошёл. Ерофеич осторожно двигался по самому краю полянки, словно выискивая, куда сделать следующий шаг.
       Виктор забеспокоился, когда увидел, что Ерофеич идёт к тому самому месту, куда вывела его коварная тропинка. Чуть ниже той елки, где он  тогда стоял, цепляясь за её лапы, находилось небольшое отверстие, возле которого крутились какие-то крупные насекомые.  Чем-то они напоминали стрекоз, но рассмотреть их Виктору не удавалось, уж больно они были стремительны. Ерофеич наклонился  к отверстию и видимо что-то сделал. Виктору не было видно, что, но через несколько мгновений он был полностью облеплен этими насекомыми. Что там Ерофеич  делал ещё,  молодой человек не видел. Он внимательно следил за небом и той чёрной точкой, что начала расти в размерах. Не раздумывая долго,  Виктор схватил палку и стал стучать по стволу ближайшей ели стараясь привлечь к себе внимание. Фигура в балахоне, облепленном насекомыми, спускалась к полянке. Не выпуская из внимания приближающуюся угрозу с неба, Виктор с беспокойством присматривался к действиям своего нового знакомого. Шел он очень медленно, словно каждый шаг давался ему с великим трудом. Глядя на то, как стремительно приближается рой, Виктор отчетливо понял, что если он сейчас что-то не сделает, то и Ерофеич и он сам просто погибнут здесь. Он похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Все насекомые не любят дыма, сейчас я их отпугну, и мы сможем уйти. Множество карманов позволяло не таскать с собой рюкзак, но добавляло времени на поиски нужного предмета. Рука наткнулась на небольшой баллончик с репеллентом. Виктор обрадовался находке и тут же воспользовался ею.  – Это, пожалуй, лучше дыма сработает. – Думал он, спускаясь на встречу, Ерофеичу.
       Пренебрегая опасностью, ринулся на помощь готовой вот-вот рухнуть фигуре. Часть насекомых, уже ссыпалась со странного одеяния и теперь уползала по земле в сторону своей норы. Раздумывать было некогда, уже отчетливо слышался грозный гул. Виктор вцепился в балахон и потащил еле передвигающего ноги человека за собой.
       - Нет! Уходи. Погибнешь. – Услышал он еле различимый глухой шепот.
       Отвечать Виктор не стал, чтобы не сбить дыхание. В какой-то момент он вдруг увидел, что за насекомые украшали собой Ерофеича и от испуга чуть не выпустил зажатую в руках ткань балахона. Это были совсем не стрекозы. «Змеёлы» называл их старик. Маленькие верткие змейки со стрекозиными  крылышками, сверкающие всеми оттенками изумрудной зелени. Виктора не коснулась ни одна, видимо репеллент всё же держал их на расстоянии. Но страху он натерпелся изрядно, пока тащил почти на себе тяжёлое неподатливое тело старика. Прыти придавал  злой гул спускающегося роя.
       Виктор мазнул взглядом по небу. – Эти сначала покусают, а потом поймут, что их чем-то тут отпугнуть пытались. - Подумал он,  опуская Ерофеича на землю. Осторожно развязал тесёмки защитного одеяния и кое-как умудрился снять его. Несколько змеек всё ещё висело на ткани, вцепившись в неё зубами и тонкими лапками.  Виктор присмотрелся: «Ну и страшилы!  Большая удлиненная голова с выпуклыми глазами. Вокруг клыков, которыми они вцепились в ткань, расползлись тёмные пятна. Впрочем, такими пятнами был усеян весь балахон. Четыре слюдяных крылышка и тонюсенькие, как у насекомых лапки. Тельце кажется гладким и очень твердым, словно это диковинная брошь, а не живое существо. Потрогать неведомую зверушку он не решился. – «А ну, как цапнет своими клыками?»
       Ерофеич не шевелился. Виктор видел, что он жив, но что делать, и какую нужно оказывать в таких случаях помощь он не знал. Он присел рядом, время от времени проверяя пульс. Когда-то давно Виктор слышал, что нужно высосать яд из ранки, надрезав её, или дать противоядие.  Ни на руках, ни на лице ранок не видно. Всё остальное плотно закрыто одеждой. 
       - Возможно, его нужно напоить, но на полянке бушует рой, и сколько это продлится не понятно. Может у него в коробе что имеется? – Виктор говорил вслух. – Скоро это войдёт у меня в привычку, и я буду бурчать, как столетний дед. – Сказал он сам себе.
       Пока Виктор ходил за коробом старик очнулся. – О, мой короб! Ты мне скляночку оттуда достань. Сейчас самое время по глоточку сделать.
       Виктор с большим трудом вынул из горлышка притертую пробку. Ерофеич с интересом наблюдал за его действиями. Лишь только пробка с глухим хлопком была вынута, Виктор почувствовал  необыкновенный аромат. Он вдыхал и никак не мог надышаться, забыв обо всём на свете. Вдруг нестерпимо ему захотелось глотнуть этого напитка, хоть глоточек, хоть самую капельку. Виктор отвел от себя подальше склянку, словно таким способом можно защититься от соблазна. Правда всё же была у него защита. Он уже начал ощущать её приближение.
       – Там в коробе, есть кружечка берестяная, плесни чуток в нее. – Ерофеич не мог понять, почему вдруг лицо молодого человека из восторженно счастливого, превратилось в обиженное, а потом и вовсе начало приобретать нездоровый оттенок, искажая его черты.
       Виктор начал спешить, ощущая приближение своего извечного врага. Нужно было успеть  оказать помощь старику, прежде чем его самого скрутит жесточайший приступ. Только сила воли помогла ему, не расплескав таинственного средства, налить его в берестяную кружку. Ерофеич принял напиток, выпил, но глаз не спускал с Виктора.
       - Сам-то выпей глоток?
       - Нельзя мне. У меня аллергия на растительные средства. – Это для меня – Яд! – Пробормотал Виктор, плавно опускаясь рядом со стариком и в изнеможении закрывая глаза.
       Когда он очнулся, уже стемнело. Маленький костерок разгонял темноту небольшим кругом. В неверном свете языков пламени лицо старика казалось зловещим.
       - Проснулся? Вот и хорошо! Сейчас перекусим, ночь отдохнём, а поутру отправимся в деревню.   Давно ли у тебя эта болезнь? У нас говорят это болезнь души.    
       Язык ворочался с трудом. Лицо, стянутое отеком, всё ещё плохо слушалось. Но Виктор радовался, что уже может дышать свободно.  Он задумался над вопросом Ерофеича.
       Горькие воспоминания снова всколыхнули память. Много лет он старался забыть этот страшный период своей жизни.
       Предательство…. Предательство  человека, которого он первые пятнадцать лет своей жизни называл отцом.  Как он ему верил! Поверял все свои мальчишеские страхи и сомнения. Искал ободрения и помощи у родного человека.
       Правда, отец почти всегда был им недоволен. Ему не нравилось, что сын просиживает с книжкой, а не гуляет с друзьями. Не нравилось, что сын плохо растет, что он не спортивный, а несколько рыхлый подросток.
       – Ты мужик, - говорил он Виктору, - вот и веди себя как мужик. Иди на улицу, там ребят полно. Погоняй с ними в футбол, казаки-разбойники.
       - Меня не берут. Они сразу драться начинают.
       - Ну и что? Дерись! Меня в округе все боялись. Попробовали бы меня не взять! 
       Его отец жилистый поджарый мужчина. Черноволосый. Лицо с глубоко посаженными карими глазами под густыми бровями. Немного длинноватый хищно загнутый нос над тонкими губами. Он любил показывать, как надо отжиматься от пола, как он может присесть на одной ноге другую в это время, выдвинув вперед и удерживая равновесие широко раскинутыми руками. Виктор этого не умел и честно сказать не очень то и стремился уметь.
       Виктор больше походил на маму. Такой же светловолосый, как и она, с круглым  лицом и с крупными светлыми глазами, с курносым носом и россыпью веснушек на нём. У него тогда ещё не прошла детская припухлость и глядя в зеркало он называл себя пупсом. Втайне он очень завидовал своему отцу. Его неуёмному характеру, громкому командному голосу, резкости суждений, и полной уверенности, что он всегда прав.
       Переходной возраст Виктора где-то задержался в пути. Его друзья Лёха и Валёк уже активно сбривали пробивающуюся поросль над верхней губой, а он был похож на двенадцатилетнего мальчишку. Это очень ранило его самолюбие. Мама говорила: «Ничего страшного, ещё успеешь побыть взрослым».
       Виктор стал донимать расспросами отца о том, как проходило его взросление.  Отец не спешил делиться воспоминаниями, слушая сына, странно хмыкал и переводил разговор на что-то другое.
       После Новогодних праздников Виктор, словно наверстывая упущенное время,  принялся расти. Это было так странно и необычно, когда за месяц брюки вдруг стали едва доставать до щиколоток, а рубашки перестали застёгиваться на  раздавшейся груди. Мама улыбалась, а отец поглядывал на него с каким-то  злым недоумением, видя, как стремительно сын догоняет его в росте. Радость от того, что он наконец-то не будет стоять на физкультуре в конце шеренги, что у него произошли, и другие изменения превращающие мальчишку в юношу бурлила в нем словно вулкан.
       Но однажды, он просто не вовремя вернулся домой. Отец в компании друзей рассказывал то, что доверил ему сын.  Дружки громко ржали и пошлыми, сальными  голосами  повторяли слова сказанные  сыном отцу в минуты откровения. Он хотел было тихо уйти, но не успел.  Отец вышел из комнаты и заметил  сына.
       – Подслушиваешь? - Презрение  плескалось в его глазах.
       - Как ты мог? – Сумел выдавить из себя Виктор. Он взглянул на отца и вдруг понял, почему соседи называли его Зверем. Петька-зверь говорили они, и спешно ретировались, только бы не встретиться с ним взглядом.  Звериный оскал, так изменивший прежде родное лицо, в купе со странно  желтым взглядом, испугали парнишку. Виктор рванулся вон из дома.
       - Слюнтяй! – Услышал  он презрительно насмешливый голос отца. Остальные слова, летящие ему вдогонку, он постарался не услышать, но интонации  не оставляли сомнений.
       Как Виктор добрался до деда, живущего в дальней деревушке, он не помнил, но именно тогда, испытал первый приступ болезни.  Была ранняя весна и Виктор решил, что простудился в дороге. Дышать трудно, глаза слезятся и почти ничего не видят. Третий день держится высокая  температура.
       Мать приехала через несколько дней. Она со слезами уговаривала его вернуться домой. Измученный болезнью Виктор согласился. Мать утверждала, что Виктор  должен смириться, забыть и не держать зла на отца.
       - «Понимаешь сынок, он не хотел тебя обидеть, они просто шутили с друзьями». – Говорила она ему.
       Виктор стискивал зубы, чтобы не нагрубить матери. Он вдруг увидел, как постарела за эти дни, его мама. Маленького росточка, худенькая она  всегда была похожа на старшую сестру, а сейчас под глазами залегли тёмные круги, лицо осунулось. Виктору было жалко её до слез, но примириться с тем,  что она говорила, он не мог. Мать повезла его сразу в больницу, где его уложили на долгих две недели.
       Возможно, они показались ему долгими потому, что лежа на больничной койке, Виктор перебирал события своей жизни. Искал ответ на вопрос: «Почему?» Почему отец так поступил. И как это часто бывает в жизни обида, усиленная юношеским максимализмом, не давала ему возможности бесстрастно оценить поступок отца. Теперь, во всех словах, делах отца Виктор видел только отрицательные стороны. Он даже вспомнил случайно услышанный разговор соседей вспоминающих былые проказы Петьки-зверя. Сам отец об этом никогда не рассказывал. Обида, отягощенная болезнью, росла и ширилась, заменяя  собой, всё то, хорошее и доброе, что ещё жило в памяти подростка.
        Отец его не навещал. Мама сказала Виктору, что он уехал в командировку. Правда, Виктор никак не мог взять в толк, что за командировки у простого охранника в магазине.
       Виктора уже подлечили и должны были выписать на завтра, но вечером к нему в палату пришел доктор и сказал, что мама, его мама, оступилась на лестнице. Её забрали в больницу, но врачи ничего сделать не сумели. Виктора снова скрутил приступ.
       Потом были годы посвященные борьбе с болезнью. Лекарства, предписанные врачами, помогали мало. Он научился жить с этим. Домой тогда Виктор так и не вернулся. Отец не настаивал. Виктор остался жить в деревушке на берегу моря.
       Ерофеич смотрел на Виктора с сочувствием. Тяжко тебе пришлось. Они проговорили почти всю ночь.
       Виктор в свою очередь расспрашивал Ерофеича о «змеёлах». Он никогда раньше не слышал о таком, чтобы змеи летали. Пусть и мелкие.
       - Ведь не в тайге же живём, а почти что в центре Европы. Такое чудо было бы давным-давно изучено вдоль и поперёк.
       Ерофеич сильно удивился. –  Да чего это их изучать? Всё что нужно о них и так известно. Правда, мало их осталось. Я в этом году только три семьи и нашёл.  Эта  самая многочисленная. Наверное, разделятся вскоре. Только им очень сложно найти новые места.
       - Почему?
       - Ты видел полянку до вылета роя?
       Виктор кивнул.
       - Чтобы рой мог успешно развиваться, змеёлы должны найти, родник и обязательно дубок. Никто не знает, почему так происходит, но везде где они строят своё гнездо, есть такой дубок и родник. Вода из этих источников может вылечить много болезней. Наверное, у змеёл чутьё на такие целебные родники. Просто не каждому болящему удаётся добраться сюда. Да и опасно это очень. Не любят змеёлы чужаков. Они очень чувствительны к любому сотрясению почвы и реагируют на это молниеносной атакой.  Тебе просто повезло, сделай ты ещё шаг и тебя бы никто не спас. Даже если бы на тебе в это время было моё одеяние.
       Их гнездо огромно. Ты  стоял там, где расположен леток, но леток это просто узкий лаз, ведущий вниз под полянку. Ведь именно там находится само гнездо. Во время роения «королева» змеёл пробивается напрямую. Она не пользуется летком. За ней летят и остальные змеёлы входящие в её свиту и составляющие основу роя. Поэтому в такой момент лучше всего притвориться мертвым и по возможности не дышать. После вылета «королевы» в гнезде остаётся только охрана, хотя и она достаточно агрессивна и многочисленна, но ничто не сравнится с  самой «королевой».
       - А зачем вы туда ходили раз это так опасно? – поинтересовался Виктор у старика.
       -  Так уж получилось, что это моя работа. И от того сделаю я её  или нет зависит жизнь и здоровье моей деревни.
       - Вы лекарь – догадался Виктор.
       - Можно и так сказать. – Согласился Ерофеич. – Пока ты воевал со своей болезнью, я посмотрел твою одежду, корзину, да и вон та штука на твоей руке.
       Виктор взглянул на часы. Время не спеша подкрадывалось к часу ночи.
       - Я понял, почему ты сказал, что не знаешь, как тебе вернуться домой. Ты – технарь, и ты заблудился.
       То, что я заблудился, это совершенно верно. Причём, как то странно заблудился. Я этот лес исходил вдоль и поперек. Ещё тогда, когда только поселился у деда. На спор с друзьями не раз проходил по лесу с завязанными глазами и всегда выходил туда куда хотел. А тут…. – Виктор в недоумении пожал плечами. – Даже и не понимаю, как это могло произойти. А что такое – технарь?
       Старик ухмыльнулся в бороду. – Точно технарь. Ты изучил лес, знаешь, где какое дерево, какой куст. Но ты не чувствуешь его. Только те, кто забредает к нам из мира техники, не чувствуют мир.  Совсем, вот как ты сейчас.
       Виктор, ошалело, покрутил головой. – Я что в параллельный мир попал? – Ещё там на верху дюны он заподозрил что-то подобное, но гнал от себя эти мысли, стараясь не впадать в панику.
       Казалось, Ерофеич, даже обиделся. – Почему, это в параллельный? Ты в живой мир попал. И если ты примешь его, то и он примет тебя.
       - Что это значит?
       - Да тут у нас несколько лет назад тоже забрёл парнишка. Правда было это в соседней деревне и подробностей я не знаю.  Так вот он не захотел примириться с собой, с нашим укладом жизни, и всё твердил, что раз есть дорога сюда, то есть она и в обратную сторону. Дорога то она, может быть, и есть, только не зря ведь привела она тебя сюда.
       - И что парнишка?
       - Да он только и делал, что бродил по лесу, так и сгинул.
       - Так может он нашел обратную дорогу? – С надеждой спросил Виктор.
       - Может и нашел. – Легко согласился Ерофеич. – Только в образе бесплотного духа. Наш Мир своё не отдаёт!
       Виктор задумался. Просто придти в параллельный Мир, погулять, увидеть разные чудеса, а потом вернуться домой, это одно. А вот так, когда неожиданно за тебя всё решили и возврата нет…, вдруг стало страшно. Остаться один на один с незнакомым миром, без друзей и поддержки.
       - Не робей! Мне кажется – ты справишься!
       - У меня  нет выбора. Но я тоже долго не протяну без лекарств.
       -  Ну, это не такая большая проблема, как тебе кажется. Ты должен простить своего отца. – Сказал Ерофеич.
       - Я никогда не забуду то, что он со мной сделал. Мама тогда тоже погибла из-за него.
       - Нет, забывать нельзя. Нужно простить, тогда болезнь уйдёт.
       Ерофеич достал из своего короба склянку, открыл. Виктора снова окутал божественный аромат. Старик осторожно капнул немного зелья в кружечку.
       - Помнишь сказку о мёртвой и живой воде?
       - Конечно. – Отозвался Виктор.
       - Здесь, в этой склянке нектар, который собирают «змеёлы». У нас его называют «мертвой водой». А тот родник, Ерофеич махнул рукой в сторону полянки,  там вода живая. - Пей! – Он протянул Виктору кружку. - Это поможет тебе простить, освободить душу от груза застарелой ненависти и обиды. Потом сходишь к роднику.
***
       Виктор остался жить в лесной деревушке.  Уже много позже он понял, что вылечил его не «нектар»,  а Ерофеич своими разговорами.