Беседы День рождения Марка Твена

Сегодня, в день рождения Марка Твена, замечательного писателя, веселого и мудрого человека, хорошо знающего жизнь во всех ее проявлениях, сотрудник негламурного журнала «Экспромт» М. Михайлов, не без трепета вступил с ним в воображаемую, но захватывающую беседу.
 

Марк Твен (настоящее имя Сэмюэл Ленгхорн Клеменс, 30 ноября 1835, Флорида, Миссури, США — 21 апреля, 1910 Реддинг, Коннектикут, США) — американский писатель, юморист, журналист и общественный деятель. Его творчество охватывает множество жанров — юмор, сатиру, философскую фантастику, публицистику и другие, и во всех этих жанрах он неизменно занимает позицию гуманиста и демократа.

Уильям Фолкнер писал, что Марк Твен был «первым по-настоящему американским писателем, и все мы с тех пор — его наследники», а Эрнест Хемингуэй считал, что вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется «Приключения Гекльберри Финна». Из русских писателей о Марке Твене особенно тепло отзывались Максим Горький и Александр Куприн.


М. – Уважаемый сэр, многие десятилетия большинство людей во всем мире знакомится с Вашими произведениями еще в детстве и любит Вас всю жизнь. Это настоящая непреходящая слава. Что Вы думаете о славе?

М.Т. – Слава – дым, успех – случайность, единственное, что надежно на земле, – безвестность.

М. – То есть Вы считаете, что успех далеко не всегда приходит к талантливым и достойным людям?

М.Т. – Тысячи гениев живут и умирают безвестными – либо не узнанными другими, либо не узнанными самими собой.

М. – Какая глубокая мысль! И вполне справедливая, как это ни печально.
 Однако Ваша слава прошла испытание временем. Скажите, ведь это приятно, когда тебя все хвалят?

М.Т. – Меня хвалили великое множество раз, и я всегда смущался; я каждый раз чувствовал, что можно сказать больше.

М. – Что еще может порадовать писателя?

М.Т. – Существуют три безошибочных способа доставить удовольствие писателю; вот они в восходящем порядке: 1) сказать ему, что вы читали одну из его книг; 2) сказать ему, что вы читали все его книги; 3) просить его дать вам прочесть рукопись его будущей книги.

М. – Теперь буду иметь это в виду. Что, кроме славы, делает жизнь счастливой?

М.Т. – Хорошие друзья, хорошие книги и дремлющая совесть – вот идеальная жизнь.

М. – Значит, Вы верите в истинную дружбу?

М.Т. – Дружба – это такое святое, сладостное, прочное и постоянное чувство, что его можно сохранить на всю жизнь, если, конечно, не пытаться просить денег взаймы.

М. – К кому же обратиться в нужде, как ни к другу?

М.Т. – Если тебе нужны деньги, иди к чужим; если тебе нужны советы, иди к друзьям; а если тебе ничего не нужно, иди к родственникам.

М. – Вероятно, у Вас был такой печальный опыт. Действительно, часто люди, на которых имеешь основание рассчитывать, не помогают в беде, в то время как посторонние внезапно выручают. Приходилось ли Вам сталкиваться с непонятным и необъяснимым поведением ближних?

М.Т. – Когда вспоминаешь, что все мы сумасшедшие, странное в жизни исчезает и все становится понятным.

М. – Однако, Вы безусловно мудрый человек, и Ваши современники наверняка это понимали.

М.Т. – Легко назвать человека мудрым, куда труднее убедить в этом его друзей.

М. – Так и есть. Но бывают мудрецы, видящие людей насквозь. Можно ли обыкновенному человеку с годами стать таким проницательным?

М.Т. – Человеку никогда не достичь столь головокружительных вершин мудрости, чтобы его нельзя было провести за нос.

М. – Увы, в обыденной жизни чаще всего преуспевают  низкие люди. Вы, кажется, не слишком высокого мнения о человеке вообще?

М.Т. – Если бы человека создал человек, он устыдился бы плодов своего труда.
Человек был создан в последний день творения, когда Бог уже утомился.

М. – Но Бог был доволен своим творением, судя по Библии.

М.Т. – Когда читаешь Библию, то больше удивляешься неосведомленности Бога, нежели его всеведению.
Если Бог таков, как полагают, он должен быть несчастнее всех во вселенной. Он наблюдает ежечасно мириады созданных им существ, испытывающих неисчислимые страдания. Он знает также о страданиях, какие им еще предстоит перенести. Можно о нем сказать: “Несчастен, как Бог”.

М. – Точно так же думал и А. Шопенгауэр. Впрочем, Бог однажды пытался исправить свое творение – устроил всемирный потоп.

М.Т. – Мне часто кажется, что лучше бы Ной и его команда опоздали на свой ковчег.

М. – Но ведь с земной жизнью все не кончается. Что Вы думаете о бессмертии души?

М.Т. – Одно из доказательств бессмертия души то, что миллионы верили в это; те же миллионы верили, что земля плоская. Я давно утратил веру в бессмертие – а также какой бы то ни было интерес к нему.

М. – Значит, Вы не рассчитываете когда-нибудь попасть в рай?

М.Т. – Чтобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?

М. – Не боитесь ли Вы, что за такие высказывания можно угодить в ад?

М.Т. – Я не намерен портить отношений ни с небесами, ни с адом, – у меня есть друзья и в той, и в другой местности.

М. – А Вы, значит, не считаете себя христианином?

М.Т. – Был лишь один христианин; Его схватили и поскорее распяли Его.

М. – То же самое говорил и Ницше. А вот в начале ХХI века в нашей стране наблюдается религиозное возрождение: многие тысячи людей внезапно обрели веру. Что бы Вы сказали по этому поводу?

М.Т. – Человек – религиозное животное; единственное животное, которое любит ближнего своего, как самого себя, и перерезает ему глотку, если расходится с ним в богословских вопросах.

М. – Да, далеко не все верующие имеют любовь к ближним и другие добродетели. А ведь довольно часто атеисты бывают более добрыми и порядочными.

М.Т. – Будь добродетелен, и ты будешь одиноким.

М. – Не хотелось бы. Но как же быть?

М.Т. – Поступай всегда правильно. Это порадует некоторых людей и удивит всех прочих.

М. – Иногда и хочешь поступить достойно, но ведь в жизни столько искушений, а человек слаб…

М.Т. – Есть несколько способов справиться с искушением; самый верный из них – трусость.

М. – А Вы сами – добродетельный человек?

М.Т. – Год назад я был добродетельным человеком. А теперь, когда я столкнулся с нью-йоркскими нравами, совести у меня осталось не больше, чем у миллионера.

М. – Вы тоже считаете, что миллионером можно стать, только забыв про совесть и честь?

М.Т. – Вообще-то я против миллионеров, но если бы мне предложили им стать…

М. – Да, понимаю, Вы бы не смогли отказаться. В наше трудное время правящая элита ищет некую идею, которая могла бы объединить народ, но большинство людей сегодня, несмотря на истовое выполнение религиозных обрядов, по-настоящему верит только в деньги. То же самое было и в Ваше время?

М.Т. – Одни поклоняются чинам, другие – героям, третьи – силе, четвертые – Богу, из-за этого спорят между собой, – но все одинаково поклоняются деньгам.

М. – Пример честного служения должна, вероятно, подавать элита, и у нас уже не первый год с трибун провозглашается борьба с коррупцией. Как в Ваше время вело себя правительство?

М.Т. – Правительство моей страны презирает простодушную честность, зато поощряет артистическое лихоимство, и мне кажется, из меня мог бы вырасти весьма способный карманный воришка, прослужи я на государственной службе год или два.

М. – Приятно слышать: не мы первые, не мы последние… Вы жили в демократической стране. У нас сейчас тоже как бы демократия. Какие достоинства есть у этого способа правления?

М.Т. – Милостью божьей в нашей стране мы имеем три драгоценных блага: свободу слова, свободу совести и благоразумие никогда не пользоваться ни тем, ни другим.

М. – Похоже, и мы пошли вашим проторенным путем. Наша власть узнает о мнениях народа по разным поводам с помощью статистики. Что Вы думаете о таком способе оценки общественного мнения?

М.Т. – Существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика.

 М. – Это верно. Но не будем о грустном. Хотелось бы как-то приободриться.

М.Т. – Лучший способ приободриться – ободрить другого.

М. – Способ, конечно, хороший. Но ведь другого не всегда понимаешь. Часто, желая добра, говоришь что-то совершенно невпопад. Может, иногда надо просто промолчать, чтобы не выглядеть глупо? У нас есть поговорка: “Молчи – за умного сойдешь”.
 Ваше мнение?

М.Т. – Лучше помалкивать и казаться дураком, чем открыть рот и окончательно развеять сомнения.

М. – Возможно, чтобы не выглядеть и не быть дураком, надо заниматься самообразованием?

М.Т. – Учить себя самого – благородное дело, но еще более благородное дело – учить других; кстати, последнее куда легче.

М. – Да, многие люди предпочитают этот второй, облегченный путь – вечно поучать других, не видя собственных изъянов. У нас далеко не каждый хорошо воспитан. Кстати, что Вы называете хорошим воспитанием?

М.Т. – Хорошее воспитание – это умение скрыть, что вы очень высокого мнения о себе и очень невысокого о своем собеседнике.

М. – Теперь я понимаю, что воспитанных людей почти не видел: ведь у нас принято это не скрывать, а всячески подчеркивать, особенно среди публичных людей. Высокомерие у них считается хорошим тоном. Зато они естественны в своих привычках.

М.Т. – Ничто так не нуждается в исправлении, как чужие привычки.

М. – А что Вы скажете о привычке всегда говорить только правду?

М.Т. – Никто не мог бы жить с человеком, постоянно говорящим правду; слава богу, никому из нас эта опасность не угрожает.

М. – Странно, разве нас не учат с детства говорить правду?

М.Т. – Правда – самое ценное из того, что у нас есть; будем же расходовать ее бережно. Никогда не говори правды людям, которые ее не заслуживают.

М. – А как понять, кто заслуживает? И что же, остальным надо лгать?

М.Т. – Никогда не лги, разве что для практики.

М. – Но если практиковаться во лжи, люди перестанут тебе верить, а может, вообще не захотят общаться.

М.Т. – Бывает, конечно, что и правда сходит человеку с рук. Но хлипкая, глупая, неумелая ложь не продержится и двух лет – исключение составляет клевета. Она практически неуязвима.

М. – Теперь понятно. А как поступать с теми, кто нас обидел, – подставить другую щеку или дать сдачи?

М.Т. – Если вас кто-то обидел и вы сомневаетесь, намеренно он так поступил или нет, не прибегайте к крайним мерам; просто дождитесь своего часа и огрейте обидчика кирпичом. Этого будет достаточно. Если же выяснится, что он не намеревался вас обидеть, проявите великодушие, скажите, что были неправы, признайте свою ошибку, как и подобает мужчине, объясните, что вы этого не хотели. Да – всегда избегайте насилия.

М. – Впредь так и буду поступать. Обычно неприятности исходят от врагов, и надо держаться от них подальше, верно?

М.Т. – Ваш враг и ваш друг работают сообща, чтобы поразить вас в самое сердце: один говорит о вас гадости, другой передает вам его слова.

М. – Как это грустно.

М.Т. – Все человеческое грустно. Сокровенный источник юмора не радость, а горе. На небесах юмора нет.

М. – Да, оптимистом Вас не назовешь!

М.Т. – В пятьдесят лет человек может быть ослом, не будучи оптимистом, но уже не может быть оптимистом, не будучи ослом.

М. – Значит, пессимизм приходит с возрастом?

М.Т. – Нет зрелища более грустного, чем молодой пессимист, за исключением старого оптимиста.

М. – Думаю, большинство людей с Вами не согласится. Для них “пессимист” звучит как ругательство.

М.Т. – Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.

М. – А человек способен изменять себя к лучшему?

М.Т. – Работая над собой, мы учимся не придавать значения неприятностям. Понятно, чужим.

М. – Да, это так. Кроме нас самих, над нами работает время, и взгляды меняются, верно?

М.Т. – Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был так глуп, что я с трудом его переносил; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет.

М. – Вечная проблема поколений! А что Вы думаете о старости – такое ли это тяжелое бремя, как думают в молодости?

М.Т. – Лучше быть молодым навозным жуком, чем старой райской птицей.

М. – Но ведь можно до преклонных лет сохранить здоровье и неплохо проводить время, разве нет?

М.Т. – Единственный способ сохранить здоровье – есть то, что не любишь, пить то, что не нравится, и делать то, чего не хочется делать.

М. – И не курить! Сейчас во всем мире власти пытаются бороться с курением. Вы курите?

М.Т. – Я взял себе за правило никогда не курить больше одной сигары одновременно.

М. – Вполне разумное воздержание. Говорят, что курящие люди быстрее стареют, особенно женщины. Как Вы думаете?

М.Т. – Я видел мужчин, которые за тридцать лет почти не изменились, зато их жены стали старухами. Все это были добродетельные женщины – а добродетель очень изнашивает человека.

М. – Как это печально! Значит, не следует слишком стремиться к совершенству. Скажите, пожалуйста, был ли у Вас девиз, которому Вы следовали всю жизнь?

М.Т. – Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра.

М. – Замечательно! Какие советы Вы с Вашим опытом дали бы моему поколению, чтобы жить лучше?

М.Т. – Не упускайте случая делать добро – если это не грозит вам большим ущербом. Не упускайте случая выпить – ни при каких обстоятельствах.

М. – Насчет первого – как когда, а второй Ваш совет наши люди выполняют неукоснительно. Тут они с Вами совершенно согласны.

М.Т. – Мне нравятся люди, которые смело говорят нам, что думают, при условии, что они думают так же, как мы.

М. – Вы покинули этот мир в начале ХХ века. Не считаете ли Вы, что мир изменился к лучшему по сравнению с ХIХ?

М.Т. – Я еще не знаком с ХХ веком. Я желаю ему удачи, но мое сердце принадлежит моему веку. Я захватил из него шестьдесят пять лет просто так, для пробы; если бы я знал его так хорошо, как знаю сейчас, то забрал бы всю сотню целиком.

М. – Что Вы хотели бы сказать потомкам?

М.Т. – Мафусаил жил 969 лет. Вы, дорогие мальчики и девочки, в следующие десять лет увидите больше, чем видел Мафусаил за всю свою жизнь.

М. – Ваше пророчество совершенно сбылось. Большое спасибо, сэр, за столь содержательную беседу. Все Ваши ответы были точны, мудры и остроумны. А какое напутствие Вы дали бы грядущим поколениям?

М.Т. – Давайте жить так, чтобы даже гробовщик оплакивал нашу кончину.

Тут связь внезапно оборвалась, и душа великого юмориста вернулась на небо…