Пролог

Город Семеновск основан в 1654 году московским купцом Артамоном Питиримовичем Старобогатовым на месте гибели его любимого коня Семена. Каким лихом занесло Старобогатова в эти места, и отчего издох его любимый конь, истории доподлинно не известно. Хотя, конечно, как в каждом уважающем себя городе, в Семеновске есть музей, и любой желающий может ознакомиться с официальной версией основания города.
По этой версии, Артамон Питиримович бежал, как и тысячи других столичных жителей, от моровой язвы, бушевавшей в Москве с лета 1654 года. Чему в доказательство приводится чудом сохранившийся отрывок хвалебного письма, составленного благодарными жителями города в день десятилетия основания Семеновска. Именно эта почерневшая от времени грамота с обоженными краями вывешена в главном зале городского музея под толстым стеклом бронированного демонстрационного шкафа.
                ***
Что привело тебя, Артамон Питиримович, в глушь сибирскую из самой Первопрестольной? Что заставило тебя бросить дело свое торговое и время долгое вести нас по дорогам разбитым, сквозь непогоду и лишения навстречу будущему неясному. Ужель испугался ты московской моровой язвы? Ужели ей, мучительнице и убивице, обязаны мы нашим прекрасным градом?
  И стены, построенные тобой, становятся нам еще милее и роднее, когда вспоминаем мы тот год. Тот злосчастный июнь, в который под шелест подмосковных лесов, под пение птиц, вместе с теплым сухим ветром прибыли в столицу константинопольские греки. Не знали они, не ведали, что помимо товаров разных да денег иноземных привезли c собой боль страшную. И по пришествию их во град белокаменный, распахнула птица черная, ворон дьявольский свои крылья аршинные над золотоглавой. И пошел мор по земле русской.
  Ох и страшно было нам, детям твоим, смотреть на то как тысячами косила язва людей, не щадя никого. Как и стар и млад, и бедные и богатые, и лихие люди и благочинные -  все оказались равны перед ней и не знали ни милости, ни пощады. Как шумные прежде московские улицы обезлюдили и лишь пыльный ветер гулял по ним. А отовсюду звуками тихими и страшными, раздавались стоны и мольбы о помощи занедуживших.
  И много лет еще, в тех местах, до которых мор не добрался, из уст в уста передавались сказания о полных мертвецами телегах, что стояли перед храмами во множестве великом. О священниках, что день и ночь не выходили из церквей, а  исповедывать умирающих и отпевать усопших не успевали. О самих настоятелях, что принимали смерть лютую в храмах Божьих.
  И всем бы нам лежать на тех телегах, и всем нам умереть бы в тот черный год, не увези нас Артамон Питиримович из Первопрестольной…
                ***
  Рядом с реликвией 1664 года висит историческая справка, составленная в начале двадцатого века неизвестным автором и поясняющая туманный текст хвалебного письма.  Ровным каллиграфическим почерком на когда-то белом, а теперь пожелтевшем от времени листе неведомый нам краевед написал:

Как свидетельствуют исторические хроники, в 1654 году в Москве свирепствовала моровая язва. Так в старину называли чуму. Лечить эту болезнь в те годы не умели, как не умели и проводить противоэпидемические мероприятия. В результате моровая язва быстро распространялась, уничтожая тысячи людей и приводя в ужас целые губернии.
  Единственным спасением от эпидемии было уйти из охваченного ею города. От московской чумы бежали многие городские жители. Царица с детьми и патриарх, уехали в Калязин монастырь. Бежал бы и царь, но его в тот момент не было в Первопрестольной. Он был на польской войне 1654-1667годов.
  Царский наместник, князь Пронский, потом подсчитает, что моровая язва унесла жизни четырехсот тысяч человек. И это только в Москве. Однако эпидемия не ограничилась одной столицей. По свидетельствам исторических документов, чума шла следом за бежавшими столичными жителями, приходя в города и селения, где москвичи искали приюта и спасения. В короткое время моровая язва дошла до Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода.
  Закончилась эпидемия так же неожиданно, как и началось. Народные суеверия приписывают счастливое избавление чудотворной иконе Грузинской Богоматери. По распространявшимся тогда церковью и необразованными людьми слухам, моровая язва сошла на нет после того, как икону привезли в Первопрестольную и сняли с нее список, который поставили в храме Троицы в Никитниках близ Варварских ворот.
В связи с этим чудотворным избавлением верующие вспоминают историю утраты и обретения иконы православным миром. В 1622 году персидский шах Аббас, захватив грузинские земли, вывез в Персию из храмов массу христианских святынь. Среди них оказалась и икона Грузинской Богоматери. Это была богатая добыча. В Персии иконы покупали русские купцы, которые, не скупясь, платили за них товаром и золотом. Именно там в 1625 году икону Грузинской Богоматери купил приказчик известного  ярославского купца Григория Лыткина. Имя приказчика было историей заботливо сохранено для потомков - Стефан Лазарев.
  Разумеется, современной наукой доказано, что никакого чуда в прекращении эпидемии чумы не было. Просто все восприимчивые к данной болезни к тому времени уже либо умерли, либо переболели моровой язвой. Поле, с которого эта смертоносная болезнь собирала свою богатую жатву, иссякло, и недуг прекратился сам собой. 
  Как видно из сохранившегося отрывка хвалебной грамоты, основатель Семеновска Артамон Питиримович Старобогатов бежал из Москвы вместе со своими людьми, спасаясь от эпидемии чумы 1654 года. Видимо, ему повезло, и в одном обозе с ним не оказалось уже заразившихся моровой язвой. Кроме того, гонимый страхом и невежественными суевериями того времени Старобогатов увел свои обозы так далеко от Москвы, что, сам того не подозревая, избавил своих попутчиков от всяческой возможности контактировать с зараженными этой лютой болезнью людьми. Тем самым Старобогатов оказал и себе и своим спутникам неоценимую услугу – спас их от неминуемой смерти, а мы можем быть благодарны ему за основание нашего города.