Ночь, ночь, лампионы...

Наши родственники называли Манану моей невестой. В шутку, конечно. Я тогда учился в старших классах средней школы, а Манана была на несколько лет моложе и училась в той же школе. Ее дедушка там же работал сторожем. Я не обращал внимания на шутки родственников по поводу «моей невесты». Даже в мыслях я не мог представить ничего серьезного между нами.
  Манана была маленькой для своего возраста, горбатой девочкой. Причем с двумя горбами. Один впереди, другой сзади. И это все с ее большой головой держалось на двух тоненьких ногах, напоминающих макароны.
  В то время я был увлечен настольным пуговичным футболом, в который играл со своим родственником Куки, соседом Мананы, а Манана была увлечена певцом Джордже Марьяновичем, почитательницей которого была.
  Для игры в пуговичный футбол нужны были пуговицы особой формы, и мы их доставали, где только можно было. И вот однажды, придя в школу и проходя мимо школьного сторожа, дедушки Мананы, я увидел на его пальто именно такие пуговицы, которые очень подошли бы для игры в пуговичный футбол и усилили бы мою «команду». Я не знал, как их заполучить и боялся, что Куки сможет меня опередить. Как-никак Мананын дедушка был его соседом, и Куки тоже мог заметить те пуговицы. Конечно, женившись на Манане, у меня появлялся шанс получить эти пуговицы в качестве ее приданого, но эту мысль я сразу же отбросил, как нереальную и требующую больших эстетических жертв. И если приносить жертву, так лучше не себя самого, а кого-нибудь другого. И мне в голову пришла удачная идея. Зная, что Манана увлечена Джордже Марьяновичем, я ей предложил фотографии этого югославского певца в обмен на пуговицы с дедушкиного пальто. Манана с радостью согласилась и получив обещанные фотографии, вынесла из дома пуговицы, срезаные с дедушкиного пальто. На второй день в школе я увидел нашего сторожа с разноцветными пуговицами, пришитыми к его старому пальто. «Вот что делает любовь и увлечение, - подумал я, и мне стало жаль Манану, нашего сторожа и, пожалуй, Джордже Марьяновича. А почему Марьяновича, спросите вы. Почему? А это уже другая история.
                -
После того, как я получил пуговицы, а Манана фотографии Марьяновича, она решила понести ему одну из этих фотографий и получить автограф. Дело в том, что, именно в тот год, а это было в середине шестидесятых, к нам в Тбилиси на гастроли приехал Джордже Марьянович с большой программой выступлений. Он остановился в гостинице Иверия, а концерты давал в зале Государственной Филармонии. Его поклонники, в основном поклонницы, толпились у входа в отель, где жил Марьянович, но охрана отеля никого к нему не пускала.
  Но Манана твердо решила пробраться к известному певцу и получить у него автограф. Хотя к нему никого не пускали, ее почему-то впустили. Или она сумела пройти незамеченной или же ее впустили из жалости, благодаря ее внешности. Так или иначе, она к нему зашла и вернулась от него с автографом на фотографии и билетом на его концерт.
  Вот что рассказала Манана, когда мы попросили ее об этом.
 «Я пришла в гостиницу, там было много людей, все хотели видеть Марьяновича. Они пришли с цветами, но никого не впускали. Швейцар говорил «Идите домой, не беспокойте его, ему нужно отдохнуть, потому что, когда он поет, он устает». А меня пропустили, они друг другу говорили: «пропустите девочку, пропустите девочку». Я поднялась на лифте и постучала в номер. Дверь никто не открывал. Я толкнула дверь. Она была не заперта. Я вошла и спросила «Можно?». Никто не ответил. Я прошла дальше и услышала как поет Джордже. Я очень обрадовалась. Он пел. Я пошла туда, откуда доносился его голос. Голос шел из ванной. Я зашла туда и вижу, он лежит в ванной голый, весь в мыле и поет: « Ночь, ночь, лампионы, улица пуста, док ветер плачет (и тут Манана с удовольствием, забыв, о чем она рассказывала, поет эту песню, без голоса и без слуха, которую, как и другие песни из репертуара Марьяновича, знала наизусть).».
-Манана, а что было потом, - спрашиваем мы с нетерпеньем, - вы поздоровались, как он тебя встретил.
-Когда он меня увидел,- продолжила Манана, - он закричал от испуга, перестал петь и захотел встать, но поскользнулся и упал в ванную. Я тоже испугалась и выбежала из ванной. Потом меня увидела одна женщина в коридоре, я ей рассказала что случилось. Она попросила меня подождать в коридоре, зашла к Марьяновичу и скоро вышла с фотографией с автографом и билетом на его концерт.
  На этом Манана закончила свой рассказ. Она была счастлива.
  Не знаю, был ли счастлив после той встречи сам Марьянович, но мне кажется, что теперь артисты шоу-бизнеса без охраны никуда не ходят, даже в ванную комнату.
  Сейчас, по прошествии стольких лет, нет ни Мананы, ни ее дедушки, ни Куки, ни даже тех пуговиц.  А песня со словами «ночь, ночь, лампионы, улица пуста..» все еще у меня в памяти в исполнении Джордже Марьяновича и безголосой интерпретации Мананы.