Черные вороны. Часть 3

День Святых Петра и Павла в лагере принца Кобленского начался с необычного происшествия. Во втором часу после рассвета черный петух в обозе капитана Феербаха снес яйцо. Крупное такое, хорошее яйцо. Что явилось, разумеется, знаком неминуемой катастрофы.
Как незамедлительное подтверждение дурного знамения на противоположной стороне поля показались цветастые флажки имперцев. При виде противника шумный лагерь наемников пришел в движение. Карла Равея, меланхолично полирующего на кожанном ремне свой верный кацбальгер, отвлекло от нудного, но необходимого занятия шумное сборище солдат.
- Будет бой, - громко вещал пожилой иссеченый шрамами головорез из роты Смельчака Анри, - Будет, точно вам говорю, парни! А денег нет!
Неодобрительный гул слушателей с готовностью подтвердил его слова.
- Нет! - громко рявкнул старик, буд-то с ним кто-то спорил, - И не рассчитывайте! Эти застранцы не станут платить покойникам! То есть нам с вами! Они уже знают, что проиграют, и потому не хотят расставаться с серебром.
Ландскнехты дружно возвопили, протестуя против подобного решения начальников и немедля постановили не идти в бой, пока не пощупают свои денежки.
Равей отошел в сторону. Он лучше многих знал, что этим пожеланиям не суждено сбыться — принцу нечего было утаивать от солдат.
Возле бело-синей палатки Гароша с подобными же речами выступал Косой Кот. И хотя никто и никогда не относился с излишним уважением к этому пропойце, поорать тот был изрядный мастак. Тем паче, если его слова ложились в заранее согласные солдатские головы.
Товарищи Карла немедля порешили не двигаться с места без выплаты жалования.
Равей, ожидая распоряжения капитана, пристроился возле защищенного блестящей кирасой Франсиско Гомеса.
- Как думаешь, он прав? - неожиданно проговорил испанец.
Наемник заметил, как нервно елозят по навершию рукояти цвайхендера, одетые в железо пальцы приятеля:
- Думаю, да. Сейчас пойдут в атаку. Захотели бы нам заплатить — уже не успели бы...
В подтверждение его слов на противоположной стороне поля грозно запели барабаны и флейты. Ощетинившиеся длинными пиками, массы двинулись вперед:
- Началось...
Спорящие, услышав зловещую музыку войны, притихли, схватившись за оружие — деньги деньгами, но свою шкуру нужно сохранить целой.
Неожиданно возле ландскнехтов возник закованный в железо всадник. Его пегий жеребец от нетерпения перебирал копытами и постоянно норовил подняться на дыбы:
- Солдаты! Всем строиться! Приказ принца!
Равей равнодушно посмотрел на юного дворянчика - один из оруженосцев его высочества. Косой Кот растолкал наемников и угрожающе направил на рыцаря граненый ствол аркебузы:
- Пусть твой принц нам сперва заплатит, а уж потом отдает приказы!
- А! Продажные собаки! - вскричал юноша, выхватывая пистолет, - Я вас научу подчиняться!
Сразу несколько пик хищно устремились к черезчур самонадеянному порученцу, заставив того испуганно податься назад:
- Научись сперва подтирать задницу!
Дворянчик, перетрусив, круто развернулся и стремглав рванул в обратном направлении. Карл усмехнулся, судя по намешливым возгласам со всех сторон, точно такая же участь постигла посланников принца и в других ротах. А отряды противника были все ближе...
- Хватит валяться, черти, и попусту драть глотки! - свою палатку, наконец, соизволил покинуть толстяк Гарош, - Солдаты вы или крестьяне?
Он явно был свидетелем произошедшего, но не стал вмешиваться и помогать рыцарю.
- Беритесь за оружие и готовьтесь к драке, - капитан в своем тяжелом полудоспехе вразвалочку шел между притихшими ландскнехтами, смиряя их грозным взглядом.
- Но нам не заплатили! - попытался было продолжить выяснение отношений неугомонный Косой Кот.
Гарош немедля ткнул бунтаря в широкий сизый, как спелая слива, нос стволом пистолета:
- Еще одно слово, и, дьявол меня раздери, будешь собирать по земле свои паленые дымящиеся мозги...
Он повернулся ко всем:
- Ребята, будь я проклят, сегодня нам предстоит сражаться не за деньги, а за собственную трижды дырявую шкуру! Или вы предпочитаете подохнуть, стоя на месте пока имперские ублюдки не насадят вас, словно кабана, на пику?! Или, может, желаете валяться с мечом в пузе и собственными кишками в руках?!
Капитан брезгливо убрал пистолет от кровоточащего носа Кривого Кота:
- А кто не согласен — может, дьявол, пойти к ним, - взмах рукой в сторону приближающихся терций противника, - И заявить, что ему не заплатили! Остальные — оружие в руки и за мной!
Гарош повернулся и, переваливаясь, направился в сторону противоположную атакующему противнику. Один за другим наемники хватали пики, аркебузы и устремлялись следом.
Равей, как и некоторые другие, всерьез задумался о предложеном альтернативном варианте, но в этот момент чуть дальше, там где собрались солдаты Смельчака Анри, к толпе подлетел отряд чужих рейтар. Закованные в черненную броню всадники не сбавляя хода вытащили длиннющие пистолеты и, разрядив их почти в упор, спешно развернулись, освобождая место для своих товарищей. Наемники Смельчака, те, что по счастью остались не убиты, не покалечены, не дожидаясь второго залпа, прыснули врассыпную, как зайцы.
Карл поспешно сунул за пояс кацбальгер, подхватил пику и кинулся догонять своих.

Далеко им уйти не удалось: армия принца Кобленцкого исчезла, как утренний туман, сама августейшая особа, видя полный крах неоправданно дерзких надежд, со всех ног улепетывала куда-то в сторону Богемии, а оставленный на разграбление лагерь быстро заполняли солдаты противника.
Первым роту Гароша нагнал одинокий всадник — судя по небогатой одежде, кто-то из рыцарских кнехтов. Опустив длинное копье он попытался было сходу атаковать плотный отступающий отряд, но наемники, не растерявшись, развернулись и встретили негодяя лесом шестифутовых пик.
Равей шел в хвосте и потому оказался первым, кто обагрил свое оружие лошадиной кровью. Налетчик смвалился наземь, и Карл уже потянулся за своим мечом, чтобы прикончить оглушенного падением с лошади противника.
- Не расходиться, песьи дети! Не расходиться! - проорал немедля Гарош, увлекая роту за собой.
Ландскнехт с сожалением посмотрел на неподвижно лежащего всадника — в другое время он обязательно забрал бы и оружие и одежду - но, сглотнув слюну, ограничился всего лишь пухленьким кошелем на поясе, перед которым не смог устять.
Вокруг творилось безумие: кто-то пытался спастись бегством, кто-то сдавался, надеясь завербоваться в армию победителей. Кого-то споро резали жадные до крови и трофеев наемники. На земле то тут, то там неподвижно лежали окровавленные, успевшие расстаться с жизнью солдаты. Один из покойников привлек охотников за наживой своим богатым костюмом — несколько человек, не взирая на окрик капитана, бросились к нему и сорвали искустно сделанный клинок и украшенный золотой нитью пояс. Равей, не зная куда спрятать от потенциальных грабителей отобранный у противника кошель, сунул его в выпирающий гульфик. Так, что тот вырос до совсем уж неприличных размеров...
Откудато сбоку выскочили рейтары. Их тяжелые пули, чавкнув, вонзились в тела нескольких солдат. Чтобы отогнать черных всадников Гарошу пришлось выставить аркебузиров. Но бежать дальше было некуда — с победным воем отряд нагоняла пехота противника. Прямо перед наемниками оказались цветастые телеги со скарбом Толстушки Фелисы. Рассчитывая, что обоз прикроет тылы отряда, капитан приказал прижаться к повозкам. Мнение хозяйки, периодически озабоченно выглядывающей из-за плотного полога, его, похоже, ничуть не интересовало.

Первую волну атакающих ландскнехты отбили без особого труда. Ощетинившиеся пиками солдаты не позволили противнику, давно отбросившему тяжелые неудобные древки, сблизится для боя. Оставив несколько тел, нападающие отхлынули, ища более легкой добычи. Но к месту схватки под ритмичный барабанный бой стремительно приближался, построенный правильным квадратом, отряд. Идущий справа капитан зычно проорал приказ — длинные пики хищно опустились горизонтально, аркебузиры во втором ряду вскинули свое адское оружие.
После нестройного залпа все заволокло густым дымом. Справа от Равея, стоящего в третьем ряду, рухнул с простреленной грудью один из солдат, Слева Доминус, громко прорычав, схватился за пробитую руку.
От противника Карла спереди прикрывали два допельсолдера в стальных панцирях... Дрянная работа — стоять в первых линиях, но за нее и платят вдвое... С диким нечеловеческим криком рота противника бросилась в атаку, Равей попрочнее уперся ногами в ненадежную землю и напряг руки в ожидании удара.
Если бы не телеги позади, их бы наверняка опроконули. Несколько из противников насадились на выставленные острия пик, несколько человек в отряде Гароша получили железом в брюхо. Отразившийся от кирасы впередистоящего воина наконечник пики пропорол дублет Равея, едва не задев кожу. Изловчившись, озлобленный наемник ткнул своей собственной пикой в незащищенное лицо панцирника противника. Тут же, увернувшись от подобного выпада соперников, ранил в руку его соседа. Кто-то, вроде Пасу-Гусей, позади него лихо орудуя своим древком, проткнул горло несчастливца.
Солдаты давили друг на друга всей массой. Теснота была такая, что мертвые и раненые, повиснув на окровавленных древках, не могли покинуть плотного строя. Одиночные выстрелы аркебузиров тонули в сплошном ореве ярости и боли...
Внезапно сражающихся оглушил страшный визг, мгновенно заглушенный чехардой хлопающих залпов — девицы Толстушки Фелисы в повозках, пользуясь преимуществом в высоте, принялись палить по противнику из заранее припрятанных ружей. Маленькие мушкетные пули без особого труда находили своих жертв в плотной толпе.
Сполна воспользовавшись замешательством противника, вперед выскочил Гвоздь. Его тяжеленный двуручник разрубал толстые древки пик, словно спички. В расчистившееся пространство, обнажив кацбальгеры, бросились солдаты обеих сторон.
Оттолкнув раненного доппельсольдера перед собой, Карл Равей рванул в гущу схватки. Поднырнув под замах одного из закованных в железо противников он ударил его локтем в выставленный подбородок и немедля рубанул наискось стоящего за ним. Меч лязгнул об металл кирасы, не причинив заметного вреда. Ответный удар соперника едва не рассек набитый тканью буф на левой руке. Равей попытался уколоть снизу, надеясь вогнать клинок под панцирь, но не рассчитал и взял слишком высоко. К счастью его противник тоже совершил ошибку — попытался защитится, опустив кацбальгер. Оружие наемника с готовностью впилось в незащищенную внутреннюю сторону руки. Карл торопливо повернул меч, расширяя рану и оттолкнул от себя выведенного из игры соперника — к нему приближался следующий. Он был без доспеха и после нескольких неудачных выпадов, которые Равей отразил без особого труда, пропустил молниеносный укол в живот. Не останавливаясь, чтобы добить врага, Карл бросился вперед, полоснув по лицу какого-то не очень расторопного солдата.
Возникший перед наемником стальной великан был высок и нескладен, словно цапля. Но его тощие вытянутые руки сжимали длинный извилистый цвайхендер. Равей метнулся, стараясь прижать противника, не дать размахнуться, но тот оказался опытным воякой — без замаха вскинул меч вверх, угрожая пронзить неосторожного противника от макушки до пят. Наемник понял, что падает, потеряв равновесие, падает не в силах избежать разящего удара... Неожиданно великан закачался. Его руки, удерживающие смертоносный клинок, потеряли силу, на лице торазился ужас смерти — блестящую поверхность кирасы испортила маленькая черная дырка в области сердца. Из-за шума боя Карл не слышал выстрела, но несомненно — неизвестная служанка Толстушки Фелисы спасла ему жизнь. Наемник проворно вскочил на ноги, успев отразить неумелый выпад нового противника. Внезапно его толкнули справа. Глянув мельком, он немедля полоснул клинком по неосторожно выставленной руке, запоздало поняв, что в горячке боя покалечил и без того ослабленного раной Доминуса.
Но времени сожалеть о содеянном не было: рубанув по шее очередного противника, Равей оказался вблизи размахивающего алебардой Гароша.
На толстяка насели сразу трое. Ближнего к себе наемник, не церемонясь, ударил в спину, и, переступив тело, столкнулся с капитаном противника. Тот без труда отбросил направленный в его стону выпад древком алебарды и быстро ткнул острием, метя в лицо ландскнехта. Равей присел, избегая ранения, и попытался резануть соперника по ногам, но расстояние оказалось великовато — противник даже не стал уклоняться, клинок бессильно отразился от железных поножей. Несмотря на несколько разящих атак, Карлу удалось подняться. В тот самый момент, когда наемник уже решил было, что избежал ловушки, капитан мягко, словно играючи, направил острие своего оружия прямо в незащищенный пах ландскнехта. От адской боли Равей рухнул на колени и противник тут же замахнулся, чтобы раскроить его бедовую голову. К счатью, разделавшийся к этому времени со своим соперником Гарош, немедля воспользовался представившемся случаем. Лезвие его окровавленной алебарды глубоко врезалось прямо в основание шеи вражеского командира.
Ничего не земечающий вокруг наемник со страхом посмотрел на свои руки, ожидая увидеть на них густую темную кровь. Но между дрожащими пальцами перекатывались, падая на землю, небольшие покореженные медные монетки — трофейный кошелек оруженосца принял удар на себя.
Тем временем с гибелью капитана у противника отпала всякая охота сражаться. Грозно ощетинившись клинками, соперники отступали, оставляя стонущих израненых товарищей.
- Назад, дьвол раздери! Все назад! - проревел Гарош, заставляя свою роту вернуться на изначальную позицию.
Равей с трудом поднялся, чтобы заковылять к своим. Кацбальгер он, конечно, потерял, но вокруг валялось столько оружия...

Лагерь был окончательно захвачен имперцами. Их флажки были повсюду. Рота Гароша оставалась единственным островком сопротивления. Вместо уходящего потрепанного отряда вперед выдвинулся новый. Хищно тянущиеся к своим жертвам наконечники пик радостно блестели предвкушая кровавое развлечение. Наемникам оставалось либо умереть, либо надеяться, что им предложат капитуляцию.
Из-за строя противника выехала пышно одетая кавалькада — вздох облегчения пробежал по утомленным битвой наемникам — будут переговоры.
- Капитан Питер Гарош? - громко произнес пожилой, одетый в ярко украшеный дублет, всадник в широкой шляпе с пучком страусиных перьев.
Командир вышел вперед и почтительно поклонился:
- Полковник фон Митенбах, я полагаю?
- Мне говорили о вас. Но, кажется, я опоздал, - с показной грустью проговорил старик, - Однако, вижу, не слишком.
Гарош снова поклонился, выражая согласие.
- Значит, вы желаете поступить на службу в мой полк?

Поздним вечером Карл Равей в компании Пасу-Гусей и Маленького Филлипа зашел к костоправам навестить пострадавшего в бою Доминуса. Тому пришлось отрезать три пальца, но бывший монах не сильно расстроился такому повороту судьбы — пока ландскнехт может держать пику, он остается в строю.
- Значит, перешли к имперцам, - радостно подмигнул он присевшему рядом Равею, - Эти уж не поскупяться: заплатили сразу после присяги.
- Да, - невесело согласился Пасу-Гусей. Половину из своих четырех гульденов ему пришлось отдать Толстушке Фелисе на погашение старого долга, - Теперь заживем.
- Ну каков, шельма, наш Гарош, - хохотнул Доминус, - Получается, заранее договорился на случай поражения!
- Похоже на то, - не стал спорить Маленький Филлип, - Вот только, ручаюсь, этот курва-полковник, наверняка стоял в сторонке и смотрел: брать нас к себе или дать перебить.
- Теперь, по артикулу, всем на шляпы надели черные ленты, - многозначительно сообщил новость Равей, - Чтобы в бою отличать своих от чужих.
- Ну да. А Гарошу вручили штандарт с вороном — знаком полка, - рассмеялся Пасу-Гусей, - Так что теперь мы «черные вороны»!
- Представьте, - вмешался в разговор лежащий неподалеку Косой Кот, - В этой армии действует имперский артикул, а значит мы имеем право на повозку и слугу, или женщину!
Лишившийся в бою левого глаза пропойца радостно захихикал, будто пробуя на язык сладость предстоящей жизни.