Разум. вера. бытие

                Р А З У М.   В Е Р А.   Б Ы Т И Е.

   « Стас! Коля Колпаков с ума сошёл!!!» - раздался неожиданно в моей  каюте  дикий крик  лейтенанта-политработника Жени. Через мгновение и сам  Женя перевалился через комингс*. « Чего ты орёшь?  Давай потише!  Нас тут пол-экипажа – сумасшедших!  Что с Колей?» - спросил я  взволнованного  посетителя. «Захожу я сейчас в каюту к  Колпакову,  а он лежит в койке, прикрыв лицо полотенцем». Спрашиваю: «чего грустишь?» А он мне: «я в училище товарища убил,а сейчас получил от него письмо». «Ну, и что в письме?».  « Пишет,что скучно одному лежать,холодно   разлагается, черви тело едят…». « Да-а-а, нормально…» - только и смог протянуть я.  «Ты, Женя, прежде, чем докладывать большому заму**, подойди к начальнику мед.службы, пусть он осмотрит Колпакова». Женя рванул с места как на стометровке – не каждый день случается, чтобы у офицера крыша ехала.
  У меня почему-то сразу возникло предположение, что что-то здесь не так.Колпаков прослужил на крейсере почти год. Ничем особо не выделялся. Был тихим, спокойным и молчаливым. Служили мы с ним  в разных боевых частях, но сложилось так, что я нёс дежурство по кораблю, а он был вахтенным офицером на юте***. По ночам я иногда, когда выдавалась свободная минута,  беседовал с этим неординарным человеком. Неординарность его заключалась в том, что он серьёзно разбирался в искусстве. От него я узнал, что кроме реализма ( мне был известен лишь  социалистический реализм)  есть такие направления  как  импрессионизм, нонконформизм ,абстрактный экспрессионизм , авангардизм авиньонская школа, барокко и до черта ещё чего, о чём я и не подозревал. Любимым его коньком была иконопись. Я с удивлением узнал, что есть владимиро - суздальская  школа иконописи,  годуновская, московская, новгородская, псковская, строгановская и ещё какие-то там школы. Я, же, понимал так:иконопись и иконопись. Он мог все четыре часа вахты с увлечением рассказывать об искусстве. Не было вопроса, на который бы он не ответил. Но, к сожалению,  для флотской службы эти его знания были бесполезны.
  «Что-то не так» - я почему-то сразу подумал, что Коля решил симулировать
душевную болезнь, чтобы демобилизоваться. В те времена уволиться в запас по своему желанию было практически невозможно. Cуществовало два способа. Один – по недисциплинированности (занимал много времени и был мучительным), другой – по болезни. Попробуй, найди в двадцать четыре года такую  болезнь. Ну,  Коля и решил «косить» под дурака.
  Давно прошли времена, когда при царе-батюшке офицер, дворянин, мог добровольно изменить  свою судьбу и уйти в отставку. Сейчас офицер был в положении бесправного крепостного и об увольнении по собственному желанию не могло быть и речи. Приходилось «крутиться» кто как мог.
 Через пару часов я, стоя на юте, увидел, как  Коля в сопровождении нашего медика садится в баркас и высаживавется  на Госпитальной стенке. Ну, началось!
  Появился он на крейсере недели через две. Был ещё тише и молчаливей и как-то странно приволакивал ногу. На мой вопрос ответил, что в госпитале ему делали спинно-мозговую пункцию. «Ты, что, дурак?» возмутился  я : «Не знаешь,что в госпитале есть какой-то урод, который пишет диссертацию и всех тянет делать эту «козу»? Набирает статистику. Тебе повезло – ты ещё кое-как ходишь. Смотри, в следующий раз воткнут тебе в позвоночник иголку, и будешь ходить под себя. Тогда точно уволят, но кому ты будешь нужен?».
  Коля помялся и сказал: «но мне же нужно, чтобы врачи мне поверили…».Я ответил: «дурила, ты знаешь, чем может помочь больному военный врач? Пристрелить его,чтобы не мучился!»
  Cтало ясно, что с первой попытки практического результата Колпаков не добился. Вернее, не добился у врачей, а в экипаже его стали считать дурачком, себе на уме – он отказался получать денежное довольствие, попросив перечислять все причитающиеся  ему деньги в пользу воюющего Вьетнама. Отказался он и от положенного  ему мерного материала для пошива военной  формы одежды, заявив, что будет экономно использовать имеющуюся.. Служба шла своим  чередом. Наш крейсер вскоре вышел в море из Севастополя и прибыл на рейд Североморска. Там мы задержались на пару иесяцев. Коля жил в соседней каюте с моим приятелем Серёжей Яросевичем. У него появилось хобби -  стал копировать на форматные листы акварельными красками различные иконы из фолианта издательства «Искусство». Получалось это у него на высоком художественном уровне Особо удачные копии висели в каюте на переборке****.
   В первый же сход на берег все офицеры (а с ними и Коля) поехали на рейсовом  автобусе в Мурманск. В Мурманске вся толпа направилась в ресторан, один Коля – в церковь, сказав остальным, что ему надо помолиться. Кроме смех это его заявление ничего в здоровом коллективе не вызвало, но информация до замполита командира корабля дошла. Это уже было чересчур! Вместо того, чтобы  нормально пить водку в кабаке и клеить женщин для физического сближения вплотную (сейчас это сексом называется), лейтенант ходит молиться в церковь! Я помню, как зам визжал на совещании офицеров: «На корабле появился верующий в бога офицер! Он посещает церковь! Он изготавливает иконы и развешивает их  в каюте, а его сосед  Яросевич молчит! Безобразие! Позор!».
   В наше время этот зам организовал бы на корабле помещение для моления, сам бы научился  креститься и  молиться. Все стали  воцерковлёнными!.Многие адмиралы истово крестятся, знаю даже отставника-мусульманина, который в те времена был активным коммунистом, а сейчас у него редкая фраза обходится без восхваления аллаха. А чё! Модно и за это ничего не будет! .Закладка и спуск кораблей  без священнослужителей не обходятся, они входят в состав экипажей.
   А в то время бедный Коля превратился во  врага народа!  Крейсер задерживали на «северах». Некоторых офицеров начали отпускать в отпуск в Севастполь. Зам добился через политуправление, чтобы Колпакова отправить туда же,т.к. брать его в море нельзя по причине его «неадекватности».Поручили сопровождать его нашему командиру БЧ-2*****.  Все весело смеялись, когда вернувшись из отпуска "бычок"******    жаловался, что в пути ему приходилось постоянно платить за Колю (жалобщик был прижимист ). Мы ему отвечали: «а на что ты рассчитывал? Человек уже несколько месяцев жертвует денежное довольствие Вьетнаму, а тебе жалко было купить ему пирожок? Не будь скрягой.»
  Колю в Севастополе разместили на другом крейсере, стоявшем в заводе на ремонте. В каюте Коля проводил всё свободное время сидя перед нарисованным им  домашним иконостасом. Он доказывал, что напрасно  церковь отделена от государства. У него был специальный журнал, на левой странице  он записывал по- ложения морального кодекса строителя коммунизма, а на правой – библии и обоих заветов. Получалось, что слева и справа по смыслу значится одно и то же. Так Коля занимался  теологическими изысканиями, пока тамошний зам не натравил на него капитана 2 ранга из политуправления флота, специалиста то ли по религии, то ли по атеизму. Беседа с проверяющим закончилась тем, что Коля посоветовал тому идти учить  свою политуправленческую специальность. Вскоре послеэтой беседы Колпакова  отправили в психиатрическое отделение госпиталя.
  Когда наш крейсер возвратился в Севастополь, Коля всё ещё находился на лечении, но уже не в госпитале, а в областной психиатрической лечебнице в Симферополе. Появившись на корабле, был  молчалив, тих и  На мой вопрос он ответил, что признали его негодным к воинской службе и он прибыл на корабль, чтобы уволиться в запас. Я спроил: «как ты оказался  в областной «дурке ?»  Флотские врачи сомневались в моей дееcпособности и отправили туда к профес- сору. Тот, собака, не хотел признавать меня психом. Пришлось менять манию».  «А зачем?» - спросил я. «Считается что он действительно ненормальный. При-шлось писать письмо президенту Чехословакии Людвигу Свободе». «Письмо дошло?» « Ты что, дурак? - там все письма доходят только до врача»  « А что ты написал Свободе?». « Что хочу служить в чехословацкой народной армии». Вызвал меня после этого профессор и  начал выяснять, чем вызвано моё желание. «Пришлось объяснить, что пионером я переписывался по почте с девочкой из Чехословакии, а теперь хочу жениться наней». Профессор плюнул и комиссия признала нашего Колю ненормальным.
   Через некоторое время за Колей приехала его мама из Пятигорска. Он получил все деньги, которые раньше оставлял Вьетнаму, весь мерный материал  нако- пившийся по норме за это время, вместе с мамой сел в баркас и убыл с корабля. Когда баркас отвалил от трапа кто-то с борта крейсера  прокричал: «Коля! Не убивай больше друзей!», Из баркаса послышалось в ответ: « Теперь ваша очередь убивать!».
         
        * -  порог в помещение;
        ** - заместитель командира корабля по политической части;
        *** - кормовая (задняя) часть корпуса корабля;
        **** - вертикальная стенка;
        ***** - артиллерийская боевая часть;
        ****** - командир боевой части.