Булыжник за пазухой. Часть 12 окончание. Гл 53-59

           Глава 53
Перед поездкой к Юрию Борис, чтобы не попасть впросак,  решил побеседовать с его бабкой, бывшей свекровью Юли.
По адресу, где когда-то проживала Юлия Сорокина со своим первым мужем Григорием Мартыновым, дверь открыла невысокая полная женщина лет шестидесяти. В воздухе стоял запах перегара.
- Любовь Сергеевна Мартынова? - спросил Борис.
- Ну, я. А ты кто?
- Здравствуйте, я из милиции, зовут меня Борис Иванович, - представился участковый.
- Здрас-с-те, - реакция дамы была явно замедленная.
- Я хотел бы поговорить о Вашем сыне, Григории.
- Я тоже х-хотела бы поговорить о своем сыночке, царство ему небесное. Давай, иди на кухню!
Женщина полными ногами в рваных тапках прошлепала на грязную маленькую кухню, заставленную бутылками. В раковине, прямо в кастрюле, наполненной водой, плавал утонувший таракан. У залитого чем-то липким стола стояли две табуретки, на одной из которых и устроился Борис.
Он не знал, как начать разговор. Женщина явно обрадовалась посетителю, и он боялся спугнуть ее дружелюбное настроение.
- Хочешь, расскажу тебе про моего сына? Он был очень хорошим, послушным мальчиком. А каким красивым малышом он был! Глаза большие, карие, волосенки совсем белые, кудрявые. Бывало, везу его в коляске, а прохожие говорят: «Надо же, какой красивый ребенок!» Сглазили, наверно… Точно, сглазили…А в школе учительница тоже всегда его хвалила: тихий, аккуратный, послушный мальчик…
Она высморкалась, налила темную жидкость из бутылки в стакан, придвинула Борису: «Давай, выпей со мной, в память о Гришеньке!»
- Спасибо, на работе не положено, - Борис порадовался, что именно сегодня надел форму.
- А ты кто? - ошалело уставилась на него женщина, будто впервые увидела.
- Я из милиции.
- И чего тебе надо?
- Скажите, ведь в этой квартире жил Ваш сын? - спросил Борис, пытаясь переключить ее память на недавние времена.
- Да.  Это моей мамы квартира. А мама - она умерла…Болела долго…
- А сын?
- И сын умер…Пил он много. И один раз прямо на улице упал. Врачи сказали, инсульт… Здоровье слабое было…А все из-за этой дряни, жены своей…
- Жену звали Юля?
- Да, Юля… Я сразу сказала, что ребенка она еще до свадьбы нагуляла… А он не верил…Точно, не наш мальчонка был…
- Почему Вы так думаете?
- Почему, почему - ясно, почему: родился семимесячным как будто, а не слабенький и вес нормальный. И глаза у него синие, не наши. И вообще не похож ни на Гришу, ни на мать...
- И что же дальше?
- Сын не сразу поверил, жену на руках носил, мальчика обожал… А ко мне совсем перестал заходить… Как так можно, родную мать забыть из-за какой-то бабы! Я ему всегда говорила: «Женщин много у тебя будет, а мать одна… Ты жених видный, красивый, мужиков хороших мало… Да только свистни ; любая за тобой пойдет… А ты из деревни взял, бесприданницу, да еще и с чужим ребенком… На шею свою посадил… Разве так можно в наше-то время? Так-то вот… Мать плохого никогда не посоветует…»
Она налила еще вина, выпила, вытерла губы…
- Потом он сам понял, как я была права. Все у жены допытывался, кто отец мальчика, а она не признается ни в какую… Понятное дело, не хотелось ему вечерами домой,  с друзьями выпивать стал после работы, сначала нечасто… Потом на заводе зарплату перестали платить… Жена ушла, бросила в трудную минуту…Конечно, я-то сразу ее раскусила, дрянь такую… А он все не верил…Я бы и невесту ему нашла: были девушки хорошие… Да только он все пил и плакал: «Лучше Юльки никого нет, мама…» Ну, свою голову ему ведь не  приставишь, правда?
Борис кивнул.
- На работу он так и не устроился, жили на мою зарплату… Потом уж я к нему перебралась, чтобы на глазах был, а свою квартиру сдавала… Выпивать-то я с ним начала, чтобы ему меньше досталось, раньше не пила я, нет… И все равно сыночка не сберегла… ; она заплакала, сморщив испитое лицо.
- Может, Вам не надо было вмешиваться в жизнь сына? Не его ребенок, ну и что? Если он жену любил, полюбил бы и ее ребенка…Сейчас бы уж внуков нянчили…
- Ты что говоришь?!? Ишь, умник какой нашелся! Учить меня пришел?!?  А ну, иди отсюда, пока цел…
Женщина разъярилась не на шутку и уже искала, чем бы запустить в Бориса… Чувствуя, что разговор окончен, он поспешно ретировался.

                Глава 54
На следующий день Борис отправился в Верхние Липки. Через мутное окно тряского автобуса он в течение трех часов наблюдал изредка вспыхивающие золотом под солнечными лучами прозрачные осенние пейзажи, местами украшенные багрово-красными гроздьями рябин. Порой мимо проплывали зеркально-холодные водоемы, окруженные зарослями бурого кустарника.
Мысленно он представлял разговор с Юрием и его матерью. А если они скажут, что отец - Григорий Мартынов, и парню ничего не известно про Глеба? Что тогда? Не делать же экспертизу? Ладно, посмотрим, если надо будет, можно и задержать его на сорок восемь часов до выяснения обстоятельств, а там уж, возможно, и получится расколоть.
Встретившись с Алексеем, они обсудили предстоящий визит в деталях. У Бориса не было, конечно, постановления на арест, но повестку о вызове на допрос свидетеля он получил у следователя еще вчера. Алексей сообщил, что Юрий оформляет загранпаспорт и собирается перебраться в Харьков на постоянное место жительства.
Возле жилища бабы Шуры и деда Жени открывшаяся взору картина была удручающей: черные пятна горевшей земли походили на обугленные раны. На стук калитки в окне появилась голова бабы Шуры, и через минуту женщина уже открывала дверь нежданным гостям.
- Добрый день, тетя Шура! Ваши постояльцы дома?
- Дома, дома, где ж им быть? Юлечка, это к вам пришли! Насчет компенсации, наверное!
- Вот спасибо-то, - подумал Борис. - И врать не надо.
Гостей провели на закрытую веранду, где временно жили Юля с сыном.
- Здравствуйте, я ваш участковый, - представился Алексей. - А вы мама Юрия?
- Да, Юлия, очень приятно, присаживайтесь.
- Пришел сообщить вам, что насчет трудоустройства Юры мною ведутся переговоры. Сторожем пойдешь работать?
- Пойду, жить-то надо как-то, - ответил Юра.
- Дело в том, что мы решили уехать в Харьков, - пояснила женщина. - Сейчас загранпаспорт оформляем, только ждать придется около месяца. Возможно, я уеду ненадолго, у меня ведь в Харькове муж и дочь. А Юрочка, пока паспорта дожидается, поработает, где скажете, нос воротить не будет.
- Значит, ты не будешь ждать, пока тебе жилье построят? - поинтересовался Алексей.
- Мы решили компенсацию взять, на эти деньги Юре бизнес организуем, муж поможет, - опять ответила за сына Юля.
- Кстати, Ваш муж ведь не родной Юре отец? - вмешался Борис.
- Да, это мой второй муж.
- А Вы знаете, что Григорий Мартынов умер?
- Да что Вы! Нет, я не знала. А отчего?
- Пил много, и все Вас вспоминал, любил, видно, очень. Вчера я с его матерью беседовал, - и Борис вкратце рассказал о своем визите к бывшей Юлиной свекрови.
- Да, я знаю, он любил меня. Жаль его… Это свекруха нас развела, из-за нее он и пить начал.
- Но ведь все равно не он был родным отцом Юрия, так ведь?
- Это она Вам сказала? Вот ведь въедливая баба! - покачала головой Юля. - Да, это правда, но, если бы не она, мы бы, может, и сейчас жили счастливо.
- Значит, отцом Юры был Глеб Куприянов?
- Откуда Вы знаете? Вы кто? Разве Вы не из соцзащиты? - испуганно спросила женщина.
Тут Борису пришлось предъявить свое удостоверение.
- Так Вы подтверждаете, что отцом Юры был Глеб Куприянов?
- Да, подтверждаю. Но почему был?
- Дело в том, что Глеб Куприянов убит вечером девятнадцатого августа недалеко от своей дачи в поселке Петушки, и в нашем распоряжении  имеются показания, что именно в этот вечер в поселке Петушки видели незнакомца, похожего на Юру, который разыскивал дачу Куприяновых. Скажи-ка, Юра, ты ездил в этот день к отцу?
- Я не буду ничего говорить. Вы сначала докажите, а потом обвиняйте!
- Ишь ты,  какой грамотный! Не зря срок отбывал! Докажем, докажем, и для опознания тебя свидетелю предъявим. Но ты смотри: сейчас я к вам неофициально пришел, и у тебя есть возможность явки с повинной. А будешь упрямиться - себе хуже сделаешь!
- Ты меня на пушку не бери! Тебе все равно, на кого дело повесить, мент поганый! Конечно, мы люди второго сорта, все вали на нас! - Юра побагровел от возмущения.
- Юрочка, сынок, что ты! Не надо так! Товарищ милиционер, Вы простите его, пожалуйста!  Не виноват он! Зачем ему отца убивать?
- А мотивов у него много. Во-первых, из чувства мести: он вас бросил, не помогал, парень без отца рос. Во-вторых, у Глеба в тот вечер при себе была крупная сумма денег, которые пропали.
- Не убивал я!
- А у отца-то был в тот вечер? Да ты говори, не бойся. Видишь, это даже не допрос, а просто беседа, как со свидетелем.
Юра помолчал немного, подумал, потом нехотя произнес: -  Да, я приходил в тот вечер к отцу, видел его в первый и последний раз в жизни. Откуда я знал, что он выгонит меня, не захочет разговаривать? Я на его помощь надеялся и убивать не собирался!
- И как вы поговорили?
- Да никак. Как только я сказал, что недавно вышел из тюрьмы, так он и выгнал меня, даже слушать не захотел.
- И тогда ты решил его убить? Подождал, пока он пойдет к реке, подкрался сзади, ударил камнем и затем утопил. А потом взял ключ из одежды убитого, залез в дом и взял деньги.
- Нет, я не убил его в тот вечер, хотя желание такое было, - мрачно усмехнулся Юрий. - И денег не брал, и не знал ни про какие деньги. В тюрьму опять я не хочу, мне хватило. Да, я был очень зол на него, и, может быть, и убил бы потом, когда придумал бы, как это сделать. Но на другой день приехала моя мать, и теперь я знаю, что она любит меня. У меня будет свой бизнес. Зачем мне убивать теперь кого-то?
- Тогда давай так, - предложил Борис. - Не вздумай пускаться в бега - поймаем, и тогда уже точно тебе надеяться не на что. Побег и будет доказательством твоей вины наряду с показаниями свидетелей, которые видели тебя в Петушках в тот вечер. Если ты, и правда, невиновен, то завтра должен явиться на допрос. Вот, распишись в повестке. В качестве свидетеля пока, обрати внимание. Дашь подписку о невыезде, и работай себе сторожем, жди компенсации и паспорта. Только учти: на допросе следователю говори всю правду, это поможет выявить истинного убийцу.
- Он придет, гражданин милиционер, не сомневайтесь, - заверила Юлия.

               
                Глава 55
Явившись к следователю в положенное время, Юрий по-прежнему утверждал, что не убивал отца. К сожалению, никакой явки с повинной: он под протокол повторил свои  вчерашние показания. Парнишка, видевший Юрия в Петушках девятнадцатого августа, без колебаний указал именно на него при опознании.
Ну и что? Юрий и не отрицал, что был там. По заключению экспертизы, убийство произошло девятнадцатого августа часов в десять вечера, а парень видел Юру на три часа раньше. Кроме того, по показаниям стариков, у которых он жил, Юра никогда домой позже одиннадцати не возвращался, ночевал каждую ночь в деревне. Последний автобус приходит в Верхние Липки в двадцать два часа пятьдесят минут, дорога занимает около трех часов.
Может, старики ошибаются? В таком возрасте память иногда подводит. Надо допросить еще попутчиков, с кем Юра ехал в автобусе в тот вечер. Однако, как ни крути, прямых улик против Юрия пока нет.
Как утопающий за соломинку, Борис радостно уцепился за мысль, что ему совершенно необходимо встретиться с Лекой, она же просила его рассказывать о ходе следствия. Договорившись о встрече в кафе в обеденное время, Борис отправился на станцию через лес.
Осень выдалась сухой, как и лето. Стояла тихая, солнечная, безветренная погода. Лесные тропинки были сплошь укрыты шуршащей листвой. Деревья, как детские пирамидки, чередовали различные оттенки зеленого, желтого, оранжевого, багрового. Временами Борис лицом разрывал тонкие паутинки, неутомимо плетущиеся мелкими лесными паучками. На душе у него было светло и тихо, как и в лесу. Он думал о предстоящем свидании с Лекой.
Она пришла в кафе в широком светлом плащике. Сняв его, осталась в белой просторной блузке с коротким рукавом и строгой черной юбочке.  Легкий загар нежных рук привел Бориса в трепет. Он протянул ей небольшой букет, купленный по дороге.
Лека понимала, что он за ней ухаживает. Красивое слово и не очень современное. Ее удивляло, что его не смущает ее беременность. Спросить прямо она не решалась. Никто из них не торопил события. Им было хорошо вдвоем, оба это понимали и боялись спугнуть чувства неосторожным словом или поступком.
Они устали «выкать» друг другу, и незаметно перешли на ты.
- Ты узнал что-нибудь новое? - спросила Лека.
- Да, выяснилось, кто писал любовную записку от имени Андрюсика.
- И кто же? - Лека удивленно вскинула ресницы.
- Ты была права, это писали именно невзрослые люди, почти подростки - дочка Глеба и ее кавалер.
- Но как они узнали имя?
- Совпадение имен было случайностью.
- Я поняла: дочь хотела поссорить нас, - Лека обиженно нахмурилась. Если бы не эта записка, они бы не поругались с Глебом.
- Ее чувства можно понять. Она надеялась, что отец вернется в семью, - осторожно заметил Борис.
- Конечно, обижаться глупо. Но все равно что-то как будто царапает. То, что Глеб умер, находясь в ссоре со мной. И это уже не исправить.
- Я понимаю.
Они помолчали.
- Так и неизвестно, кто убийца? - спросила Лека.
- Я когда-нибудь расскажу тебе все, если захочешь. Пока не могу. Одно ясно: мое расследование зашло в тупик. Чего-то не хватает. Может, я упустил что-нибудь важное?
- Что тебя беспокоит?
- Ключ. Я не могу понять, куда он делся. Зачем убийце брать его с собой?
- А знаешь что? Я только сейчас вспомнила: незадолго до ссоры мне хотелось сделать приятное Глебу, и я подарила ему пластиковый брелок для ключей. Этот брелок был особенный: он отзывался на свист.
- То есть ты хочешь сказать, что нужно посвистеть, и он откликнется?
- Да. Это очень удобно для рассеянных людей.
- Ну, что же, попробую посвистеть около дачи: чем черт не шутит.
…Возвращаясь в Петушки, Борис завернул к даче Глеба. Уже подходя к калитке, он начал непринужденно насвистывать, словно просто был в хорошем настроении.
Неожиданно где-то рядом послышался ответный звук. Свистнул погромче - звук явно доносился из трубы, на которой крепилась сетка Рабитца.
Он привстал на носки, силясь заглянуть в темное отверстие. Посвистел еще - брелок точно в трубе. Как же его достать? Надо выкапывать трубу. Неужели повезло?
Так, до конца рабочего дня есть еще два часа. Он быстро набрал сотовый номер Сергея Лобнова.
- Сергей, привет, это Борис.
- Добрый день, Борис Иванович! Что нового?
- Кажется, я нашел ключ от дома убитого. Тут надо столбик выкопать, чтобы улику достать. Я бы мог и сам, но все равно надо на экспертизу к вам везти: а вдруг отпечатки сохранились? Может, пришлешь кого?
- У нас весь народ на выездах. Ладно, сейчас сам подъеду на машине, мне все равно к тестю на дачу в том направлении. Заодно и с работы слиняю пораньше.
Минут через сорок явился Серега. Борис уже сбегал за лопатой. Пригласили понятых, составили протокол. Извлеченный из столбика ключ с брелком аккуратно переложили в пакетик.
Ну, все. Теперь надо ждать результатов экспертизы.

                Глава 56
Сергей Лобнов позвонил Борису на сотовый:
-Борис Иванович, результаты экспертизы готовы. Кроме отпечатков Глеба, на брелке нашли четкие отпечатки другого человека. Вполне возможно, что это и есть отпечатки убийцы.
-Ну, не тяни кота за хвост! Только не говори, что таких отпечатков нет в базе.
- Вы не поверите, но такие отпечатки есть! Они принадлежат вовсе не Юрию, а Валерию Лисину.
- Вот так новость! А каким образом отпечатки его пальцев попали в базу? Разве Лисин был ранее осужден?
- Нет, но, к счастью, НИИ, в котором они с Глебом работали, специально создан для нужд уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции  ,  и все его работники подлежат обязательной государственной дактилоскопической регистрации.
- Так. Но ведь у нас против Лисина больше ничего нет. Я думаю, прежде чем его арестовывать, нужно организовать за ним слежку, чтобы установить, чем он занимается после работы, с кем общается. Не хотелось бы снова попасть впросак. Неплохо бы получить справку о его доходах. Хорошо бы узнать, не заключал ли он в последнее время сделок на крупную сумму. Но только тихо, чтобы не спугнуть. Давай так: ты возьми на себя справку, а я сам послежу за ним дня два-три.
- Он может Вас узнать и запаниковать.
- Я осторожно.
Конец рабочего дня Борис встречал в вестибюле института, притворяясь, что звонит по внутреннему телефону. Он надел кепку и темные очки, стоял вполоборота, стараясь остаться незамеченным.
Валерий Лисин покинул территорию НИИ через пять минут после окончания рабочего дня. Он был спокоен и не заметил Бориса. Тот осторожно проследовал за ним.
Проехав на автобусе несколько остановок, Валерий вышел у  детского сада и зашел в здание. Минут через пятнадцать он появился, ведя за руку девочку лет пяти. Малышка доверчиво шагала с дядей, держа в свободной руке чупа-чупс.
Неужели преступник похитил ребенка? По информации отдела кадров, живет он с престарелой матерью, женат не был, детей не имеет.
Потихоньку следуя за ними, Борис сообразил, что они направляются к дому Алевтины, бывшей любовницы Глеба. Значит, Валерий забрал из детского сада дочку Глеба.
Когда мужчина с ребенком зашли в подъезд, Борис расположился на лавочке во дворе. Интересно, он отправился в гости к Алевтине на вечер или ночует у нее? Борису совсем не хотелось провести на скамейке всю ночь.
Рядом с ним сидела пожилая женщина. Она кормила птиц, кидая крошки на землю. Один из воробышков, самый шустрый, ухватил большую корку и трепал ее, пытаясь оторвать кусочек поменьше. Борис невольно рассмеялся.
- Тоже любишь птиц? - улыбнулась ему бабушка. - Я их каждый день прикармливаю, мне нравится за ними наблюдать.
- Особенно вон тот забавный, - ответил Борис, - наверное, совсем молодой.
- Ждешь, что ли, тут  кого? - поинтересовалась старушка.
- В этом доме живет одна дама, она мне очень нравится.
- А как зовут эту даму? Я ведь тут пятьдесят лет живу, всех знаю.
- Алевтина. У нее еще дочка маленькая.
- Ой, милый. Ничего тебе не светит! Алевтина замуж собирается, мне ее мать говорила.
- Не за того ли мужчину, который дочку ее сейчас за руку вел?
- Да, за него самого. Он давно к Алевтине клинья подбивал,  уж года три точно. Я ее все спрашивала: «Ухажер, что ли?» А она отнекивалась: «Это просто мой коллега со старой работы». И зачем скрывала? Сглазить, наверное, боялась.  Так что ищи себе другую, ты вон какой парень видный.
Борис продолжал сидеть на скамейке.
- Я что тебе сказала? Иди домой, бесполезно все это.
Пришлось Борису уходить, чтобы не вызвать подозрений у общительной старушки. Еще, чего доброго, Алевтине о нем расскажет.

                Глава 57
Следующим вечером Борис продолжил слежку. В этот раз Валерий после рабочего дня  отправился пешком совсем в другую сторону. Вскоре он скрылся за дверью двухэтажного здания, на котором красовалась приметная табличка с надписью: «Риэлторское агентство «Выбор недвижимости»».
Укрывшись в подъезде дома, расположенного напротив, Борис дождался ухода Валерия и зашел в агентство.
В небольшой комнате за компьютерами сидела две девушки, одна совсем молоденькая, другая постарше. Предъявив удостоверение, Борис поинтересовался, по какому делу заходил сюда Валерий Лисин. Немного поартачившись для порядка, девушки все же показали Борису договор, который заключил Валерий с агентством. Из текста договора следовало, что Лисин собирается продавать свою однокомнатную квартиру и покупать двухкомнатную в районе, где живет Алевтина. В договоре также было прописано, что разница в стоимости квартир не должна превышать восьмиста тысяч рублей. Копию договора агентство обещало предоставить при наличии письменного запроса из милиции.
Созвонившись с Серегой Лобновым, Борис доложил ему о том, что удалось узнать. Назавтра была получена санкция прокурора на проведение обыска в квартире Лисина и его арест.
…Лисина арестовали прямо на ступенях родного НИИ. На него было жалко смотреть. От неожиданности он растерялся, густо покраснел, беспрестанно моргая светлыми глазами. Оказавшись в милицейской машине, вдалеке от любопытных сотрудников, которые уже начали собираться в кучки, обсуждая увиденное, он немного успокоился. Теперь ему предстояло пережить обыск и, главное, недоуменные вопросы матери.
Квартиру Валерий открыл своим ключом. Мать его, маленькая худая старушонка с редкими рыжими кудряшками, увидев людей в милицейской форме, забеспокоилась: «Лерик, кто это? Что им надо? Что происходит? По какому праву?»
Серега Лобнов предъявил ей постановление на обыск, и она суетливо начала искать очки.
- Мама, успокойся. Все по закону. Так надо.
- Что надо, сынок? Кому надо? Ничего не понимаю… - беспомощно лепетала она.

…Обыск продолжался уже минут сорок. Соседи Лисиных, приглашенные в качестве понятых, откровенно зевали и нетерпеливо поглядывали на часы. Борис, который тоже присутствовал, понял, что Валерий не так прост, как кажется. Куда же он мог спрятать деньги? Неужели в квартире любимой женщины?
Борис обратил внимание на старый, рассохшийся от времени паркет. Известно, что в таких полах несложно сделать тайник. Он осмотрел комнату. В углу у окна стоит диван, а возле него -  цветастый коврик. Сдвинув коврик, Борис заметил небольшой шурупчик в одной из досок паркета. Перочинным ножом он открутил шуруп, надавил немного и,  вынув несколько досок, увидел углубление, в котором лежала пластиковая коробочка с деньгами. На глазах у понятых коробку извлекли и вписали в протокол. Ровно восемьсот тысяч пятитысячными купюрами. Ура! Они нашли то, что искали.
На прощание Валерий сказал рыдающей матери: «Верь мне, мама. Что бы тебе про меня ни говорили, помни, что я тебя люблю». 

                Глава 58
В качестве свидетеля по делу об убийстве Глеба Куприянова был вызван Михаил. Он подтвердил, что изъятая у Валерия коробочка и есть та самая, в которой он передал Глебу деньги. Алевтина тоже была приглашена для дачи показаний в этот день повесткой. Столкнувшись с ней в коридоре, Михаил узнал бухгалтера, ведущего учет в его фирме «Ковчег». Оказывается, он понятия не имел, где раньше трудилась женщина. Еще бы, ведь она работала  у него без договора и зарплату получала на доверии, без оформления каких-либо документов!
Алевтина, по ее словам, вела бухгалтерский учет на дому для трех мелких фирм. Когда было необходимо, она готовила платежки, затем несла их на подпись директорам и отвозила в банк. От них же она получала и распоряжения, и первичную документацию. Иногда ей приходилось печатать «первичку» самой. О том, что общество с ограниченной ответственностью «Ковчег» связано с институтом, в котором она раньше работала, Алевтина узнала уже после того, как согласилась вести учет для Михаила, и узнала из документов. Ей приходилось также печатать тексты актов приема-передачи фиктивных работ по указанию Михаила.
В течение нескольких лет она наблюдала, как  уводятся от налогов крупные суммы. Сначала она думала, что вскоре схема будет раскрыта, и даже боялась, что ее привлекут за пособничество, однако со временем убедилась, что государству нет дела до таких схем, что нечто подобное существует повсюду.  Она также понимала, что ее бывшие сотрудники могли бы получать больше, если бы не эта преступная схема, позволяющая ограниченному кругу лиц значительно улучшить свое материальное положение за счет других сотрудников и, конечно, бюджета. Ведь создатели этой схемы убивали одновременно двух зайцев: уклонялись от зарплатных налогов и перераспределяли выделенные бюджетом деньги в свою пользу. В то же время сама Алевтина едва сводила концы с концами. Все это казалось ей крайне несправедливым. Однажды, не выдержав, она рассказала все Валерию Лисину.
По словам Алевтины, когда они работали вместе, она не обращала никакого внимания на этого невзрачного человечка, ей нравился статный и яркий Глеб.  Однако, случайно встретившись с ней на улице вскоре после родов, Лисин помог ей довезти до дома детскую коляску по рыхлому снегу. С тех пор Валерий стал  иногда заходить к ней, помогая в мелких хозяйственных делах.  Когда заболел отец Алевтины, эта помощь оказалась особенно ценна, и Алевтина уже не представляла, как бы она обходилась без Валерия.  Со временем она оценила преданность Лисина и согласилась выйти за него замуж.
Однако перед ними встала проблема жилья: Валерий не мог оставить старушку- мать, которая не мыслила своей жизни без любимого сыночка  и была совершенно беспомощна в бытовых вопросах. Не отправлять же ее в дом престарелых?  Жить в одной комнате с матерью Валерия тоже было невозможно: Алевтина не смогла бы работать на дому, да и ютиться вчетвером на семнадцати квадратных метрах было бы просто невыносимо для всех.
Очевидно, что квартиру Валерия надо было поменять на двухкомнатную, причем в районе, где жили родители Алевтины, ведь отец тяжело болел, его приходилось переворачивать, поднимать, и мать одна с ним не справилась бы. Валерий пробовал узнать насчет кредита, но с его зарплатой ему могли дать не более ста пятидесяти тысяч. Такая сумма не решила бы их проблему.
Они устали искать выход. А хотелось им не так много - просто жить вместе. Почему одним - все, а другим - ничего? Алевтина думала о том, что она  в курсе всей схемы, а ничего с этого не получает.  Почему такая несправедливость? Валерий сказал, что Глеб недавно новенькую иномарку приобрел. Не на зарплату же! Платили бы хоть за молчание. И еще: Глеб не бедствует, а  дочке своей не помогает. Тоже несправедливо. Изо дня в день Алевтина и Валерий обсуждали эту тему. И однажды Лисин высказал мысль о том, как неплохо было бы, если бы кто-нибудь отобрал наличные деньги у Глеба, пока он еще не привез их в свой НИИ.  И передал им, Валерию и Алевтине. Они тогда сразу бы решили проблему жилья. И больше бы никогда так не поступали. В конце концов, если государству до них нет дела, что им остается?
Все, Алевтина больше ничего не знала и помочь следствию ничем не могла. Кто убил Глеба, ей неизвестно, и имеет ли к этому отношение Валерий, она не знает. Да, она говорила ему, что деньги пришли на счет «Ковчега» девятнадцатого августа, ну и что? Да, она знала, что обычно все операции по схеме совершаются в один день. Зачем ей надо это скрывать от кого бы то  ни  было? Она же не давала никому подписки о неразглашении! И вообще, эти схемы незаконны, и давно ей надо было заявить, куда следует!  Хотя куда следует, кому это интересно, непонятно.
Алевтина подписала протокол и дала подписку о невыезде. После этого ее отпустили. В самом деле, а что она такого сделала? Рассказала другу о чьих-то махинациях, и что из того? Она же не предвидела, к чему это приведет!
 

                Глава 59
Сергею Лобнову не составило труда убедить Валерия чистосердечно рассказать все следствию.  Отпечатки Лисина были обнаружены и на брелке, и на коробке с деньгами, найденной в тайнике. Михаил подтвердил, что это та самая коробка, которую он передал Глебу, и купюры те же, и сумма совпала. Чистосердечное признание подследственного нужно было больше самому Валерию, чем следователю. И Лисин начал рассказывать. Говорил он долго, с болью и обидой на судьбу.
Появился он у родителей поздно, когда матери было уже тридцать, а отцу ; сорок пять лет. Отец, бывший фронтовик, хотел вырастить сына настоящим мужчиной. Мальчик во всем походил на свою мать - маленький, худенький, рыженький, тщедушный. То, что отцу нравилось в жене и вызывало нежность, раздражало его в сыне. Он уважал в мужчинах силу.
Не обладая даром воспитателя, отец часто поднимал на смех мальчика, если тот не справлялся с его заданием. Он полагал, что насмешка стимулирует волю к победе. Невольно он сравнивал Лерика с другими мальчишками, дерзкими и озорными, и тот чувствовал, что сравнение не в его пользу.
 Лерик рос тихим и слабым ребенком, а неумелые усилия отца воспитать в нем мужественность только подавляли инициативность мальчика, и тот все яснее понимал, что у него ничегошеньки не получится. Ребенок тянулся за одобрением к матери, но и она была убеждена, что мальчика нельзя баловать, и поэтому редко хвалила сына. К сожалению, в те времена принято было считать, что гордость и заносчивость - одно и то же, что хороший человек должен быть скромным, ему негоже хвалиться своими успехами, главное - коллектив. Бытовала даже такая поговорка: «Скромность украшает человека».
Ребенок воспринимает все, что его окружает, как норму. Он не способен критиковать родителей и уверен, что они всегда правы. Лишь с возрастом к нему может прийти понимание, что ошибки, допущенные воспитателями, деформировали его характер, изуродовали психику, и вместо стройного деревца получилось кривое чахлое растеньице. Однако исправить себя в зрелом возрасте совсем непросто, чаще невозможно.
Неуверенный в себе Лерик никогда не подходил первым к играющим детям, и поэтому у него было мало друзей. В детских коллективах, как и в птичьих стаях, здоровые особи клюют слабых и больных. Лерик был безответной жертвой подобных нападок. Ранние переживания сделали его чувствительным и обидчивым.  Он не мог понять, почему люди так жестоки к нему. Неумение произвести впечатление на окружающих, как говорится, «поставить себя» в коллективе, сопровождало Лерика всю жизнь. Зато он высоко ценил тех, кто обратил на него внимание, проявил участие. Лишенный настоящей дружбы, он готов был принимать за нее простое сочувствие и даже жалость.
Чураясь из-за своей робости шумных игр с другими детьми, он часто уединялся с книжкой, и его умственное развитие было  выше, чем у сверстников. Школу он закончил с неплохими результатами. Письменные экзамены не вызывали у него затруднений, а на устных он терялся, краснел, не мог дать полный и уверенный ответ.
Вступительный экзамен по письменной математике проходил в большой университетской аудитории, где каждый следующий ряд парт находился выше предыдущего.  Абитуриентам не разрешалось садиться близко друг к другу. Несмотря на это, членам экзаменационной комиссии, сидящим в самом низу аудитории за кафедрой, было сложно заметить, как записки с просьбами о помощи и ответами гуляют по рядам.
Быстро выполнив свои задания, Лерик осмотрелся. На ряд выше и правее его сидела девчонка с несчастными глазами. Увидев, что Лерик смотрит на нее, она прошептала: «Помоги!», - и передала ему текст задачи, которую не могла решить. Лерик улыбнулся и принялся за работу. Через десять минут решение уже было у девушки. Она послала ему воздушный поцелуй и торопливо начала переписывать.
Через неделю возле доски, на которой был вывешен список зачисленных, Лерик встретился с этой девушкой. Ее звали Олеся. Оба были приняты, и она на радостях поцеловала Лерика в щеку. Из университета  вышли вместе и долго гуляли по улицам города.
Лерик влюбился впервые в жизни, и его любовь была огромной, как мир. Просыпаясь поутру, он был счастлив уже оттого, что снова увидит Олесю. Повсюду он искал ее глазами. Вечерами, засыпая, перебирал в памяти события дня: как она посмотрела, что сказала. Олеся не отвергала его дружбу и, возможно, даже догадывалась о чувствах робкого парня. Заговорить о своей любви он никак не решался, опасаясь, что его отвергнут. А пока у него была возможность думать, что его любовь взаимна. Так прошел год. Лерик был совершенно счастлив и наивно верил, что Олеся будет в его жизни всегда.
Но однажды произошла катастрофа. Он увидел, как по коридору института Олеся шла за руку с другим парнем, и этим парнем был Глеб Куприянов. Роман Олеси и Глеба развивался на глазах несчастного Лерика, и он люто возненавидел соперника. Лерик знал, что никто не будет любить Олесю так, как он, а тем более зазнайка Глеб. Он оказался прав: на третьем курсе Глеб и Олеся расстались, но Лерик так и не решился предложить Олесе свою поддержку. Вскоре она вышла замуж за военного и уехала в другой город.
Лерик потом долго сожалел, что не заставил себя выяснить отношения с Олесей. Много лет он продолжал любить ее и ждать случайной встречи, которая так и не состоялась.
Отец Лерика рано ушел из жизни, еще когда сын учился в институте, и Лерик привык жить вдвоем с мамой. Он рос заботливым и послушным сыном, и маме было с ним хорошо. Единственное, что тревожило ее, это почему сыночек не женится.
По иронии судьбы Валерий получил распределение в тот же научно-исследовательский институт, что и Глеб. Хорошо еще, в разные отделы. Он по-прежнему ненавидел бывшего сокурсника, который шел по жизни легко  и быстро поднимался по карьерной лестнице. Валерий же продолжал оставаться рядовым исполнителем. Несмотря на то, что он работал ответственно и аккуратно, никто не видел в нем качеств, необходимых руководителю: уверенности, инициативности, требовательности и жесткости.
Валерию было уже сорок пять лет, когда их директор с почестями отправил на пенсию свою секретаршу и взял на ее место новую. Звали ее Алевтина.
Обсуждая новенькую, мужчины отметили, что «личиком она не вышла, тянет лишь на троечку, зато фигурка на пять». Девушка была незамужем, и мужская часть коллектива несколько встрепенулась. Валерию показалось, что Алевтина чем-то напоминает его незабвенную Олесю. Он стал на нее заглядываться, но, по своему обыкновению, ни на что не решался.
Тем временем директор с Глебом поехали в командировку и взяли с собой Алевтину. Узнав об этом, Валерий обомлел: он предвидел, чем все закончится. Спираль жизни делала новый виток, подобный предыдущему.
Казалось, что после командировки Глеб и Алевтина ведут себя по-прежнему, и в коллективе никто ни о чем не догадывался, но Валерий чувствовал, что все уже иначе. Действительно, месяца через четыре было уже заметно, что Алевтина беременна, и вскоре она ушла в декретный отпуск.
Валерий опять ругал себя за нерешительность: надо не мямлить, а действовать. В конце концов, он сам хозяин своей жизни, хватит быть недотепой. Нужно менять свою судьбу, не повторять ошибок. Где-то он  слышал такое мнение, что все беды происходят не оттого, что люди неправильно поступают, а оттого, что они вообще никак не поступают. Все ждут чего-то, медлят.
Он стал бродить неподалеку от дома Алевтины и однажды увидел до боли знакомую фигурку, с трудом толкавшую детскую коляску по рыхлому снегу. Алевтина приняла его помощь и отнеслась к Валерию доброжелательно. Постепенно они подружились, и он понял, что в жизни его появился особый смысл. Дочку Алевтины он полюбил, как родную, забыв, что это ребенок ненавистного ему Глеба.
Прошло немало времени, прежде чем Алевтина ответила на его чувства и согласилась выйти за него замуж. Однако на пути Валерия вновь возникло препятствие - тот самый жилищный вопрос, который временами ломает судьбы.
Зарплата Валерия, как и большинства простых граждан России, не давала ему возможности накопить денег на квартиру, тем более что на его иждивении находилась мать, пенсия которой была минимальной. Менять работу в пятьдесят лет совсем непросто. И где наемному работнику платят существенно больше? Может быть, в банке, только кто его туда возьмет? Заниматься предпринимательством, склонности к которому он в себе не чувствовал? Не дал Бог и таланта, который бы можно было выгодно продать. Кроме себя или своих внутренних органов, продать ему было нечего. Но ведь он мужчина, и от него зависит счастье его будущей семьи. Выход должен быть.
Регулярно обсуждая с Алевтиной левые доходы Глеба, Валерий чувствовал себя уязвленным. Вон Глеб не побоялся же ввязаться в незаконные махинации! Раньше, в советское время, за подобные деяния запросто можно было бы получить лет пятнадцать с конфискацией имущества. Экономические преступления против социалистической собственности относились к категории тяжких. А теперь это и не преступление вовсе, так, невинная шалость. Кому нужна его, Валерия, законопослушность? Кто ему за это спасибо скажет? Может, за честный, добросовестный труд ему пенсия повышенная светит?
По совести сказать, Глеб нахально присваивал деньги, которые предназначались всему коллективу института, а значит, и ему, Валерию. Почему Глебу воровать у Валерия можно, а Валерию у Глеба нельзя? Глеб всю свою жизнь крал у Валерия то любимых женщин, то деньги. Можно сказать, это он виноват в том, что у Валерия ничего нет. Справедливость необходимо восстанавливать, и никто не сделает это за него, Валерия.
Таким образом, моральное оправдание своим будущим действиям Валерий нашел. Мало того,  он решил, что ради счастья любимой женщины он должен преодолеть свою робость, данную ему от природы.
И вот однажды назначенный час пробил. Он узнал от Алевтины, что девятнадцатого августа институт перечислил фирме «Ковчег» ровно восемьсот тысяч. Значит, именно сегодня Глеб получит наличные деньги и завтра принесет их в институт, чтобы разделить между участниками сговора.
После работы Валерий незаметно двинулся за Глебом. В электричке он ехал в другом вагоне. Примерное расположение дачи он помнил: как-то раз приезжали коллективом сюда за грибами.
Найдя дачу Куприяновых, Валерий прилег на краю леса, наблюдая из-за кустов за домом: до темноты еще было далеко. Он видел, как к Глебу приходил какой-то высокий худой парень, но тот грубо погнал его прочь.
Дальше случилось все примерно так, как и предполагал Борис. Укрывшись за деревьями, Валерий издали наблюдал момент передачи денег. Четкого плана действий у него не было. Вступить в открытую борьбу с высоким и физически сильным противником Валерий не мог, поэтому решил действовать по обстоятельствам. Если Глеб запрется и ляжет спать, в дом не пробраться. Он рассчитывал, что будут открыты окна, ведь стояла невозможная жара, однако оказалось, что на окнах установлены решетки.
Минут через двадцать Глеб в одних брюках, босой, с полотенцем на плечах, отправился к озеру. Закрыв дверь на замок, ключ он положил в карман.
Валерий двинулся за ним, держась поближе к деревьям. Нужно как-то завладеть ключом. Под ноги ему попался булыжник, и он машинально поднял его, лихорадочно перебирая в уме варианты возможных действий.
Вытащить ключ из брюк купающегося, добежать до дома и искать там деньги? Он не успеет. А если Глеб его заметит на берегу или застанет в доме, то исход борьбы практически предрешен. И что потом? Позор, тюрьма.
Подкрасться сзади и ударить неожиданно, оглушить! Пока Глеб лежит без сознания, у Валерия будет время.
Вот и озеро. Темно, только светит восходящая из-за деревьев луна и поблескивает в ее свете водная гладь. Глеб подошел к берегу в том месте, где кусты широко расступались, и укрыться Валерию негде. Пока Глеб расстегивал брюки, Валерий двинулся к нему со спины. Шум шагов скрадывался сыпучим песком. Глеб наклонился, приподнял одну ногу, вытащил ее из штанины, то же самое проделал другой ногой, и тут ему показалось, что сзади кто-то есть. Он повернул голову вполоборота,  и в этот момент его настиг удар.
Валерий нащупал ключ в брюках, вытащил его, сунул в карман. Глеб застонал. А вдруг он узнал Валерия? Что тогда? Пот выступил на лбу убийцы. Волочить тело по песку нельзя. Страх придал ему силы. Подняв Глеба на руки, он, шатаясь, двинулся к озеру. Как только тело коснулось поверхности воды, Глеб зашевелился. Быстро схватив его за голову, Валерий опустил ее под воду, преодолевая сопротивление изо всех сил.
Ну вот, все закончено. Валерий оттащил неподвижное тело к прибрежным зарослям. Выбрался на берег, нашел булыжник и бросил его в водоем. Пусть думают, что Глеб ударился при нырянии. Аккуратно сложил брюки и полотенце, забросал пригоршнями следы на песке. Почувствовал, что намочил свою обувь и одежду до пояса. Несмотря на жару, тело охватил нервный озноб. Вокруг темно и тихо. Свидетелей, похоже, нет.
Постепенно успокоился, вернулся к дому, на крыльце остановился, задумался. Отпечатки пальцев оставлять нельзя, это и ребенку понятно. Носового платка нет, как назло. Осмотрелся: на крыльце, на полке для обуви, кто-то забыл полиэтиленовый пакет. Надел его на левую руку. Отпер дверь ключом, вошел, зажег свет. На столике у входа увидел открытую сумку Глеба; коробка с деньгами бросилась в глаза. Прихватив ее, выключил свет, вышел на крыльцо, запер дверь на замок. Пакет засунул в карман. Неся в одной руке коробку, в другой - ключ, двинулся к калитке. Плечом открыл дверь, потому что руки заняты. А зачем ему ключ? Бросать на землю не захотел - найдут. Сунул ключ в столбик-трубу, на которой крепилась сетка забора. Кому придет в голову там искать? Пусть думают, что произошел несчастный случай, а в дом никто не заходил.
Добравшись незамеченным до станции, Валерий перевел дух и отправился пешком по шпалам: не ждать же утренней электрички?
К восходу солнца он был уже в городе, к дому подъехал  на первом трамвае. Одежда высохла, прилипший песок слетел. Коробочка с деньгами, которую он нес в руках, была уже завернута в найденный полиэтиленовый пакет. Встревоженная мама, осунувшаяся от бессонницы, встречала его в дверях. Он сказал ей, что был у Алевтины, больному отцу которой всю ночь было плохо, и пришлось несколько раз вызывать скорую помощь. Не позвонил, потому что разрядился телефон. Материнское сердце простит и не такую отмазку, ведь главное, что сыночек вернулся живым и невредимым.
- Вот почему он тогда не пригласил меня в дом, - подумал Борис, слушавший исповедь Валерия вместе с Серегой Лобновым, - боялся, что мать случайно его выдаст!
- Я не хотел его убивать, - беспрестанно повторял Валерий, - я не хотел, так получилось!



                Эпилог


Прошло полгода. Юрик получил компенсацию за сгоревший бабушкин дом и стал предпринимателем в Харькове. Мать и отчим помогают ему вести бизнес. У него уже появился свой автомобиль, купленный в кредит. Будущей осенью он собирается на Красное море, чтобы понырять там с маской. Он подружился с сестренкой и счастлив, что у него есть близкие люди. Иногда он пишет тете Шуре и деду Жене и высылает им деньги, пытаясь хоть как-то приглушить чувство своей давней вины перед ними. Ни о чем не подозревающие старики относятся к нему, как к родному.
Алена поняла, что деньги и красивая жизнь не в радость, если не любишь того, кто рядом с тобой. Она вышла замуж за Сашку, и теперь они живут вместе с тещей. Сашка работает программистом в корпорации Intel и получает неплохую зарплату. Алена тоже вполне довольна своей работой. Недавно она узнала, что беременна.
Галя постепенно успокоилась, у нее появилась возможность больше времени отдавать школьным делам. В этом году она взяла классное руководство в пятом «А».  Кроме того, она скоро будет бабушкой и с нетерпением ждет этого момента. А еще она увлеклась вязанием и теперь вяжет кофточки и ползунки будущему малышу.
Лека встречается с Борисом. Недавно она родила мальчика. Скоро они поженятся, и будут, на радость свекрови, жить в Петушках, по крайней мере, во время отпуска по уходу за ребенком. Борис обдумывает идею заняться частным сыском и уговаривает Олега Шестова стать его партнером в этом бизнесе.
Мать Валерия Лисина не выдержала свалившегося на нее несчастья: вскоре после того, как ее мальчика арестовали, бедная старушка скончалась от инсульта. Встревоженные тем, что ее давно не видно, соседи обнаружили труп в квартире только на третий день после смерти. Осиротевший сын завещал квартиру и все свое нехитрое имущество Алевтине, которая поклялась ждать Валерия и писать ему письма.

… Только что закончилось судебное заседание по делу об убийстве Глеба Куприянова. Валерий Лисин взял всю вину на себя. Он утверждал, что скрыл от Алевтины намерение ограбить Глеба, а убийство заранее не планировал. Лисин признан виновным, и ему назначено наказание в виде пятнадцати лет лишения свободы. Вряд ли с его здоровьем он доживет до освобождения. Алевтина после оглашения приговора потеряла сознание.
На судебном заседании присутствовали Галя и Алена с Сашкой, Ангелина и Михаил, Лека и Борис. В мрачном молчании вышли они на улицу.
Апрельское солнце слепило глаза, теплый весенний ветерок ласково гладил кожу. Неделю назад еще лежали остатки снега, а сегодня уже на ветвях деревьев готовы были раскрыться почки и отчаянно чирикали радостные воробьи.
На лавочке возле здания суда сидела мать Леки, покачивая коляску с внуком.  Лека подошла, наклонилась, с обожанием глядя на свое сокровище.
- Пойдем, я хочу его видеть!  - потянула за руку мужа Алена. - Можно мне посмотреть на братика? - спросила она.
- Посмотри, - разрешила Лека. Она не сердилась больше на девушку.
Галина остановилась поодаль, поглядывая на столь ненавидимую прежде женщину. Сердце сжалось от мучительной тоски. Кажется, совсем недавно и она вот так же гордо покачивала коляску, в которой лежала новорожденная Аленка.
Алена заглянула внутрь коляски, приподняв накинутую вуальку. Малыш не спал. Он вытащил из-под одеяла ручонку и засунул маленькие пальчики в рот. Новенькие синие отцовские глазки удивленно таращились в пространство. Ребенок ждал от мира только добра.