Властелин судеб

       Ощущение было такое, как будто я плыву вверх сквозь толщу воды. Я не различала цвета и не чувствовала холода, и только плотность окружавшего меня потока затрудняла продвижение вперед. Он казался живым, трепетал и вибрировал, закипая и бурля множеством отдельных течений и водоворотов. Почувствовав изнеможение и сделав над собой последнее усилие, я вынырнула в…, крикливую толчею железнодорожного вокзала.

       На пару секунд какофония звуков была ошеломляющей: стук металлических набоек, угрожающий рокот крошечных пластмассовых колесиков, везущих на себе им несоразмерные, раздутые чемоданы, озабоченная приглушенная речь прощающихся и отдаленный, но все же пронзительный крик недовольного младенца. Как будто желая нанести последний сокрушительный удар по моему обостренному слуху, откуда-то со стороны платформы донесся протяжный вой вокзальной торговки: "Пиирожкииииииии, жаареныые сееeeмечки!". Все это оглушало бушующим потоком звуков. К счастью для меня, децибелы снизились до нормальных до того как громкоговоритель с хрипом объявил прибытие очередного пассажирского и весь вокзал огласился победоносным гудком приближающего поезда. Как будто кто-то заботливый специально подкрутил для меня ручку громкости.   
   
     Это был центральный железнодорожный вокзал моего города. Я его хорошо знала, так как неоднократно отправлялась отсюда в долгожданные увлекательные поездки с родителями на море или в столицу. И даже пару раз с шумной компанией друзей ездилa местной электричкой на вылазки. Вокзальная публика была как всегда пестрой и многочисленной, но моя задача сегодня была отыскать в этом многообразии одного конкретного человека.

     Нет он не был странником и не спешил к платформе, волоча за собой чемодан и озабоченно поглядывая на часы. Не был он и одетым в строгий костюм и держащим в руке кожаный брифкейс командировочным. Искать его среди гостей вокзала было бы ошибкой. Он скорее всего был завсегдатаем этого места наравне с обслуживающим персоналом.

     Вдохновленная этим убеждением, я начала приглядываться к одетым в зеленые жилеты уборщикам и снующим туда-сюда быстрым шагом носильщикам. Вскоре мое внимание привлек разговор двух женщин одетых в яркие жилеты муниципальных служащих. Они стояли опираясь на железные ручки длинных, почти в человеческий рост совков для мусора, которыми до этого искусно орудовали, захватывая ловко направляемые метлой смятые пластиковые стаканчики, окурки и обрывки бумаги в квадратную совковую пасть.

        - А Витька-то наш опять того..., совсем не в себе. Погоршало ему, бедолаге, - услышала я.

        - Так это ж каждое лето с ним. Ты новенькая Люба, еще не знаешь. Кризис, говорят, с ним случается, где-то раз в год. Всегда в одно и то же время, июль-август, в жару то есть.  Совсем невменяемый становится - сидит на ступеньках, что-то под нос бормочет, а то и к людям приставать начнет. Кто не знает - пугается. Да и не испугаешься тут. Грязен как черт, одежда-рвань, бородища...,а глаза-то, глаза - как неживые...что покойник на тебя глядит. Тут и в штаны наложишь!

      Что-то кольнуло изнутри и заставило поспешить к центральному входу в вокзал. Вход внушительный: ряд серых покрытых пылью ступеней вверх, на верху колоннада, a возле одной из колонн на ступеньке нищий сидит. Милостыню не просит, весь в себя ушел - бормочет что-то и в руках какие-то цветные бумажки перебирает. Карты - не карты, небольшие кусочки цветной бумаги, от грязи и частого употребления стерлись, замусолились - не разберешь. Перед ним прозрачный пластиковый стакан стоит, но не маленький, а побольше, в таких пиво в дешевых забегаловках продают. В стакане так, немножко мелочи и пару бумажек мелкого достоинства виднеется. А рядом пожитки его лежат. Всего-то добра: картонная коробка из под обуви и потрепанная книжка в твердом переплете. Книжка старая, углы обложки так обтерлись - аж закруглились. И тут я книжку эту узнала: хорошая книга, стоит того чтоб ее берегли. Потрепанная - так она уже когда я ее одалживала не новая была.

     Присмотревшись повнимательней к цветным кусочкам плотной бумаги руках нищего, я узнала и их. Календарики это были. Прилежно собираемая с 7-ми летнего возраста коллекция: собачки, кошечки, птички и насекомые - жуки, бабочки. Если память мне не изменяет, там еще должны быть фотографии известных спортсменов, а так же звезд эстрады и кино советской эпохи: Кабаева, Баюн, Каспаров, Леонтьев, Муравьева.

     Тут на нас налетел сильный порыв горячего сухого ветра. Он поднял пыль со ступенек, закружил воронкой мелкий мусор и ударил по потрепанной книге. Ее страницы задрожали и книга открылась. Веером заиграли, затрепетали желтые страницы, пока тихо не остановились на том месте, где была вложена закладка. Между пожелтевших страниц лежал помятый карманный календарик, изображающий теннисистку. Ее лицо выражало крайнюю сосредоточенность. В короткой белой юбке и со старомодной ракеткой в руке, она застыла в позе бесконечного ожидания пасса соперницы. 
 
       Витю я знала с детства. Не просто знала - мы дружили. Так получилось, что он прибился к нашей компании десятиклассников, хотя учился в классе на год младше.  Переехав с мамой из другого города, он перевелся в нашу школу и жил неподалеку. Новые люди всегда вызывают интерес и и белокурый парень с черными бровями и большими, в густых ресницах серыми глазами немедленно вызвал ажиотаж у старшеклассниц. Увы, им пришлось разочароваться. Виктор был замкнут и стеснителен с противоположным полом. Да и вообще странноват. Иногда он мог находиться в компании часами не проронив ни слова и только временами улыбаясь на шутки и давая односложные ответы обращающимся. Бывало он совсем уходил в себя и в своей погруженности не замечал происходящего вокруг.

      "Ушел в астрал"- однажды бросил кто-то из нас, примеряя где-то услышанное выражение. Бывали у него и резкие смены настроения, и скандалы с матерью. Чрезмерная активность сменялась периодами апатии и невероятной лени.  Hевинные просьбы сделать что-нибудь не сложное по хозяйству, вынести мусор, например, часто наталкивались на резонерство: зачем, позже, или давай завтра. Успеваемость в школе у него была не высокая. То ли не мог он сосредоточиться на науках, то ли попросту ленился.
 
       В общем сложный был парень, проблемный. Но лично я сразу простила ему все странности, когда один из знакомых скaзал, что его отец покончил с собой чуть больше года назад, что и послужило причиной их с матерью переезда. Плюс ко всему было в нем что-то особенное, что мне очень в нем нравилось. Может это была удивительная мягкость в обращенном ко мне несмелом взоре, а может тот факт, что в компании легко уязвимых, нетерпимых и сердитых подростков, он был единственный, кто не осуждал чужие слабости и не злословил.

       Мы сдружились и много времени проводили вместе, все чаще оставаясь вдвоем. Вскоре стало понятно, что всем остальным мы предпочитаем компанию друг друга и даже пошли слухи, что мы начали встречаться, но это не было правдой. Наверное каждая девушка знает, если она вызывает романтические чувства. И я чувствовала, что Виктор возможно влюблен в меня, но отгоняла от себя эти мысли. Тем более, что не могла я себя представить в роли его девушки, уж очень он был странен, угрюм и проблемен. Но лучшего друга я и желать не могла. Он охотно соглашался составить мне компанию, когда нужно было выполнять скучные поручения родителей: принести воды с источника, проведать бабушку или выгулять собаку. Также нас объединяла любовь к чтению. Мы договаривались читать одни и те же произведения, что бы по ходу обмениваться впечатлениями. Часто мы брали друг у друга книги взаймы.

      Подходили к концу летние каникулы. Эти школьные каникулы были последними для меня, так так я переводилась в выпускной класс. А дальше - вступительные экзамены, институт и взрослая жизнь. Было немножко грустно.

      Жарким августовским днем, мы сидели с Витей в его прохладной затемненной шторами комнате и перекладывали его коллекцию карманных календариков, которая им терпеливо собиралась с раннего детства. Я в то время с Витей еще знакома не была, но ярко представляла его вихрастым мальчишкой в синей школьной форме и с раздутым ранцем на спине. По дороге из школы он деловито обходил киоски Союзпечати, заглядывая в стеклянные витрины в надежде на поступление нового товара. Многие из нас в то время увлекались коллекционированием. Я, например, собирала марки.
      
      Взмокшие, мы только вернулись с теннисного корта и теперь наслаждались прохладой. Не он ни я не были хорошими теннисистами, но охотно посещали корт. Честно говоря, гораздо больше чем сама игра, мне нравилось то, как я выглядела с теннисной ракеткой в руке, одетая в короткую, в складочку белую юбку. Какое особое удовольствие в бестолковом махании ракеткой в жару находил Витя, мне было не известно.

     Витя выглядел полностью погруженным в свою коллекцию. Конечно для пятнадцатилетнего парня странно продолжать проявлять интерес к своему детскому хобби, но таков уж он был - слегка не такой как остальные. Пока я рассматривала изображенные на них картинки, Виктор пачками доставал календарики из коробки, брал их в руки на подобие колоды карт и тасовал, каждый раз вытягивая один. Проделaв этот трюк в очередной раз, он озадаченно взглянул на изображение.
 
     -Что там?  -  поинтересовалась я. По его лицу пробежала тень.
 
     -Не знаю, просто странно, каждый раз вытаскиваю теннисистку. Четыре раза уже,- удивленно пробормотал он.

     В этот момент в комнату вошла Витина мама, и окинув нас усталым взглядом произнесла:
      -Раз все равно ничем не заняты, дети, cделайте полезное дело, отвезите электроплитку на дачу. Тут полчаса езды электричкой, а мне меньше тяжести завтра тащить.

     Поразмыслив, мы великодушно согласились. Дача эта была даже не дачей, а садовым домиком с одной комнатой и кухней и принадлежала подруге Витиной мамы. Доехав до железнодорожного вокзала на метро, мы взяли два билета на электричку до станции "Лесная". После 15-20 минутной, не считая остановок, езды, сошли с поезда, пересекли железнодорожные пути и пошли по грунтовой дороге вдоль огородов к дачному поселку. Погода была хорошая и жарко светило солнце. Витя пыхтя тащил подмышкой завернутую в бумагу двухкомфорочную электроплитку. Я же не была обременена ничем и наслаждалась прогулкой. Было немножко грустно по уходящему лету. Наступающий учебный год вызывал двойственные чувства: с одной стороны после почти трехмесячного перерыва не терпелось встретить одноклассников, а с другой - совсем не хотелось видеть не старого сварливого физика, ни заносчивую англичанку.

      Так, Витя - сопя и утирая пот со лба, а я размышляя о жизни и справедливости народной мудрости "Нет худа без добра" и "Любишь кататься, люби и саночки возить", мы добрались до пункта нашего назначения. До следующей электрички в город было 25 минут, как раз достаточно чтобы поставить плитку, закрыть дом и вернуться на станцию. Что мы и сделали, но выйдя за калитку, я увидела расположенный вдоль по улице колодец. Мысль о чистой холодной воде для нас обоих была непреодолимо соблазнительна и посовещавшись, мы решили потратить минут пять чтобы освежиться, а потом нагнать упущенное время идя быстрым шагом.

     Спустив стоящее на каменном краю ведро в колодец, и вытащив его почти до краев полным мерцающей на солнце восхитительной живительной влаги, Витя предложил мне напиться первой. Кружки у нас не было и единственным способом пить было - из рук. Витя сливал кристально чистую воду мне на руки, а я набирая воду в две сомкнутые ладони, пила прямо из них. Прохладная вода струилась между пальцев, текла по рукам и на белую теннисную юбку. Зачерпнув последнюю горсть, я плеснула ее себе на лицо, и зажмурилась от удовольствия. Потом настала моя очередь лить воду в ладони моего друга. Витя пил, и отфыркиваясь, брызгал воду пригоршнями себе на шею и грудь. Разыгравшись, он плеснул воду в меня. И я, радостно завизжав, начала поливать его остатками воды из ведра. Мы поняли, что заигрались дольше чем рассчитывали, когда услышали со стороны станции гудок приближающейся электрички. Бежать на станцию нечего было даже думать - все равно не успели бы. Электричка стояла там всего минуту.

      -Нужно идти на следующую станцию по ходу поезда,- с досадой сказал Виктор. - Это большая станция и электричка будет там стоять долго. Если побежим через лес, то успеем.

     Я согласилась и мы не теряя времени свернули в посадку и побежали в сторону следующей станции. Бежать было неудобно, так как я постоянно спотыкалась о лежащие на земле ветки и поросль между деревьями больно царапала мне ноги. Витя бежал впереди и безжалостно тащил меня за собой за руку. Вскоре, запыхавшись, мы перешли на быстрый шаг. Когда мы были уже не далеко от станции, - посадка редела и я могла различить ее виднеющиеся впереди квадратные очертания, произошло что-то странное.

    С расстояния донесся звук приближающегося поезда, когда Виктор вдруг затормозил и начал что-то бормотать себе под нос. Я с трудом могла различить что-то похожее на "теннисистка", "подряд", и "сегодня". Погруженный в себя, он вдруг замер, продолжая крепко держать меня за руку. И тут он дернул меня, подтащил к себе и начал неистово трясти за плечи. От неожиданности я онемела. Через пару мгновений, еще не испытывая страха, я наконец, возмущенно прокричала ему в лицо:

       -Что ты делаешь? Tы с ума сошел, пусти дурак!

    Но он не отпускал и все бормотал, постоянно повторяя: "теннисистка...” и “сегодня", продолжая трясти меня как фруктовое дерево. Его хватка становилась все сильнее. Я почувствовала боль в предплечьях, где находились его сведенные судорогой пальцы. Заглянув ему в глаза, в это мгновенье я увидела там то, что испугало меня не на шутку. Его зрачки были расширены, так, что радужная оболочка глаз была почти не видна. Но самое страшное было то, что мне казалось он не видел меня перед собой. Взгляд его огромных зрачков, как два бездонных черных озера, казалось был обращен вовнутрь него самого, и то, что там представало его взору, наверное было чем-то ужасным, потому что, заплакав, я закричала изо всех сил - "Помогите!"
 
     Отчаянным усилием я вырвалась из объятий моего обезумевшего друга, и не разбирая дороги, охваченная ужасом, изо всех сил побежала в сторону станции. Пару раз я падaла, зацепившись за валявшиеся на земле ветки и обдирала колени. Но в тот момент я совсем не чувствовала боли. За собой я слышала хруст ломающихся веток - Виктор преследовал меня и все мои силы и помыслы были направлены на подстрекаемое бесконтрольным страхом желание во чтобы то ни стало от него убежать.

       Последнее что я помню, очутившись на железнодорожных путях, был представший моему затуманенному слезами взору, несущийся прямо на меня локомотив, а в моих ушах звенели отчаянно-настойчивые гудки машиниста. Промелькнула мысль, что надо быстрее убраться с рельсов, прыжок... и я провалилась в темноту как в глухой колодец. После этого сознание еще возвращалось ко мне несколько раз, донося приглушенные озабоченные голоса и чьи-то прикосновения. Потом возникло ощущение полета.

      С тех пор прошло много времени и многое изменилось. Я старалась каждый год приблизительно в одно и тоже время навещать свой город, нанося визиты родителям и друзьям. С Витей я больше не встречалась, но иногда узнавала новости о нем, слушая разговоры близких мне людей.

       Мне удалось узнать, что после произошедшего со мной несчастного случая, он был госпитализирован с острым нервным расстройством и через некоторое время ему был поставлен диагноз - шизофрения. В больнице он истерически пытался объяснить врачам какую-то свою теорию о предсказаниях будущего и настойчиво что-то твердил о возможности  изменить судьбу. Диагноз был для него наследственным, так как его покойный отец, как оказалось, страдал тем же заболеванием. Периодически, когда болезнь обострялась, он наблюдался и проходил курс лечения в местном "желтом доме", где врачи вскоре пришли к единому мнению о том, что Виктор не опасен для окружающих.

       Что привело Виктора на вокзал в качестве нищего-попрошайки сказать было трудно, но личностью здесь он был весьма известной и даже уважаемой. Его знали здесь все - от милиционера до торговок пирожками. Но особой популярностью Витя пользовался среди таксистов. Он появлялся на парковке исправно каждое утро и обходил машины в своей особой манере: смотря себе под ноги и непрерывно тасуя руками пачку истрепанных карманных календарей. Если находясь возле машины Витя вытаскивал календарь, он клал его на капот и таксист, взглянув на изображение, вздохнув, обычно давал ему определенную сумму денег (у Вити была установлена строгая такса). Получив мзду, Витя перетасовывал колоду в следующей попытке, и если изображение удавалось заменить, удовлетворенный, шел к следующей машине. Если изображение поменять не получалось, Виктор в смущении отдавал деньги владельцу и двигался дальше, качая головой от искреннего огорчения.

       Как мне удалось узнать от местных старожилов, дело было в том, что когда Виктор вытаскивал из колоды, например, изображение собаки, это значило, что в этот день была большая вероятность того, что данный невезучий автомобиль собьет собаку или другое близкое по размеру животное. Когда водитель обреченной машины, желая избежать инцидента платил установленную мзду, Виктор, вернув первый календарь назад, пытался, предварительно перетасовав, достать из колоды другой и тем самым исправить ситуацию. Если собаку удавалось поменять на изображение птицы - это считалось хорошим результатом, а если на изображение жука или бабочки - отличным. Но иногда его поменять никак не удавалось, оно упрямо выпадало раз за разом, тогда Виктор возвращал деньги, качал головой и удрученный шел дальше.

       Самыми страшными были картинки изображавшие людей. Это значило, что автомобиль попадет в ДТП с возможными человеческими жертвами. Водители с сочувствием и трепетом замирали, когда на капот злосчастной машины Виктор клал календарик с затертым портретом звезды спорта, эстрады или кино советской эпохи, а до смерти перепуганный владелец был готов предложить любые деньги за попытку избежать происшествия. Но Витя никогда не превышал установленной таксы. 

     Однажды, один из новеньких молодых и заносчивых таксистов, несмотря на выпавший ему задумчивый портрет когда-то очень популярного эстрадного певца, отказался заплатить положенную сумму. Разозлившись, он орал и оправдывался тем, что рабочий день только начался и он не имеет достаточного количества мелких купюр чтобы oплатить пикантные услуги Виктора. Несмотря на то, что кто-то из сочувствующих и опытных старых таксистов предложил ссудить незадачливого парня необходимой суммой, тот в раздражении отказался.

     Пожав плечами и понурив голову Виктор двинулся дальше по своему маршруту, петляя между припаркованных машин. Среди кучки таксистов послышался гул неодобрения, кто-то с тревогой начал креститься. Шестью часами позже один из своих принес весть, что пожадничавший скандалист попал в серьезную аварию. В самый час пик, в центре города, его машина заглохла на трамвайных путях. Трамвай, не сумев вовремя затормозить на склоне, ударил водительскую дверь. К счастью, такси только что высадило пассажиров и водитель был единственным пострадавшим, которого с тяжелыми травмами отвезли в отделение скорой помощи. Больше гонористого таксиста на вокзальной парковке никто не видел. Говорили, что хотя он и выжил, оправиться от травм ему так и не удалось.

      После этого случая Виктор стал пользоваться на вокзале еще большим уважением и внушал людям уже суеверный страх. Каждое утро после обхода стоянки он возвращался к зданию вокзала и в хорошую погоду садился на ступеньки ведущие к центральному входу. Он ставил перед собой пластиковый стаканчик для сбора подаяний и сидел опустив голову и не выпуская из рук пачки замусоленных плотных цветных бумажек. Его пальцы не останавливались ни на минуту, непрерывно перебирая их, на подобие фокусника с колодой карт. При этом он непрерывно бормотал что-то неразборчивое себе под нос. Так могло продолжаться часами, но когда его нервные длинные пальцы выуживали из общей массы календарей один, он внимательно присматривался к изображению и быстро подняв глаза обводил цепким взглядом территорию.

       Все знают, что железнодорожный вокзал в большом городе полон людей в любой сезон и время суток. Внимательно приглядываясь к спешащему мимо него пестрому потоку людей, он останавливался на ком-то одном и проворно подбегал к выбранному им человеку со сложенной горстью ладонью, бормоча что-то невнятное и при этом не выпуская колоды карманных календариков. Люди обычно пугались такого настырного нищего и либо беспрекословно подавали, либо пытались уклониться и поскорее убраться с дороги. Приняв деньги, Виктор быстро перетасовывал колоду и в зависимости от того, что он вытаскивал, удовлетворенный шел прочь, или возвращал деньги своему ошарашенному клиенту.

      Ходили слухи, что Виктор таким образом прилично зарабатывал, но все отдавал своей старой больной матери, которая оставляла себе только сумму необходимую на еду и коммунальные услуги, а остальное относила в церковь. Витины же собственные расходы были минимальны: время от времени он докупал пару-тройку карманных календариков в свою коллекцию на замену истершихся и пришедших в негодность.

      Пожалуй самая значительная статья расходов в немудреном Витином бюджете была сумма еженедельно затрачиваемая им на цветы. Исправно, раз в неделю он покупал в метро букет красивых цветов, затем садился на троллейбус и ехал пять остановок до городского кладбища. Там он выходил и шел, все также опустив голову вниз, летом тенистой, а зимой покрывшейся ледяной коркой аллеей. Придя на место, он осторожно клал цветы и проводил примерно час около серой могильной плиты, на которой было выбито мое имя, фамилия  и даты рождения и смерти, создавая шестнадцатилетний интервал между ними.

      В тот несчастливый жаркий августовский день, скоростной пассажирский поезд не зацепил меня, охваченную паническим страхом. Но ударил, как взрывной волной, мощнейшим, создаваемым им на полном ходу, потоком воздуха. Будучи отброшенной на три метра, я очень неудачно приземлилась на гравий и получила тяжелую травму головы, буквально расколовшую мой череп. Я умерла не приходя в сознание в машине скорой помощи по пути в больницу.         


Рецензии
Вероника! Ваш рассказ потряс меня. Финальный аккорд конечно мрачноват, но...
Красиво пишите.

Святослав Огарёв   14.11.2012 03:32     Заявить о нарушении
Святослав, искреннее спасибо за лестный отзыв и интерес к моему творчеству)

Вероника Березовская   14.11.2012 04:08   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.