Женская любовь

     (рассказ на заказ)

     Женская любовь, нет тебя короче...
     Сердце ты мое разрываешь в клочья.
     (Николай Трубач, кажется)

                1

     Я не могла подумать, что все это время за мной следили. Целенаправленно, жарко дыша в затылок и пылая безответной страстью. Возможно, я была чересчур самонадеянна, потому что моя жизнь пролегала далеко от путей однополой любви. Однако, на меня натурально охотились.

     Одна женщина, анонимно зарегистрировавшись в Сети, таинственно около полугода лазила по моим страницам в интернете (благо, их было в силу моей любознательности, предостаточно). Ее интересовало буквально все: где я работаю, чем занимаюсь, что стоит в моем семейном статусе в контакте. До сих пор не пойму, как она вычислила мой адрес, тем не менее, одним промозглым зимним вечером дамочка, нервно сжимая в руке измятую папку, появилась на моем пороге и вручила свою визитку «Н.Ф.»:

- А... я к вам из Отдела аспирантуры.

     Ну да, я там действительно учусь. Но какого черта они... стали присылать своих работников к аспирантам на дом? Видимо, действительно серьезное дело.

     - Проходите, пожалуйста, прошу вас! - Мне на мгновение стало неловко из-за своей обычной манеры ходить по дому черт знает в чем: сейчас я облачилась в засаленный халат - грозу и коварную ошибку всех молодых незамужних женщин, которой я являлась. Впрочем, эта дама была уже в возрасте и, скорее всего, замужем - так что поймет мою неряшливость.

     Однако дама не испытывала особого смущения по поводу незапланированного визита к соискателю ученой степени института ***. Довольно свободно она прошествовала в старых шлепках моего молодого человека на кухню (в зал я не решилась ее пригласить, так как там, практически обнаженный, мирно посапывал после работы на диванчике мой жених).
     Мадам не поняла, что кроме нас в квартире еще кто-то есть, судя по всему. Разложив на столе, который я едва успела протереть (суббота все-таки, порядок у нас поддерживается только в будни, а в выходные воцаряются священные принципы лени), какие-то бумаги, она стала втирать мне инфу о важности получения кандидатской степени. Я мутно вникала в суть повествования, не понимая, к чему эти задушевные беседы о важности науки. Мои друзья по-разному оценивали важность получения ими кандидатской степени – кому-то она пригодилась, некоторым нет. В любом случае, мне нравился сам процесс учебы и тема была интересная, поэтому я спокойно работала над своим проектом, и была крайне удивлена таким интересом к судьбе моей диссертации.

     Но дамочка, похоже, увлеклась описанием всех благ, которые дает кандидатство, как будто именно она являлась распределителем этих подарков судьбы, или будто аспирантура не требовала определенных усилий автора научного труда. Наконец, видя мою непробиваемую недогадливость, она раскрыла загадочную папку и показала длинный список – научные формулировки и цифры.

     - Что это? – вежливо поинтересовалась я.

     Дамочка отодвинула папку на край стола и посмотрела на меня, как на идиотку. «Это названия тем, милочка!» - «И что же?». Тут она попросила разрешения закурить, и, очевидно, долго старалась настроиться на ровный тон, с которого начала общение со мной. Меня это все, признаться, начинало раздражать и одновременно забавлять. Странная дама!

     «Ну, прежде всего, должна поставить вас в известность о том, что этими темами я занимаюсь профессионально уже давно. И довольно странно, что вы до сих пор не в курсе». Я тупо молчала. Наконец она, видимо, устала просвещать недальновидные массы и устало-профессионально произнесла: «Справа – это расценки». Я молчала. «На темы – расценки!».
     «Вам еще чаю?» - вежливо предложила я, до сих пор удивляясь, откуда она знает мой адрес. В отделе аспирантуры я числилась соискателем, что не предполагало сообщать свои личные данные – адрес и место работы. Недоумевая, нет ли у мадам связей с агентурой Интерпол, я пропустила почти шоковое состояние мадам. Она буквально задыхалась, держась за сердце. Накапав болезной настоя валерианки, я проводила ее до двери и помогла одеться. Она проигнорировала мое предложение проводить ее до остановки и гневно метнула на меня взгляд:

     - Вы еще обратитесь ко мне!

     И ее покачивающееся тело исчезло в проеме лифта.

     Остаток вечера я провела за компом. Мне удалось найти ссылки на странную женщину. Она действительно предлагала услуги написания диссертации «за удобную для вас и для нашей бригады помощи стоимость». Что же это за бригада и почему они решили, что мне нужна их помощь?

                2

     Оказывается, я плохо знала женскую природу.

     Теперь женщина стала опасаться, что я ее выдам. Неужели я была первая, кто отказался воспользоваться ее любезной помощью? Тогда я действительно попала.

     Вначале на мою работу написало анонимное лицо. В доносе – докладной записке – значилось, что я «соблазнила ее мужа и регулярно выливаю ведро помоев в их парадной с целью окончательно доконать бедных честных тружеников на ниве науки, почетных деятелей культуры и искусств и т.д.». Большего бреда мое начальство не читало со времен упразднения трудов ТК – товарища Хрущева, в народе просто Хруща.
     Меня, конечно, ознакомили с докладной. Начальник, истерически смеясь, долго совещался с главами отделов, как деликатнее ответить доносчице, благо службы психологической помощи не посчитают за весомый аргумент полученный увеселительный документ. Шеф лично поинтересовался, чем это я насолила «бедной женстчине». Покурив с Михалычем, мы состряпали ответ бедняге (она умоляла отписаться ей на электронный адрес по поводу принятых мер в отношении меня). Михалыч ответил лаконично и кратко:

     «Она (мои Ф.И.О.), к сожалению, давно – окончательно и бесповоротно – спит с вашим мужем».

     Эту формулировку – «окончательно и бесповоротно» - мы состряпали заранее, борясь с приступами душащего нас смеха. Мы совершенно не подумали тогда о бедняге, которая, получив наш ответ, могла окончательно лишиться покоя и сна.

     Так и получилось. На работу вскоре стали приходить все новые и новые клиенты. Наша фирма по починке компьютеров никогда не испытывала такого натиска посетителей, которые преимущественно не делали заказов на  починку техники, а просто молча стояли поодаль, с интересом разглядывали меня и, подталкивая друг друга локтями, заворожено шептали:

     - Смотри, это та самая, которая осадила ту самую, которая… (тут они замолкали, из чего я сделала вывод, что приходившая ко мне дамочка, наверное, имела некоторый вес во внешнем мире науки, поскольку ее внутренняя гнилая сущность была настоящей матери-науке неизвестна).

     А однажды дама не выдержала и снова навестила меня. На этот раз ей повезло больше, чем мне, поскольку теперь я была одна, правда, не дома, а в кафе, куда забежала перекусить перед длинной дорогой домой в другой конец города.

     - И не совестно? – начала с порога эта странная особа, задыхаясь и плюхаясь рядом со мной на плюшевое сиденье-пряник. – Я вас по всему городу ищу. Вы что, обиделись на мою записульку? Ну, довольно вам! Вы что, не поняли, зачем я все это затеяла?

     Я определенно ощущала себя будто в местах коррекции сознания, мягко говоря. А говоря не мягко, мне давно хотелось треснуть эту припадочную чем-нибудь по голове, да вот беда: больных опасно бить, могут и привлечь. Поэтому я молчала и настороженно созерцала, как она извивалась рядом в попытке привлечь внимание окружающих к нашему чаепитию:

     - Да, мне тоже чаю, как и ей (официанту); я же сразу в вас распознала такую же одинокую душу, как и я сама. Ну не спорьте, я же вижу, я все о вас знаю – в науку идут или по большой любви… - К чему? (я поперхнулась чаем) – К науке, милочка!!! – вдруг закричала она, и посетители кафе, давно уже с любопытством изучающие нас, вздрогнули, а одна миловидная парочка даже пересела на соседний столик.
     …Или еще в науку идут от безысходности, как это случилось со мной. Тогда мне было просто нечего делать в жизни в широком смысле (а в узком, что было? – хотела съязвить я). Тогда мне и предложили писать свою тему, хоть и неинтересную мне, но зато я была занята чем-то на целых три года. А получилось даже, что писала я свою тему и еще дольше. Ну жаль, что в итоге не защитилась, это все злой рок… случай. Мне не повезло просто, ну вы понимаете, они, наша кафедра, не поняли моих блестящих (да-да, сумасшедшая так и выразилась!) начинаний и… зарезали мою работу! А мне было так обидно тогда, что… что я не смогла просто бросить науку на которую потратила свои лучшие годы (а ведь могла бы выйти замуж, родить детей и посвятить себя семье), и я решила тогда помогать аспирантам, у которых еще были силы заниматься священным для меня делом – двигать вперед (глаза ее увлажнились) научного бычка. Я делала это профессионально-качественно, не бесплатно, разумеется. Ну вы не осуждайте меня, - приняла она мой загруженный взгляд за проявление презрения, - я имела на то свои причины.

     Боже мой, за что?! Я лихорадочно размышляла, как отделаться от ненормальной раз и навсегда.

     И не нашла ничего лучшего, как спросить в лоб: «А почему вы решили, что и я нуждаюсь в ваших услугах?».

     Я никогда раньше не видела, чтобы так быстро краснели. «А я… и не думала, что такая светлая головка… что такая умница, как вы – осмелится… так отнестись к своему праву и обязанности самой написать диссертацию…»
     Мне казалось, что беседа происходит в сумасшедшем доме. Внезапно женщина добавила низких грудных ноток в голосе и усмирила дыхание, приблизившись ко мне. «Вы знаете… вы мне понравились!». Вот так откровение? Это когда, на конференции молодых ученых, коя имела честь пригласить меня лишь однажды, или во время открытых семинаров на нашей кафедре, где я вовсе не блистала научными находками?
     «Нет, это не с наукой даже связано, дорогая! Я слежу за вами уже давно и в курсе абсолютно всех ваших дел – ну по крайней мере, публичных. Знаю все ваши выступления в литературных салонах «Кривда-Правда» и «Было слово…», посещала ваши концерты, где вы позиционировали себя как участник ансамбля «Искорка надежды»…

     «Позиционировала» - мой бог, ну и словечко! Я бы мечтала сейчас, чтобы вся эта галиматья мне снилась. Но нет, пытающая меня женщина беспокойно сидела рядом и уже вся погрузилась в омут воспоминаний обо мне. Похоже, у нее этот клин уже давно. И она, судя по всему, не замужем, что сейчас меня не обрадовало.
     Но, возможно, я не столь талантлива в мире науки, а здесь вспомнилось, из детства: хочешь смыться от погони – обмани ее!

     - Знаете, я тоже ужа-а-асно рада вам! Ведь так приятно, наконец, найти родственную душу в мире науки. Позволите, я сейчас отзвонюсь научному руководителю, что послезавтра отправлю ему тезисы своих выступлений на следующей конференции, а потом, если вы не против, мы поедем ко мне и продолжим нашу беседу в…эээ, более комфортной обстановке? – Я даже заставила себя обнять эту сморщенную грушу. Груша осклабилась и расцвела майскими белыми цветками.

     Я удалялась от цветущей фигуры к дамской комнате, а оттуда за спинами посетителей кафе – к выходу.

     С сумасшедшей скоростью за неделю я сменила место работы, переехала жить за город, а у входа в подъезд повесила объявление о мнимой продаже квартиры.
На полгода действительно помогло, а после я узнала, к своему прискорбию, что «почетный деятель науки Н.Ф. не выдержала нестабильное состояние современной науки и, пережив серьезный инсульт, отправилась лечить недуги и восстанавливать здоровье в Израиль».
     Я искренне надеюсь, что в граждане Израиля способны давать более решительный отпор, и что в обсуждении священного тельца Науки никто больше не пострадал. Впрочем, в земле обетованной немало других почетных святынь…

     P.S. Традиционно напоминаю, все совпадения упомянутых в рассказе имен, мест и фактов с реальными персонажами, местами и действиями являются случайными.