Время

Часть  первая
Глава  первая
Круг
Я бродил под стенами старой  церкви с “кодаком” в руке и рассматривал ее арочные окна, почерневшие своды, обнажившуюся кое-где кирпичную кладку в поисках удачного ракурса. Увенчанная изъеденными ржавчиной куполами и опоясанная каменным забором с коваными воротами, она больше полувека пустовала и считалась самым загадочным местом в нашем городе. Когда я был мальчишкой, бабушка пугала меня, что, дескать, если я не буду слушаться, она отведет меня в заброшенную церковь и оставит там на всю ночь. Это действовало безотказно, потому что я часто слышал от ребят во дворе страшные истории о том, как несколько человек пропали бесследно, забравшись в церковь в поисках сокровищ, и что якобы их забрали обитавшие в ней злые духи. Посетив на днях наш краеведческий музей, я узнал, что здесь до революции находился старообрядческий храм. Сейчас к бывшей церковной усадьбе подступали кварталы новостроек, меняя патриархальный облик города. Рядом с церковью уже отрыли глубокий котлован под новое здание, и, словно мрачный могильщик, над ним замер желтый экскаватор, устало опустив свою механическую руку с клыкастым ковшом…
Нащелкав полтора десятка кадров и проверив счетчик пленки, который приближался к финальной цифре “36”, я решил зайти внутрь. Мощные проржавевшие петли тяжелых дубовых дверей издали пулеметную очередь – эхо заметалось под куполом. Здесь было прохладно и пахло плесенью.  Я обошел внутренность церкви по часовой стрелке, как учила мама ходить по выставочным залам, пытаясь рассмотреть оставшуюся роспись на стенах. Лучи света протянули подвесные мосты от щелей в заколоченном окне до противоположной стены, по ним, как суетливые мошки, двигались частицы пыли. Я ничего не стал фотографировать здесь - вспышка “мыльницы” была слабовата - и ни с чем вышел на улицу. Оказавшись на солнце после холодного полумрака, я зажмурился и потер глаза. Приведя в порядок зрение, я отошел подальше за ограду и решил сделать эффектный кадр – экскаваторный ковш, занесенный над церковью. Но меня как будто ударило этим самым ковшом - ни экскаватора, ни котлована я не увидел - на их месте непролазный, заросший крапивой и лопухами пустырь жужжал сотнями пчел! "Может быть, это другая сторона церковной ограды?" - подумал я и снова зашел в церковь, надеясь на то, что из нее есть второй выход, и обошел ее еще раз, двигаясь вдоль стен в обратную сторону. Вот они - ворота. Щурясь на солнце, я вышел во двор и чуть не вскрикнул от изумления - через церковный забор просматривалась желтая клешня экскаватора - он снова стоял на своем месте! У меня от волнения засосало под ложечкой. Я обернулся и посмотрел на церковь. Я тут же вспомнил детские страшилки. Говорят, что в старых замках есть привидения, но чтобы в храме, пусть даже бывшем, происходили такие непонятные вещи? Не зря, видимо, появились недобрые слухи об этом месте, которому так и не нашли применения со времен НЭПа, когда церковь закрыли. Здесь, как было заведено большевиками, должен был расположиться какой-нибудь склад, клуб или контора, но эти развалины так никого и не приютили! Озадаченный, я подошел к экскаватору и пнул ногой гусеницу в комках засохшей грязи. Кусок грунта под ногой отделился от края обрыва и покатился на дно котлована, увлекая за собой язык из песка. Не похоже на мираж. Может быть у меня случился солнечный удар?
Вернувшись домой, я решил никому ничего не рассказывать. Либо я сошел с ума, либо здесь действительно происходит что-то сверхъестественное. Всю  неделю я ходил  задумчивый  и  рассеянный,  но, в конце концов, любопытство взяло верх, и в субботу ранним утром я опять стоял перед воротами церковной ограды.
Чтобы развеять свои подозрения, я взял с собой радиоприемник  и “вечный календарь”.  Правда, это не совсем удобно, ведь новости на “Маяке” передавали не чаще, чем через полчаса,  но  другого  способа  проверить свои предположения я  не  придумал.  Вспомнив события недельной давности, с волнением я зашел внутрь церкви, дождался, когда минутная стрелка часов доползла до  без одной минуты шесть и, пройдя круг по церкви, настроился на “Маяк”. Когда закончились позывные, диктор, поприветствовав радиослушателей, сказал, что сегодня пятница, 25 июля. “Сегодня же суббота, 25 июля!” – воскликнул я так, что эхо отозвалось и заколебалось в каменной пустоте. Я сверился по календарю. Круговой циферблат показывал прошлогоднюю дату. Вращая колесико настройки частот радиоприемника дрожавшими от волнения пальцами, я нашел первую программу. Дату здесь уже сообщили, но … невероятно!  Новости  касались  прошлогодних  событий!
Моя догадка подтвердилась – я переместился во времени! Ошарашенный своим открытием, я выскочил на улицу. Экскаватора и котлована не было! Никакой ошибки, никаких галлюцинаций! Я сшибал ногами лопухи, обжигаясь крапивой, какая-то сонная пчела впилась мне в руку – все было настоящим! Я побежал по пустынной улице, ведь мне так хотелось спросить у прохожих какой сегодня год – я все еще не мог поверить в реальность происходящего!
Подумав и немного успокоившись, я продолжил исследования. Мною овладел азарт первооткрывателя. Зная количество пройденных кругов и направление движения, и настраиваясь на новости, я выяснил,  что  один  круг  по  периметру  церкви равен  году,  причем  по  часовой  стрелке  -  вперед, против  -  назад.  Таким  образом,  получалось  что-то  вроде  орбиты  Земли, двигаясь по которой я проходил астрономический год. Если теперь  разбить ее  на  часы(и  минуты), то, уходя  с  круга  в  определенном  месте,  я  мог дробить  год  на части.  Проверка показала, что “часовой  механизм”    работал!    Надо    было    сделать    подобие  циферблата  для  точности  перемещений. Для этого понадобится  тесьма,  несколько  длинных  реек  и  колышек, и  простейшее  приспособление  для  путешествий  по  времени  будет  готово... И я  решил его испытать!

Глава  вторая
Сборы
Подготовка моего путешествия заняла несколько месяцев. Это время я никогда не забуду, не забуду то настроение, которое сопровождало меня повсюду, где бы я ни находился. Окружающим, наверное, казалось, что я живу навязчивой идеей, но она, впрочем, имела под собой реальную почву в виде результатов экспериментов. Правда, исследования не были, так сказать, углубленными, и поэтому намерение предпринять “дальнее” путешествие не давало мне покоя.
Я  вспомнил,  как  начинала  кружиться  голова  от  коллизий,  когда  герои  книг  и  фильмов  “оставляли   следы”  в  прошлом  или  в  будущем.  Я  сразу  решил  по возможности  ничего  не  менять там.  А  для  этого  надо  было  хорошо  подготовиться.  Главное – сразу не наломать дров. Будущее  предвидеть  трудно,  и  я  отказался  от  путешествия  туда,  где  ничего не  известно.  Я  выбрал  20-е   годы  -  время  не  столь  дальнее,  но  и  не  такое  близкое.  Я  стал  перечитывать всю литературу  о периоде НЭПа, записавшись в библиотеку.  Я  добрался  до  городского  архива.  Я  расспрашивал  знакомых старушек.  Словом,  я  постарался вжиться  в то  время,  как  если  бы  уезжающий  на  юг  отлеживался  бы  в  солярии,  чтобы  по прибытии сразу  смешаться  с загорелой  толпой.
Самым трудным было подыскать  одежду.  Я  перерыл  кучу  старья  в   кладовке,  но   оно относилось  к  послевоенному  покрою. Все  же  мне  показалось  подходящим нетронутое  молью  драповое  пальто,  а  остальное - дело  техники.  Несколько  довоенных  фотографий  и  швейная  машинка,  и  через  неделю  мой  костюм  был  готов.
Да, еще не  мешало  бы  иметь  немного  денег. Я вспомнил, что в Москве, недалеко от  Таганки,  на улице Большие Каменщики есть место, где ежедневно встречаются коллекционеры марок, открыток, медалей и монет. Пришлось потратить день и навестить столицу. На Каменщиках я  нашел у одного нумизмата достаточное количество старых серебряных полтинников с мускулистым молотобойцем на решке и старым советским гербом с шестью республиками на орле. Такой же полтинник лежал когда-то у нас в трехлитровой банке с “живой” водой для питья.
Я не стал составлять список вещей, которые нужно взять с собой - он как-то сам определился - “кодак”, две пленки, фонарик, батарейки про запас, радиоприемник, калькулятор, спички, карта Московской  области, швейцарский нож, тетрадь для записей, зубная щетка, паста, бритвенный станок и комплект белья. Не хватало только паспорта образца двадцатых годов – молоткасто-серпастого, которым так гордился Маяковский, но мне пришлось лишь надеяться, что он не пригодится – такой паспорт даже подделать не получилось бы. В случае проверки скажу, что потерял документы.
Предстояло  еще  определить  дату  прибытия.  “Отъезд”  я  наметил  на  воскресенье,  15 ноября.  Чтобы  не  дробить  годы  и  не  оказаться  из  лета  в  зиме, я  решил  отсчитать  назад ровно  71  год.  Выпадала  суббота, 15.11.1927. 

Глава  третья
Переход
В субботу вечером, 14 ноября, я паковал вещи. Мысль о паспорте не  отпускала, и я взял-таки свой, настоящий. Стало спокойнее. Лег спать как обычно, в полночь. Долго не мог заснуть, как перед дальней поездкой. Утром, плотно позавтракав, я положил в чемоданчик термос с чаем, банку консервов и пару бутербродов, оделся в пальто, натянул хромовые сапоги, которые привез из армии, нацепил теплую кепку и вышел  на улицу.  Маленький, но плотно набитый чемоданчик оттягивал руку. Яркое  солнце  пробивалось  сквозь  голые  переплетения  ветвей  и  отбрасывало  на  асфальт  пестрые  тени.  Я  волновался.  Противоречивые  мысли   распирали голову.  К  десяти  надо  было  успеть. Мне не удалось попрощаться с мамой – она ушла в магазин. Может быть, я ее больше не увижу? Но что я мог ей сказать, если бы она сейчас стояла передо мной? Я написал короткую записку, где сообщил, что еду с друзьями на дачу.
До  церкви  я  добрался  к  половине  девятого. Людей  вокруг  не  было,  и  только  сонная  всклокоченная  собака,  примостившаяся  на  теплый  колодезный  люк, проводила меня равнодушным взглядом. Внутри  церкви было совсем темно -  я  нервно  поежился.  Кто-то,  должно  быть,  ушлый  дачник, стащил  рейки, с помощью которых я делал разметку круга. Интересно, а он назад вернулся? Вдруг он прошел один или несколько кругов и оказался в будущем? Я с ревностью подумал о возможности  открытия, какое недавно сделал я, кем-то другим. Что ж, обойдусь без реек. Итак, мне  предстояло  пройти  71  круг  по  церкви в пальто с чемоданом в руке. Странная месса в бывшем храме...
…Через  час  я,  немного утомившись,  остановился  перед  выходом.  Снаружи  все так же светило  солнце.  Я  решил  отдышаться,  чтобы  не  выглядеть  подозрительно.  Меня  переполняло нетерпение  -  я  не  верил,  что  выйду  не  туда,  откуда  пришел. Я не испытывал никаких особых ощущений, хотя думал, что переход во времени должен как-то чувствоваться. Нет, ничего! Ничего, кроме одышки. Ну, пора!  Я  застегнул  пальто  и  шагнул  в  прошлое.

Глава  четвертая
Явление  народу
Под  каблуком  хромового  сапога  хрустнул  снег.  От  меня  шарахнулся  мужик  в  тулупе, мелко  крестясь.  Я  оглянулся  -  крепкие  соборные  ворота  величаво  распахнуты,  из  полутьмы, оборачиваясь  и  крестясь,  выходили  отстоявшие  службу  бабы  и  мужики.  Мой  внешний  вид, особенно  чемодан,  явно  не  соответствовал  окружающей  обстановке.  Стараясь,  насколько возможно,  не  привлекать  внимания,  я  тихонько  вышел  за  ограду  и  прошел  по  улице полквартала.  Сработало  -  передо  мной  стояла  белостенная  златоглавая  церковь.  Я  был  потрясен.  Хотелось  прыгать  от  радости.  Вокруг  меня  улица  напоминала  то,  что  я  видел на  старых  фотографиях  в  краеведческом  музее  -  крепкие  деревянные  дома  в  четыре-пять окон, ворота  с  козырьками,  телега,  запряженная  резвым  коньком.  Машинально  я  двинулся в  сторону  своего  дома,  которого  еще  не  было.  Городские  часы  на  заводской  башне  пробили  десять.  В  моем  кармане  позвякивали  20  серебряных  полтинников  1925  года  чеканки.  Десять  рублей  серебром  хватит  дней  на  10-20.  Надо  найти  место  для  ночлега, хотя  думать  об  этом  недосуг  -  очень  многое  предстоит  увидеть  и  узнать.
Перекроенное пальто,  похоже,  сильно  выделяло  меня  из  толпы,  и  прохожие  косились  на чемодан.  Я  заглянул  в  суконную  лавку.
   - Хозяин,  где  у  вас  тут  базар? -  спросил  я,  стараясь  быть  непринужденным, краснощекого  малого  с лоснящимся  лицом.
   - А  ты  что,  не  здешний? -  ответил  он  вопросом  на  вопрос,  задержав  взгляд  на  моем  пальто.
   -  Да,  приехал  по  делам  нашей  артели, -  соврал  я,  не  мешкая. -  Мы  в  Переухове  хромачи шьем,  так  меня  вот  и  послали  рынок  ваш  посмотреть.
   -  Вот  оно  как. Так иди вниз по Кузнецкой, там и базар. Да кто ж без товара на ярмарку ходит?
   -  Так прицениться ж сперва надобно, потом и торговать будем.
   - А в вашем Проухове все такие лопоухие? – заржал молодец мне вслед.
Не обратив внимания на его шутку, я отправился  на  Кузнецкую  улицу,  название  которой  не  изменилось,  а  облик  слабо напоминал  тот,  что  остался  в  моем  времени. Через два квартала я свернул на Октябрьскую, где в доме  23, судя по информации из музея, располагалась гостиница. Действительно,  передо  мной стоял крепкий особняк,  красуясь  двумя красными  флагами,   оставшимися   после   10-летия   Октября.   Оба   этажа  здания  были  окрашены  в  ярко-синий  цвет,  а  дверь  и  рамы  в  казенный  красно-коричневый.  Гостиница  напоминала  штаб,  и  я  решил  не  заходить  без  документов,  а  поискать  частника.   
               
Глава  пятая
Адаптация
Я  шел  по  центральной  улице  своего  города  и,  естественно,  не  узнавал  его.  Рассвет НЭПа  отразился на его облике пестротой    лавок,  контор и  других  заведений. Рекламные доски  соседствовали  с  оставшимися революционными транспарантами, на одном фасаде мирно висели идейные антагонисты – еще дореволюционная вывеска “Ремонт  швейных  машин  Зин-геръ” и плакат “На  слом  буржуазные  устои!”, быть может, кисти того же самого художника.
Народ  попадался  большей  частью  праздно  лузгающий  семечки,  и  никому,  похоже,  не  было  дела  до  долговязого  прохожего  с  чемоданом  в  руке.  Хотя  любого  из  них  я  смог  бы  изрядно  озадачить,  соблазн  чего  так  и  щекотал  меня  изнутри.  Мое  внимание  привлек  человек,  читающий  афишу:

Только  сегодня!
Городской  парк ,  Зимний  зал.
Мадам  Вересковская - предсказания  будущего.
Вход  10  копеек.

Человек   был  молод  и  странен.  Мне  показалось,  что  я  его  уже  где-то видел.  Из  кармана  потертого  плаща  торчал  сверток  то  ли  газеты,  то  ли  журнала.  Из-под гимназистской фуражки висели пружинки светлых кудрявых волос, круглые  очки  спадали  на  тонкий  прямой  нос,  губы  шевелились  в  неслышном  шепоте.  Чудак  что-то  записывал  в  истрепанный  блокнотик химическим карандашом и вдруг  обернулся  ко  мне.
   -  Интересуетесь?  -  спросил  он  меня  птичьим  голоском. Губы его были синими от карандаша.
   -  Чаво?  -  изобразил  я  деревенщину.
   -  Будущим  интересуетесь?  -  повторил  он  более  низко, тряхнул головой,   и  взял  меня  за локоть.  -  Приходите в  наш  клуб  вечером  в  шесть,  в “Дом  рабочей  молодежи”.  Будет  лекция  доктора  Севидова  о слиянии  времени...
Я  выдернул  руку  и  зашагал  прочь  -  что-то  неприятное  в  его  цепком  взгляде  и  хватке  насторожило  меня.  Мне никак не хотелось,  чтобы  меня  тут вот так сразу “раскусили”  и  направили  куда  надо!
Как  ни  странно,  но,  собираясь  в  прошлое,  я  совершенно  не  задумывался  о  том,  что  я  здесь  буду   делать.  К  родственникам  пойду?  Они  еще  в  это  время  в  городе  не  жили.  В  гости  к  знакомым?  Таковых  я  еще  пока  не  имею.  Может  быть,  просто  посмотреть  город? И  вообще,  есть  ли    какая-то  польза  от  этой  моей  экскурсии?  Скорее  всего,  да,  но  может  быть  и  вред.  Я,  к сожалению,  не  вникал в  причинно-следственные  связи  и  прочие  теории,  а поэтому риск  сделать ошибку был  достаточно  велик.
Мне  захотелось  перекусить  после  часовой  пробежки  по  храму, и я купил горячий пирожок  с капустой  у уличной торговки.  Она  отсчитала  мне в ладонь горсть  промасленных медяков  сдачей на  мой  полтинник,  и  я, шагая, позвякивал теперь,  как  связка  ключей.  Я  приближался  к  окраине  города,  которая  приходилась  как  раз на  начало  моего  микрорайона.  Дальше  простиралась  пустошь,  и  совсем  недалеко  синел  лес. Побродив пару часов по городским окраинам, я так и не нашел никого, кто сдавал бы угол внаем.
Я  раскрыл  чемоданчик  и  достал  тетрадь  с  записями  из  архива  и  кое-какой  полезной информацией.  Мои  предки  жили  в  селе  Зуйково  в  20  верстах  от  города.  Пешком  идти  не хотелось,  и  я  нанял  извозчика.  Мы  долго  торговались,  пока  он  не  согласился на сорок  копеек.  Я, пряча улыбку, высыпал  ему  в  треух так отягощавшую меня медь и запрыгнул в телегу.  Мужик терпеливо пересчитал медяки, достал из-за пазухи ситцевый узелочек, развязал его, сложил туда свой новый заработок и спрятал обратно. Так же не спеша встряхнул вожжи, и  пегая  лошаденка, качнув головой, лениво потянула  нас в  осенне-зимнюю  расхлябицу. Мужик был не из лихачей.

Глава  шестая
Прадед
Мы  ехали  по  разбитой  проселочной  дороге,  глина  вперемешку  со  снегом,  казалось,  не  хотела  расставаться  с  колесами  и  отрывала  железо  с  ободов.  Пару  раз  нам  пришлось  вынимать  телегу  из  глубокой  колеи.  Навстречу  не  попадалось  ни  души, одни лишь испуганные сороки, хрипло  треща, суетливо  пролетали  над  головой.  Заснеженные  поля  перемежались  унылым  редколесьем, и  встречный  ветер  задувал  за  воротник.
   -  А  что,  к  зазнобе  едешь?  -  спросил  меня,  кашлянув,  мужик.
   -  Да  нет,  отец,  по  делам, - ответил  я  и  отвернулся,  не  желая  продолжения  разговора. Какая  там  зазноба,  усмехнулся я про себя,  но,  одумавшись,  продолжил:
   -  Насчет  сапог  я,  шьем  мы  их,  да  сбыта  нету.
   -  А  ну,  кажи,  -  и  я  снял  с  ноги  запачканный  сапог.  -  А  что,  добротно  скроено,  только кому  они  такие  в  деревне  нужны?
   -  Так  я  и  еду  узнать  кому.
Наконец,  появилась  первая  деревенька.  Несколько  сирых  домишек  приткнулись  у  дороги, да   длинный  журавель  с  куском  рельса  на  хвосте  замер,  покачивая  пробитым  ведром  на  ветру.  Закопченные  трубы  жидко  дымили  в  двух  домах,  остальные   не  проявляли  никаких признаков  жизни.  И  нигде  даже  не   залаяла  собака  -  мы  проехали  мимо,  никем  не  замеченные. Меня поразило то, что облик  деревни был почти таким же, как в конце двадцатого века. Казалось,  будто  я  нахожусь  в  своем  времени;  неужели  время  остановилось  в  глубинке? Себя выдавали разве что крыши домов из дранки вместо шифера, да деревянное ведро на колодце взамен  железного.Незаметно для извозчика, я сделал снимок его со спины на фоне деревни.
Повсюду уже виднелись следы запустения. Избы стояли сиротливо и молча, покосившись набок, дворы зарастали двухметровыми лопухами, дороги терялись в старых колеях, поля покрывались щетиной пырея. Наиболее активные, а может быть , наоборот, ленивые, заколотив ставни и двери, распродав все лишнее, навьючив телеги мешками с тряпьем и пожитками, целыми семьями снимались из неуютных и неперспективных деревень в города. Я  вспомнил,  что  и  мой  прадед  в  32-м,  собрав  все,  что  можно  было  собрать  после  ”раскулачивания”,  уехал  в  город  искать  лучшей  доли. Я  бы  очень  хотел  его  сейчас  встретить.
Вдруг мой кучер оживился и хлестанул кобылу плетью:
   - А ну пшшшлааа, твою душу!
Лошадь меланхолично дернула боком, мотнула хвостом и перешла на рысь. “Видимо, мужик что-то вспомнил, решил побыстрее вернуться”, - подумал я. Телега затряслась на ухабах, жалостливо скрипели колеса. Я закутался в воротник.
Зуйково  появилось  перед  нами  на  холме,  увенчанное  деревянной  церквушкой  с  синей  маковкой.  Это  было  небольшое   село    дворов    в сто тридцать,  с  одним  кирпичным  двухэтажным  домом.  Я  спрыгнул  с  телеги  и  стал  искать  коричневый  пятистенок  в  четыре  окна. Таковых я насчитал с десяток.
   - Где живут Воронковы? – спросил я сидевшего на завалинке седовласого деда в старом тулупе.   Он  показал  на  дальний  конец  села. 
    - Спасибо, дедушка! – и я зашагал к дому, о котором мне в детстве так много рассказывала  моя бабушка.
Я  постучался  железным  кольцом  в  калитку  -  мне  открыла  немолодая  женщина  в  телогрейке,  подбитой изнутри косматой овчиной.
   -  Хозяйка,  пусти  на  постой.
   -  А  ты  откуда  будешь  такой  шустрый?  -  спросила  она,  глядя  снизу  вверх,  и  морщины  вокруг  ее  глаз  собрались  в  лучики  -  боже, я  узнал  прабабушку,  фото  которой  лежало  в  нашем  семейном  альбоме.
   -  Марья,  кто  там?  -  донесся  из  сеней  негромкий  мужской  голос,  и  на  порог  вышел  мужчина  лет  сорока  пяти  с  высоким  лбом  и  бородой  с  проседью.  Это  был  мой  прадед  Евдоким  Андреевич.
Мои ноги подкосились,  все  поплыло  у  меня  перед  глазами  и  превратилось  в  туман...

Глава  седьмая
Гость
Проснулся  я  в  узкой и длинной  комнате, отгороженной голландской печкой и деревянной перегородкой от остальной части дома.  Первое, что я увидел, открыв глаза, был портрет моих прабабушки и прадеда, наверно, после венчания. Маленькая фотография, приклеенная на картон, уже пожелтевшая от времени. Сейчас она висела на стене, а я ее помнил по старому семейному альбому, уже почти истертую, бережно хранимую детьми, а потом и внуками. Я посмотрел в окно. За кривыми стеклами, в которых застыли пузырьки воздуха, было все словно из кружева. На  улице  шел  снег  хлопьями. Я  лежал под старым овчинным тулупом, накинутым поверх грубой хлопчатобумажной простыни. Огромная перовая подушка свалилась на пол. На полу стояли бурки, от одной стены до другой тянулись разноцветные половики. На ногах у меня были одеты длинные колючие шерстяные носки, почти гетры, длинная льняная рубаха пахла семечками, от голландской печки отдавало теплом. Возле топки лежала черная кочерга и несколько осиновых бревен…Постепенно я вспомнил все и понял, где я. Еще минут десять я глядел  в  окно  и  слушал  тишину.  Такого  тихого  утра  я никогда  не  переживал.  Но  события  вчерашнего  дня  вернули  меня  в  реальность.
Я  встал  с  высокой кровати  и  выглянул  за печь -  в  доме  никого  не  было.  Моя  верхняя одежда  висела  на  гвозде   в  сенях, не было только рубашки, майки и трусов.  Я надел брюки и пальто и вышел на улицу. Во  дворе  бродили  куры  и  пара  гусей. Гуси зашипели, пригибая головы на вытянутых шеях к земле и растопырив крылья.  Из  сарая  в  глубине  двора  доносился  шорох.
Я,  вспомнив вчерашний  реверанс  у  ворот,  поспешил  в  дом,  чтобы  не  беспокоить  хозяев. Мне  было  очень  неудобно  за  внезапное  вторжение  к  этим  людям,  тем  более,  что  это  могло  повлечь  за  собой  последствия,  что-нибудь  изменившие  бы  в  их  дальнейшей  жизни.  Надо  было  отсюда  уезжать,  своих  я  увидел,  а  долгое общение  между  нами  наверняка  вскроет  наши родственные отношения.
   -  На,  сынок,  попей  молочка  вот,  -  и  хозяйка  поставила  крынку  на  стол.  -  Что  же  ты,  сердешный,  так  худо  оделся? Мы с Евдокимом перепугались – думали тиф  у тебя. Всю ночь стонал, одежда вот вся вымокла, жар у тебя был.
   -  А  уезжал  -  было  не  холодно,  -  сказал  я,  отпив теплого топленого молока.  -  Проездом  я,  в  Москву.  А  хозяин  где?
   -  В  Клиновку  поехал  за  мукой. Печь будем хлебушек, своего давно не делали, ужо-тка вернется, тесто месить стану.
Как же мне хотелось остаться, но надо было уезжать! Еще немного, и я не справлюсь со своими эмоциями. “Бежать! Бежать!” – вспомнил я фразу из любимого фильма.
   -  Ну  спасибо,  мать,  мне  пора.
   - Куды ж ты пойдешь, слабый ведь совсем – смотри, коленки вон трясутся, остался бы до завтра. Я щи варю с мослами, поешь хоть!
Меня просто сводило с ума стремление кинуться к этой женщине с криком “Ба, это я, Артем!” и уткнуться лицом в ее руки, и я еле сдерживал переполнявшие меня чувства. Не только коленки – я весь трясся от волнения.
   -   Да нет, спасибо, мне надо спешить, – отказался я, еле выдавив из себя эти слова, будто ватный ком подступил к горлу.
Я  собрался,  взял узелок, который собрала бабушка  -  хлеб,  кусок сала, три вареных вкрутую яйца,  лук и вареную репку. Я  долго  уговаривая  хозяйку  взять  деньги, которые она так и не взяла, проводила до ворот  и  перекрестила на дорогу. Подавленный столь короткой встречей и скорой разлукой , сжав зубы, я отправился  в  ту  же  сторону,  откуда  пришел. Я то и дело оглядывался, она стояла у калитки и все смотрела мне вслед.



Глава  восьмая
Первое  потрясение
Я  добрался  до  города  к  вечеру,  воспользовавшись  услугой  нагнавшего  меня  в пути крестьянина,  везшего  в  город  захворавшую  дочку. 
Спустились  густые  сумерки,  когда  я оказался  у  моей церкви.  Шла  вечерняя  служба,  и  я,  купив  рыжую  свечку,  вошел  в  самую  толчею. Я  подумал,  что  народ  так  и  живет  здесь,  не  выходя  за  ворота.  Я  пробрался  к   иконе Николая-Угодника  и  поставил  свечку  за  мой  успех.  Из  темноты  на  меня  глядели его  прозрачно-синие  глаза  и  рука  в  благословенном  жесте, казалось,  грозила  мне  пальцем.
Я  отошел  и  спрятался  за  колонну.  Звонким  голосом  священник  читал  непонятные  молитвы, затягивая  концы  строф,  и  хор  из  сухоньких  старушек  подхватывал  заунывно  и  жалобно. Меня  совсем  не  было  видно,  потому  что  мимо  несколько  раз  прошмыгнул  мальчик  со  свечками  и  даже  глазом   не  повел.  Так  я  простоял  час  или  два,  пока  последняя  бабка, прихрамывая,   не  вышла  наружу.  Еще  через  четверть  часа  в  церкви  не  осталось  ни  души  и  ни  огонька.  Я  подождал  еще,  и  затем,  чиркнув  спичкой,  зажег  несколько  свечей.  Света  не хватило  даже  на  то,  чтобы  стал  виден  пол.  Тогда  я  зажег  все  свечи,  оставшиеся  после вечерней,  и  на  меня  из  мрака  под  куполом  глянули  лики,  как  будто  уличая   меня  в  смертном  грехе,  а  огромная  икона  страшного  суда  с  полосатым  змеем  обещала  возмездие.
Я,  не  торопясь,  начал  движение  по часовой  стрелке. Скоро  у  меня  закружилась  голова,  стало  душно.  Я  отсчитал  30  кругов  и  решил  передохнуть.  Мне  захотелось  выйти  посмотреть  в  1957  год,  но  решил  для  чистоты  эксперимента  пройти  сразу  все.  Видимо,  из-за  туч  вышла  луна -  все  вдруг  заполнилось  серебристым  светом.
Я  пошел  дальше.  Лики  мелькали  перед  глазами,  я  твердил  счет  -  со  стороны  все  походило  на  черную  мессу...69...70...71...На  71-м  кругу  я  поставил  чемодан  и  пошел  к  выходу.  Церковь снова утонула во мраке. Ладони рук вспотели, пальцы правой руки скрючились в кулак. Чемоданчик был как гиря!  На ощупь я  подошел  к  окну  -  луна на миг  осветила  ограду,  деревья,  дома.  По пути наткнувшись на аналой и едва не сбив подсвечник, я добрался до двери.  Попробовал  толкнуть  ворота  плечом  -  даже  не  скрипнули!  Пошарив в темноте, я  нащупал  щеколду  маленькой  дверцы  в  ставне  ворот,  запираемую  изнутри.  Дверца  поддалась,  и  я  вышел  на  воздух.  Луна опять укрылась в туче. С неба посыпал крупный снег. Я  стоял  один  на  всем  белом  свете  перед  давящим  монолитом  церкви!  Ничего  не  изменилось,  и  луна  лукаво  то пряталась, то выглядывала  из-за тонкой  пелены  туч...
Мне  захотелось  закричать  -  но  я  знал:  мне  это  не  поможет.  Я  вспомнил  Николая-Угодника  и  его  грозящий перст.  Я  вышел  за  ограду  и  побрел  по  такой  знакомой  мне,  но  не  той  улице.

Глава  девятая
Мадам Вересковская
Я был раздавлен случившимся. Я не мог поверить, что у меня ничего не вышло. Я упрямо топтался по снегу на том месте, где должен был стоять мой дом, и проклинал себя. Мои ноги уже вытоптали снег до земли, сапоги промокли, я дрожал от холода и отчаяния одновременно. Что делать?
Я побрел обратно в город. Одинокий прохожий в ночной тишине. Ни огонька из окна, ни фонаря. Я быстро дошел до центра и остановился у тумбы с промокшей афишей, белевшей в темноте прямоугольным пятном. Посветив фонариком на промокшие буквы, я прочитал знакомые слова: “Только  сегодня! Городской  парк ,  зимний  зал. Мадам  Вересковская - предсказания  будущего. Вход  10  копеек. “
Внизу афишки было приписано более мелким шрифтом: “Прием ежедневно с 20.00. Ул. 25 Октября, д. 21.”  Что она может предсказать? К гадалкам ходят только отчаявшиеся и наивные люди. А я, кажется, попал в их категорию.  Я нажал подсветку часов. 22-14. Еще не так поздно. Расположение и название улицы, конечно же, не изменились. Я побежал, хлюпая разбухшими сапогами по снежной каше.
Я долго стучал кулаком в ворота, пока в одном  окне не зажегся свет. Я подошел к окошку – на меня смотрел силуэт  - маленькая головка на узеньких острых плечиках.
    - Вам кого?
    - Вы мадам Вересковская?
Силуэт удалился, минут через пять застучали засовы и калитка отворилась. Напротив меня стояла крохотная, прямая, как суслик, старушка в ватной безрукавке и белом пуховом платке, накинутом на голову, опираясь на тоненькую трость и держа в другой руке керосинку.
   - Добрый вечер, - выдавил я из себя, не зная с чего начать.
Старушка  молча кивнула, развернулась и побрела к сеням, подняв высоко лампу, тростью стуча перед собой. Старуха слепа, подумал я, а лампу зажгла для меня. И не прогнала в такой поздний час!
В передней пахло корицей или гвоздикой, тыквенной кашей и печкой. Я снял разбухшие тяжелые сапоги, промокшее пальто и шапку и пошел на ощупь, задевая по пути ведро, дрова, сундук, ударившись лбом о косяк, пока не оказался в комнатушке, залитой теплым светом нескольких подсвечников. Старушка рукой указала на деревянное кресло, стоявшее спинкой к окну напротив большого круглого стола, непонятно как умещавшегося в этой комнате, с тяжелым бронзовым канделябром в виде трехглавой птицы в центре, вокруг которого были разбросаны потрепанные карты Таро, и удалилась. “Она слепая, зачем же ей карты?” – подумал я, разглядывая обстановку. Стены были убраны темно-бордовыми обоями с золотистыми лилиями, откуда на меня смотрели несколько портретов: бородач с трубкой в руке, светловолосый  офицер в белом кителе,  девушка в шляпе с перьями и веером в руке.
Старушка вошла и села напротив, я ее не видел за светом канделябра.  Я немного сдвинулся в сторону, чтобы разглядеть ее лицо, но оно оказалось закрыто вуалью. Я посмотрел на ее руки – не могут быть такие изящные руки у старухи. Я привстал.
   - Сядьте! – услышал я голос молодой женщины.
   - А где старушка? – изумленно спросил я.
   - Сядьте, сударь, успокойтесь, старушка - это я.
Я не услышал раздражения в ее голосе, несмотря на то, что назвал ее старушкой.
   - Извините!
   - Не стоит, сударь. Что вас привело во мне в столь поздний час?
   - Я хочу узнать свое будущее, я видел вашу афишу вчера, но не смог попасть на сеанс.
   -  Хорошо, но я вижу, что вы неглупый человек, неужели вы верите в это?
   Я был так удивлен услышанным, что не знал, как ответить.
   - Н…не верю, но хочу узнать.
   - У вас ничего не получится. Ваше будущее не предопределено.
Она поднялась. Я тоже встал и развел руки.
   - Как не предопределено? Что это значит?
   - Вам может помочь только один человек.
   - Кто?
   - Найдите доктора Севидова. Все, сеанс закончен. Денег не нужно. Прощайте.

Глава  десятая
Доктор  Севидов
Неделя  прошла  как  нескончаемый     кошмар.   В отчаянии я   бродил  по  городу, не зная, что делать. Мое лицо покрыла редкая щетина, деньги почти закончились, я начинал голодать. Живот все чаще болел, было негде помыть руки, поспать удавалось на вокзале, да и то только днем.
В этом существующем в прошлом мире я чувствовал себя как на необитаемом острове. Я никак не мог найти контакт с людьми – я просто не знал, о чем говорить. Мне очень хотелось домой…
Визит к гадалке меня еще больше убедил в том, что произошло что-то ужасное в моей судьбе. Но должен же быть какой-то выход или хотя бы объяснение произошедшему со мной.  Загадочный доктор Севидов – кто он? Ученый, а может быть врач? Не хотел бы я попасть в клинику для душевнобольных, хотя дорога туда мне,  похоже, открыта, если я еще останусь здесь в таком положении. Почему гадалка ничего не сказала о нем, где он живет, хотя бы?
Я пытался встретить того странного типа, который приглашал меня в клуб на лекцию. Я должен поговорить с ним, расспросить о докторе. Моя машина времени дала сбой, я не мог понять, в чем дело. А выход надо было найти как можно скорее, чтобы не наследить! К тому же жить мне было негде,  гостиница  для  меня  закрыта,  без  паспорта  я  рисковал  попасть  в  милицию,  денег  оставалось  мало,  а  главное  -  я  не  знал,  что  случилось  с  церковью,  почему  я  вошел  в  одну  дверь,  но  вышел  в  нее  же, пройдя  71  круг  без  толку!
Наконец, в  пятницу  мне повезло – возле Дома рабочей молодежи я все же нашел странного  молодого  человека  в  круглых  очках. Я бросился к нему, как к родному, и он сперва удивился, но тут же узнал меня.
   -  Вы  тогда  так  быстро  исчезли,  ха-ха,  я  что,  напугал       вас?    -  спросил  он,  поправляя  съехавшие на кончик носа  очки.
   -  Послушайте,  как  я  могу  найти  доктора ... 
   -  Севидова?  - Будем  знакомы  -  студент  Виссарион  Иванов.
    Он  выпалил  это,  тряся  головой,  как  будто  работал с отбойным молотком.  Он сдувал свои кудрявые пряди, спадающие на глаза. Я пожал  его  руку.
    -  Артем , -  просто  представился  я.
    -  Очень  приятно. Что  ж,  приходите  завтра  в  шесть  вечера,  адрес  помните  -   Дом  рабочей  молодежи.
    -  Дело  в  том,  что  я  хотел  бы  лично  поговорить  с  доктором.  У  меня  для  него  есть  кое-что  интересное,  и  я  буду  признателен,  если  вы  представите  меня  ему.
Мое  красноречие  ошеломило  очкарика, он внимательно посмотрел на меня, потом опустил взгляд, что-то обдумывая.
    -  Хорошо,  идемте. Вы как-то не хорошо выглядите. Голодны?
Я ничего не сказал в ответ – только кашлянул в кулак. Мы  прошли  несколько  кварталов  по  главной  улице  и  свернули  в  арку  обшарпанного дома.  Здесь  была  боковая  дверь,  и  студент  громко  постучал  в  нее.  Нам  открыла  тучная  пожилая  женщина с трясущейся головой, в истрепанной многолетней ноской “душегрейке”, накинутой на  длинное черное платье в белый горошек, и  поздоровалась  с  Виссарионом.
    -  А  Николая  Ивановича  нет, -  ответила  она  на  его  вопрос. -  Но  вы  все  равно  проходите, он  вот-вот  будет.
Нас  провели  на  второй  этаж  по  довольно  крутой  и  ветхой  лестнице, которая жалобно поскрипывала под шагами хозяйки,  и  мы  очутились  в просторной  комнате  с  высоким потолком,  сплошь  заставленной  книжными  полками  и  какими-то  приборами.
На  огромном  письменном  столе  беспорядочно  лежали  несколько  пожелтевших рукописей, два  ящика  были  открыты, а  мусорная  корзинка    через край набита  скомканными  черновиками.
Студент,  видимо,  частый  гость  в  этом  доме,  непринужденно  уселся  в  кресло  у  полок  и стал  разглядывать  корешки книг.  Мое  внимание  привлек  странный  предмет  в  дальнем  углу  комнаты. Сначала  он  показался  мне  клеткой  для  птиц,  но  вместо  дна  у  нее  была  двойная железная  сетка.  Внутри  сверкал  металлический  стержень,  служащий  осью  конструкции.  Вертикальные  прутья  сходились  наверху  в  маленькую коробочку,  из  которой  торчала  вращающаяся  рукоятка.  Я  покрутил  ее как кофемолку,  и  студент  тут  же  вскрикнул:
   -  Осторожно,  это  же  ... – он не успел договорить и оглянулся: снизу  послышались  шаги  и  скрип  ступенек.  В  дверях  показался высокий седой худощавый мужчина в очках, синем берете, атласном синем халате, одетом поверх рубашки с жилетом и галстуком, со стопкой  бумаги  в  руках,  которую  Виссарион  тут  же  принял  у  него  и  положил  на  стол.
   -  Николай  Иваныч,  этот  гражданин  очень  хочет поговорить с вами.
Севидов внимательно посмотрел на меня. Интеллигентные усы и бородка клинышком делали его похожим на идальго.
   -  Господа,  давайте  сначала  попьем  чаю.  Виссарион,  будьте  добры,  скажите  Авдотье Лукиничне, пусть  поставит  самовар. Ну-с,   молодой  человек,  будем  знакомы  -  Севидов Николай Иванович,  доктор математики.
   -  Артем… Воронков…Инженер…Начинающий…
Я еле сумел побороть смущение и волнение, охватившие меня одновременно c очередным приступом голода.
-  Доктор,  мне  нужно  с  вами  поговорить,  и  очень  серьезно.  Вы,  может  быть,  сможете помочь  мне,  я  попал  в  очень  непонятную  историю.  Мой  рассказ  вам  покажется  странным  и  неправдоподобным,  и  я  сомневаюсь,  будет  ли  это  интересно  слушать  Виссариону...
   - Он  мой  давний  друг  и  ученик,  я  уверен,  что  ему  это  не  повредит.  Пройдемте  вниз.
Мы  разместились  в  столовой,  отгороженной  от  кухни  старой  ширмой.  Лукинична  внесла дымящийся  медный  самоварчик, который казался игрушечным в ее пухлых руках,  Виссарион   из   буфета  достал  фаянсовый  сервиз.  На   столе  появились пряники  и  карамель.  Лукинична  наотрез  отказалась  посидеть  с  нами,  сославшись на  хлопоты по хозяйству. Я еле удержался , чтобы не накинуться на пряники. Отхлебнув горячего чаю с ароматом старой мешковины и откусив краешек карамели, я слушал, как Виссарион рассказывал доктору о нашей встрече. Когда он закончил, я  попросил  доктора  рассказать  немного  о  его  научной  деятельности,  чтобы  удостовериться,  что  я  обращаюсь  к  тому  доктору.
Оказалось, что Севидов еще  студентом  увлекся  поиском  пятого  измерения  вдобавок  к  известным  четырем  -  трем  пространственным  и  одному  временному.  Последнее  заинтересовало  его  настолько, что  он  захотел  открыть  принцип  управления  временем.  Будучи  блестящим  математиком,  Николай  Севидов  стал  углубленно  изучать  физику  и  астрономию.  Он  собрал  большую  библиотеку  из   книг  по  философии,  истории,  логике  и  даже  изучил  древние  манускрипты  египетских  и  тибетских  жрецов.
Он  пришел  к  выводу,  что  возможность  заглядывать  в  будущее  и  отгадывать  прошлое может основываться  не  только  на   наблюдательности, логическом  мышлении и способностях экстрасенсов.
   - Дело  в  том,  что  мы  не  можем  “потрогать”  время, мы чувствуем его субъективно, судим  о  нем  только  по  часам  или  по  положению  светил,  но не знаем, что же это такое – время!  Допустим,  мы  плывем  по  течению  реки,  и  у  нас  нет  ни  паруса,  не  весел.  Мимо  нас  проходят  берега,  но  мы  даже  не  можем  бросить  якорь  и  пристать  к  берегу.  И  вот,  представьте  водяную  мельницу -  она стоит на берегу и ее колесо вращается. И  у  нас  на  лодке  есть  колесо  с  лопастями,  но  оно  не  движется, ведь его тоже несет по течению.  Но  оно  тоже  станет  вращаться,  если  мы  бросили  бы  якорь,  или  нас бы прибило  к  берегу. Мы  все  плывем  по  этой реке,  и  у  нас  нет  ни  весел,  ни  якоря.  И  я  хочу   сделать  весла,  или  суметь  бросить  якорь,  чтобы по-другому  почувствовать  время, -  доктор  добавил  себе  чаю  и  ушел  в  свои  мысли.
Я  сидел  и  не  верил  такому   совпадению.  Мы  просто  созданы  друг  для  друга  -  как  врач и  пациент.
   -  Николай  Иванович,  меня,  по-моему,  прибило  к  берегу.
   -  Что?? -  Виссарион  поперхнулся  чаем.  Доктор очень пристально посмотрел на меня. Я покраснел, но продолжил:
   -  Вы  мне  можете  (и  я  это  понимаю)  не  верить,  но  это  так,  -  и  я  поведал  им  вкратце свою  историю.  В  доказательство  я открыл чемодан и выложил на стол  свой  паспорт  и  электронные  часы. Виссарион тут схватил их, случайно нажав на боковую кнопочку, и выронил от неожиданности, когда они зажужжали незатейливую мелодию. Севидов  успел подхватить часы на лету , показав завидную для его возраста реакцию. Содержимое моего чемодана их очень  заинтересовало. Виссарион вертел в руках тюбик пасты, отвернул крышечку и сначала понюхал, а потом выдавил на язык белый червячок и проглотил.
   -   Какая вкусная вещь! Это такое мороженое?
 Я улыбнулся и достал зубную щетку. – Это для чистки зубов, Зубная паста.
   -  Невероятно  -  1972  год  рождения,  город  Георгиевск,  отдел  внутренних   дел! -  Иванов смотрел  на  меня  как  на  инопланетянина, изучив мой паспорт.  -  Что за странная  подделка?!
   -   Это не подделка. Сейчас я вам вот еще что покажу. -  И я развернул на столе карту области. Севидов и Иванов тут же склонились над ней, доктор даже протер стекла очков  и прочитал вслух указанные мелким шрифтом в ее конце дату, тираж и название типографии. Он выпрямился и измерил меня тем же взглядом, что и ранее Иванов. Я включил калькулятор и протянул его Виссариону:
   -  А вот это – электронно-вычислительная машина – микро-ЭВМ.
Виссарион повертел его в руках, нажал несколько кнопок и кнопку “ВКЛ” и отдел мне, смущенно улыбнувшись. 
   -  Так  вы  говорите,  церковь  была,  простите,  будет  разрушена?  -  спросил  доктор,  пытаясь послушать  часы.
   -  Не  совсем.  Стены  остались,  с  купола  сняли  позолоту  и  снесли  колокольню.
   -  А  колонны  внутри?
   -  Их  тоже  убрали  -  внутри  абсолютно  пустое  пространство.
   -  Но  ведь  колонны  были  несущие!
   -  Их  разрушили первыми  в  надежде,  что  церковь  рухнет  сама,  а  потом  снос прекратили...
Севидов  задумался,  глядя  на  часы.  Виссарион  тоже  молчал,  боясь  помешать  доктору.  Я думал,  они  завалят  меня  расспросами,  но  оказались  не  простыми  людьми,  и   почему-то я  смотрел  на  них, как  на  своих  современников.
Было  уже  совсем  поздно,  на  улице  разыгралась  метель,  а  мы  сидели  втроем  в  слабоосвещенной  столовой  и  молчали. Я разглядывал
лицо Виссариона, отражавшееся в начищенном самоваре - он нервно покусывал пальцы, о чем-то размышляя. Севидов смотрел на часы, но как будто сквозь них.
Наконец,  доктор очнулся  и  предложил  подняться  наверх.  Он  попросил  меня  остановиться  у  него,  я  попытался  отказаться,  но  он  и  слушать  не  хотел  -  я  понял,  что  вечер затянется  надолго.
Глава  одиннадцатая
Наглядное  пособие       
-  Вы  видите  мой  макет?  -  доктор  поднял  с  пола  ту клетку, о которой так беспокоился Виссарион.
-  Вращая  вот  эту  ручку, я  плавно  изменяю  изгиб  прутьев.  Здесь  редуктор, -он  постучал  длинным указательным пальцем по  “кофемолке”.
   -  Внутри  создается  силовое  поле  различной  напряженности.  Здесь-то  все  и  происходит. Теперь  мы  закрепляем  ручку  в  определенной  точке  и  помещаем  внутрь,  к  примеру, бумажный  шарик.  Начинаем  вращать, - он  взял клетку  за  торчащие  концы  стержня  и  осторожно  толкнул  прутья  против  часовой  стрелки.   
Шарик  покатился  по  дну  клетки,  подпрыгивая  на  прутьях.  Сделав  два  круга,  шарик вылетел  между  прутьев  и  исчез.  Я  стал  искать  его  на  полу.
   -  Напрасно,  его  тут  нет.  Он  появится  минуты  через  две.
Через  две  минуты  под  ногами  Севидова  материализовался  шарик. 
   - Цирк  какой-то!  -  я  поднял  комочек  бумаги,  развернул – он был весь испещрен непонятными формулами.
   -  Это пока что опытный образец  машины времени!  -  протрещал Виссарион.
       Севидов усмехнулся, глядя на него:
   -  Слишком громко, Виссарион. Ваша  церковь,  милейший  потомок,  имела, вернее, будет иметь  то  же  свойство,  что  и  моя  клетка.  В  каком году  ее  закроют?
   -  Кажется,  в  29-м, -  я  не понял намек Севидова! 
   -  Вам  придется как  минимум два  года  ждать своего  возвращения. 
   -   А  если  ее  сломать  раньше?
   -  Я  бы  не  советовал  этого  делать,  возможно,  возникнет  другой  баланс  сил  в  конструкции, и  тогда  вы  повторите  свой  неудавшийся  опыт.
    Я задумчиво комкал в руке шарик.   
   -  Могу  ли  я  рассчитывать  на  свое  инкогнито?  Ведь  мое  двухлетнее  пребывание  здесь, хочешь не хочешь,  приведет  к  изменению  истории  и  кто  знает...
   -  А  вы  уже  сделали  необратимый  шаг  в  своей  жизни.
   -  Вы  что  имеете  в виду,  доктор? -  спросил  я,  краснея. -  Ведь  шарик  вернулся?
   -  Чтобы  объяснить  это,  потребуется  немного  времени.

Глава  двенадцатая
Теория  доктора  Севидова
   -  Сейчас  науке  известны  четыре  координаты  -  пространство  и  время.  Материальный мир,  существующей  в  такой  системе,  подчиняется  ее  законам.
Одна  из  основных  аксиом  физики  гласит,  что  в  определенный  момент  времени  может  существовать  не  более  одной  точки  с  заданными  координатами.  Я  несколько  расширил  эту  аксиому:  “В  данный  момент  времени  в  данной  системе  координат  из  неограниченного  числа  вариантов  развития  определенного  процесса  развитие  происходит  только  по  одному  варианту.”
Возьмем  простейший  случай:  опыт  с  подбрасыванием  монеты.  Всякий  раз  может  выпасть  орел,  либо  решка.  Мы  имеем  всего  два  варианта.  Выпал  орел.   Бросим  еще  раз.  Перед  нами  снова  двойной  выбор.  А  если  бы  в  первый  раз  выпала  решка?
Севидов вырвал из тетради чистый лист:
   -  Представим  все  возможные  варианты  на  бумаге:

1й  бросок   -   орел    2й бросок   -   орел
                -   решка

                -  решка  2й бросок  -   орел               
                -   решка

и  так  далее. Запишем  цепочки  событий: О-О..., О-Р...,  Р-Р...,  Р-О...
Чем  больше  бросков,  тем  больше  цепочек.  Каждая  из  них - хронологическая  последовательность событий,  иначе  говоря,  история,  где  измерением  времени  служат  броски. Теперь,  зная,  например,  что  выпало  во  второй  раз,  мы  как  бы  вернемся назад и  положим  монету второй  раз, специально  на  обратную  сторону.  Мы  получим  другую  цепочку  событий. Так  вот  вы  оказались  уже  в  цепочке  событий,  отличной  от  той,  что  называлась  в  вашем  времени  историей,  и  поверьте - вам  уже  не  вернуться  обратно.  Вы  понимаете? Попав  в  прошлое,  то  есть  к  нам,  вы  раздробили  историю  на  две  ветви, и  вторая  ветвь стала  вашей,  причем  только  для  вас. Вернувшись  в  ”свое”  время,  вы  даже  можете  встретиться  с  самим  собой,  который  появится  на  свет  в  1972  году,  если  вы  отправитесь  сейчас  же,  не  оставив  здесь  никаких следов.
   -  Но  это  пока  невозможно  -  произнес  я  и  бросил  шарик  в  корзину.
   -  А  скажите,  вы  не  встречались  со  своими  предками?  -  “предки”  в  вопросе  доктора  звучало  непривычно.
   -  Да,  я  ездил  к  ним.
   -  Глупо  с  вашей  стороны.  Весьма  вероятно,  что  вашего  двойника  и  ваших  родителей  вы  в  будущем  уже  не  встретите.  Вы  уже  вмешались  в  их  жизнь.
   -  Но  я  пробыл  у  них  всего  ночь!
   -  Все  равно,  риск  очень  велик.  Не  говоря  о  том,  что  и  наши  судьбы  вы  изменили  бесповоротно. 
Мне захотелось  провалиться  сквозь  землю  после  таких  слов.  Какой  я  глупец! Сначала  надо  было  хорошенько  подумать,  а  я  поступил,  как  мальчишка.  Доктор  абсолютно  прав!
   -  Скажите,  Николай  Иванович,  а  ваш  макет  -  неужели  все  так  просто?
   -  Конечно  нет.  Металлическая  ось  -  это  основная  часть  моего прибора.  Она  представляет  собой  неоднородный  магнит.  Я  не  стану  вам  объяснять  все  тонкости  процесса,  скажу  только,  что  наложение  силового  и  магнитного  полей  создает  здесь компактную  аномальную  область  пространства-времени,  и  любой  предмет,  пересекающий  эти поля,  совершает  прыжки  во  времени.
   -  А  вы  не  хотели  бы  сделать  макет  побольше?
   -  Дорогой мой,  моя  цель – создание полноразмерной модели.  Пока  что  я  -  теоретик,  а  какой  теоретик  не  мечтает  стать  практиком? Вам вот посчастливилось совершить переход во времени без особых усилий. Но это случай. Я же хочу доказать на практике свою теорию.  Но  у  меня  совсем  нет  денег,  а  главное  -  сподвижников.  Вы  наверняка  захотите  помочь  мне,  и  тогда  ваши  шансы  снова  увидеть  близких возрастут вдвое.  Так   что выбирайте  -  либо  вы  ждете  разрушения  церкви,  либо  помогаете  мне.
   -    А  откуда  в  церкви  магнитные  линии? – спросил Виссарион.
   -  Возможно,  она  стоит  над  магнитными  породами  -  другого  объяснения  я  пока  не  нахожу.
   -  Или  на  этом  месте  магнитное  поле  земли  имеет  какую-то  критическую  зону,  -  предположил  я  в  свою  очередь.
   -  Насколько  мне  известно,  залежей  магнитной  руды в  нашей  губернии  не  обнаружено. И  что,  если  через  два  года  храм  взорвут  или  разрушат как-то  по-другому,  или  оставят  в  покое? – рассуждал доктор.  - Вам, милейший, не остается ничего иного, как помогать мне.

Часть  вторая
Глава  первая
Дело
Для  осуществления  замысла  доктора  нужны  люди  и  деньги. Пока нас  было всего трое  -  Виссарион  с  радостью  согласился  помочь,  и  его  энергия  очень  пригодилась  нам.
Самой  большой  сложностью   в  деле  создания  машины  времени  являлось  отсутствие, как говорят в наше время, высоких технологий. Поэтому  изготовление  осевого  магнита казалось Севидову делом невыполнимым. Его макет так и не смог стать настоящей машиной за несколько лет поисков подходящего решения.
Я  выдвинул  замечательную  идею!  В  то  время  электричество  уже  начинало  прокладывать  себе  дорогу  в  отечественной  индустрии,  но  Ленинский  план  ГОЭЛРО  не  спешил  осветить  провинцию.  Я    предложил  Севидову  использовать  в  нашем  проекте  электромагнит вместо обычного,  а  заодно  сделать  полезное  городу, и за счет этого    привлечь  больше  людей.  Обнародовать  истинную цель нашей работы было  небезопасно,  а  под  эгидой  элекрификации  Георгиевска  можно  спокойно  заниматься  своим  делом.
Так доктор Севидов  вышел  с  предложением  в  горсовет и горком  и,  подведя  экономическое  обоснование, получил  идеологическую поддержку  и  самое главное, денежную ссуду.
Согласно  нашему  плану,  к  осени  1929  года  ночные улицы  должны  будут осветиться  огнями,  и  в  заводских  цехах  заработать станки с электромоторами.   Я попросил Виссариона установить  связи  с  машиностроительным  заводом,  с  металлургическим  комбинатом  и  аэроклубом  в  Москве.  Источником  энергии  мы  выбрали  ветер,  для  усиления  которого  решено  было  построить  несколько  аэродинамических  труб  на  высоком  берегу  реки  севернее  города.  За  изготовление  ветряков  брался  аэроклуб.
Горожане  сначала  восприняли  нашу  затею  с  враждебным  недоверием,  но  через  несколько  месяцев  самые  отчаянные  предприниматели (“НЭПманы”)  уже  делали   нам  заказы  и  долевые  вклады.  Дело  пошло! Доктор  Севидов  непосредственно  занимался  разработкой  своего  аппарата,  а  Виссарион  Иванов  руководил  его  изготовлением  на  заводе.  Посторонние  не  могли  знать  истинного  его  назначения,  так  как  вся  работа  вкупе  была  для  них  чем-то  новым. Расчеты  параметров  электромагнита  заняли  очень  много  времени,  хотя  уже  заработала  первая  ветряная  турбина.  Мы  сумели  осветить  центральную  площадь,  и  тогда  наша  популярность  резко  возросла -  заказы  посыпались  как  из  рога  изобилия.
Я  передал  чертежи  электродвигателя  постоянного  тока  на  завод,  и  там  переналадили  один  из  цехов  специально  для  его  изготовления.  Я  так  увлекся  работой,  что  иногда  забывал,  кто  я  и  откуда.  Мой  энтузиазм  передавался  людям,  и  работа  спорилась.
Как-то  раз  ко  мне  зашел  Виссарион  и  сказал,  что  у  Николая  Ивановича  ничего  не  получается  с  электромагнитом.  Он  заменил  на  макете  стержень  на  обычный  стальной  прут  с  катушкой  и  испытал  его  -  ничего  не  получилось.
Я  навестил  доктора.  Он  выглядел  как-то  обреченно,  и  я  понял,  что  Севидов  в  тупике.
   -  Не  понимаю  -  в  чем  причина?  Приборы  показывают  абсолютно  одинаковые  величины, а  шарик  не  исчезает!
   -  Николай  Иваныч,  вам  надо  отдохнуть.  Пусть  пока  Виссарион  занимается  конструкцией, а  вы  поезжайте  куда-нибудь...  развейтесь.

Глава  вторая
Ошибка
В те  времена  электротехника  была уже  достаточно развитой  наукой,  но  доктор  не  мог  знать  всех  ее  тонкостей,  которые  уже  известны  в  нашей  эпохе  НТР.  Признаться,  в  институте  это  был  не  самый  мой  любимый  предмет,  и  я,  разглядывая  макет,  переделанный  Севидовым,  полагался  на  свою  интуицию.  Все  осталось  как  прежде,  только  поменялась  ось. Значит,  причина  или  механическая,  или...  электрическая.
Я  медленно  крутил  клетку  и  продумывал  все  возможные  варианты.  Жаль,  что  доктор не  объяснил  мне  до  конца  суть  явления  перехода  по  времени.  Я  задумчиво разглядывал  макет и  пытался  представить  все  процессы,  происходящие  в нем  при  вращении. Стержень, прутья, магнитное поле, напряжение прутьев… Напряжение… Где-то здесь кроется секрет перехода. И причина ошибки. Я сравнивал это со своей неудачей в церкви. Какая между ними разница? В старой церкви напряжение конструкции возросло после разрушения колонн. Именно из-за разности напряжений я не попал в свое время. Новый макет отличается от предыдущего электромагнитным стержнем. Если Севидов правильно рассчитал магнитное поле, значит, оно не держит свои параметры при подключении напряжения. Где-то происходит утечка. Я проверил трансформатор – параметры в норме. Дальше по цепи провода и контрольная лампочка. Горит. Провода подходят к обмоткам на концах стержня. Стержень соединяется с прутьями через подшипники. Маленькие шариковые подшипники. Я вспомнил  про  изоляторы  -  да,  доктор  забыл  поставить  изоляторы  между  подшипниками  и  прутьями клетки. Чтобы  не  обидеть  доктора,  мы  с  Виссарионом  решили  не  сообщать  ему  причину,  а подтолкнуть  его  к  разгадке.  Но  мы  его  недооценили.
Он  приехал  через  пару  дней,  и  тут  же  кинулся  к  макету.
   -  Нерадивый школяр!  -  возбужденно  сказал  он  и  продолжал  более  спокойно:  -  Сегодня утром меня осенило - происходила  утечка  тока на  прутья,  а  я совсем забыл  про  изоляцию.
Доктор  выглядел  отдохнувшим.

Глава  третья
Воинствующий  атеизм
Я  никогда  не  верил  в  бога,  но  уважал  чувства других.  Меня  крестили  в  соборе  Александра  Невского  в  грудном  возрасте,  как  было заведено.  Когда  я  был  маленький  и  не  слушался,  бабушка  пугала  меня: “Если  станешь  капризничать,  боженька  укусит  тебя,” -  и  показывала  на  икону  Казанской Божьей Матери в  углу под потолком,  в оклад которой  была  воткнута  красная  тонкая  свечка  с  черным  фитильком.  Я  думал,  что  эта  свечка  и  есть  та самая “боженька”,  которая  меня  укусит. И не капризничал. Но  тем не менее, а может быть именно поэтому вырос,  как  теперь  говорят,  атеистом.  Однако  мне  очень  нравилось  бывать  в  церквях, монастырях,  я  ездил  по  старым  городам  и  селам  и  фотографировал уцелевшие церквушки. Это было одним из моих хобби – я составлял альбом.
Варварство  30-х  годов  пробуждало  во  мне  ненависть  к  тогдашним  поборникам материализма.  Рассказывали,  что  мою  прабабку    арестовали  на  несколько  дней  за  участие  в  митинге  против  сноса  самого  большого  в  городе  Белого  собора.
И  вот  теперь,  в  1928   году,  я  воочию  видел  тех,  чье  призвание  -  рушить.  Они  собирали  закрытые  собрания  и  орали  на  митингах.  Напрасно  пытаться  доказывать  им,  что  церковь  -  это  всего  лишь  камень,  и  рушить  ее  -  разбрасывать  камни,  но  придет  время  собирать  их.    А  тем  временем  по  вечерам  уже  начали  кидать  камни  в  арочные  окна.  И  я  в  первый  раз оставил  город  без  света. На  следующий  день  я  собрал  недовольных  и  сообщил,  что  если  не  утихомирят  хулиганов,  то  мы вообще отключим электроснабжение. Я не надеялся на результат и все же!  Странно, но я почему-то не думал о возможных последствиях для меня лично. Я имею ввиду ОГПУ.
Не знаю, подействовали ли мои убеждения, но в городе по ночам не пришлось выключать свет.

Глава  четвертая
Машина  времени
Наступил  1929  год.  Я  знал,  что  скоро  придет  конец  тем  переменам,  которые  принесла  новая  экономическая  политика,  и  в  стране  начнется  индустриализация, коллективизация и голод.  Но  даже  являясь  человеком  из  будущего,  я  был  беспомощен что либо изменить.  Самое  большое,  на  что  хватало  меня  -  это  руководить  стройкой,  и  я  понимал,  что  не  так  просто  делать  историю, хотя  доктор  Севидов  и  утверждал  обратное.  Кто  знает,  иногда  и  жребий  решает,  быть  иль  не  быть.
Виссарион  заканчивал  работу. В  подвале  нашего  дома  стояла  первая  машина  времени  -  похожая на клетку  для  птиц,  но  в  увеличенном  виде.  Доктор  точно  рассчитал  параметры  магнитного  поля  по  всей  высоте  стержня,  внутреннее  напряжение  прутьев  регулировал  оператор  в  кабине  наверху. Диаметр  основания  соответствовал  тому,  что,  сделав  один  круг,  я  попал  бы  на  3  месяца  вперед.  Не  очень  удобно,  но  для  большего  аппарата  не  хватило  бы  средств  и  материалов.
Я  задал  доктору  шутливый  вопрос:
   -  А  в  какой  точке  пространства  окажется  путешественник,  выйдя  из  прутьев?
   -  Да,  вы  правы,  нам  надо было подыскать  подходящее  место.
Мы  решили,  что  сначала  отправлюсь  я,  а  потом  доктор.  276  кругов  для  Севидова  - не  пустяк,  и  я  посоветовал  ему делать  пробежку  по  утрам в качестве тренировки.  Виссарион  оставался  здесь,  чтобы после нашего исчезновения тщательно  спрятать  машину  и  все  документы  до  лучших  времен  (я  рассказал  им про  грядущие репрессии).  Он  оказался  славным  парнем,  и  я  лишний  раз  убедился  в  неправильности  своего первого  впечатления от встречи с ним.
Мы  назначили  день отправки  -  15  марта. Таким образом, в нашем распоряжении было три месяца для подготовки к предстоящему путешествию. Передо мной стояла ответственная задача – я должен был постараться максимально полно изложить перед доктором Севидовым всю информацию о нашем времени.

Глава  пятая
Снова  в  дорогу
Март  выдался  на  редкость  холодным  -  он  больше напоминал  февраль. За  полтора  года  я  обжился  здесь  и  представлял,  как,  вернувшись  назад,  буду  ходить  по  земле,  где  когда-то  уже  ступала  моя  нога.  Доктор  Севидов  считал,  что  нет  никакой  разницы  между  мной  и  им  с  точки  зрения  конечной  цели  путешествия  -  мы  оба  попадем,  говорил  он,  в  незнакомый  нам  мир.  Я  только  возразил  ему,  что  больше  готов  к  предстоящим  переменам. Виссариону  я  оставил  краткую  хронологию  событий,  произойдущих  в  дальнейшем  и  некоторые  полезные  советы.  Лукиничне  мы  сказали, что  надолго  уедем  в  командировку  на  Дальний  Восток  для  организации  ветроэнергоснабжения  края.  Это  должно  было  стать  официальной  версией  нашего  исчезновения.
В  ночь  на  15  марта  никто  не  спал.  Мы  сидели,  как  полтора  года  назад,  в  кухне  на  первом  этаже  и  пили  чай.  Лукинична  сидела  с  нами, подперев рукой тяжелую голову, сипло дышала  и , всхлипывая, роняла  прозрачные  слезы  в  свое блюдце. Виссарион  преданно  смотрел    на   профессора.    По    его    просьбе    накануне      мы    втроем  сфотографировались  на  фоне  самого  большого  ветряка. 
Профессор  чая  не  пил,  ссылаясь  на  поддержание  спортивной  формы.  Я  подумал  о  том,  что  снова  сделаю  неосмысленный  шаг  в  своей  жизни. Разговор  как-то  не  клеился,  и  мы  отправились  прогуляться  по  ночному  городу. На  центральной  улице  было  светло,  как  днем.  Белый  собор  вонзался  пятиярусной  колокольней  в  звездное  небо.
   -  Виссарион,  давай-ка еще сфотографируемся здесь. – и я протянул ему взведенный фотоаппарат. Третья пленка уже подошла к концу – дома проявлю бесценные кадры!
Одинокие  прохожие  возвращались  с  вечерней  смены. Часы  на  заводской  башне  показывали  полдвенадцатого.  В  двенадцать  город  погрузится  в сон,  и  тогда  мы  пройдем  в  третий  цех  электроподстанции, куда мы перевезли машину,  и  двое  из  нас  уже  не  выйдут  обратно...
Сторож спал, уткнувшись в газету на столе. Рядом в пепельнице тлела
недокуренная папироса. Сухонькая ладонь сжимала стакан с остатками чая, в который было подсыпано снотворное. Я аккуратно высвободил его и сполоснул в умывальнике. Трансформаторы третьего цеха чуть слышно гудели. Виссарион включил рубильник питания клетки и полез в кабинку оператора.
   -  Ну  пора!  -  и  я  протиснулся  между  прутьев.  Виссарион  наверху  начал  вращать  маховик  редуктора.  Когда  стрелка  динамометра  остановилась  на  красной  отметке,  раздался  щелчок,  и  маховик  зафиксировался.  Виссарион  подал  напряжение.   Мои  электронные  часы  обнулились.
   -  Виссарион,  я  оставляю  их  тебе!
Я  начал  бег. 
   -  Доктор,  расскажите  потом,  что  вы  видели, -  крикнул  я,  сбивая  дыхание.
Я,  как  белка в колесе,  наматывал  круг  за  кругом с чемоданом в руке,  пока  доктор  не  сказал:  “Стоп!  Ну,  удачи,  до встречи  в  1998  году.”  И  я  сделал  шаг  в  толщу  времени.

Глава  шестая
На  другом  конце
Сначала  я  просунул  голову,  и  в  глазах  тут  же  потемнело. Все пропало – ни Воронкова, ни Севидова, ни гудения трансформаторов. Я пролез за прутья и тут же поскользнулся,  наступив  ногой  в  какую-то жижу. Чемодан как будто провалился сквозь землю! Тщетные поиски меня раздосадовали.  Вокруг  было  темно, тихо и  сыро.  Что  это  -  подвал?  Я  нашарил  рукой  стену.  Бетон.  Странно.  Севидов  должен  появиться  часа  через  полтора,  учитывая  его  “малый  ход”.  Надо  произвести  разведку . Хорошо, что я взял со стола сторожа коробок! Вспыхнувшая  спичка  не  отняла  у  мрака  ничего, кроме  моих  рук.  Я  пошел  по  стене.  Угол.  Еще  один.  Дверь!  Надо  подождать  доктора...
Не  помню,  сколько  времени  я  ждал -  доктор  так  и  не  появился.  Я  подошел  к  двери  и  приложил  ухо  -  снаружи  слышался  странный  знакомый  шум.  Я  толкнул  дверь, и  она  со  скрежетом  пошла.  Нажал  еще -  и вышел, как мне показалось, на воздух.  Окружающее  меня  пространство  было  так  же  темно,  дул  удушающе  теплый  ветер,  и  я  никак  не  мог  понять,  почему мои ощущения были такими знакомыми.  Вдруг  раздался  нарастающий  гул,  и  стал  появляться  свет,  слабый,  затем  сильнее.  Через  несколько  секунд  я  еле  успел,  ослепленный,  отскочить  за  дверь  -  мимо  с  грохотом  и  воем  пронесся  поезд  метро.
Метро  в  нашем  городе,  в  восьмидесяти  километрах  от  Москвы? Невероятно! Я  побежал  вслед  поезду.  Видимо,  интервалы между поездами  здесь большие,  потому  что  ни  через  две,  ни  через  пять  минут  я  не  был  раздавлен. Сумрак  впереди  скоро  рассеялся,  и  я  вскочил  на  перрон.  Станция  была  похожа  на  огромную  трубу.  Я  посмотрел  на  часы  над черным жерлом туннеля  -  желтые  лампочки  высвечивали  5:03.
Сейчас  появится  народ.

Часть  третья
Глава  первая
Современность
Меня  окликнули.  Я  обернулся  и  попятился:  передо  мной  стоял  человек  выше  меня  ростом в  темном  комбинезоне,  с  замысловатой  железякой  в  руках.  Его  лицо  почти  целиком  скрывали  огромные  черные  очки. Я видел только решительный подбородок под суровой складкой рта. “Терминатор!” – первое, что пришло мне в голову. Рот зашевелился:
   -  Ты  как  здесь  оказался?  Я  вчера  все  проверял.  Ты  кто -  бомз?
Я  подумал,  что  он  с  дефектом  речи  и  ответил:
   -  Нет,  не  бомж,  вот  мой  паспорт  и  прописка.
   -  Бомз  -  без  определенного  места  занятий,  а  бомжей  мы  давно  вывели, -  сказал  великан  и , сложив пополам мой  паспорт, сунул его в нагрудный карман. -  Откуда  у  тебя  это   старье?(Это он про мой паспорт!) За  мной!  -  и  он  ткнул  меня  в  спину  железякой.  Человек  в  комбинезоне  не  походил  ни  на  привычного  мне  милиционера, ни  на  омоновца  -  и  то,  как  он  обошелся  с  моим  паспортом,  весьма  меня   озадачило.
   -  А  как  же  документы?  -  обернулся  я.
   -  Вперед!  Не  разговаривать!
Мы  сели  в  подошедший  поезд.  Через  полчаса  езды без остановок  по  длинному  перегону   мы  вышли  точно  на  такой  же  станции  -  мрачной  трубе  с  голыми  бетонными  стенами.  Вокруг  нас  по-прежнему не было  ни  души.  Мы  опустились  вниз  на  лифте,  похожем  на  грузовой  подъемник,  и  попали   в  громадный подземный  ангар,  где  в  слабоосвещенном  мерцающими  лампами  пространстве  ворочались  могучие детали станков,  производя  оглушительный  грохот. В  каждом  станке  шипела  пневматика,  и  отработанный  воздух  создавал  сквозняки  то  тут, то  там.  Я  шел,  спотыкаясь  о  какой-то  хлам,  а  мой  конвоир  привычно  перешагивал  через  преграды,  и  его  железяка  больно  упиралась  мне  между  лопаток.Пройдя  в  конец  ангара,  мы  снова  сели  в  лифт  и  опустились  так  низко,  что  у  меня  заложило  уши.  Я,  должно  быть,  попал  в  преисподнюю.  Теперь  мы  шли  по  длинному  коридору  с  дверями,  напомнившему  мне  бомбоубежище.  Одна  из  дверей  не была  заперта,  и  мы  прошли  как  раз  в  нее.  Здесь  находился  дежурный  в  таком  же  комбинезоне и очках,  но  без  железяки.  Он  нажал  на  кнопку  пульта  справа  от  себя,  и  из  коридора  донеслось  щелканье  отпираемых  запоров.
   -  112-й  куб!  -  четко  доложил  дежурный,  и  конвоир  повел  меня  вперед  по  следующему  коридору  с  пронумерованными  камерами.  Возле  112-го  номера  мы  остановились.
   -  Лицом к стене, руки на стену! - и  конвоир  стал  открывать  дверь...Он сильно наклонился из-за своего высокого роста над замком с ключом в руке. Ключ не вращался. Видимо, кубом давно не пользовались. Он сунул свое орудие подмышку и схватился за ключ двумя руками. Какая неосторожность, он видимо считал, что его превосходство в габаритах обеспечит ему превентивную безопасность! Это был мой шанс! В  следующий  миг  великан  корчился  на  полу,  давясь  и  кашляя  -  я  нанес  ему  резкий  удар  в  кадык  ребром  ладони.  Когда он потянулся за лежащим в полуметре от него оружием, я , опьяненный брызнувшим в кровь адреналином,  быстро схватил увесистую железяку и ударил его еще раз, уже по затылку. Охранник затих, и я  отволок его неподъемное тело  в  куб 112, переоделся  в  черный  комбинезон  и  нацепил  огромные  очки.  Это  был,  как оказалось,  аналог  прибора  ночного  видения  с  особой  оптикой, в темноте усиливающей  проходящий  сквозь  нее  свет. Немного отдышавшись, я закрыл камеру на ключ и  прошел   мимо  дежурного  на мысках,  чтобы  быть  выше  -  в  полумраке  тот  ничего  не  заподозрил.
   -  Все в порядке?
Я только кивнул. Через некоторое время его хватятся и объявят тревогу! Надо  срочно выбираться  наверх!

Глава  вторая
Современники
Дорога  до  станции  была  пройдена  без  препятствий,  я  заскочил  в  подошедший  поезд,  где находилось  несколько  пассажиров.  Мой  вид  явно  не  располагал  к  общению  -  все  безразлично  смотрели  по  сторонам.  Яркий  свет  через  очки  сильно резал  глаза,  но  я  боялся  снять  их. Прищурясь,  я  разглядывал  соседей.  Одежда  на  всех  черная,  с  номерами  на  левой  стороне  груди.  У  каждого  был  ящик  типа  того,  что  берут  зимой  на  рыбалку.  Между  собой  они  тоже  не  разговаривали.  Но  мне  нужно  срочно  узнать,  где  я  нахожусь.  Я  опустил  железяку  и  подсел  к  седому   человеку  с  темным  лицом.
   -  Я  что-то  совсем  заблудился  -  заснул  в  поезде  и  уехал  в  тупик,  -  сказал  я  первое,  что  пришло  на  ум.  -  Скажите,  это  какой  километр?
   -  Будет  77-й  по  юго-восточной  линии, -  ответил  старик,  по-прежнему  глядя  мимо  меня.
   -  А  следующая  -  80-й?  -  наугад  спросил  я  и  не  ошибся.  -  Мне  это  только  вчера   выдали, - я похлопал по железяке.
   -  И совсем  не  объяснили,  как  пользоваться.  - продолжал  я  разведку. 
    Старик  посмотрел  на  меня  как  на  с  Луны  свалившегося  и  тихо  спросил:
   -  Парень,  ты  сверху?
В  его  белесых  глазах  на  миг  промелькнула искра  и  тут  же  погасла.
   -  Отец,  надо  поговорить,  -  прошептал  я  в  ответ, зацепившись за эту искру.  -  Выйдем  на  80-м?
   -  Хорошо, - он посмотрел на меня уже с интересом, но тут же отвернулся, чтобы не привлечь внимание других пассажиров.
    На  80-м  километре,  там,  где  я  напоролся  на  патрульного,  уже  не  было  так  безлюдно, как  утром.  Поезд  доставил  вместе  с  нами  несколько  десятков  пассажиров,  которые  тут  же растворились  в  полумраке.
   -  Куда  они  все  делись?  -  спросил  я  своего  спутника.
   -  Сейчас  увидишь.
Мы  подошли  к  серой  стене  трубы  и  старик  нажал  кнопку  на  своем  ящике.  Перед  нами раздвинулись  створки  дверей,  и  мы  прошли  внутрь  и  снова  оказались  в  лифте.
   -  А  мы  можем  попасть  наверх?
   -  А  как  ты  попал  вниз?
   - Долго  рассказывать.  Мне  нужно  выбраться  из  этих  катакомб.  Куда  мы  сейчас   спускаемся?
-  У  меня  здесь  работает  приятель,  у  него  можно  спокойно  поговорить.
     Мы  опускались  около  пяти  минут,  пока  старик  не  нажал  другую  кнопку  на  ящике. Плавное  торможение,  и  двери  раскрылись  -  передо  мной  снова  был  громыхающий  станками  ангар.
   -  Что  вы  здесь  производите?
   -  Это  цех  переработки  утилизированного  материала  и  обломков.
   -  Каких  обломков?  -  спросил  я  удивленно.
   -  Ты,  сынок,  наверно,  с  Луны  свалился?   
Мы  прошли  через   весь  цех  и  встретили  невысокого  полноватого  человека,   шедшего  нам наперерез.
   -  Привет,  Сергеич!  У  тебя  можно  переговорить?  Вот  этот  парень,  по-моему,  сверху.
   -  Тебя  как  зовут?  -  спросил  Сергеич,  протягивая  руку.
   -  Артем  Воронков.
   -  Так  ты  откуда  взялся-то,  форму,  УнИс  где  достал?
   -  Унис?
   -  Универсальный  Исполнитель,  -  Сергеич  указал  на  железяку.  -  С  этой  штукой  тут  не  пропадешь.
   -  Я  даже  не  знаю  как  этим  пользоваться,  -  и  я  протянул  ему  УнИс. Старика отбросило к стенке:
   -   Парень, ты не шути с этим… - и он ткнул пальцем в УнИс.
  -  Мне  очень  нужно  попасть  наверх.  Я  из  Георгиевска  -  он  должен  быть  как  раз  над  нами.
   -  В  этом  городе  уже  давно  никто  не  живет,  и  ты  нам  голову  не  морочь.  Если  сбежал  из  Блока  Подготовки,  так  и  скажи.
Я  понял,  что  разговор  будет  трудный.  Что-то  страшное  случилось  на  их  земле  за  70  лет, какая-то  катастрофа  или  война.  Мои  собеседники  не  доктора  наук,  я  просто  не  знал, как  все  рассказать  и  нужно  ли  все  рассказывать.  Мне  надо  было  узнать,  цела  ли  церковь,  и  срочно  выбраться  наружу,  пока  в  кубе  112  не  обнаружили  раздетого конвоира. 
   -  Да  нет  же,  я  действительно  сверху,  но  я  не  знаю,  как  попал  вниз!  Я  не  помню,  почему оказался  в  туннеле.  Добрел  до  платформы,  и  меня  задержал  охранник.  Возле  камеры  я  его вырубил  и  переоделся в эту форму..  Помогите  мне  выбраться  отсюда,  и  я  оставлю  вам  этот  инструмент. – я не боялся быть откровенным, держа УнИс на изготовке.
   -  Нам  он  не  нужен  -  если  его  уже  ищут  и  найдут  здесь,  до  конца  дней  нас  поселят  на  пятом  уровне,  а  это  все  равно,  что  смерть.  Мы  тебе  поможем,  но  ты  нас  возьмешь  с  собой. Если  ты  сверху,  ты  нас  там  пристроишь. Мне  ничего  не  оставалось,  как  согласиться.

Глава  третья
Кома
Человек,  который  назвался  Сергеичем,  был  вахтенным  цеха  переработки  и  жил  здесь  же. Его  маленькая  каморка  походила  на  мышиную  нору  -  сквозь  сумрак пробивался застенчивый  свет  лампочки,  едва освещая  шероховатость  бетонных  стен, по   которым   кое-где  сочилась  влага.  Всю  обстановку  составляли  малогабаритный  холодильник,  кушетка,  стол  и  огромная кипа  старых  газет,  которые  Сергеич  выуживал  из  поступающего  сверху  мусора.  Она, кажется, служила ему библиотекой. В  эту  кипу  я  и  зарылся  с  головой,  как  информационный  вампир.
Старик,  который  привел  меня  сюда,  отправился  на  свое  место  занятий.  Сергеич  вышел  проводить  его,  а  я  ворошил  газеты.
- Чего ты там ищешь?
- Да так, статейку одну, - слукавил я.
- Ну ладно, копайся, только сложи потом аккуратно, не раскидывай, и так места мало!
Я понял, что Сергеич ими очень дорожит, потому и кипа такая огромная. Читает, наверное, на досуге, вспоминает…
В кипе я не нашел ни  одной  знакомой газеты  -  ни тебе “Правды”,  ни  “Труда”.  Среди  прочих  названий  попалось  интересное, я бы сказал, злободневное  -  “Время  вперед!”.  Я  попытался  разложить  газеты  в  хронологическом  порядке  -  у  меня  получился  промежуток  времени  от  1962  по  1989  год.  То,  что  я  узнал  из  газет,  повергло  меня  в  уныние.
Я  весьма  точно  проанализировал  ход  истории, обращаясь, если надо, за разъяснениями к Сергеичу. Получалось, что у них  в  20-м  веке  не  было  второй  мировой  войны,  а  вспыхивали  локальные войны  в  “третьих”  странах,  поддерживаемых  сверхдержавами  -  Россией  и  США  -  с  разных сторон.  В  связи  с  тем,  что  сверхдержавы  не  были  участниками  конфликтов,  а  лишь  поставляли  оружие,  уровень  развития  технологии  в  них  за  три  десятка  лет  шагнул  очень  далеко,  опираясь  на  военную  индустрию.  В  результате  истощения  людских  ресурсов  в  воюющих  странах,  последние  попали  сначала  в  экономическую,  а  затем  и  в  политическую  зависимость  от  своих  старших  партнеров.  К  1950-му  году  мир  почти  поровну  разделился  на  два  лагеря.  В  последующие  два  десятилетия  наступил  индустриально-технический  расцвет,  началось  освоение  космоса,  океанического  шельфа,  автоматизация  достигла  такого  уровня,  что  человек  почти  полностью  освободился  от  процесса  производства.  Был  открыт  источник  дешевой  энергии  -  физики-ядерщики  оказались  на  высоте,  и,  наконец,  наступили  золотые  времена.  Но  с  1970  года  начавшийся  демографический  взрыв  привел  к  дисбалансу  потребления  и  производства,  в  результате  которого  стал  резко  падать  жизненный  уровень  людей.
Еще до кризиса делегатами из третьих стран была  создана  Межнациональная  Армия  Свободных  Потребителей(МАСП),  в  1988  году  учредившая   подобие  ООН,  противодействуя  двум  сверхдержавам.  Ее  требования  богатым делиться с бедными не  были  услышаны,  лидеров  организации  объявили  персонами нон-грата,  и  тогда  появились  незаконные  методы  борьбы. МАСП  имела  специально  обученных  агентов,  которые  захватили  несколько  энергоблоков в наиболее густонаселенных районах, и,  угрожая  взорвать  их,  выдвинули  ультиматум о  предоставлении  полной  власти  МАСП.  Попытка  обезвредить  их  привела  к  катастрофе -  мощнейший  выброс  энергии  после подрыва одного  из  энергоблоков  стал  причиной  вымирания  целой  цивилизации! Выжившие  10%  населения  планеты  оказались  в  подземных  городах. И  лишь  немногие  остались  наверху, но не на земле, а выше  -  автономные  орбитальные  станции  стали  навсегда  домом  для  нескольких  тысяч  работавших  там  космонавтов.
Развитые  технологии  позволяли  существовать  под землей только  за  счет  переработки  отходов,  но для  этого  каждому  приходилось  нести  бессменную  трудовую вахту.  Я посмотрел на бледное лицо Сергеича и представил себе целую колонию людей, женщин, детей, стариков с такими же угасшими лицами.
   -  Так  вы  решили,  что  я  сверху,  с  орбиты?
   -  Да  нет,  все  живые  связи  с  орбитой  прекращены  -  ни  у  кого  нет  желания  возвращаться  на  Землю.  На  поверхности  осталось  несколько 
колоний  под  биозащитным  полем - бывшие  заповедники,  куда  не  проникла  радиация.  Одна  из  них  в  150  километрах  на  юго-запад,  совсем  рядом,  и  мы  подумали,  что  ты  оттуда.  Но  теперь  я  вижу, что  Иван  был  не  прав.
   -  Старик?
   -  Да. Иван  Петрович. Рассказывай  теперь,  кто  ты.
   -  Мне  нужно  выбраться  наружу  -  и  если  вы  пойдете  со  мной,  вам  станет  все  ясно.  Иначе вы  мне  не  поверите.
   -  А что там наверху?
   -  В Георгиевске есть одна церковь, мне ее надо найти. Больше я пока ничего сказать не могу.
Сергеич хмыкнул и прилег на кушетку, что-то бурча себе под нос, и скоро захрапел. Я снова начал ворошить старые газеты,  жалея о потерянном фотоаппарате – очень хотелось сделать пару снимков на память. Я поймал себя на мысли, что подсознательно надеюсь на счастливый исход! Это был хороший знак. Иван Петрович вернулся через четыре часа. Он не пошел отдыхать в свою “нору”, а сразу заглянул к нам.   
Я уже целый день ничего не ел, и пакет, который Петрович положил на стол, сразу привлек мое внимание. Он просто благоухал ароматом жареной курицы.
   - Садись, давай поужинаем! – Иван Петрович развернул пакет, а Сергеич поставил на стол рядом с пакетом железную тарелку и разложил вокруг три вилки, нож и три кусочка черствого черного хлеба.
Я приблизился к столу и склонился над пакетом, чтобы втянуть запах вожделенной курицы. По размеру это был цыпленок, но без шкуры и крыльев. Кролик? Маленький какой-то. У меня появилось нехорошее подозрение. Я оглянулся на стариков.
   - Что смотришь? Обычная домашняя крыса-бройлер, ты что, мяса не ешь, вегетарианец?
   -  Вы крыс едите? Нет, я, пожалуй, хлебушка поем.
Я взял сухарик, сглотнул слюну и пошел в угол к своим газетам.
   -   Ну как знаешь! – и старики принялись за трапезу. – Привередливый!
Вас наверное, там, в Блоке Подготовки, только шашлыками кормили!
   -   Где же вы их разводите?
   -  Так они сами разводятся, плодовитые твари! Зря отказываешься, это же не дикие, нету их уже давно, диких-то! На ножку!
   -  Нет, нет, приятного аппетита, я хлебушка поем.

Глава  четвертая
На  воздухе
Понимая,  что  медлить  опасно,  мы  договорились  о  вылазке  на  завтра. Иван  Петрович  принес  вечером  три  защитных  костюма,  напоминающие  форму  автопилота.  Их  легкая  ткань,  тем  не  менее,  была  прочная  и  огнеупорная.  В  костюмы  входили  также  шлемы-противогазы  и  тяжелая  обувь  наподобие  солдатских  ботинок. 
   -  В  такой  экипировке  работают  операторы  погрузочных  комплексов, - пояснил  Сергеич.
   -  Я  договорился  с  ребятами - завтра  мы  выходим  вместо  них, -  Петрович  протянул  мне костюм. -  Примерь-ка!
   -  А  у  вас  бывают  проверки?  -  спросил  я,  расстегивая   комбинезон.
   -  Контролируются  только  транспортные  узлы,  а  на  местах  каждый  сам  себе  проверка.
Костюм  сидел  на  мне  мешком.
   -  Великоват?  -  спросил  Петрович  и  нажал  кнопку  на  левом  кармане.  Я  вдруг  почувствовал  себя  сдавленным  -  костюм  на  мне  надулся,  как   ветровка.
   -  Воздушная  система  защиты  и  термостабилизации,  -  снова  пояснил  Сергеич.  -  Наверху  днем  + 60,  ночью  -15,  и  еще  ветер  -  камни  летают.
Ночь  прошла  быстро  -  я  спал,  как  убитый.  В  5.00  мы  стояли  на  перроне  в  ожидании  первого  поезда.  На  77  километре,  выйдя  из  вагона,  мы  зарегистрировались  у  диспетчера  и  поднялись  на  лифте  вверх.  Нас  ждал самоходный погрузочный  комплекс  -  огромный  гибрид  бульдозера,  экскаватора  и  тягача  на  гусеничном  ходу.  Он  возвышался  на  фоне  черного  неба,  озаренный  дежурной  подсветкой , и  в  его  механических  сочленениях  чувствовалась  мрачно  затаившаяся  мощь.
   -  Ну  и  громадина!  -  произнес  я  и  тут  же  споткнулся  о  торчащую  из  земли  арматуру. Ничего  кроме  машины  я  не  видел  -  свои  трофейные  очки  я  забыл  в каморке.  Старики  к  сумраку  были  привычнее  -  Сергеич  уже  карабкался  по  лестнице  в  кабину  комбайна,  находившуюся  на  высоте  третьего  этажа. 
   -  Давай  живее!  -  крикнул  он  из  кабины  и  включил  двигатель.  Земля  задрожала  под  ногами,  и  низкочастотные  колебания  заставили вибрировать мою диафрагму.  Я  вскочил  вслед  за  Петровичем  на  ступеньку,  и  комбайн,  взревев и дернувшись,  дал  задний  ход.  Свет  мощной  фары  выхватывал  по  кругу  куски  окружающего  ландшафта  -  то  ли  свалка,  то  ли  развалины  ощетинились  арматурой,  рельсами,  кусками  бетона.  Мы  развернулись  и  поехали  на  восток,  как  показывала  стрелка  автонавигатора.
Скорость  комбайна  доходила  всего  до  20  километров  в  час  на  ровных  участках,  и  мне казалось, что мы  очень  медленно плывем над  развороченной  стихией  землей. Картина вокруг была просто удручающая. Суточные  колебания  температуры,  неистовый  ветер,  град  -  все  это  “ мирным  путем”  разрушало  поверхность  земли  -  овраги  и  оползни,  обломки  зданий,  поваленные  деревья  составляли  мрачный  предрассветный  пейзаж.  Я  подумал,  что  от  церкви  уже точно ничего  не  осталось.
   -  Куда  мы  едем?
   -  В  бывший  Георгиевск,  -  ответил  Иван  Петрович.
   -  А  почему  на  восток  -  он  же  к  юго-западу  отсюда.
   -  Прямо  перед  нами  -  Красная  река,  которую  мы  на  этой  железке  вряд  ли  форсируем.
Я  смотрел  вокруг  и  понимал,  что  уровень  урбанизации когда-то  здесь  был  очень  высок  -  бесконечные развалины  перемежались  лишь  оврагами  и  расчищенными  уже  площадями.
   -  А  мы  не  сможем  заехать  в  колонию?
   -  Потеряем  день,  сынок.  Да  и  нас  туда  сразу  не  пропустят  -  стерилизация  длится  20  часов.
При  слове  “стерилизация”  я  усмехнулся  -  они  этим  термином  обозначают  процесс  дезинфекции.
   -  А  вы  сами  были  в  Георгиевске?  -  обратился  я  к  Петровичу.
   -  Лет  15  назад  последний  раз.  Очень  красивый  и  большой  город  -  третий  в  регионе. Город  энергетиков  -  в  30-е  годы  там  открыли  Вторую  Очередь  Аэроэлектрогенераторов  имени  Воронкова,  которая  снабжала  весь  центральный  регион.
   -  А  кто  был  руководитель?
   -  Иванов.  Он  потом  стал  министром  энергетики.  Очень  странный  человек  -  всегда  один. А  через  пару  лет  после  назначения  -  вовсе  исчез.
   -  Виссарион?
   -  Он самый.
   -  Его репрессировали?
   -  Это  что  такое?
   -  Арестовали?
   -  Никто  не  знает.  А  почему  ты  спрашиваешь?
   -  Мне  нужна  в  Георгиевске  одна  церковь,  -  ушел я от ответа,  дрожа  от  волнения.
   -  Там  же камня  на  камне  не  осталось!
   -  Так  вы  15  лет  не  видели  город  -  откуда  вы  знаете,  что  там?
    Сергеич  повернулся  к  нам:
   -  Сейчас  все  увидим.

Глава  пятая
Мысли
Мы  ехали  уже  второй  час,  и  вокруг  постепенно  вырисовывались  очертания  развалин  на  фоне  светлеющего  неба.   Ветер усиливался, вздымая  пыль  и  мусор  на  большую  высоту. В  быстро  летящих  тучах,  напоминающих  дым  пожара,  иногда  просвечивал  бледный  диск  солнца.  Никакого  намека  на  жизнь - ни  дерева,  ни  собаки.  Даже  крыс  не  видно  -  съели  друг  друга  в  первые  же   годы  опустошения.  Только  человек  остался  под  землей,  трансформируя  отходы  в  средства  для  поддержания  жизни.  Угаснет  ли  он  в  своей  борьбе  за  жизнь,  или  сумеет  расчистить  хоть  клочок  поверхности  и  посадит  на нем деревья? Ясно  одно  -  я  помочь  здесь  ничем  не  сумею  -  багаж  моих знаний слишком  легок  и  стар  для  этого.
Я вспомнил то, что говорил доктор Севидов о невозможности вернуться в “свое” время. И эта цепочка, в которой я оказался, была, наверно, одним из худших вариантов развития истории. Мое возвращение домой казалось мне уже не выполнимым, хотя я старался не думать об этом, иначе отчаяние, которое могло охватить меня, как любого путника, бредущего без цели, непременно привело бы в тупик. Перспектива остаться здесь пугала меня, мое нервное напряжение нарастало. 
Рядом  со  мной  сидят  два  старика  и  не  подозревают,  что  я  -  причина  бедствия.  Мое вторжение  в  прошлое,  мои  ветряки,  мои  электронные  часы,  и,  в  конце  концов,  осуществление  мечты  доктора  Севидова  -  все  это  роковым  образом  отразилось  на  эпохе. Куда  пропал  Виссарион,  что  случилось  с  доктором  -  ответы  остались  в  прошлом.  В  таком  бедламе  следов  не  отыскать  -  надо  возвращаться  и  что-то  предпринимать  во  избежание  повторения  печального  сценария.
Но  если  здесь я не найду церковь, то  останусь  навсегда  пленником  своей  судьбы на этом опустошенном земном шаре.

Глава  шестая
Камни
Мы  подъезжали  к  городу.  Я  предложил  двигаться  к  центру,  откуда  до  церкви  рукой  подать.  Продвижение  затрудняли  сплошные  каменные  торосы, комбайн, как ледокол, наезжал и вдавливал в почву своей огромной массой все то, что не мог отодвинуть отвалом, и тогда  нас  трясло  и  кидало  из  стороны  в  сторону.  Сзади  оставался  каменный  кильватер,  проложенный  могучей  машиной. Когда  бортовой  навигатор  показал  500  метров  до  центра,  я  попросил  Сергеича  заглушить  двигатель.
   -  Дальше  пойдем  своим  ходом.
   -  Почему?
Я знал, что к цели нельзя приближаться на этой штуковине – ненароком, если навигация даст погрешность, можно разрушить то, что могло остаться от церкви. Но я ничего не ответил старикам – не было времени объяснять все тонкости. Приборы  внешнего  наблюдения  показывали  температуру  +5С,  скорость  ветра  30 м/с. У нас оставалось примерно полчаса на то, чтобы или найти церковь, или вернуться к машине и поехать обратно – смена заканчивалась, и нужно было вернуться на место до объявления тревоги.
Сергеич  взял  у  меня  УНИС  -  с  его  помощью  мы  могли  ориентироваться  в  незнакомом месте.  Когда  на  его  миниатюрном  экране  высветился  план  города  и  наше  местонахождение, оказалось,  что  центр  города  рядом.  Значит,  скоро  станет  все  ясно.
Вокруг  нас  чернели  пустыми  глазницами  окна  наполовину  разрушенных  зданий  -  где  три,  где  пять  этажей.  Судя  по  завалам  на  улицах,  этажность  строений  была  высокая. Мы  карабкались  по  обломкам  стен,  рискуя  сорваться и быть заваленными.   Я   шел  впереди  всех   -    нетерпение  подгоняло  меня  к  цели.  Старики  отстали  метров  на  тридцать,  когда  я  завернул  за  угол  кирпичного  дома,  от  которого  остался  только  первый этаж  с  огромными  окнами.  Двор  был  настолько  захламлен, что я без труда забрался на подоконник. Свесившись  внутрь,  я  будто  смотрел  в  колодец  и  во  тьме  не  видел  дна. Я осмотрелся. Кладка  в  четыре  кирпича,  белый  раствор между кирпичами. В груди что-то защемило...Я  посмотрел  наверх  -  в  зияющей  дыре  вместо  крыши  проносились  пылевые  тучи.  Изнутри  на краю  стены  сохранился  кусок  цветной  штукатурки.  Я посветил фонариком и пригляделся -  фреска!  Я  чуть  не  свалился  внутрь  с  подоконника.  Я нашел!
Стихия  пощадила  эти  древние  камни,  их  не  тронуло  время  -  стены  нерушимо  стояли  посреди  обломков  поздних  построек.  Я  стал  звать  стариков,  но  ветер  заглушал  мой  голос. Наконец  они  показались  на  вершине  последнего  на  их  пути  завала,  и  я  крикнул:
   -  Нашел!
   -  Что  это  за  крепость?  -  спросил  Сергеич,  что-то  набирая  на  пульте  УНИСа.
   -  Кажется,  моя  церковь.  Здесь  придется  поработать  -  надо  расчистить  завал  перед  входом. Что  вы  там  вычисляете?
   -  Определяю  возраст  постройки.  Так.  1732  год.  Похоже,  ты  прав.  А  зачем  тебе  эта  развалина?
Я  решил  раньше  времени  им  ничего  не  рассказывать  -  примут  за  сумасшедшего  и  уедут  обратно.
   -  Нужно  освободить  вход  -  по   стенам  невозможно  спуститься  внутрь.  Там  -  ответ  на  ваш  вопрос.
Сергеич  отправился  к  комбайну.
   -  Будьте  осторожны  -  не  разрушьте  церковь!
Пока  было  время,  я  занялся  расчетами.  Иван  Петрович  отправился  устанавливать  сигнальные  флажки  по  наиболее  приемлемому  пути  расчистки.  Через  полчаса  под  нами  задрожала  земля   -  Сергеич  приближался  на  железном  монстре.  До  полудня  оставалось  три  часа.

Глава  седьмая
Спасение
Проникнув  внутрь,  я  вспомнил  события  двухлетней  давности.  Тогда  я  сделал  необратимый  шаг  и  навсегда  покинул  свой  мир.  Сейчас  мне  предстояло  выбирать,  и  выбор  был  неограничен.  Будущее  не  манило  -  я  не  верил  в  будущее  без  настоящего.  Я  решил  вернуться  на  свой  круг  -  в  20-е  годы.  И  хотя  я  неплохо  изучил  историю  до  настоящего  момента,  я  ощущал  в  себе  силы  исправить  ее.  Я  возвращался  с  конкретной  целью.
   -  Идите  сюда!  -  позвал  я  стариков.  -  Слушайте  и  не  задавайте  вопросов.  Сейчас  я  пройду  70  кругов  и  выйду  в  этот  проем.  Если  захотите  идти  со  мной  -  сделаете  то  же  самое.  Если  нет  -  возвращайтесь  назад.
   -  А  куда  ты  идешь?
   -  Там  объясню.  Решайтесь  -  хуже   не  будет.
    Старики  смотрели  на  меня,  как  дети  на  фокусника.
   -  Оставайтесь  в  центре  и  считайте.
Пока  я  бежал,  у  меня  возникало  желание  поскорее  проверить  действенность  процесса. Сергеич  подшучивал  надо  мной,  а  Иван  Петрович  считал:  ”43...44...45...”
   -  Если  последуете  за  мной,  УНИС  не  берите  -  там  он  не  пригодится.
    На  70  круге  я  остановился  и  спросил:
   -  Вы  что-нибудь  знаете  о  машине  времени?  Пойдете один  круг  против  часовой  -  и  вы  в  старом  году!  -  и  я шагнул  в  проем.
Утро  11  марта  1928  года  встретило  меня  ярким  солнцем  и  капелью. 
Машина времени сработала!

Часть  четвертая
Глава  первая
Второе  потрясение
Во  дворе  храма  никого  не  было,  и  я  быстро  прошмыгнул  за  ворота.  Надо  срочно  переодеться  -  я  поспешил  к  дому  доктора  Севидова. Я  быстро  добрался  до  дома  с  аркой  и  постучал  в  боковую  дверь.  Открыла  Лукинична.
   -  Батюшки,  что  это  за  мундир  на  вас? Что-нибудь забыли?
Я  сперва удивился  тому,  что   она  меня  знает.
   -  Извините,  мне  бы  во  что-нибудь  переодеться...   -  и  тут  я  начал  понимать:  конечно  же,  мы  с  доктором  и  Виссарионом  сегодня  отправились на строительство  первого  ветряка! Стало  быть,  если  я  отправлюсь  туда,  то  встречу  всю  троицу?  Получалось  так! 
Неужели сейчас я увижу своего двойника? В фильмах говорили о том, что ни в коем случае нельзя встречаться с двойником – кто-то из двоих должен будет сразу умереть! Фантастика? А что же на самом деле случится? Что будет с психикой того, кто почувствует себя ненастоящим?       Занятый этими мыслями, я шел  к  северной  окраине  города.  Стройплощадка  на  высоком  берегу  реки  кишела  народом.  Две  наклонные  стены  аэродинамической  трубы  уже  выросли  до  середины.  Станина  ветряка  еще  не  была  установлена  между  ними.  Севидов  с  Виссарионом  о  чем-то  оживленно  спорили, стоя  в  самом  жерле  трубы,  еле  удерживаясь  на  ногах  под  напором  ветра.
Мой взгляд скользнул по верхушкам стен и опустился к реке. Чуть  левее трубы, у  самого  обрыва  с  группой  рабочих  стоял  я,  держа  в  руках  чертежи. Я! Или он? Кто теперь я? Я посмотрел на свои руки, как будто не узнавал их. Сейчас начну исчезать! Нет, в кино про это врали.
Стоя неподалеку от стройплощадки за стволом огромной сосны, я лихорадочно проигрывал в уме сценарий нашей встречи. Мне    стало  ясно, что просто так, с бухты-барахты, появляться не следует. Не нужно создавать лишнего шума.  Меня  никто  не  должен  узнать!  Подавив желание познакомиться со своим двойником сейчас, я  поспешил  обратно  к  Лукиничне,  и,  пожаловавшись  на  плохое  самочувствие, поднялся  наверх  и  прилег.  Здесь  можно  в  безопасности  дождаться  прихода  компании. Лукинична принесла мне малинового отвара, я выпил его и заснул.

Глава  вторая
Близнецы
Я  проснулся  от  толчка  в  плечо  -  надо  мной  стоял  доктор  Севидов.
   -  Николай  Иванович...  -  пробормотал  я,  протирая  глаза.  -  Вы  наверняка  уже  все  знаете.
Отворилась  дверь,  и  в  комнату  вошел  Виссарион  и  я  номер  2.  Немая  сцена  длилась с  минуту,  затем  доктор  присел  на  диван  и  представил  меня  мне  же:
   -  Знакомьтесь,  близнецы.  Добро  пожаловать  в  третью  ветвь!
Виссарион  и  мой  двойник  переглянулись,  ничего  не  поняв.  Воронков-2 уставился на меня изумленными глазами и пробормотал:
-  Неужели это я?..
Его голос я слушал как свою фонограмму – голос мой и в то же время чужой.  Точно так же, как при прослушивании своей записи на магнитофоне, голос этот мне не понравился.
      -  Нет, я - это я, а ты – это ты, - ответил я двойнику, когда он     приблизился, чтобы удостовериться в моей реальности. Я протянул ему руку. Наше долгое рукопожатие прервал Виссарион:
   - Николай Иванович, я никак не пойму, почему Воронков раздвоился, ведь он никуда не пропадал?
   -   Виссарион , пятое измерение начало свой отсчет. – ответил Севидов.
Однако послушаем, что он сам нам расскажет.
Все повернулись ко мне, я, поборов эмоции, рассказал о своем путешествии. Мое повествование повергло всех в уныние. Минут десять мы молчали, доктор шагал по комнате, Виссарион грыз ногти, а я, то есть он, Воронков-2, сидел, уставившись в пол.
   -  Вы  помните  нашу  беседу   в  ноябре? – спросил нас Севидов, - Я  тогда  изложил  суть  дела   и  не  полностью. 
Мы все повернулись к доктору. Он продолжал:
   - Артем  попал  в  будущее,  но  оно  настолько  не  соответствовало  его  ожиданиям, что  он  тут  же  ринулся  обратно,  и  ему  повезло.  Из  его  рассказа  мне  стало  ясно,  что  переход  во  времени  сопровождается  энергетическим  выбросом,  так  как  происходит  перенос  материи  из  одного  пространства-времени  в  другое,  и  энергетический  обмен  компенсирует  это.  К  сожалению, спутники Артема,  может  быть,  погибли.  И  я  тоже  стал  жертвой  при  его  отправке  в  будущее.  Виссариону  повезло  -  он  остался  жив.  Но  все  это  -  во  второй  временной  ветви. Опыт  с  бумажным  шариком  не  давал  такого  взрывного эффекта  из-за  малой  массы  транспортируемого  предмета.  Нам  надо  поработать  над  системой  безопасности  аппарата.  Хорошо,  что  ты  вернулся,  -  обратился  доктор  ко  мне.  -  Ты  будешь  нам  очень  полезен.   
   - Так почему же церковь осталась цела? – возразил я.
   - Взрыв недостаточно сильный, так как твоя масса невелика. Выделенной энергии недостаточно для разрушения церкви, но для людей это смертельно. А почему ты вернулся именно в наше время?
  -  Я  хочу,  чтобы  все  было  иначе.  То,  что  я  оставил  там  -  ужасно!  -  я  посмотрел  на  своего  двойника. -  Меня  больше  устраивала  “первая”  история,  пусть  было  не  все  гладко,  но  все  же  не  так  мрачно.  На  нас  лежит  ответственность,  и  это  не  громкие  слова.  Посмотрите  -  Артемов  Воронковых  уже  двое!  А  что  будет  в  какой-нибудь  параллельной  ветви,  если  все  начнут  путешествовать  -  люди,  идеи?   
Мой  двойник  возразил:
   -  Но  ведь  явление  уже  существует,  и  рано  или  поздно  оно  откроется  другим!
   -  Правильно, -  продолжил  Виссарион,  -  мы  должны  рассмотреть  все  вопросы,  все  возможные  последствия  и  представить  на  суд  общественности.
-  А  вот  это уже  громкие  слова,  -  скептически  отозвался  я.  -  Общественное  мнение  - штука  сложная  и  ненадежная.  Поверьте  мне,  у  меня  есть  опыт.  А  что  касается  рассмотрения  всех  вопросов,  связанных  с  нашим  открытием,  то  я  полностью  согласен.
   -  Неужели  я  никогда  не  вернусь  обратно?!  -  воскликнул  Артем-двойник,  оглядывая  всех  нас  и  задержавшись  на  мне.
   -  Поверь  себе,  -  ответил  я,  ткнув  себя  в  грудь.
Севидов  молча  наблюдал  наш  разговор,  что-то  обдумывая.
   -  Артем,  а  если  бы  ты  прошел  72  круга,  вы  бы  не  раздвоились,  -  произнес  он. А я добавил, обратясь к двойнику:
   -  А  если  ты  отправишься  в  будущее,  и  вернешься  обратно,  мы  растроимся.
   -  Да  как-то  странно  все  это... - ответил Артем-2.
   -  Ничего  странного  здесь  нет,  -  ответил  доктор.  -  Обычные  точки 
схождения  двух  систем. Мы  можем  теоретически  транспортировать  в  будущее  не  одного  человека,  а  какую  угодно  массу  людей,  вещей  и  т.д.  из  точки  разветвления  и  послать  обратно,  но  в несколько  более  ранний  период,  скажем,  за  минуту  до  разветвления  -  и  получим  две  аналогичные  массы  в  одной  системе  координат.  Но  к  чему  это  приведет?  В  такой  системе  возникнет  переизбыток  материи  при  недостатке  энергии,  напротив,  в  другой  ветви  энергии  станет  больше  взамен  материи.  Получатся  две  несбалансированные  системы  при  сохранении  общего  баланса.  В  худшем  случае  это  -  катастрофы  в  обеих  ветвях.  Но  пока  масштабы  транспортаций  очень  малы,  и  катастрофы  могут  произойти  только  в  историческом развитии.
   - Что может быть страшнее, чем ядерный взрыв,  - вставил я.
   - А что это такое? – спросили Виссарион и Севидов одновременно, после чего мой двойник начал рассказал про ядерную угрозу.
В  этот  момент  в  комнату  вошла  Лукинична  и  перекрестилась,  глядя  на  нас.
   -  Я  же  говорила,  что  он  наверху!
   -  Лукинична,  к  Артему  приехал  брат-близнец  -  и  его  тоже  зовут  Артем,  -  шепотом сообщил  Виссарион.
   -  Да,  я  был  в  автоэкспедиции,  -  тут  же  сфантазировал  я.  -  Степь,  знаете  ли,  песок.
Лукинична прислушалась к рассказу о бомбе и запричитала:
-   Господи, Боже! Да что же это люди делают!
- Не переживайте так, Авдотья Лукинична, это он пишет фантастический рассказ, - сказал Виссарион,  - Заварите-ка нам свежего чаю!

Глава  третья
Пятое  измерение
Доктор  Севидов  до  сих  пор  не  рассказывал  нам  о  своей  теоретической  работе.  Но  в  этот  вечер  он  раскрыл  нам  некоторые  ее  аспекты,  и  в  моем  сознании  стали  четко  вырисовываться  грани  его  теории.  Подспорьем  в  его  деятельности  послужили  практические  результаты  в  виде  моих  путешествий.
   -  Господа,  мы  с  вами  сделали  великое  открытие  -  мы  нашли  пятое  измерение.  Для  того,  чтобы  понять  суть  моих  слов,  взгляните на схему:
О
Р               О
Р      О       Р      О
Р  О  Р  О  Р  О  Р  О
РОРОРОРОРОРОРОРО

Перед  вами  уже  знакомое  вам  дерево  из  цепочек  событий  -  иллюстрация опыта  с  подбрасыванием  монеты.  За  отсчет  возьмем  первый  этап  -  “о”.  Это  время  до  первого  появления  Артема.  Допустим,  его  история  -  “оррр”,  и  он  находится  на  четвертом  этапе,  то  есть  стоит  в  церкви  в  1998  году.  Он  отправляется  в  первый  этап,  в  “о”,  и  тогда  его  история  идет  другим  ходом  -  он  попадает  в  правую  ветвь  -  “оо”.  Стало   быть,  у  него  уже  другое  будущее,  и,  попав  снова  на  четвертый  этап,  окажется,  например,  в  цепи  “оорр”.  Вернувшись   опять   к   нам  в   “о”,   он   встречает   себя,  если  дата   его  второго  прибытия  будет  позднее  даты  первого.  Рассуждая  таким  образом,  вы  можете  рассмотреть  вcе  возможные  варианты  перемещений  по  времени.  Но  это  не  главное... -  доктор  отпил  чаю.
Я  всмотрелся  в  рисунок,  и  мне  открылась  суть  пятого  измерения  -  это  же  количество  ветвей  в  определенный  момент  времени!   И  сейчас  их  уже  три  -  три  параллельных  мира,  в  первом  я  навсегда  оставил  своих  родных,  пропав  без  вести,  во  втором  Петрович  и  Сергеич  потеряли  меня  в  обломках,  и  вот  третий  мир,  где  мы  сидим  вчетвером  и  думаем  о  пятом  измерении!
Тем  временем  доктор  продолжал  свою  мысль:
   -  ...Самое  обидное  в  этом  -  невозможность  вернуться  в  “свое”  будущее,  можно  только лишь  вернуться  в  “свое”  прошлое,  туда,  куда  еще  не  ступала  ваша  нога.  Пока  что  пятое измерение  поддается  вычислению,  но  если  машина  времени  начнет  действовать  без  чьего-то общего  контроля,  мы  потеряем  такую  возможность.
Я  почти  не  слушал  Севидова,  размышляя  о  печальных  последствиях  многих  научных  открытий,  которые  принесли  вместо  пользы  горе  человеку,  оказавшись  в  неумелых  или  грязных  руках.  Сидя  в  своем  кабинетике,  доктор  Севидов  создавал  теорию,   а  я  уже  нес  на  своих  плечах  ее  плоды.  Как  уберечь  себя  и  других  от  ее  негативного  влияния? Эта  задача  казалась  мне  неразрешимой...
Я еще раз посмотрел на рисунок Севидова. Точка “о”. Недостижимая, ушедшая в прошлое навсегда! Никакая машина времени не вернет меня в тот далекий ноябрь. Моя точка отсчета была там, не здесь, не в этой комнате. Уже несколько лет я скитался непонятно где, даже представить невозможно, как я заблудился! Что сейчас дома? Я пропал без вести, мама выплакала глаза, даже могилы моей там нет – собрался и исчез.
Орел или решка! Зачем я подбрасывал монетку? Да или нет, направо или налево – что выбрать, что сделать, что сказать? Мы редко задумываемся перед тем, как сделать шаг. Мы так много делаем шагов, не заботясь о последствиях. Мы идем всю жизнь, и только в конце ее оглядываемся назад и видим пройденный путь. Мы понимаем, что он один, у одних прямой, у других извилистый, у одних долгий, у других короткий, но у всех единственный. 
У Севидова на рисунке одна точка отсчета и много ответвлений. На бумаге все просто. Пошел направо, потом налево или наоборот. Жаль, что никто не раскладывает ни перед кем такой рисунок в самом начале жизни и не показывает: “ Мой друг, вот этот путь верный”. Только в игре можно расставить фигуры по-новому и начать другую партию. Нам же дана только одна партия. Каждый ход возможно продумать на два, на три шага вперед, дальше – неизвестность. И все же, как хочется вернуться домой!
   - Артем, - я оторвался от раздумий, мой двойник тоже отреагировал на свое имя, произнесенное Севидовым. – А вы знаете, что вас не двое, а несколько – ведь ты, Артем, то есть вы, когда “испытывали” свою машину времени, уже тогда, отправляясь в прошлое хотя бы и на год, создавали своих двойников!
Мы одновременно покраснели, как нашалившие дети, вспомнив те круги по церкви, пройденные по и против часовой стрелки с радиоприемником в руке. Севидов был прав! Оказывается, ветвей в пятом измерении уже десяток, а то и больше!
   
Эпилог

Развязка   наступила  через  полтора  года,  когда  работа  над  созданием  аппарата  для  перемещений  во  времени  подходила  к  концу. Севидов  составлял  уравнения  материально-энергетического  баланса, Артем  с  Виссарионом  наводили  последние  штрихи  в  системе  безопасности.  Я  недавно  вернулся  из  поездки  в  столицу,  где  проводил  работу  по  изучению  архивов.  Мои  мысли  были  заняты  проблемой     прогнозирования     событий,     я    наотрез     отказался    от  дальнейших  перемещений в будущее и прошлое,  считая  своим  долгом  избрать  иной  путь  -  делать  настоящее.  Надо  заметить,  что  я  так  до  конца  и  не  был  понят  никем  из  этой  увлеченной  троицы.  Между  нами,  так  сказать,  легла  трещина.  Но  мы  договорились  друг  другу  не  мешать  и  работали  каждый  над  своим проектом.
    В  один  из  вечеров  я  решил  проведать   друзей  и  пошел  к  ним  в  цех.  К  своему  удивлению,  я  увидел  у  ворот  завода  два  “черных  ворона”  и  грузовик  с  охраной.  У меня в груди все похолодело. Изнутри  вывели  Виссариона, который ковылял, согнувшись и кашляя, видимо, от удара в живот,  и  моего  двойника с разбитой губой. Он успел пересечься со мной взглядом, в котором я ожидал увидеть страх, но увидел какой-то непонятный азарт. “Он что-то знает”, – подумал я и подмигнул ему. На душе стало немного спокойнее. Их затолкали в кузов грузовика, двое штатских сели в легковые автомобили, и вся кавалькада, пыля, удалилась за поворот. Я  подошел  к  караульному  у  ворот  и  спросил:
   -  За  что  их?  -  я  не   боялся  быть  узнанным, так как полгода уже носил  бороду  и  усы.
   -  Известно  за  что  -  вредители.  – хмыкнул и сплюнул под ноги охранник. - Севидовские  приспешники.
Севидова  арестовали  на  следующее  утро  и  квартиру  опечатали.  Лукинична  была  у  соседки  и  ничего  не  видела.
   -  Что  же  это,  милый,  как  же  мы  теперь  без  Николай  Иваныча?
После  полудня  за  мной   тоже  приехал  ”ворон”   и   отвез   на    окраину  города  к  ветрякам.  Скоро появилась  еще  одна машина   с  откидным  верхом,  и  к  нам  на  заднее  кресло  сел  приехавший  человек  в  штатском.  Он  попросил  водителя  выйти,  и  когда  дверь  захлопнулась,  снял  шляпу  и  сказал:
   -  Ну  здравствуй,  Артем  Воронков!
Я  обернулся  -  невероятно  -  передо  мной  сидел   человек,  похожий  на  меня,  но  старше  лет  на  двадцать.
   -  Не  может  быть!  Вы  -  Артем  Воронков?  -  Я смотрел на его гладко выбритое лицо, которое уже избороздили глубокие складки. Я невольно провел ладонью по своей щеке.
   - Был  им  когда-то.  Что, постарел? В  двадцатом  я  появился  здесь  -  и  ты  догадываешься,   с  какой  целью. Это  надо  было  остановить  -  ты  понимаешь,  о  чем  я.
Я  все  понимал:  они  меня  не  послушали  -  и  попали  под  машину  -  Успокойся,  с  ними  все  будет  нормально  -  у  нас  все  под  контролем.  Просто  надо  остановить  стихийное  расширение  пятого  измерения  -  это довольно  неприятная  вещь.  Для  того  я  и  был  послан  сюда.  Предстоит  еще  масса  работы  во  всех  ветвях,  а  ты  будешь  помогать  нам.
   -  Кому  вам?
   -  Николаю  Ивановичу, Виссариону  и  мне  -  а  нас  много!..



1995-1996 г.