12. зимнее посвящение в полонке

12.   ЗИМНЕЕ ПОСВЯЩЕНИЕ В ПОЛОНКЕ


Тогда, конечно, другие времена были. Народ к нам по вторникам в турклуб без всякой рекламы валом валил «в туристы записываться». Мешал нам самодельное снаряжение делать. Подозреваю, что Зайцев захотел среди них «селекцию» провести, когда объявил, что в ближайшие выходные будет ночное мероприятие в лесу, где желающих, после соответствующего испытания, посвятят в туристы.
Зима тогда была стабильная, снежная, с морозом.
Мы сначала подумали, что новички потупят глаза и рассосутся. Да куда там!… Глаза у них наоборот разгорелись…
Зайцев понял, что влип, но отступать было уже поздно. И начал Зайцев тогда рычать: – Отпр-равление в 20:00 с Полесского! Фор-рма одежды – р-рваньё! Но тёплое! Будете ползать в снегу, лазить по деревьям и противостоять «нечистой силе»! Мороз ожидается больше -10 градусов! Программа-максимум – добраться до турбазы. Спать, если доведётся, будем в спортзале на матах.
Новичков это только раззадорило: – Ничего, – отвечают, – На ваши -10 градусов мы найдём 96… На ваши маты…
Тут уж Зайцев рассвирепел: – Никаких 96! 40 и не больше 100 на человека. Замечу больше – от туризма отлучу!
Как только толпа новичков ушла самоорганизовываться, мы дружно бросили работу и обступили Зайцева кольцом:
– Ты кого это под «нечистой силой» подразумевал? Уж не нас ли? А если мы не захотим?
И заюлил тут Зайцев: – Да что вы, ребята? На Сашу посмотрите, на Олега…Это же типичные… У Ростика кожух есть. Наизнанку вывернуть – так и не отличишь! А я ещё из Бреста «горников» приглашу. Приедут – настоящий шабаш устроят!
Посмотрели тут Буза на Ростика, Ростик – на Антанюка, а Антанюк – в зеркало и сказали:
– М-да! Действительно! И Бобылев тут с метлой подошел. На вакантную должность Бабы-Яги претендовать начал.
А меня определили в помощь Зайцеву – новичков довезти и «завести».

В назначенный час на вокзале собралось человек двадцать желающих принять посвящение. Зайцев всех пересчитал, остался доволен их экипировкой и всю дорогу до Полонки вдохновенно стращал народ и Чёрным Альпинистом, и Лесным Царём и другими «мордастями».
Мне даже подумалось, что после этого мы половины посвящаемых не досчитаемся.
Ан, нет! Когда вылезли из дизеля – их стало уже тридцать. Среди добавившихся оказались даже две «дамочки» в шубах. Зайцев отговорить их не смог.
– Ну нет, так нет! – сказал он и махнул рукой в мою сторону,     – Только учтите: за группой будет идти наш человек и пристреливать отстающих.

И пошли мы… Долго шли…
Сначала, вдоль железной дороги, непонятно зачем, взбираясь на самые крутые откосы. Потом углубились в лес и там тоже петляли, петляли по глубокому снегу, пока не вышли на какую-то тропинку, ведущую к оврагу. На ней новички вздохнули с облегчением – всё-таки не по целине шагать.
Тут-то всё и началось…
Над головами шедших, пролетела метров сорок вдоль тропы Баба–Яга в цветастом сарафане и приземлилась в кустах за поворотом. 
Едва подобрал народ сбитые метлой шапки – откуда ни возьмись, выскочили лешие и, оттолкнув нескольких парней, похитили девушку. 
И тут произошёл конфуз. Мне, честно говоря, даже жалко стало этих «нечистиков». Они старались, заготовили ловушки и препятствия для преследователей, но никто отбивать девушку не бросился. Мало того – группа потихоньку двинулась дальше. Мимо Зайцева. А тот – руки заламывает: – Ребята! Ну что же вы! Выручать надо Танечку!
А в группе разговорчики: – Зачем она нам нужна! Пускай забирают!
Бедные лешие проволокли эту обмякшую Танечку по другой стороне оврага, взмокли, и сами добровольно предложили группе за минимальный выкуп Танечку отдать. Сначала бутылку просили, затем сбавлять начали.
Сошлись на том, что под «честное нечистое слово» пообещали своих «кровных 100 грамм» тому сердобольному, кто эту Танечку от них заберёт…
Но если лешие так беспокоились, чтобы девушка одна в лесу не замёрзла, то группа оказалась совершенно равнодушной и к судьбе мужика (Островского), которого обнаружила на полянке привязанным к дереву.
«Мужик» был одет в валенки и «семейные» трусы. Дрожал и стучал зубами. Причём натурально стучал. Едва-едва слова «Лесной Царь» из себя выдавил.
– М-да…! – сказал группе Зайцев. – С Лесным Царём шутки плохи!
Кое-как одели бедолагу, и двинулась группа дальше.
И оказалась в Лесном Царстве.
Мама родимая! Я и сам не ожидал такого зрелища! На троне из живописнейшей коряги восседал Лесной Царь (не из наших), окружённый приспешниками–лешими (тоже не из наших). Горел костёр. Горели свечи. Пахло властью. Неподалёку от трона стояла палатка с надписью «Морозильник».
Царь был занят – он ужинал. Гоблин, помахивавший опахалом, прислонил палец к губам и жестом указал группе на её место. Новички на цыпочках прошли вперёд и выстроились в три шеренги.
Царь, закончив обгладывать копчёного бройлера, обсосал пальцы и неторопливо вытер их бородой ближайшего лешего. Затем обвёл шеренги грозным взглядом и спросил: – Ето кто их сюда привёл?
– Ентот, – единодушно показали на Зайцева лешие.
– Наказать! – рявкнул царь. Двое леших мгновенно поставили Зайцева на колени и застыли, ожидая дальнейших указаний…
– В морозильник его! И Зайцева поволокли в палатку.
– Погодить! И Зайцева притащили обратно.
– Ты пошто их сюда привёл?
– М-м-не с-с-казали, что их тут можно посвятить в туристы, – начал вдруг заикаться Зайцев.
– Кто сказал?
– Вот этот! – Зайцев показал пальцем на гоблина.
– Ах, иуда! – возмутился царь, – Дислокацию рассекретил! Наказать!
И гоблина отвели в палатку. Своды палатки затрепетали, и через минуту оттуда на снег вылетел гоблин. Приземлился он плашмя, но затем встал, отряхнулся, потрогал фингал под глазом и похромал на своё придворное место.
– В туристы, говоришь… – продолжил разговор с Зайцевым царь. – Туристов я люблю… Особенно копчёных. Хочешь попробовать? – и, взяв с подноса второй куриный мосол, сунул его Зайцеву прямо в лицо. Зайцев отшатнулся.
– Не хочешь, как хочешь, – сказал царь. – Захочешь, поздно будет! И снова принялся есть.
Ел он смачно. Группа к этому времени проголодалась, замёрзла, и молча наблюдала за процессом, глотая слюни.
– И долго мы так… – вдруг произнесла дамочка в шубе. Царь встрепенулся: – Кто сказал?
– Ента, – указали лешие.
– Наказать! – В морозильник!
Дамочка вцепилась в ближайшего парня, но лешие бесцеремонно отделили ее и поволокли в морозильник. Она вырывалась и ругалась. В палатке она сначала затихла, и я, честно говоря, подумал, что сейчас ей там леший рисует тоже какой-нибудь синяк под глазом. Но тут раздался пронзительный крик:
– Не надо!!!
Затем полог приоткрылся, и рука лешего выбросила на снег шубу. Опять раздалось:
– Ай–я–яй! Не надо!… – И из палатки вылетел свитер.
У людей в группе округлились глаза. Я и сам с возмущением подумал: – Да что же это они делают? Палатка аж ходуном ходит!
– Пустите, сволочи!!! И наружу вылетели штаны.
– У–у!!! – Вылетели ещё одни штаны, затем трусики и, сами понимаете, этот... как его?.. выдающийся предмет женского туалета. Тут уже все бросились к палатке, распахнули полог и…
В палатке было хорошо. Рядом с лешими напротив коробки с конфетами сидела на коврике, как ни в чём ни бывало, полностью одетая «жертва». Она держала в руках картонку с надписью «Мама!!!» и собиралась очередным воплем «Мама!!!» заработать очередную конфету.
От наступившего облегчения в группе новичков начался повальный хохот. А девушка–жертва, увидев этот… как его… и осознав, в каком свете её перед остальными выставили, погналась за лешим, завалила его в сугроб и изо всей силы, а может быть даже и нецензурно выразила ему свою обиду на азбуке Морзе между лопаток.
Когда эта суматоха окончилась, лешие обнаружили, что новички, под шумок, спёрли оставшиеся конфеты и пошли к царю жаловаться. Но Лесному царю, было недосуг – он писал Указ.
Лишь на секунду оторвавшись, он поднял вверх палец и назидательно сказал: – Оч-чень хорошо! Настоящий турист должен уметь добывать себе пищу в любых ситуациях! – И, послюнявив карандаш, дописал это в свой свиток.
Затем леший (Буза) подал на подносе внушительную печать и штемпельную подушку.
Царь немного согнул лешего, расстелил на его спине свиток и зачитал указ, из которого следовало, что после того, как все произнесут клятву и поцелуют царский жезл (ледоруб), на каждого из новичков будет поставлена печать.
Клятва была – что надо! Правда, после зачитывания некоторых пунктов, приходилось дожидаться пока народ окончательно не отхохочется.
А целование ледоруба началось с инцидента.
Девушке, стоящей с краю шеренги, вручили лешие ледоруб для совершения обряда, а она, растерявшись, вдруг простодушно спросила:
– А как?
Ох! Такое тут началось! Царь чуть с трона не свалился:
– Что? Не умеет? Целоваться не умеет? Отвести и научить!
Лешие мигом затащили её за ближайшую сосну и начали… Учили, учили и ещё раз учили…
После этого процесс пошёл без сучка и задоринки. Хотя…
Ледоруб-то был обработан на совесть: в одном месте древко мёдом отзывается, в другом – горчицей смазано, в третьем – жгучим перцем натёрто. Тут уж как кому повезло…
А насчёт проставления печати царь проявил неслыханную либеральность: кто не хочет на ягодицу – тому можно поставить и на живот… А тем, кто вообще не желает на холоде оголяться – эта процедура заменяется преодолением несложного препятствия.
Народ поступил по-разному: кто-то приспустил штаны, кто-то задрал свитер, а человек десять, не пожелавших носить клеймо на теле, направились к препятствию. Им нужно было проползти по снегу в тоннеле метров пятнадцать.
И они добросовестно поползли друг за дружкой по канаве, прикрытой сверху сучьями, лапником и снегом.
С другой стороны канавы дружелюбные лешие протягивали им руки, отводили в стороны мешающие ветки, галантно помогали выбраться наружу и поздравляли с вступлением в туристское братство.
А то, что у каждого из «ползунов» после такой помощи появился на лбу аккуратный оттиск «ТУРИСТ – ОТК», выявилось, лишь когда добрались до Полонковской детской турбазы, где и заночевали в спортзале на матах. Всем хотелось поспать.
Матов для такого ночлега было явно недостаточно.


***