24

Мы перекусили омлетом с сыром, выпили вина и вернулись в постель. Потом я уснул, а наутро проснулся в объятиях Фрэнка, к великому изумлению и радости Лизы. Надеюсь, Хани об этом не узнает. Мы встали, пошли втроём гулять по Примроуз-Хилл и всю дорогу смеялись над всякими пустяками. Домой вернулись раскрасневшиеся и весёлые. Я запёк баранину, а после обеда мы валялись на диване и смотрели кино. А вечером, уложив Лизу спать, мы снова занялись этим.

Все вроде бы романтично и мило, да? За-ме-ча-тель-но. Мы были как счастливые пухленькие медвежата, которых рисуют на открытках. На мне нежно-голубой бантик, на нём – тоже. Впрочем, я согласен и на розовый. А вокруг порхают бабочки и поют птички, наши друзья.

Вот только дождливым и холодным утром понедельника всё выглядит совершенно иначе. Проснувшись один в своей постели (мы оба очень устали и договорились спать отдельно), я понял, что есть проблемы. Появились вопросы.

Во-первых, бедняжка Луиза оставила на автоответчике три сообщения для Фрэнка и одно для меня, и ни один из нас ей не перезвонил.

Во-вторых, очень приятно сидеть и предаваться размышлениям о романтической ереси вроде медвежат, цветов и бабочек, но пора взглянуть правде в глаза. Я отлично провёл время с Фрэнком в постели, но ведь это то, чем он занимается, если не работает: когда Фрэнк не рисует коров, он развлекает женщин в постели. Послания Луизы – последние в длинной и жалкой череде ноющих голосов в автоответчике. И вот теперь я завершаю список. Пусть пока ещё и не ною в телефонную трубку, но лишь потому, что не строю иллюзий, точнее сказать, очень стараюсь не строить иллюзий. «Я – очередная зарубка на спинке его кровати» повторяю я себе снова и снова. Да, зарубка. Хотя мечтать не вредно...

Нет, вредно. Я не наивная по уши влюбившаяся глупая девочка, а взрослый мужчина, и поэтому должен смотреть на вещи трезво. Все женщины в постели Фрэнка – лишь свидетельства его побед. Я не исключение – не более чем очередная победа. В конце концов, не удивительно, что женщины приелись Фрэнку – в таком-то количестве – и, как истинный гурман, он решил разнообразить своё «меню». И мне к нему относиться следует так же – как к очередной победе в моём списке покорённых мужчин. Как к победе над милым, умным, славным, сексуальным мужчиной, который сделал для меня омлет не хуже настоящего француза, который слизал крошки хлеба с моих губ, смеясь, но потом перестал смеяться, и...

- Даниэль, представь только, – говорю я себе, унимая тоску, всплывшую при этом воспоминании. – Представь, что постепенно за завтраком станут появляться новые девушки. Подумай, как тебе будет неловко и как придётся притворяться, что тебе это безразлично. Ты – зарубка, и ничем большим для него не станешь. Бабники не меняются. Глупо ждать, что разменяв очередную сотню подружек, Фрэнк перекинется на мужчин. На одно конкретного мужчину. И с ним и останется. Долго и счастливо бывает только в сказках.

Надо решить, что я буду делать, когда это станет очевидным фактом, и решить поскорее. Кстати, а что будет, если я ещё раз пересплю с Фрэнком, так сказать, на посошок?

Звонит телефон. Фрэнка нет дома. Я знаю, что это Луиза, и со страхом поднимаю трубку.

– Даниэль! Где вы были?
– Прости, что я тебе не перезвонил. Мы, хм, мы были очень заняты в выходные.
– Ты полностью оправился?

– После пятницы? Да.
– Ну, какие планы?
– Да так, никаких... то, сё.

– Я сейчас еду к одной клиентке, но мы могли бы вместе выпить кофе, если ты не против. Знаешь маленький домик на Ингландз-лейн?
– Да, крошечный такой домишко?
– Точно. Увидимся там часов в двенадцать? – Хорошо. Пока.
– Даниэль? – говорит Лу. – А как там Фрэнк?

Черт. Что ей сказать?

– Полагаю, у него всё отлично.
– Просто он мне не перезвонил.
– Ну, я его сегодня не видел. – Чувствую себя лицемерной дрянью.
– А, чёрт. Я сейчас в тоннель въеду. Все, отключаюсь. Пока.

Она отключается, а я стою, свесив голову.

Луиза врывается в кофейню как лабрадор, трясет своей блондинистой гривой, плюхается на стул, широко улыбается и спрашивает, как у меня дела. О, Лу, просто отлично, только сидеть больно. Я тут все выходные провёл в постели с мужчиной, на которого ты глаз положила. Естественно, вслух я говорю совершенно другое.

– Отлично, – улыбаюсь я. И понимаю, что улыбку эту иначе как странной не назовёшь – кто в здравом уме станет показывать все свои зубы, растянув рот до ушей? – А как у тебя?
– Магазин на Саут-Молтон-стрит покупает партию моих шляп, так что у меня всё в ажуре.
– Где Алекс?

– Он проведёт всю неделю со своим отцом. А это значит, – расплывается она, – что до пятницы я совершенно свободна.
– Ясно. – Я прихлёбываю свой капуччино. – И что ты задумала?

Она хихикает и подпихивает меня локтем:

– У меня на уме только твоей сосед – просто из головы не выходит. Не могу передать, как это было здорово...

Я уже знаю, что делать – у меня созрел план.

– Лу, только без подробностей, пожалуйста. – Пытаюсь рассмеяться, получается какое-то тявканье. – Ты сказала, что он тебе не перезвонил. А я тебя предупреждал.
– Предупреждал, но с такими, как он, нужно проявлять хитрость. – Видимо, Луизу это ничуть не беспокоит. – Он ведь и на обед не рвался меня приглашать. Если честно, я его просто вынудила.

– Что? Ты и дальше собираешься наседать на него?
– Уж не сомневайся, – ухмыляется она. – Никуда не денется, влюбится и женится.
– Лу, я должен тебе кое-что сказать.
– Не в прямом смысле, конечно, – говорит она. – Хотя это был бы очень неплохой вариант. Но секс, Даниэль! Какой у нас был секс!

Любопытно, какой такой у неё был секс? Уж не лучше моего. Лучше моего просто не может быть. Возможно, у них был хороший, даже отличный секс, но не такой – как же это сказать? – выдающийся, как у нас. Хотя, с другой стороны...
Хочу ли я знать? Пожалуй, нет. Смелости не хватит.

– Ой, извини, я тебя перебил. Ты хотела мне что-то сказать?
– Ничего. Это подождет. Продолжай.
– Мне кажется, мы просто созданы друг для друга, – вздыхает Луиза. – Это был не просто секс. Это было что-то необыкновенное.

– Ну, после двух лет воздержания, – мягко напоминаю я, – любой секс показался бы необыкновенным.
– Да, но не настолько. Понимаешь, пусть это звучит банально, но я чувствовала, что мы с ним слились в единое целое. Это была полная гармония. А на следующий день, за обедом, он смотрел на меня таким потрясённым взглядом, какой бывает у мужчины, когда он понимает, что влюбился и ничего не может с этим поделать. Он что-нибудь говорил обо мне?

– Я с ним не разговариваю на такие темы. Он уже большой мальчик.
– Да уж, – зарделась Луиза. – Но дело не только в сексе. Мне нравится, что он не болтлив. Он не шутит, не несёт всякую ерунду – он из сильных молчунов и при этом убийственно сексуален.

Подходит официантка.

– Ещё что-нибудь будете заказывать?
– Ещё два капуччино, пожалуйста, – просит Лу. – Даниэль, ты будешь есть?
– Нет, только кофе. А теперь можно мне сказать?

– Давай, – разрешает Лу. – А потом я расскажу тебе мой план действий.
– Какой план?
– Как заставить его сделать то, что мне нужно.

– А что тебе от него нужно?
– Замужество, – зловеще смеётся она. – Как минимум – совместное проживание.
– Но он живет со мной.
– Ты не будешь по нему скучать. Ты с ним не слишком ласков.

– Слушай, вот что я хотел тебе сказать. Фрэнк – умелый любовник. Для него секс – такая же естественная привычка, как для нас с тобой, например, чистить зубы, завтракать, пить кофе. Лу, мне кажется, ты не вполне понимаешь, что он за тип. В этом его суть, и глупо ждать, что он изменится, потому что он не изменится никогда. Он это делает, потому что у него есть возможность и потому что получает от этого удовольствие.

– Но не он один. В смысле – получает удовольствие.
– Нет, – вздыхаю я. – Не он один. И если ты хочешь только получить удовольствие, то он – идеальный вариант. Если тебе нужно то же, что и ему, – потрясающий секс без обязательств. Но ты, Луиза, хочешь не этого. Ты вбила себе в голову, что, если как следует исхитришься, он упадёт на колено и сделает тебе предложение. Так не выйдет. Просто не выйдет.

– Почему ты такой пессимист? Ты же ничего не знаешь. Да, ты с ним живешь, но тебя не было с нами в ту ночь. Ты понятия не имеешь, какими глазами он на меня смотрел.

– Луиза, попробуй услышать хоть одно мое слово. Ох, затянуться бы сейчас разок. Есть у тебя сигареты? - Она толкает ко мне пачку. - Спасибо. Я достаточно хорошо его знаю. Два-три раза в неделю с ним спит какая-то женщина, и каждый раз она другая. Ни одна не попадала в его постель дважды, насколько я могу уследить. На автоответчике всегда полно сообщений вроде тех, что ты оставила в эти выходные. Он их просто стирает, Лу, ему абсолютно наплевать на это. Удаляет и никогда о них больше не вспоминает. Он считает, что поступает честно, потому что никогда ничего не обещает и не скрывает своих истинных намерений и мотивов. И если какая-то женщина неверно истолкует его слова и намерения, то это её, а не его проблемы.

Луиза смотрит на меня почти что с ненавистью. Впрочем, мне сейчас и самому нелегко, всё, что я говорю Луизе, в равной мере относится и ко мне, и оттого мне слегка не по себе.

– Ты хочешь сказать, что он никогда в своей жизни не влюблялся и у него никогда не было серьезных отношений?
– Нет, я знаю, что были.
– Ну вот! – победно восклицает она. – Если он способен влюбиться, то почему бы ему не влюбиться в меня?

Вот чёрт! Сейчас она производит впечатление непроходимой тупицы. Я не могу до неё достучаться, – наверное, потому, что мне самому этого не очень хочется. Мне неприятно говорить с ней об этом, и я прекрасно понимаю, что мои мотивы – не самые благородные. Конечно, было бы лучше и честнее просто всё открыто рассказать, ведь если обман раскроется – а рано или поздно это произойдёт - я потеряю подругу. Но у меня кишка тонка, поэтому я придерживаюсь первоначального замысла.

– Знаешь этот взгляд, которым мужчины смотрят на тебя в постели?
– Да, – мечтательно отвечает Луиза.
– И Фрэнк смотрел на тебя именно так, правильно? Его взгляд будто говорил: “Ты – моя богиня, и я без ума от тебя”.

– Да, – кивает Луиза, глядя мне прямо в глаза. – Именно так он на меня и смотрел.
– Что ж, Лу, должен тебе сообщить новость. Все мужчины так смотрят. Даже если в постели с ними настоящая обезьяна, всё равно несколько секунд у них непременно будет такой взгляд. Даже у меня такой взгляд. – Луиза фыркает.

– Ты так циничен. Это неправда.
– Конечно, – соглашаюсь я, – иногда этот взгляд искренен. Но за всю жизнь – всего пару раз.

– Знаешь, я не пойму, в чём дело. – Или мне показалось, или в её голосе уже нет былой уверенности. – Я знаю, что мы с ним созданы друг для друга, даже если он этого не понимает. Пока. И вообще, Даниэль, ты должен бы радоваться за меня. Что с тобой? Я думала, ты мой друг. К чему все эти мрачные пророчества?

– Именно потому, что я твой друг, я тебя предупреждаю, только и всего. Ты – очередная зарубка на его кровати.
– Да? А тебе не кажется, что на его кровати, которая уже вся в зарубках, оставалось место для одной, последней, и этой последней стала я? Я – последняя в списке. Что ты на меня так смотришь?

– Ничего, – пожимаю я плечами. – Поручиться за что-то тут трудно.
– Мне пора, – говорит Луиза, глядя на часы. – Поцелуй его от меня. Крепко.
– Ладно. – В этом можешь на меня положиться – поцелую крепко-крепко.

– Увидимся в детском саду? – Она встаёт. – Спасибо за совет, Даниэль. Посмотрим, как всё сложится. Может быть, ты в чём-то и прав.
– Может быть.
– Может быть, я тороплю события.
– Может быть.

Луиза смеётся:
– Всё-таки есть в нём что-то... Ладно, созвонимся. – Она наклоняется и целует меня. – Пока, дорогой.

Я сижу и думаю, что, возможно, хоть какое-то сомнение да заронил в её душу. Очень на это надеюсь, потому что иначе я не знаю, что делать дальше. Если я буду думать об этом слишком долго, то слягу минимум на полгода. Но я больше не желаю думать об этом. Хотя бы не сегодня. Как говорила Скарлетт О'Хара, я подумаю об этом завтра.

Когда вернулся Фрэнк, мы с Элизабет сидим, завернувшись в одеяло, и смотрим мультфильмы.
– Эй, горячая штучка! – Он трогает меня за щеку. – Ррр.
– Ой, девочка, – говорит Лиза. Словарный запас девочки растёт с каждым днем. – Ой, мышка, – добавляет она, ещё больше удивив меня. – Нлавится мышка.

– Привет, мышонок. – Фрэнк гладит её по волосам.
– Как работа?
– Отлично. День прошёл прекрасно. Говорил с Домиником, и знаешь что? Ни за что не поверишь! Он ангажировал для меня выставку в Нью-Йорке в апреле. В одной из лучших галерей.

– Фрэнк, это же замечательно! Я так рад. Очень рад за тебя. А ты... неважно. Выпить хочешь?
– А я что? Да, а ты будешь? Я тебе тоже принесу. – Он идет на кухню, насвистывая, и возвращается с двумя стаканами красного вина. Мы становимся алкоголиками.

– За тебя, – говорю я. – До дна. Поздравляю от всей души. Это здорово.
– Да, здорово. Лучше и не придумаешь.
– А как там Доминик поживает?
– Он, кстати, спрашивал про тебя. Но он всегда спрашивает.
– Ты не сказал ему...
– Нет, я подумал, вдруг он не обрадуется.

– Я уверен, что он был бы не против. Просто... ему пока не стоит об этом знать.
– Да.
– Значит, поедешь в Нью-Йорк?
– Да, весной.
– Что... навсегда?
– Всего на пару месяцев.
– А, понятно.

Фрэнк смотрит на меня, я на него. Оба молчим.

– Я сегодня пил кофе с Луизой.
– Да?
– Собирался ей сказать, но передумал. Фрэнк, мне было так мерзко. Поэтому я сказал ей, что ты сексуальный маньяк и что она не должна с тобой связываться.
– Сексуальный маньяк, – смеётся Фрэнк.
– Ну да. Что у тебя перманентная эрекция. На всех подряд.

Фрэнк улыбается. Зачем он так улыбается, глядя на меня? Не нравится мне это.

– То есть ты принёс в жертву мою репутацию, – говорит он, всё ещё улыбаясь.
– Да, запятнал твоё честное имя. Прости. Я не знал, что мне делать. И потом, это ведь не совсем клевета.
Он пожимает плечами.

– И что она сказала? Луиза.
– Ты ей очень нравишься. Она думает, что ты – её парень.
– Да? С чего бы это?
– Наверное, с того, что ты с ней переспал, тупица.
– Я только следовал приказам, – говорит он.
– Чьим приказам?

– Твоим, дорогой.
– Я тебе не приказывал спать с ней. – К своему неудовольствию понимаю, что он прав. Конечно, я не отдавал «приказов», но… подталкивал их друг к другу изо всех сил, как заправская сводня.
– Странно, мне показалось – наоборот. Ты сам нас свёл. Нестыковочка вышла, Даниэль.
– В общем, она теперь думает, что вы – пара. Думает, что у вас всё серьёзно.

По лицу Фрэнка видно, что ему это совершенно не интересно. Это, конечно, ужасно, но я очень рад.

– Фрэнк, хотя бы сделай вид, что тебе не всё равно. Чёрт возьми. Ты же с ней спал.
– Спать, – говорит Лиза.
– Мне не всё равно. Мне важно, чтобы вы остались друзьями. Надеюсь, это так?

– Не знаю, Фрэнк. Не думаю, что она запрыгает от счастья и побежит открывать шампанское, когда узнает, что между нами произошло. И узнает она это от меня – мне придётся сказать рано или поздно. Скорее всего, рано. Не думаю, что она вообще захочет меня видеть. Чувствую себя сволочью.

– Давай не будем сейчас об этом, – говорит Фрэнк. – И перестань морщиться. Она уже большая девочка, переживёт.
– Луиза воображает, что вы уже помолвлены, почти.
– Очень глупо с её стороны. Я старался произвести обратное впечатление. Я всегда стараюсь.
Я громко вздыхаю.

– Ладно. Есть хочешь? Я готовить не в состоянии и собирался что-нибудь заказать на дом. Или ты вечером собирался куда-то?
– Куда?
– Куда-нибудь. В люди. В мир. На улицу.
– Нет, – говорит он. – Я никуда не собирался.

Мы смотрим, как мышка Мейзи купается в бассейне – на ней полосатый купальный костюм с дырочкой для хвоста.

– Хочешь, чтобы я куда-нибудь сходил? – спрашивает Фрэнк.
– Если ты сам хочешь.
– А ты хочешь?
– Мне всё равно. Не смотри на меня, хочешь пойти куда-нибудь – иди.
– Понятно. Ладно.
– Насчет вчерашнего...

– И позавчерашнего. – И зачем он на меня так смотрит, смущает.
– Я... мы... ты не обязан... ты свободный человек, Фрэнк.
– Когда Элизабет пойдёт спать? – спрашивает он.
– Уже скоро.
– Мне её уложить?
– Нет, пусть мультик досмотрит.
– Хорошо. Так о чём ты говорил?

– Ох, чёрт. Я просто пытался сказать помягче, Фрэнк. Что я ничего не жду, что ты не обязан становиться моим партнером. Всё было замечательно, но я не хочу, чтобы из-за этого у нас испортились отношения. Поэтому, если у тебя есть планы на вечер, – иди. Со всеми вытекающими последствиями.

– Ты хочешь, чтобы я опять приводил домой женщин?
– Если ты сам этого хочешь. – Нет, нет, нет.
– Что, на тройничок? – смеётся он. – Какая неожиданность! Ну, ты даёшь.

– Нет, не на тройничок. Исключительно для твоего личного употребления. – В моём голосе зазвенели металлические нотки. Я не специально, но обычным голосом я врать не могу. – Ты знаешь, я не люблю женщин.
– Для твоего, – говорит Элизабет.

– Но... – Фрэнк уже не смеётся. У него бледное и непроницаемое лицо.
– Вот что я хотел сказать. Пойдем, девочка моя, спать пора.
– Даниэль!
– Подожди, – отвечаю ему с лестницы.

Но, когда спускаюсь вниз, его уже нет. На обеденном столе стоят два стакана с едва пригубленным вином.