Призвание и профессия

Вступление

О чём намечаемый опус - пока смутно вижу "сквозь магический кристалл", хотя что-то томящее сознание и требующее разрешающего прояснения назревало, и порой прорывалось в опусах предыдущих. Одна из граней такого "магического кристалла" для всестороннего рассмотрения заявленной темы - можно считать - зеркальная, обращенная на себя самого. В чём было моё человеческое призвание, и, если я не сделался профессионалом - чему бы не служил в разные годы своей жизни,- то - к сожалению или к счастью?

В "Толковом словаре русского языка", довоенном, пропуская старинное значение этого слова, - "Склонность, внутреннее влечение к какому-нибудь делу, какой-нибудь профессии (при обладании или убеждении, что обладаешь нужными для того способностями). Чувствовать призвание к науке. Призвание к музыке. Следовать своему призванию. Художник по призванию. // Роль, задача, предназначение. Ты благородно поняла призвание актрисы. Некрасов. О, кто ж теперь напомнит человеку высокое призвание его? Некрасов. Историческое призвание пролетариата - построить социалистическое общество". Впечатление от этой словарной статьи - призвание это, в сущности - по советской аббревиатуре - профориентация, а вообще призвание человека - высокое по Некрасову - это - советского человека - строить социализм. Словарь Даля и здесь, полагаю, выразительней: "Призвание, природное расположение, наклонность, дарование, назначение, предопределение. Торговля моё призвание. Счастлив человек, могущий следовать своему призванию,

В словаре Даля  "професия" (одно "с") - промысел, всякое сословное занятие". В "Словаре иностранных слов" XXI века: " Профессия (латинское professio<profiteo - объявляю своим делом) постоянная специальность, основной род деятельности, требующий определённой подготовки и являющийся обычно источником существования". Нет, соотношение между призванием и профессией далеко не однозначно, да и понятия призвания и профессии выходят, на мой взгляд, за рамки словарных дефиниций. Судья, священнослужитель, воин, проститутка, знахарь, певунья, разбойник, учитель - наверное, и в прошлом, и далёком прошлом, и сегодня, по отношению к каждой отдельной личности, жизненным обстоятельствам можно догадываться - доминирует ли призвание или довлеет выбранная, вынужденная профессия. Для примера из того же словаря Даля - "Шут - человек промышляющий шутовством, шутками, остротами и дурачеством, на смех и потеху людям. Шут обычно прикидывается дурачком, напускает на себя дурь, и чудит, и острит под этой личиной...// Шут в игрищах, потешных представлениях: паяц, клоун, потешник, это в нашей кукольной комедии петрушка".

Об этом человеческом призвании или профессии надлежит потолковать обстоятельней в дальнейшем. И о многом, опять же проявляющемся у гомо - и по наследству от "братьев меньших", и - как исключительно эволюционирующее человеческое. Но сперва - на старости, глубокой старости лет - пробуя анализировать свою судьбу, совпавшую с бурным XX веком в стране, сполна испытавшей этого века взлеты и паденья.
С оглядкой на прожитое

В наше время школьников, а иной раз и дошкольников спрашивают: кем хотят или мечтают стать, когда вырастут, - имеется в виду профессия или должность. В большинстве ответов называются модные, престижные на сегодня профессии: космонавт, футболист, бизнесмен, президент, актриса, топ-модель, жена банкира, писательница... У получивших среднее образование, абитуриентов в основном более прагматичный подход к будущей специализации. Помню ли я - кем хотел стать - семь-восемь десятков лет назад? Кажется мне: поэтом. Но наверное не в том смысле, что стану заниматься только сочинительством стихов, и, как вероятно, уверенные в своём умении рифмовать оригинальные мысли, чувства, находить подходящие образы, метафоры, эпитеты; добьются издания поэтических сборников, славы, достойных гонораров; может быть, всплывает невольное желание польстить самому себе, но скорее предполагалась не столько реализация своего призвания, сколько поэтические виденье мира, очарование всех его ипостасей. Это не религиозное, и даже не образное, а я бы назвал - мифологизированное мышление, и нелегко внятно передать - что это значит. Возможно, cxoдно представляли пращуры своих предков, о которых эстафетой памяти поколений докатились легендарные их деяния. Для меня, возможно, как для религиозного сознания, верней, восприятия мира каким-либо адептом верований Востока, всё на свете было вроде бы одушевленным, но души эти в моей душе отражались по-иному, чем в реальной действительности, - тавтология в предыдущих словах не лишена смысла.

Право, затрудняюсь - как это объяснить на словах. Такое ли отношение, как у ребёнка к игрушке, или артиста к персонажу, которого он теперь изображает, или человека религиозного к тем, кто представлен в священных книгах и преданиях. Должно быть, у влюбленных "болезнь любви" - по Пушкину, или зараженных всеобщим поклонением кумиру, или так же внушенной ненавистью к - условно говоря - чужому - это атавистическое, унаследованное от "братьев меньших". Разве у собаки не так же эмоционально и достаточно ярко окрашен образ её хозяина, его домочадцев, и - волка или явного чужака. А в такой трактовке ничего унизительного для нашего брата, более того - не в этом ли кроется объяснение: настроения, догматического сознания, поступков не только безусловных фанатов, притом в диапазоне - от самоотверженного милосердия и героизма до отчужденности вне гуманистического - мстителя, бандита, или самопожертвования "во имя". Возможно, натурам, в какой-то мере творческим, присуще подобное мироощущение, собственное виденье, субъективное - сущностей встречаемого на жизненном пути.

И это характерным талантом отражается в творчестве - в словах, живописи, музыке, актёрском искусстве, и я бы не исключил отсюда учёного, изобретателя, тем паче - философа. А как сказанное относится ко мне? Возможно, моё призвание было - быть самим собой, ибо профессионализм предполагает в какой-то степени напряжения, как в разных формах мыслей и действий, глубинная основа которых продолжение рода; или потребность в алкоголе или наркотиках у втянутого в такую зависимость. Чтобы стать или быть самим собой, человек должен ясно понимать - без чего он может и без чего не может обойтись, и вынужденное второе пусть не становится тягостно обременительным, обязательным в худшем смысле слова. Было ли это тем кредо, что руководило мной, определяло судьбу? Может быть, и чересчур...

Не прилагал усилий для того, чтобы жизнь моя казалась значительной, и в самооценке, и в глазах других, чтобы находился избранным среди избранных, или даже наравне с умеющими вроде бы элементарное. Смешно, но так и не научился плавать, танцевать, ездить на велосипеде; и хотя отец неплохо рисовал, а мама училась в консерватории, давала частные уроки игры на фортепиано - моё умение рисовать на нуле, и дальше гамм и собачьего вальса в овладении игрой на пианино дело не пошло. В школе и в институте учил немецкий язык, правда, когда был в ГДР по частному приглашению у той, что, как говорится, ни слова по-русски, с помощью словаря объяснялся, и не только с ней. И со спортом не в ладах - иногда весла на прогулках по Днепру и Роси, бадминтон или волейбол слегка, и даже полезный бег трусцой - урывками.

Но если я ещё до окончания института заочно – где-то работал, и в дальнейшем, даже после выхода на пенсию - значит по какой-то профессии - насколько далёкой от призвания? Много ли знаний и опыта требуется для исполнения обязанностей: цехового лаборанта, сменного мастера на  предприятиях по производству кожи, трикотажа, резиновых изделий? Это не был монотонный физический труд, как у рабочих в цехах но превращалось из условного, можно сказать, в безусловный рефлекс, привычку, необходимую обязательность, как у муравьев или бобров, разумеется, с человеческим стимулом вознаграждения - минимального для поддержания жизни и работоспособности у раба, пролетария, и - "жизненного уровня" трудящегося сегодня в разных странах - но это отдельная тема. И ещё - нематериальный стимул - участие в сотворении того, что как-то послужит людям - срабатывал, может быть, подсознательно, но подхлёстывал старательность, а при воздействии вдохновляющими лозунгами и перспективами - приносил сверхплановые успехи - так "Закалялась сталь" в документальном повествовании Николая Островского, осуществлялись грандиозные стройки пятилеток, по крайней мере, первых в СССР - не идеализируя, и подневольный труд ещё как имел место; но и освоение казахстанской целины, и нефтяных, газовых месторождений в России...

И мне, несмотря на затруднительность, особенно зимой, - при не- чёткой работе транспорта - непременно оказаться на работе во время - ранним утром или на ночь глядя,- такое моё амплуа, можно сказать, не то, чтобы страшно нравилось, но никак не было в тягость. Я в эти часы находился в гуще людской, очень разных личностей - и каждый из них как-то отражался в моём сознании, душе - не черно- белым симпатии-антипатии, но и это можно было выделить при первом приближении, и даже не многоцветным - о сущности индивида, а скорее неким иероглифом, насколько я знаю, в китайском, японском языке не всегда однозначным. И взаимосвязь между этим иероглифом и взаимоотношениями между им обозначаемым и мной, по крайней мере, внешне, в общении, слабо проявлялись. И, хочется дополнить, и на протяжении всей моей жизни, как теперь начинаю понимать - не уверен, что с родными, но наверное - с, условно говоря - друзьями, близкими знакомыми, подчиненными и начальством, представительницами прекрасного пола - в различных ситуациях, без расшифровки каких; нет, не с акцентом на эротику.

Понимаю туманность подобной исповедальности, то ли дело мемуарные повествования, или, на худой конец, перенос на алтер эго в романе. А я, как сам себе Зигмунд Фрейд, пытаюсь постичь - под эгидой призвания - в каком качестве что ли призван был с рождения воспринимать мир и, возможно, чем-то ему служить. И, в дополнении к тому, как отпечатывались окружающие люди, или становящиеся мне известными, замечательные люди былых эпох и современники, даже персонажи книг или на сценах театров и экранов, - и существа одушевленные, и разнообразнейшие неодушевленные, также становились в ряду тысяч "иероглифов" в сознании, или, опять же, может верней, - в душе.
Отвлечение от темы

В предыдущих опусах, что на сайте, я называю такое "лирическими отступлениями" - в языке такая формулировка прижилась. В философии, не с легкой ли руки Канта, утвердилось понятие - "вещь в себе". Как я понимаю, это некая сущность любого объекта, монады, если угодно - моя монадология в моих писаниях незримо присутствует,- открывает нам через органы чувств, эксперименты, по законам осознании, опосредовано своего рода приемлемой для понимания моделью, но лишь в каком-то приближении к истине - во всей полноте и глубине даже, казалось бы, простейшего. Можно вспомнить, что писал Энгельс о многообразии единицы - первого из чисел, или о том, какой путь прошла атомистика и не с эпохи Демокрита, а в XX веке, насколько невероятно усложнилась модель атома, и преодолен ли последней рубеж истины. Литература, искусство, философия, должно быть, пускай в минувшие века, но приближали человека к той сердцевине истины, что кроется за призывом "познай самого себя".

Можно ли рассчитать, какова доля утилитарной составляющей в продвижении человечества к созданию многоплановой картины мироздания, в общем и частностях, к возможному приближению к истинному? Понимали ли создатели Библии, Торы, необходимость монотеизма взамен множественности, можно сказать, "профессиональных" божков - как единственно приемлемую альтернативу религиозному сознанию этносов присредиземноморья, ближнего Востока; буддизм родился на иной духовной основе. Я пробовал понять - в чём смысл писаных и неписаных законов, обязательных для иудеев на земле обетованной - запрет на изобразительное искусство вне дворцового или храмового декорума; шофара - чуть ли не единственного и весьма примитивного музыкального инструмента; наука исключительно прикладная на эмпирическом фундаменте - в сооружении построек, земледелии и скотоводстве, изготовлении орудий труда, военного снаряжения, даже одежды - цветная, из крашеной шерсти, как повествует Библия, была как бы из разряда роскоши. Мне представляется, что эти мудрые ограничения служили в конечном счёте накоплению внутреннего, вероятно, генетического потенциала, не растрачиваемого на текущее творческое разбазаривание, на общедоступные поделки; и, казалось бы, на протяжении веков выдающимися интеллектуалами из еврейского народа - сосредоточение преимущественно на изучении и толкование Торы - залог вызревания призвания потомков; это так изумительно реализуется в новое время - в науке, искусстве, литературе, общественной деятельности - надо ли приводить для подтверждения этой догадки многочисленные имена этих людей.

Какие-то моменты, эпизоды почему-то застревают в памяти, и порой - к месту, а то и невесть отчего - вспоминаются, и вероятно неспроста. Мне семнадцать лет, целую неделю еде в поезду, на самой верхней полке, что для багажа, по подделанному товарищем компостеру на поезд Новосибирск - Москва - в столицу, где ещё в военное время действует комендантский час и обязательно ночное затемнение - светящихся окон на случай прорыва вражеской авиации. В дороге непринужденное общение с разными попутчиками. Неторопливо движется состав, долгие стоянки с выходом из вагонов. На какой-то станции или между ними - в поле зрения некое производство, может, не совсем обычное. Один из пассажиров, мужчина уже в возрасте, вместе с которым я вышел из вагона, вглядевшись в увиденное, и, наверное, сообразив, что за продукция выходит отсюда, сказал; меня всегда интересует - каким образом  происходит тот или иной процесс. Наверное, цитирую через столько лет не дословно, но по сути адекватно. И, если смолоду я постигал нюансы технологий изготовления различных вещей на практике, попутно, а в качестве проектанта, журналиста, сценариста, стараясь вникнуть - и в процессы промышленных производств, и с позиций науки - в происходящие в неорганическом и органическом мире,- то к старости такое навязчивое "почему?" - стало для меня во главе угла, и распространилось на проблемы творчества, происхождения и эволюции различных объектов - монад и сигмонад - включая человека и человечества, что нашло отражение в дилетантских опусах, весьма разношерстных на моём сайте.
У истоков профессионализма

Зародилось такое, думается, ещё у некоторых видов общественных животных, даже насекомых, как необходимое условие оптимального существования данной сигмонадной популяции. В популярной энтомологии подробно рассказывается об этом на примерах ряда видов муравьев, термитов, пчёл. В стаях, стадах птиц, млекопитающих животных роль каждой особи-монады в сигмонадной структуре определяется: полом, возрастом, положением в иерархии - "от альфы до омеги", нередко с особыми функциями вожака. Соответственно становление вида гомо так же вызывало необходимость распределения, можно сказать, прав и обязанностей с целью обеспечения насущных потребностей. Собирателями всего съедобного становились наверное все, от мала до велика, но удачливыми охотниками - самые наблюдательные, отважные, сметливые.

Расставшиеся с естественным раем - в том лишь смысле, что в нём не надо было, да и не умели самые первобытные гомо трудится, - становились земледельцами, скотоводами, и, заметим, по библейским братьям - Авелю и Каину – можем судить, какая профессия была почётнее, так же как у плененных евреев в Египте, поневоле занимавшихся скотоводством. И, если изгнавший Адама и Еву из рая Господь, обрекая их не только на обязательный труд, но и климатические вне рая невзгоды, смилостивился и облачил " в одежды кожаные", то опять же их потомкам надлежало стать кожевниками, сапожниками, а там и прядильщиками, ткачами, портными. Казуистически поставленный вопрос: что было изначала- курица или яйцо, яйцо или курица - перенесенный в рассматриваемую тему или проблему, - как первичность призвания или профессий в развитии гомо. Относительно дочеловеческих живых существ - в моём понимании и, должно быть, в самом деле - вопрос о курице и яйце остался в прошлом как загадка для недоумков - каждый вид возникал во всеоружии для существования в своей экологической нише, разумеется, включая все аспекты продолжения рода.

Дифференциация функций групп особей внутривидовая - революционное преобразование в ходе эволюции живого на планете, как и организация клетки, самодостаточной во взаимодействии с веществами первичного океана и при этом способной породить себе подобную; и появление многоклеточных организмов со специальными функциями групп клеток с направленностью на более свободную ориентацию в меняющейся окружающей среде; и двуполость, благодаря которой разброс особей, отличных от среднестатистической в рамках, исключающих нежелательную патологию; популяция - и локальное сообщество, в частности, становится более мобильным, с потенциалом приспобляемости в другой экологической нише - в статусе подвида; и нервной системы, совершенствующейся в управляющем мозге, уже могущем взаимодействовать с окружающей действительностью сверх жестких ограничений генетически незыблемых, врожденных рефлексов, инстинктов.

Всё это унаследовал вид гомо, но, видимо, очередная, можно сказать эволюционная революция одарила мозг наших самых далёких предков сознанием, может, верней - осознанием той сущности в окружающем мире, что так или иначе может послужить главному для любого вида - выживанию, продолжению рода. Иллюстрация наглядными примерами налицо: понял не только, как животное, опасность, от огня исходящую - при лесных или степных пожарах вследствие ударов молнии, или от раскалённой вулканической лавы, но и благотворную - в очаге, помогающем и в непогоду согреться, и устрашать приближающихся в стоянке хищников, и готовить пищу, делая её более съедобной и вкусной. Помнится в детстве прочёл книгу "Борьба за огонь" - между племенами первобытных людей, когда случайно добытый огонь сохранялся как нечто живое, что нужно было всё время подкармливать; и велико было стремление завладеть этим животворным. Трудно судить, насколько эта повесть правдоподобна, но через ряд поколений добывать огонь самостоятельно научились наверное все народы Земли. Искра от ударов кремния, переходящее в пламя нагревание трущихся друг о друга кусков дерева, добавка серы, фосфора - приводило к тому, что огонь делался, можно сказать, ручным, таким же приручаемым, как домашние животные.

Но, если на то пошло, и вовлечение в орбиту своей жизни: собаки,  осла, овцы, верблюда, всех одомашненных, включая медоносных пчёл, - совершалось не вдруг, а многими поколениями, да ещё если добавить параллельную селекцию, как и сельскохозяйственных культур. Может ли мы считать в этом процессе нераздельными - призвание, как потенциальную способность и потребность в её реализации, и - как следствие профессии - охотника, скотовода, земледельца, и попутно - изготовителя орудий труда, боевых, и - каменщика, кузнеца, ткача? Если по аналогии с умением пчелы строить соты, птицы - вить гнёздо, бобра - сооружать плотину, крота - подземные лабиринты - то почему бы нет, правда, у этих живых существ такое, полагаю, было присуще целиком и полностью; начиная с обоснованием данного вида в подходящей экологической нише, а у гомо смахивает на узаконенную дарвинизмом борьбу за существование, в ходе которой возникали все приспособительные к окружающему физиологические и психические особенности, характерный образ жизни.

Разобраться в этом не так просто, как кажется с первого взгляда. А, может, с гомо - именно очередная "эволюционная революция"? В чём она заключается? Не в том ли, что в этом варианте: если эволюция дочеловеческого проходила по каким-то ведомым и неведомым биологическим законам, вроде сама по себе, то вид гомо - с нацеленностью на "сапиенс"- уже своё существование определял, что называется, творчески, своими силами, разумом, творя шаг за шагом "вторую природу", для своих нужд приспособляемую. В этом выпирало и сугубо человеческое; опять же, если у всех дочеловеческих видов неуклонно доминировал принцип необходимого и достаточного - для надёжного существования, выживания в относительно неизменных условиях, то для человека эти рамки и раздвигались по-разному, и ломались - и нарушение таких естественных ограничителей зачастую бывали не во благо рода людскогого.       
То же - у людей

Сравнимо ли возникновение и развитие вообще вида гомо - и других,

многочисленных видов живых существ? Прежде всего, по крайней мере, в памятной истории человечества такого на наблюдалось - скорее некоторые виды по разным причинам, и не без вмешательства человека исчезли с лица Земли, цепляются за "Красную книгу". Селекция - не в счёт, поскольку сущность каждого вида неизменна, и разве что в мире микроорганизмов рождаются новые виды. И, несмотря на то, что  палеонтология не подтверждает наличие промежуточных видов, и десятки, а может, сотни, тысячи поколений в становлении нового вида на основе родительского - ничтожно мало по отношению ко многим тысячелетиям геологических эпох. Отсюда вроде можно было сделать вывод, что и вид гомо, так сказать, ещё не устоялся окончательно.

Однако явно ускоренная трансформация гомо сапиенс по многим параметрам свидетельствует, что в этом процессе активизировались иные факторы. Очевидно, генетическая составляющая перестала быть доминирующей, хотя - память, способность с младенчества овладевать речью, интенсивно обучаться всякому разному - в зависимости от опять же - генетического потенциала, - это говорит в пользу серьёзных генетических предпосылок развития гомо и особенно гомо сапиенс. Очевидно, центр тяжести эволюционных преобразований для гомо переместился с физиологически-психического в гораздо более мобильный психически-физиологический. Проживание в различных климатических, природных зонах - по Льву Гумилеву, обусловило многое в том, какими стали народы в них обитающие. В физиологии - телесная конституция, цвет кожи, волос, разрез глаз, характерные особенности лица. Но куда радикальнее различия в том, что частично теперь подводится под термин - менталитет. Убежден, что в формировании этого или национального характера народа во всех аспектах - основная заслуга принадлежала отдельным творческим личностям. А насколько эта, более чем существенная, сторона человеческого бытия, подобно физиологическим особенностям этнических групп, проходила под эгидой приспособленности к уготованной экологической нише и пользовании её дарами, - вопрос для историков, этнографов,- если не совсем уж неразрешимый, то крайне неясный и запутанный.

В самом деле - отчего в массе или усредненно такие - и нынешние: китайцы, немцы, русские, индусы - обитатели и этой страны с диффенциацией, и значительной - по этносам и регионам, и десятки других народов Земли? Как получилось, что те же китайцы - столь трудолюбивы, а эстонцы - неторопливы, и экспансивны итальянцы - родная ли земля предков тому причина - со всеми своими особенностями. И отчего цыгане склонны к кочевью, или евреи веками в диаспоре, и в наше время, когда так доступно, лишь частично устремляются на землю обетованную? А как соотносится это с заявленной в заголовке темой - призвания и профессии?
Для жизнеобеспечения - и только

Человек разумный, а ещё - играющий, любящий, творящий, страдающий; и этим, и кроме того отличающийся от "братьев меньших". Правомерно ли добавить прилагательное или эпитет - человек трудящийся? Нет сомнений, что со времени появления гомо на Земле - в одном ли подходящем месте на просторах Африки, Азии, или в нескольких точках, и даже не сразу такой гомо, что выжил как вид и набирался "сапиенс", - но никакого подобия библейского рая не было и в помине - жестокая борьба за существование заставляла непрерывно - всячески искать хоть что-то съедобное, остерегаться хищных тварей или недругов из соседнего племени, искать защиты от разгула стихии. Нет, жизнь этих наших самых далёких предков отнюдь не была, как в раю, но и вовсе не в аду, как и наверное у большинства нынешних столь сравнительно многочисленных обитателей всех континентов. Сама по себе радость жизни, а ещё - от удачной охоты, соединения мужского и женского во имя продолжения рода, рождения детенышей, вхождение их в сообщество в полную силу, возможность общения со своими сверх генетически запрограммированного как необходимое и достаточное - пусть хотя бы задатками членораздельной речи...

Очередное "лирическое отступление", вроде бы далёкое от темы данного опуса, но - не совсем. Речь идёт, в общем, о том, насколько мы, люди, можем, в состоянии отражать в сознании, и здесь пускай - в душе то, что, как выше было обозначено, представляет собой "вещь в себе". Но чем может быть эта "вещь в себе"? Скажем, марочное вино - и только профессиональный дегустатор уловит или познает, сразу скажем - условно -"душу"   - смягчим кавычками - этого напитка. Или, оказавшись, допустим, туристом в совершенно незнакомой по всем статьям стране - понять - каковы они, туземцы - что в них такое, что всех их роднит. И, зачем так далеко - достаточно ли в силах почувствовать что творится в душе - уже без кавычек - у нашей, как говорится, половины - в супружестве, или в мимолётных увлечениях; у наших родителей, детей? По-своему воспринимаем органами чувств и сознанием всё, что встречается на жизненном пути - наугад: знакомый или незнакомый пейзаж, произведение литературы, живописи, музыки; архитектуру, живые существа - домашних животных или в зоопарке; доходящее с экранов, фотографий; а учёным - то, что творится в микромире, в глубинах вселенной, в живых организмах...

Ранее намекал на свое, с позволения сказать, мироотражение - в неких "иероглифах", но подобное отпечатывается в душе каждого из нас, предположим, как истина в каком-то приближении, или - безразлично смазано, - лишь избранным дано сделать такие "иероглифы" доступными для постижения отдельными, многими, пусть в этом отношении избранными иными немногими. А особо занимает меня наиболее адекватное отражение прошлого, минувшего - по той информации, что для нас доступна. Если исходить из предположения, что вся абсолютно информация, полученная человеческой личностью через органы чувств, а, может, и сверх того, - с момента появления на свет, а может и до того, - хранится в памяти, в каких-то бездонных глубинах, - то возможно ли, так сказать, достать её оттуда и вытащить - припомнить казалось бы забытое или почти, воспроизвести - для себя или для всех?

Так чтo говорит в пользу такой возможности? При гипнозе по велению гипнотизёра перенестись в своё детство, испытуемый начинает вести себя как ребёнок, и особенно возраст выдаёт изменившаяся речь. В последние годы на телеэкране проходят своего рода документальные сериалы с участием экстрасенсов из разных стран. Наряду с поразительными эпизодами проникновения в сокрытое прошлое, настоящее и даже будущее - посредством - если вроде "по науке" - считывания соответствующей информации с вещей неодушевленных, как по моему, по-монадному - если и вообще закон сохранения информации так же обоснован, как и аналогичный закон в отношении "материи-энергии" - с - скажем так - экстрасенсорным привлечением информации, связанной каким-то неуловимыми нитями - а в мозгу мы это допускаем и доискиваемся - каковы эти связи,- и на заключительном этапе внятной расшифровки этой информации для заинтересованных; итак, наряду с такими эпизодами - когда объекты для получения информации - живые люди, а порой и умершие - что уж совсем непостижимо,- то "считываются" в иных случаях - и такие подробности из детских лет и тех, кто находится вне поля зрения, что эти, нередко скептически настроенные знаменитости, подтверждая действительность полузабытого, испытывают, по модному нынче выражению, произносимому к месту и не к месту - настоящий шок....

И, если на то пошло, и прапамять по Юнгу - не так уже призрачна - установлено достоверно, что например девочки в Индии, оказавшись в совершенно незнакомом городе, отлично ориентируются в нём, словно побывали здесь, можно сказать, в прошлой жизни, из которой в их тело переселилась душа покойного, но в ней сохраняется память о прошлом. Думаю, что и образы сновидений - кто знает отчего каждый раз совсем иные или с навязчивыми акцентами - фрагментами выстреливают из недр хранилищ памяти; но насколько убедительна расшифровка по Фрейду. А можно ли, исходя из сказанного, как-то ощутить себя человеком прошлого, более или менее далёкого? Зачем? Ну, как астрономы - о происхождении вселенной, палеонтологи - видов живых существ, археологи - человеческой истории в том же плане - материальной и духовной культуры, - как зарождались - и призвания, и профессии.

Но разве прошлое, более или менее отдалённое - не воссоздаётся для нас, скажем, в летописях и книгах историков, сказаниях и заметках современников былых времен, наконец, исторических романах, драматургии, воплощенной на сцене или на экране? В самом деле - отчего бы не поверить паре разнополых актёров, представляющих, допустим, Ромео и Джульетту, Анну Каренину и Вронского, Гурова и Даму с собачкой - именно так вполне могло быть, когда этих вымышленных персонажей неодолимо потянуло друг к другу, и всё остальное казалось неважным, - и у артистов возможно было подобное, пусть и осуществляемое лишь в воображении. С таким же успехом даются роли, допустим, господина и раба, начальника и подчиненного - любого уровня - в жизни едва ли каждому иной раз приходится оказываться в том или ином амплуа. И воины в массовках уподобляются бравым новобранцам без особенно напряжения.

Другое дело - представить крупным планом личность творческую - тут и внешнее сходство, и антураж эпохи, и "свита играет короля" - дают смутное представление о том, почему и как прообразу этого человека удавалось создавать шедевры в какой-либо области литературы, искусства, науки, или в качестве – мыслителя, праведника, священнослужителя - делаться непререкаемым авторитетом не только для окружающих.

Но если представить наших самых или почти самых отделенных предков, где ещё не могли жить и творить личности гениальные, талантливые в нашем понимании, а в лучшем случае, более способные приспосабливаться к меняющимся условиям окружающей среды, - сможем ли, как говорится, войти в их шкуру, разумеется, мысленно? Легче в этом плане этологам - например, наблюдающим сообщества обезьян вблизи, в естественной обстановке, или в экспериментальные задачах. Отмечается, что некоторые особи - в главном для них - добывании пищи - оказываются сметливее, сообразительнее, если угодно; выстраивающие пускай примитивный алгоритм оптимальных действий. Что ж, можно считать, что именно такая тенденция приспособляемости как доминирующий аспект борьбы за существование играла немаловажную роль в ходе эволюции живого на Земле, вероятно, и в образовании новых видов; остаётся, правда, открытым вопрос о, в современной терминологии, информационном обеспечении этих продвижений - вверх по ступеням лестницы эволюции, да и человеческой истории - гомо, гомо сапиенс - у меня на этот счёт свои соображении, изложенные в предыдущих опусах, и к этому причастные, но теперь - в продолжении и развитии вышесказанного.

По крайней мере, в экспериментах с обезьянами подтвердилось известное издавна, и даже запечатленное в одной из басен Крылова - способность обезьян к подражанию - то есть какому-то внутреннему стимулированию копирования, повторения замеченного у сородичей. Можно предположить, что это - один из движущих факторов эволюции, четче наблюдаемый у высших животных - эволюционные подвижки, так сказать, вширь - в популяции одновидовых того же поколения, с каким-то механизмом передачи генетически следующим поколениям, вероятно, "механизму", схожему с трансформацией условных рефлексов в безусловные, уже наверняка надёжней закрепляемые генетически, как, скажем, можно отметить у разных домашних животных. И уже интенсивней такой процесс пошёл у гомо, чему способствовало отличие этого вида от дочеловеческих.

По существу то же наблюдаем в играх детей, даже дошкольников; и - включаем воображение, и начинаем представлять зарождение профессий земледельца, скотовода, охотника, затем делателя примитивных орудий труда для, опять же, набирающих силу массовых профессий: строителей жилищ, изготовителей одежды; и воинов с также необходимыми средствами успешного нападения и защиты - в последующие эпохи совершенствовались для завоевательных нашествий профессиональных бойцов, орд кочевников.  Эти и смежные профессии способствовали выживанию более или менее значительных этнических подвидов гомо, однако этого оказывалось недостаточно, и стоит задуматься - почему...
От каждого - по способностям...

Людям моего поколения, которых в наступившем сейчас 2012 году, в наших землях остаётся немного, памятен советский лозунг - "От каждого - по способностям, каждому - по труду", последнее предполагало адекватную материальную и отчасти моральную оценку личного вклада в строительство социализма, а затем коммунизма в ССР. Уравниловка и служение прежде всего незыблемости режима делали этот лозунг, мягко говоря, далёким от справедливого воплощения; и уместно ли преждевременно рассуждать - как он трансформируется в нынешних общественных структурах под знаком призвания и профессионализма.

Возвращаясь к эпохам незапамятным, заметим, что для различных этнических групп запрос на профессионалов в том или ином приложении был зависим от тех условий и образа жизни, в которых данная национальная группа обосновалась. Скажем, для островных обитателей архипелага насущным было создание водного транспорта, так последовательно появлялись - плот, лодка - впрочем и у осевших на берегах рек, морей; пирога, сделанная Гайаватой, с веслами; а для корабля Одиссея - и паруса, и руль - но это уже в историческую эпоху. А вот первая обувь, что по данным археологов появилась у людей примерно полтораста веков назад - без неё недалеко уйдёшь по колючим камням или раскаленному песку в тропиках, так же и по арктическим снегам без прообраза лыж. Трудно ли догадаться - что побуждало тех, кто был способен для своих сделать такое, что способствует жизнестойкости сородичей, - некий внутренний импульс, неуловимая составляющая эволюции вида гомо, или дополнительно - как-то ощущаемая востребованность реализации индивидуальных способностей.

И эта востребованность особо стимулировалась многообразием информационного общения между индивидуумами - именно человеческими. Нельзя сказать, чтобы и у этого не было предпосылок у "братьев меньших" - и в опасные для стада, стаи моменты, и особенно в важнейшие для продолжения рода периоды спаривания и созвучные этому. Мяуканье мартовских котов, воркование голубей, птичий гомон в лесной чаще. Эстетическая составляющая в ходе эволюции животных оценивается только людьми - изумительные трели соловья для самки ничуть не привлекательнее, чем призывные "ку-ку" самца этого вида пернатых. Впрочем, кто знает - чья песня переманит самку - с переносом метафорического у Пастернака о поэзии - "это двух соловьев поединок". И здесь самое место выдернуть из Толстого - "Холстомера" - о молодой лошадке - "шалунье": "Она остановилась, гордо, несколько на бок, подняла голову, встряхнулась и заржала сладким, нежным и протяжным голосом. И шалость, и чувство, и некоторая грусть выражалась в этом ржанье. В нём было и желание, и обещанье любви, и грусть по ней. Вон деркач, в густом тростнике, перебегая с места на место, страстно зовёт к себе подругу, вон и кукушка и перепел поют любовь, и цветы по ветру пересылают свою душистую пыль друг другу..."

Всё это, можно сказать, в переводе на человеческий поэтический язык. К этому наверное можно добавить озвучание обращения родительницы к потомству у иных "братьев меньших". Но только у человека подобное проявляется сверх генетически заложенного, хотя - почему бы не предположить, что многовековое общение с людьми тех же домашних животных - лошадей, собак, кошек - сделало их звуковое информационное общение с сородичами, особенно с человеком, богаче, пусть интонационно. А что уж говорить об открывшихся такого рода возможностях людей - вдобавок к членораздельной речи с разнообразием смысловым. И, если те же "братья меньшие" по шкале жизненной удовлетворенности двигались опять-таки в соответствии с генетической программой, разве что с некоторой коррекцией, учитывающей индивидуальные отличия, то человеческая память, подсознание и создание уже осуществляли свой выбор по возможности целенаправленно.

"И слово в музыку вернись..." - Мандельштам. А, может, наоборот - музыка отпочковалась от "слова", речи - ритмикой, интонационным звучанием, настроенческой заразительностью. Кто знает, каждая ли молодая лошадка могла заржать так призывно, как опоэтизированная в Толстовском "Холстомере", но, должно быть,  в поколениях тех самых далёких предков рождались и девушки, и юноши с мелодичным, завораживающим голосом. Такой голос, и то, что музыканты называют: слух - не подвигали ли одаренных способностью чаровать своим голосом,- прислушиваться к голосам природы, и в античной мифологии аркадский бог лесов и рощ Пан играл на изобретенной им свирели, а владыка ветров Эол дуновением заставлял звучать арфу. Конечно, истоки эволюции духовых и струнных музыкальных инструментов теряются в глубине веков, но так же смутно представление о том, как врожденное призвание - одаренность такого рода - породило, можно сказать или утверждать, профессиональных флейтистов, вообще и относительно профессионально, умело играющих на разнообразных народных инструментах, но главное - не это.
Зачем музыка?

Главное - это вроде не было такой уж жизненной необходимостью, то есть вполне можно обходиться, существовать, удовлетворяя насущные физиологические потребности, находя своё место в локальной общественной структуре. И всё же - в чём дело? Возможно, эволюционно оправданный разброс особей в определённом диапазоне и рамках - от усредненного, в развитии гомо - по опять же неведомым для этого вида эволюционным указкам или стихийно - но "сапиенс" стал брать свое, то есть при осознании неповторимости собственной жизни, приоритетность просто выживания как представителя вида и продолжение рода в большей или меньшей степени уступала подсознательному эгоцентризму - с нацеленностью на удовлетворенность или удовольствие - эти понятия для гомо делаются синонимичными, и включающими реализацию призвания как залог - по-монадному - усиления значимости и влияния монады-личности на сигмонаду - общественную структуру, в которую вошел с рождения. Понятно, импульс призвания - пока мы ещё в начальных стадиях становления гомо сапиенс - должен был изначала проявляться безудержно.

Но почему музыка - в расширенном понятии, как гармонизированное звучание, включая в это и фонетику, и ритмику как созвучие со временем - ответ на такой вопрос, по моему представлению, следует искать под знаком известной и теологической, и философской проблемы взаимоотношений тела и души, а если более научно - физиологии и психики. Будем исходить из того, что взаимосвязь осуществляется посредством органов чувств. В ходе эволюции обозначились функции того и другого - сверхзадача которых - обеспечение оптимальной жизнедеятельности особей каждого вида и продолжения рода. Через органы чувств поступала информация, существенная для осуществления этой задачи, а нервная система рефлекторно, или мозг инстинктивно, по генетической программе соответственно реагировали на спектр этих информационных раздражителей, делая эту информацию наиболее доступной для расшифровки и опять же оптимальной поведенческой реакции.

Надо ли подкреплять вышесказанное убедительными примерами? Вот мы забрели в лес, как в начальных страницах "Ранней ягоды", и наше появление не проходит бесследно для его обитателей. Какая-то зверушка, заслышав шаги, прячется в норку; а птичка, заметив, наоборот обращает на себя внимание как вроде бы беспомощная, дабы отвлечь от близлежащего гнезда с птенчиками; и, может быть, ветер доносит запах человека до стайки волков, или, как прочёл в одном из очерков Пескова - одичавших собак, и - вдруг это идут охотники - лучше быть от них подальше; нетрудно понять роль в жизнедеятельности ещё двух органов чувств - вкуса и осязания. Надо заметить, что у каждого вида животного органы чувств функционируй по чёткому эволюционному принципу необходимого и достаточного; судите сами - какие важны, а какие - разве что в зачаточном состоянии, допустим, у крота, у сома, у гадюки, у орла, у ящерицы...

Но живое существо - не компьютер, не безразличный фиксатор и переработчик по заданной программе любой поступающей информации - параллельно происходит оценка по критериям выживания - от наиболее благоприятного до смертельно опасного. И эта шкала степени удовлетворенности информацией как извне, так из состояния собственного организма, в чём роль нервной системы, мозга первостепенны - легко просматривается хотя бы у наших домашних любимцев - собак, кошек или лошадей, как в "Холстомере" - Лев Толстой понимал их, наверное, не меньше, чем людей - прототипов его творений. Этологи, наблюдающие, лучше сказать, изучающие жизнь животных в природе - на свободе, а также в неволе,- подтверждают наличие диапазона в каждый момент жизни - удовлетворенности, можно определить - по-человечески - удовольствия в положительной части этой условной шкалы, стремления продлить это состояние или постараться его повторить при благоприятной ситуации.

Заключение о том, что гомо унаследовал от дочеловеческих предков и органы чувств, и способную развиваться нервную систему с тем, что именуют высшей нервной деятельностью - мозгом, сознанием, если угодно - никак не парадоксально. И это существенное для целенаправленной жизни - контрольное ощущение степени удовлетворенности - у гомо становилось всё более осознаваемым, - возможно, и это не парадоксально - подсознательно, однако стимулирующе. Не в этом ли истоки уже сугубо человеческого эстетического привкуса что ли - при восприятии действительности. Если пока речь идёт только о музыке, о её зарождении, то можно предположить, что удовлетворенность - удовольствие возникали при таких словесно-интонационных звучаниях, как обращение матери к её чаду - предтеча колыбельных, или в аналогичном близком общении мужчины и женщины, в выражении радости и горя, думается, человеческий смех и плач, как говорится, из той же оперы. Наверное, и в голосах природы, таких, как трели соловья, завывании ветра, рокоте волн морских - воображение предвкушало чары сладкогласных сирен на пути Одиссея. И при этом доминировал царящий в мироздании ритм - как мы знаем теперь, таящийся в микромире, и с изначальной мудростью мироустройства расчленяющий бесконечно время - в видимых фазах Луны, стрекотаньи цикад, повторяющихся "ку-ку", биении сердца. Этнографы могут рассказать, как именно ритм определяет ход ритуальных действ или танцев у народов планеты.

Но значение музыки - в расширенном понимании этого слова - далеко не исчерпывается эстетической приправой к естественной радости жизни, и тогда, когда это чувство омрачается разного рода испытаниями, неприятностями, травмирующими и человеческую психику. В различных ситуациях необычайно важно не ощущать, образно говоря, сиротства, тс есть чувствовать хотя бы моральную поддержку родных, близких, одним словом, своих - по национальности, религии, и, забегая вперёд - профессии. И тут одним из объединяющих начал становится то, что правомерно причислить к понятию - музыка: танец, песня, звучание народного музыкального инструмента, особенно в часы, традиционно выделяющиеся из обыденного, будничного. Но - и "в избушке распевая, дева прядет…"

Мне трудно судить о том, когда и где в человеческой истории появились личности, которых в этой сфере - музыке - в качестве исполнителей можно было бы считать профессионалами. Упоминание о таких людях, например, в Библии, не указывает на то, что пляска или игра на каком либо тогдашнем музыкальном инструменте были их главным и единственным занятием. Так же как, скажем, бубен для сибирского шамана, сигнальный барабан для аборигена африканского племени, трембита гуцула. Должно быть, взаимосвязанно происходило совершенствование музыкальных инструментов и растущий уровень мастерства исполнителей, и на каком-то этапе только профессионалы могли рассчитывать на возрастающую требовательность и благожелательность им внимающих.

Возможно, так же, как для генетиков-экспериментаторов объектом, наиболее подходящим для доступа к завуалированным закономерностям этого направления биологии, не ключевого ли, - и сфера музыки со всеми её, если позволительно так выразиться, метастазами - в смежные области культуры, а то и науки - в этом опусе позволяет подобраться к заявленному в заголовке. И призвание поначалу, что называется, в народе оборачивалось профессионализмом; взять хотя бы сельского гармониста, лихую плясунью, или Тургеневских певцов. Однако - это уже Пушкин, и вообразим, что так было или могло быть более двадцати веков назад во дворце Клеопатры: "Чертог сиял. Гремели хором певцы при звуках флейт и лир..." Наверное, и певцы, и играющие на флейтах и лирах, как - в советское время определяли - состоящие в штате и не отвлекаемые на другие работы, или - придворные музыканты у венценосных особ в недавно минувшие века в Западной Европе.

И по мере вплетения музыки в жизнь разных народов происходило в сущности то же, что в отдаленные эпохи, когда создавались языки каждого этнического сообщества; убежден, что в этом заслуга отдельных личностей, для нас безымянных, но искра призвания которых - в нахождении слов, их сочетаний, воспринимаемых безоговорочно своим окружением, народом - можно лишь догадываться, какую роль в таком процессе играла обратная связь - востребованность и реализации призвания. Полагаю, схоже и вырабатывался язык музыки. И, если язык, плод необходимости разностороннего общения людей для решения задач жизнеобеспечения у гомо сапиенс, от чисто утилитарного превращался у одаренных призванием - в мифотворчество, поэзию, сохранение того, что не удерживает индивидуальная память и живущего, то - чему всё- таки служит язык музыки? Именно язык - непонятно, как мы его понимаем - такой вот оборот...

В отличие от туманности представлений о происхождении, вернее, рождении языков при всём арсенале языкознания, исторический период становления языка музыки прослеживается относительно проясненней. Хотя даже родословная скрипки, о чём подробней опять же в "Ранней ягоде", представлена несколькими недоказуемыми версиями. Но в современном симфоническом оркестре инструменты такие же, как несколько столетий назад, и, пожалуй, самому молодому - саксофону уже более полутора веков от роду. Как и язык, скажем, русской - в своём объёме предостаточен, чтобы на нём творили Пушкин, Чехов, Пастернак многие тысячи пишущих - пока безотносительно к тому, что у каждого выходит, - и современному композитору - классических традиций или крайнему авангардисту не приходится жаловаться на то, что недостаёт такого инструмента, который передаст полноценно вызревшее в душе. И нотная грамота, насчитывающая с рождения не так уж много веков, сохраняет все нюансы доверенного композитором для исполнения.

Язык до поры, до времени служил как информационный посредник между людьми, и только - пока не появились; "Одиссея", Ветхозаветная Библия, летописи и поэзия древнего Китая, древнеегипетская "Книга мёртвых",       "Рамаяна". А когда язык музыки от бытового, обрядового     достиг того, что в галактике человеческой культуры светился наряду с литературой, живописью, архитектурой; полагаю, правомерно - и наукой? Конец ХVII века; десятилетний мальчик остаётся сиротой. Его старший брат, органист - так сказать, штатный, при церкви, и эта профессия позволяет жить по меньшей мере безбедно, готовит сироту к тому же амплуа, и тот, выросши ступает на ту же стезю, но неудержимо стремление, говоря по-нынешнему, обновлять традиционный репертуар, сочинять своё.

Имя этого скромного органиста, добродушного и не требовательного отца семейства - Иоганн-Себастьян Бах. Из дореволюционной энциклопедии: " Число сочинений Баха огромно; большинство напечатано только после смерти Баха (трудами Мендельсона, Баховского общества и других"). В моей фонотеке - из грампластинок, собирать начал ещё в середине прошлого XX века, к сожалению, далеко не всё, сотворенное Бахом, но привык прослушивать что-либо из этого чуть ли не ежедневно. В том числе из большого цикла - трудно определить жанр этих разнообразных опусов, объединенных заглавным "Хорошо темперированный клавир". Нелишне уточнить - что это значит. Статья из "Новейшего словаря иностранных слов": Темперация (латинское правильное соотношение) установление высоты и количества звуков, составляющих музыкально-звуковую систему; до ХVІІІ века применялась неравномерная темперация, в которой тождественные по ступенной величине интервалы не были вполне равными, затем - равномерная темперация с делением октавы на 12 равных полутонов". Можно вспомнить, что ещё Пифагор устанавливал соотношение числа и звучания струнных и духовых инструментов той эпохи, во всяком случае - улавливал то, что научно определяется частотой звуковых колебаний. И Бах, можно думать, был доволен, что клавир - прообраз клавесина, рояля - при исполнении им сочиняемого уже не станет фальшивить.

А изготовили такой усовершенствованный клавир наверняка профессионалы. Современники Баха - Амати, Гварнери, Страдивари - не одно поколение таких фамилий творцов изумительных инструментов скрипичного семейства, - также несомненные профессионалы. Конечно, и до того выделывались, и не такие уж негодные, клавишные, струнные инструменты, не говоря уже о народных, так же, как и были предшественники Баха - Телеман в Германии, Куперен во Франции. И сегодня лучшие рояли фирмы "Бекштейн", и замечательные скрипки звучат на международных конкурсах изготовителей этих и других музыкальных инструментов. Так же - классическая литература античной эпохи после Гомера, великолепные образцы разнообразной скульптуры у многих народов и после Фидия, отличная поэзия "золотого", "серебряного века", да и многое в русской литературе XX века - после Пушкина. И всё же...

В Пушкинском "Моцарте и Сальери", к этому произведению я не раз возвращался, в одном из монологов Сальери странная на первый взгляд фраза " Наследника нам не оставит он" - в смысле аналогичного гения, и музыкальное искусство "падёт опять, как он исчезнет". Ничуть - в следующем веке после Моцарта - Бетховен, Шуберт, Чайковский, Верди, в ХХ-ом - Рахманинов, Шостакович, Прокофьев, Шнитке - выхватываю из памяти наугад. А что до прямых наследников - из сыновей Иоганна Себастьяна Баха - энциклопедическая цитата: "Вильгельм Фридеман, даровитейший из сыновей, вел беспорядочную жизнь и умер в нищете; из его сочинений напечатано очень мало".  Моцарт, как известно, не вёл беспорядочную жизнь, и сохранилось громадное количество его сочинений, однако тоже "умер в нищете". "Карл Филипп Эмануэль, родоначальник в новейшей сонатной формы". В его время он пользовался гораздо большей известностью, чем его гениальный отец. Но, допускаю, публика учуяла новизну в его сонатах - вслушиваясь в них и в грамзаписи, я - слабый меломан - всё же чувствую, насколько эта музыка отличная от сочинений его отца. Может, это я к тому, что настоящий профессионал на том же языке музыки стремится, пусть неосознанно, сотворить нечто новое, вероятно, отвечающее веяньям эпохи и вкусами сменяющих прежние поколений, хотя современники в большинстве не очень жаловали Бетховена, да и потом  композиторское новаторство оказывалось, что называется, не по зубам консервативным слушателям, и я с сожалением отношу себя к их числу. 
У истоков профессий

Вышесказанное подводит к пониманию значения профессионализма на примерах, относящихся к сфере музыки. Но прежде уровень профессионализма выявлялся преимущественно в областях материального производства. Цвнился искусный ювелир, изобретательный повар, первоклассный кузнец. Низшая ступень - можно сказать, рядовой в армии профессионалов, и таковых на свете, пожалуй, большинство, может быть, и в наш век. К рядовому пастуху, каменщику, рыбаку, маляру, врачевателю - приложимы эпитеты - хороший, надёжный, добросовестный. Без нарочитого самоуничижения - именно таким я был в своей судьбе - цеховым лаборантом, сменным мастером, проектантом, преподавателем, журналистом, сценаристом учебных фильмов - не больше, не меньше. Во всём этом можно запросто обходиться и без изначального призвания. На моём жизненном пути встречались люди с отличным инженерным мышлением, изобретатели; замечательные учителя, как моя мама, и врачи - как тётя, её старшая сестра; оригинальные в своих статьях журналисты, талантливые сценаристы и режиссеры кино; учёные, их имена встречаются не только в отечественных энциклопедиях. Но ведь кроме того неспроста восхищался литературой, авторы которой предыдущего или моего поколения, искусством современных, XX века, художников, замечательных артистов, высочайшего класса исполнителей музыкальных произведений - оперных арий, народных песен, фортепианных концертов...

И снова Пушкинский; Сальери: "Я наконец в искусстве безграничном достигнул степени высокой..." Иными словами - с таким неудержимым призванием, отдаваясь по-настоящему только этому, сделался профессионалом достаточно высокого уровня. Сальери мечтает о славе, как признания достигнуто им. Но вообще-то - "цель творчества - самоотдача, а не шумиха, не успех...", хотя приходится отдавать дань тому, кто или что обеспечивает житейское благополучие. Снова Пушкин " В прохладе сладостной фонтанов и стен, обрызганных кругом, поэт, бывало, тешил ханов стихов гремучим жемчугом. На нити праздного веселья низал он хитрою рукой прозрачной лести ожерелья и чётки мудрости златой". Много ли значит соотношение между безудержным следованием своему призванию и - материальной и моральной отдачей? Пушкинское "не требуя наград за подвиг благородный" - не снимается - им же замеченным: "нe продается вдохновенье, но можно рукопись продать".

В московском музее восточного искусства поражает такой экспонат - несколько вращающихся шаров из слоновой кости - один в другом,- над таким шедевром трудились несколько поколений китайцев, изо дня в день, и кто скажет - насколько это окупалось. Выше я поведал о своём "рядовом" профессионализме на штатных или внештатных должностях, но многие годы писал стихи - несколько было напечатано в периодике, так же как фантастические рассказы - заказное не в счет; и последние двадцать с лишним лет заполняю то, что именую "интеллектуальным дневником", и разве что немногие посетители моего сайта знакомятся с этим, но меня такое обнадеживает в том смысле, что может неизвестный читатель почерпнёт из писаний то, над чем задумается.

Сальери оправдывает избавление от Моцарта тем, что заботится прежде всего об участи коллег-композиторов, творчество которых может оказаться в сопоставлении с моцартовским - недостойным одобрения взыскательной публикой, - так у Пушкина. Объединяет ли профессионала корпоративная солидарность? Это началось, когда профессионализм, кажется, в европейских странах окреп в рядах ремесленников, изготовлявших или сооружающих то, что пользуется спросом, и при этом присутствует элемент творчества, отпечаток индивидуальности мастера. Статья из дореволюционной энциклопедии: "Цехи, корпорации ремесленников, занимающихся одним и тем же ремеслом, возникли в Европе с XII века. Играли в средние века крупную экономическую, часто и политическую роль, отвоевав себе сначала независимость от феодальных владельцев, а затем и равноправие в городском управлении с городским патрициатом. Право заниматься определённым ремеслом имели только мастера - члены цехов, которые последовательно проходили ступени ученика и подмастерья".

Прервём цитату. В истории человечества возникло нечто новое: люди объединялись не как живущие на определённой территории, не потому что одной национальности, сословия, веры, но - профессии. Но разве не того же порядка – воинские формирования, такие, как, скажем, в "Илиаде" или у всадников гуннов; разбойничьи шайки, запорожская вольница, крестьянская община на Руси? Отличие в том, что профессионалы-ремесленники, о которых говорилось в энциклопедической статье, занимались изготовлением новых вещей, и мастерство создателей гарантировало и высокое качество изделий, и в большей или меньшей степени авторскую уникальность. Да, и в предшествующие века, в античную эпоху, судя по сохранившимся в музеях шедевров ювелирного искусства; разноцветные стекляшки во времена Киевской Руси были нарасхват у девиц, да и скифская пектораль - неподражаемый шедевр, но такого рода предметы делались штучно для высокопоставленных особ, или поточно на потеху нетребовательных модниц. Выше промелькнули слово "шедевр"; и справка из словаря иностранных слов: "Шедевр - в средневековых цехах изделие, которое необходимо было изготовить ремесленнику для получения звания мастера". Расширяющийся круг требовательных заказчиков - предвестник массового производства нового времени - об этом позже.

А необходимость создания, можно сказать, творческих союзов - официальное названия таковых по роду деятельности в советское время - изначала было продиктовано несколькими обстоятельствами. Любое объединение людей предполагает разделение на "своих" и "чужих", при этом, конечно, приоритетны интересы "своих", особенно, заметим, если эта группа находится и хочет оставаться в привилегиронном положении относительно других. И в данном случае, когда реализация призвания, может, верней в этих вариантах говорить - способностей, таланта - приносит успех, становится фундаментом благополучия, - желателен уже не естественный иерархический отбор, как в дочеловеческом, точней не только такой, когда потребитель по своему вкусу выбирает то, с чем ему иметь дело, что ему нужно - в рамках сложившихся отношений в общественной сигмонаде, но и искусственно, то есть из преимущественно личных соображений определяются критерии для входящих в орбиту "своих".

Понятно, не последнюю роль здесь играет фактор конкуренции между производителями, что смягчается допуском к своим делам только входящих в число "своих", доверенных. Вероятно, имеет место и обмен опытом - чего достиг собрат по ремеслу, коллега. Одним словом, с некоторых пор происходит формализация и такого аспекта человеческого общежития, как профессия. Продолжим оборванную цитату из дореволюционной энциклопедии о цехах. "В ХУІІІ веке цехи пришли в полный упадок и вместе с водворением свободы промыслов заменены свободными профессиональными организациями". Это легко объясняется тем, что на смену кустарному производству предметов массового потребления пришло высокопроизводительное фабричное, заводское. И, условно говоря, рядовые призвания, трудящихся, как большинство работающих в капиталистической формации, вынуждены был объединяться, в первую очередь, для защиты своих прав, - надо ли растолковывать, особенно теперь на Украине - что это значит. В этом же ряду общество взаимопомощи нуждающимся литератором, созданное, если не ошибаюсь, по инициативе Достоевского, и в советское время известное как "Литфонд", щедротами которого я автор этих строк отчасти пользовался.

Оставался и членом "Литфонда" Борис Пастернак после того, как его исключили из Союза писателей СССР. Надо ли уточнять - по каким критериям тот или иной субъект остановился достойным быть членом союза советских писателей? Передо мной справочник СП СССР за 1976 год и "Письменники радянськой України", изданный в 1988 году. В первом около десяти тысяч фамилий и адреса. Во втором - более шестисот, но с краткими биографиями, опубликованным в печати - в среднем по десятку прозаических книг или стихотворных сборников. Интересно - сколько нынешних читателей знакомы хотя бы с одним процентом былых публикаций; хотя и в недавнем прошлом "читающей страны", может быть, не так уж многим больше такого контингента - открывали напечатанное немалыми тиражами; и больше в этом смысле везло периодическим изданиям. Впрочем, не сомневаюсь, что среди всего этого макулатурного массива, осевшего в библиотеках государственных и отчасти домашних, находятся произведения замечательные, не теряющие привлекательности с годами, как и классика прошлого, позапрошлого, давних веков; и досадно, что в наступившую интернетную эру читателей, могущих оценить это по достоинству, и получающих духовное наслаждение от такой причастности к настоящей литературе, да и искусству, становится вроде всё меньше.
Профессионализм

 И это можно, как ни странно прозвучит поначалу, поставить в вину именно профессионализму, захватившему, в частности, литературный рынок. В предыдущих опусах уже приводил в пример - из ХУІІІ - начала XIX века- имена Сумарокова, Хераскова, Кантемира - хотя бы этих, носивших по тогдашнему лексикону "титло" поэтов, но ныне многие тысячи совсем не профессионалов, во всех наших городах и весях, дадут фору, да ещё какую, в умелой версификации и даже не ходульности, разнообразии тем, оригинальной уместности эпитетов и метафор. Упоминались рядовые профессионализма, составляющие большинство населения, и вхождение их в общность человеческую ограничивается статусом гражданства, с возможностью примкнуть к какой-нибудь религиозной конфессии, секте, а то и клуба по интересам - хоть футбольных болельщиков, хоть коллекционеров почтовых марок. А, может, и в этом что-то-то есть от феномена профессии, пусть не творческой. А в последних - между гениями и рядовыми - ряд ступеней или уровней, и уютно в этом промежутке чувствует себя востребованный новым и новейшим временем, по аналогичному определению, отчасти из советского лексикона - среднее звено.

Объясняется таковое и тем, на что напирал в опусе - об условно говоря - человеке вчера, человеке сегодня, человеке завтра. С некоторых пор осознание того, что не только наука, но литература, искусство открывает нам по-новому виденье того, каков мир на самом деле, может быть, подсознательно наводило на стремление, по образному выражению, - не отстать от жизни, что для наших более или менее далёких предков замыкалось в новостях или сплетнях местного разлива. В процессе приобщения к новому свой вклад вносили: и распространение грамотности, и книгопечатанье, и доступность только изданной книги, театральной постановки, посещения художественных музеев для все более широких слоёв народа, по крайней мере, начиная с Запада.

И, как известно - спрос рождает предложение. Но предложение должно быть достаточно конкурентоспособным. А для этого необходимо соответствующий уровень профессионализма. И в этом, надо отдать справедливость, колоссальный стимул для тех, кто свои способности приравнивает к призванию - может в сущности так оно и оказывается. И у меня нет претензий к современной беллетристике - отечественной и зарубежной, с оговоркой, в лучших образцах, в которых и отражение не гламурно-драматических сверх меры картин, и написаны хорошим языком. Неизвестно, сколько трудился автор над романом, по праву ставшим бестселлером, и навечно ли то литературное произведение, удостоенной нобелевской премии, или будет забыто, как уже бывало. Но представляю, какой ценой достигают актёры безукоризненного воплощения предложенных ролей, как держат себя в форме исполнители симфонического оркестра, какой тренинг обязателен и не солирующей балерине, теннисисту, хоккеисту; сколько шахматной информации перерабатывает гроссмейстер.

Уровень профессионализма в разных областях деятельности или творчества предполагает владение информацией, нужной для своего дела, - от "быть в курсе.." до комплекса эрудиции, ныне общедоступных разного-родных сведений о чём угодно, и чем порой злоупотребляют  пишущие; мне кажется, я в своих опусах последних двадцати с лишним лет - в меру, и чтобы это, так сказать, лило воду на мельницу высвечиваемого в общем и вызревшего за годы миропонимания. Но профессионализм требует какого-то ограничения - нельзя объять необъятное - по Козьме Пруткову. Разве что в области своего творчества. Что такое, например музыка Иоганна Себастьяна Баха - прельщающая наше сознание игра звуков, или это зашифрованная в непостижимых - пока ли - музыкальных иероглифах, как в изречениях Лао-Цзе... И Бах черпал это непереводимое на язык - немецкий или любой - из Окина, оттуда, откуда ниспослан ему был его гений, его исключительное призвание. Но ведь у Баха, в его твореньях, есть и французская, и английская сюиты, и итальянский концерт. А обработка Бетховеном песен разных народов... А сколько из культур европейских народов в музыке Чайковского, поэзии и в тех же "Маленьких трагедиях" Пушкина, блестящих переводах Пастернака.
Творческое

Призвание как определяющий стержень творческой деятельности становится всепоглощающим, и не допускающим отклонений в следовании какому-либо иному призванию; и большая часть биографий великих людей подтверждают это положение, хотя возможны редкие исключения. Фалес Милетский - не только древнейший философ, но - изобретательный предприниматель. Леонардо да Винчи, Лейбниц, Ломоносов - мало-мальски осведомленные о творчестве их, знают, каким оно было всесторонним. Или - те, о которых упоминал в своих опусах: Паскаль - математик и философ, так же, как его предшественник Декарт; каждый скажет, что Хайям Омар - поэт, но ведь выдающийся математик, и философ; Виниамин Франклин - политический деятель и учёный; Сведенборг - знакомые с этой личностью понаслышке - добавят - а, тот знаменитый мистик, но - ведь и учёный, чьи труды, открытия в ряде областей науки немало значили для подвизающихся в этих научных дисциплинах. Из всемирно известных датчан назовём, не задумываясь, сказочника Андерсена, физика Нильса Бора, Но где-то на втором плане имя Ханса Христиана (тёзка сказочника) Эрстеда. Из "Биографического словаря деятелей науки и техники" - об этом человеке: "Научные интересы Эрстеда были широки и разносторонни. Начав с химии и философии, он под влиянием работ А. Вольта перешёл к изучению электричества. Применяя изобретенный им пьезометр (1822 год), исследовал сжимаемость жидкостей. В химии наиболее важные работы Эрстеда связаны с разработкой методов получения хлористого и металлического алюминия".  Два века назад и даже к концу того, XIX века алюминий считался редким металлом, из него делали и драгоценные украшения. В 1889 году во время пребывание в Лондоне Менделеева ему в качестве особо ценного подарка преподнесли весы, сделанные из золота и алюминия. Значит, Эрстед стоял у истоков промышленного получения алюминия. "Мировую известность принесли Эрстеду работы, посвященные изучению действия гальванического тока на магнитную стрелку, положившие начало систематическим исследованиям электромагнетизма как нового раздела физики. Опубликованное в 1820 году сообщение о своём открытии вызвало поток исследований (А. Ампер, Д.Ф. Араго, Т. Зеебек, Ж. Био, Ф. Савар, М. Фарадей и другие), приведших к формированию электродинамики и появлению работ по практическому использованию электромагнетизма. Задолго до своего открытия делал попытки найти связь между светом, теплотой, электричеством и магнетизмом". Преждевременно, ибо ещё не открылись окна в микромир и взаимосвязи его составляющих. Но "Эрстед много занимался философией Канта и Шеллинга". Кто же он был по профессии? - "В 1797 году получил диплом фармацевта". Разносторонние исследования, размышления, пророческие научные гипотезы - во всём этом призвание истинного учёного. И - мало того: " В 1824 году Эрстед основал общество для распространения естествознания. С 1820 года - директор организованной при его участии политехнической школы в Копенгагене. Эрстед был блестящим лектором и популяризатором". Для нынешних профессионалов в области электротехники и смежных, эрстед - ясно - это единица напряженности магнитного поля, и незачем знать - отчего такое обозначение.

В XX веке профессиональная специализация едва ли не во всех областях человеческой деятельности принуждает сосредоточиться на единственном избранном направлении, каким бы суженным оно не казалось - иначе можно забыть об результативной отдаче - от одобрения коллег до Нобелевской премии. Пытаюсь припомнить - о ком в Советском Союзе знал, как о совмещающих разные направления своего призвания, вернее - призваний. Отто Шмидт - из "Нового энциклопедического словаря" - "Труды по высшей алгебре (теория групп). Разрабатывал космогоническую гипотезу образования тел Солнечной системы в результате конденсации околосолнечного газового-пылевого облака. Один из организаторов освоения Североморского пути, руководитель экспедиций на "Седове", "Сибирякове", " Челюскине", воздушной экспедиции по организации дрейфующей станции "СП (северный полюс)-I". В моей памяти и спасение "челюскинцев" после крушения корабля во льдах, и четвёрка "папанинцев" (тогда так называли) на дрейфующей льдине близ полюса. Всеволод Бобров - кажется единственный -  и футболист, и хоккеист, причём в обоих видах спорта нападающий высочайшего класса. Гроссмейстер Марк Тайманов - выдающийся шахматист, что не мешало ему как пианисту блистать в концертных залах.
Профессиональная основа

Призвание, низведенное до уровня увлечения - хобби, любимое занятие на досуге, не отвлекающее от профессионального - отдушина, вероятно, позволяющая свободно вздохнуть, отрываясь от захватывающего профессионального. Ну, и конечно, занятие определённой профессией, вынужденное, добровольное или всепоглощающее - всё-таки лишь одна сторона человеческой жизни, однако весьма существенная. Более того, сдаётся мне, что человечество ускоренными темпами становится всё явственнее профессиональным, иначе говоря, профессионализм эпидемически захватывает и земли, где жители недалеко ушли от традиционного патриархального уклада. Интересно бы узнать - в XXI веке в Китае кто-либо продолжает трудится изо дня в день над сотворением из слоновой кости ряда вращающихся шаров всё меньшего диаметра? Или этот народ наконец-то усиленно занялся самообеспечением и выделкой всего того, что можно продавать за рубежом. И всё такое не обходится без профессионалов - инженеров, строителей, организаторов, экономистов, учёных в области точных наук; и задатки призвания стремятся реализовать как профессионалы мирового уровня - и спортсмены, и музыканты… Не уже по известной метафоре - ветер с запада осиливает ветер с востока - не хотелось бы...

Итак, порассуждали на тему о призвании и профессии, и недоверчивый читатель вправе бросить убийственное: ну и что? Призвание - оно даётся избранным, но почему тем, а не другим, и - как даётся, целенаправленно по непостижимым законам эволюции или благодаря случайно удачной комбинации атомов ДНК? Если первое, то логически было бы - для того, чтобы индивид одаренный так вписался в человеческую сигмонаду, чтобы способствовать её благополучному существованию. Так ли в самом деле? Допустим так оно и есть, когда призвание воплощается в профессию зодчего, целителя, музыканта или представителя других профессий, - как сказано выше - не рядовых. Но вот в последние века рождаются люди, призвание которых - математика. Несведущим трудно представить, каких головокружительных высот достигла эта наука или в какие дебри занесло снова-таки её непостижимые ответвления. Смутные догадки Пифагора об управляющих миром числах - трансформировались в совершенно абстрактные миры в сознании истинных математиков, и если что-то из наработанной за последние века математической галактики послужило подспорьем для решения некоторых технических задач или моделирования устройства микромира, то наверное мизерная часть этой уже необъятной галактики. Так о какой пользе для человеческого благополучия может идти речь при реализации такого рода призвания?

Ну, не будем трогать лавины сочиненного в словесной форме, километры живописи, но сколько и ныне живущих композиторов предлагают для исполнения массу камерных и симфонических произведений, и сколько из названного выше достигает цели - удовлетворения интелнктуально-эстетических или эстетико-интеллектуальных запросов и потребностей многих миллионов? Можно оправдаться тем, что это дескать издержки развития гомо сапиенс, неумеренная избыточность, что проявляется и в природе, скажем, в легионах сперматозоидов, сотнях трутней, когда для оплодотворения довольно одного; или тысяч икринок, из которых не так уж многим повезёт стать хотя бы мальками. Зато ведь, насколько полноценней, безопасней, интересней делается жизнь многих миллионов граждан в результате научных, технических свершений, знакомства с замечательным произведениями литературы, искусства. Принять последний довод безоговорочно - на усмотрение каждого.

Но - не будем отвлекаться от действительности. А как вам нравятся профессиональные паразиты, об этом феномене у меня обстоятельный опус. Нет, это отнюдь не только и не столько ленивые и бесцеремонные попрошайки, но нередко весьма респектабельные проныры, для которых принцип - дать людям, обществу как можно меньше, а взять - любыми средствами - чем побольше - во главе угла; и что - в этом было их призвание с рождения? Как и у киллеров - тоже профессионалов? Впрочем, XX век показал, что убийцами запросто становятся не только принужденные к этому солдаты, призывники - слово родственное призванию. Может быть, есть рациональное зерно в том, что асоциальность вплоть до готовности к совершению преступления - может быть предопределена генетически, своего рода призвание; и если бы Авель и Каин поменялись профессиями, то не случилось бы того, что не могло не статься. И всего ли по доброй воле делаются аферистами, проститутками, мошенниками? С другой стороны мне кажется, что люди совестливые, милосердные, благородные - такими и рождаются, и в этом их призвание, так или иначе проявляющееся, порой как самоотверженность.

Призвание - это нечто большее, чем тяготение к определённому виду деятельности, профессии. Таковое может обернуться предпочтением в выборе полового партнёра, и так называемой нетрадиционной ориентации. Или - самоощущении большей комфортности как существа противоположного пола, что в наш век осуществляется хирургическим путём коррекцией физиологических особенностей. Вероятно, и характер человека влияет на выбор профессии. Но в отношении творческого призвания, по моему мнению, корреляция между характером личности и его созидательной деятельностью в разных областях культуры, науки, общественной активности - весьма условна. Даже Ломброзо не настаивает на том, что гений и, мягко говоря, по современному лексикону - "сдвиг по фазе" – сочетание непременное: нет, может быть, нередкое; но совсем не обязательное. В биографиях великих людей порой смакуются их странности, неадекватность образа жизни, поступков противоречащих общепринятым нормам, но остаётся далеко неясным - как это соотносится с ими сотворенным. Похоже, главное, заложенное в призвании, в своём развитии отбрасывает обыденное, даже в неприемлемых для окружающих формах.

И всё же - профессионализм - это, грубо говоря, хорошо или плохо?  Отвечу: и то, и другое. Сперва плюсы. Если трудолюбие и добросовестность в исполнении человеческого долга, работе, по крайней мере, не слишком принудительной - органически присущи гомо, как и, говорилось, муравью, бобру или птицам, вьющим гнезда, то феномен профессионализма стимулирует и стремление к повышению уровня мастерства, и к освоению нового, такого, в чём призвание проявилось бы в полную силу. И это приводит к возникновению профессий, говоря возвышенно, помогающих людям, человечеству подняться по ступеням развития. Вероятно такова и сверхзадача призвания в непостижимом для нас направляющем эволюционное развитие гомо сапиенс, впрочем, как и многие миллионы лет сотен тысяч видов флоры и фауны. Затруднительно сразу назвать такие профессии - так они расплодились в новое, новейшее время; наудачу - шофёр, комбайнёр, электросварщик, лётчик, зоотехник - это из, как выше сказано, - рядовых профессий. А их творческих - дизайнер, сценарист, программист, модельер, дегустатор, политтехнолог, пародист, не считая профессий вовсе экзотических. И я бы выделил профессию переводчика с языка на язык - ставшую не только массовой, но и очень ответственной; и благодаря ей - сколько чудесных возможностей восхитится лучшим, что создано и создаётся во всех уголках планеты.

Теперь о профессионализме со знаком минус. Он возникал в разные эпохи у разных народов ответным на назревшую востребованность той среды, в которой рождалась личность, одаренная призванием. Кто знает, появлялся ли на свет потенциальный гениальный математик в каменном или бронзовом веке, но в ту эпоху ему ничего не светило, так же, впрочем, как за несколько веков до Пифагора. Кем бы стал тот же, такой же Ньютон в просвещенной Элладе или в древней Индии; Пушкин как сын, а не правнук Ганнибала; Эйнштейн, родись он на век раньше. Но наступали времена, когда востребованность в сочетании со сравнительно, пусть не примитивными, но недалеко ушедшими от этого, повторю - эстетически-интеллектуальными критериями, вызвала к жизни, я бы сказал, профессиональную облегченность. Достаточно ярко это представил Гоголь в "Портрете", когда талантливый художник, соблазнившись лёгкими заработками, чтобы потрафить тщеславным заказчикам варганил приукрашенные портреты.

Надо отдать должное - великие русские живописцы XIX - начла XX веков никогда не опускались до такого, в их портретах отражена, можно сказать, сущность изображенного, в том числи у Репина в портретах важных сановников в государственной думе; и - чего не скажешь о заслуженных художниках, особо отмеченных - советской эпохи, на портретах которых красовались именуемые вождями или удостоенные наград и почестей. Вот этот синдром потаканию пожеланиям публики получить новенькое и душещипательное, воспрянул во всю в эпоху расцвета массового искусства, и общедоступного, и прибыльного для его создателей. Для меня эталон этого - Голливуд, при том, что делают кино - в целом и в частностях на высоком профессиональном уровне, талантливые сценаристы, режиссеры, тем более актёры, и порой проглядывает настоящее искусство, но - как знамение времени... И от этого не отстаёт, прежде всего эстрада в разнообразных массовых зрелищах, телешоу; литература, опять же, в массе; и, смею предположить, отчасти наука, особенно гуманитарная сфера.

Считаться профессионалом, желательно всё же - не рядовым - нынче выгодно, почётно или по-новому престижно, и стремиться к этому тем, кто уверен в своём призвании, обладает хоть минимум способностей и волей пробиваться, ах, опять же, не любой ли ценой - к заветной цели. И профессиональные объединения в большей или меньшей степени этому подчинены. Кто ты такой, если не состоишь в какой-либо - академии, иной раз весьма экзотической - по разделам оккультных наук, магии; лучше, когда это гильдия актёров, всемирная организация нейрохирургов, конгресс по экстрасенсорике, а то и союз защитников дикой природы. Впрочем, как замечено, входящие в церковные конфессии, секты - кто скажет - по призванию ли, или в партии, общественные движения, уголовные группировки, маргинальные структуры - чувствуют себя уверенней, защищенней, устойчивей, чем в одиночку. Но иногда уходит человек в отшельники, почти как я теперь, и в это призвание его, пускай не смолоду, а на склоне лет.

Не призвание, а призывы - быть человеком, быть самим собой – так же  беспочвенны, как евангельское "возлюби ближнего как самого себя", предполагающее, что уж самого себя человек любит по-настоящему; по своему жизненному опыту - у каждого, может быть, как сторона призвания, своя степень эгоизма, эгоцентризма, и жизненные обстоятельства, и литература представляют проявления этого - от беззаветного милосердия до бездушной жестокости; и как распутать - как на это влияют и призвание, и профессионализм…

Можно было бы на этом поставить точку, но в процессе написания  данного опуса, делал отдельные заметки - что должно сюда войти как аргумент или иллюстрация для полноты передачи размышлений на эту тему, а, может, и даже скорее - уяснить самому себе суть проблемы. И, просматривая эти заметки, обнаружил, что какие-то вещи, сопряженные с направленностью опуса, но в него не вошли, и хочется ими дополнить. Скажем, о возрастающей значимости профессии организатора, управленца - роли государственного деятеля, менеджера солидной ширмы, мэра не только мегаполиса, режиссера в театре и кино, дирижера оркестра, ректора учебного заведения, руководителя научного коллектива, футбольного тренера. Может быть, такой профессионализм неизбежен в процессе, я бы назвал, по заголовку одного из опусов, - структуризации человечества, начиная с производственных иерархий и кончая международными организациями.
Ещё в чём - профессионализм?

Следующий пункт - когда человек осознаёт своё призвание? Гаусс в четырехлетнем возрасте ощущал себя математиком, Моцарт - композитором, Решевский - шахматистом, Микеланджело - художником. У разных выдающихся творцов потенциал призвания взрывался в юные года или в зрелую пору, и это никак не совпадает с физическим развитием, и также составляет одну из загадок призвания. Но случается и такое, необъяснимое. Вдруг, и без особого повода или подсказки, личность, что называется, сложившаяся, состоявшейся, круто меняет образ жизни, то ли становится истово верующим - христианином, буддистом, кришнаитом; съезжает с хорошей городской квартиры в крестьянскую избу без элементов городского комфорта, обрабатывает землю, взращивает урожай, заводит домашнюю скотину, и чувствует себя гораздо счастливее, чем в прежней жизни, вот и кончилось томление от невоплощения подлинного своего призвания.

Следующее, попутное к теме, может и гротескно-парадоксальное – под рубрикой - женский профессионализм; нет, речь пойдёт совсем не о древнейшей профессии, хотя не думаю, чтобы она была настолько уж древнейшей - пожалуй, такое носило весьма ограниченный характер. Оттолкнусь, как и в других опусах, от "братьев меньших", у которых предпочтительность выбора полового партнёра и у самца, и самки - наблюдается экологами, но не первостепенно, что и мы можем подтвердить выгуливая собак, в периоды течки, порода случайно встречающихся несущественна. И перешедшая по наследству от тех же животных полигамия у гомо также не слишком занимала, выражаясь по-сегодняшнему, - кто с кем спит - одолевали заботы посерьёзней, поважней для выживания. Но, вероятно, с наступлением патриархата выбор мужчины, и как родителя своего потомства, и вообще - сделался для женщины не совсем безразличен.

Свою роль начала играть и усиливающаяся эстетическая составляющая человеческого бытия. Элементы костюма - в терминологии специалистов, включающие и одежду, и татуировку, и раскраску тела, и причёску, и украшения - у разных народов изменяли облик индивида независимо от пола. И всё большую роль в восприятии одного человека другим начало играть лицо, недаром, видимо, однокорневое - личность в русском языке. Лицо - как искра, от которой вспыхнет пожар влюбленности, преимущественно у представителей сильного пола. И тут сужу по себе - меня категорически не привлекал семитский тип лица, и нос с горбинкой (семитский - это и арабский, а с приставкой "анти" - относится исключительно к евреям), но нравился славянский, как у моей жены, с которой мы вместе уже 48-ой год; на картинках, на экране, реже в натуре – восточный тип, понятно, и здесь не все подряд.

Но, как бы не доверяя естественной привлекательности, женщина обогащает свой облик дополнительными средствами, призванными особо привлечь внимание мужчины: для лица - это прежде всего косметика. Косметика вообще-то - от греческого - искусство украшать, подразделяется на медицинскую и декоративную, и последняя, по словарному определению, " с помощью которой маскируются недостатки или подчёркиваются отдельные черты лица". У разных народов, в разные эпохи по-иному представлялось своеобразие внешности представительниц слабого пола, в том числе лица. Не знаю, прибегали ли к косметике в нашем понимании гетеры в античную эпрху, но иностранец, посетивший Московию во времена Ивана Грозного - ошарашен невероятным злоупотреблением румянами и белилами симпатичными и без того девицами и женками. Насурьмленные, то есть зачерненные сурмилом брови - у прелестниц сказок 1001 ночи. Красное пятнышко во лбу, но и металлическое кольцо в носу - должно быть додаёт шарму индийской девушке.

И - насколько разросся этот арсенал притягательности в борьбе за покорение мужчин - в качестве мужей или любовников. Часть арсенала, причём далеко не самая главная, о чём ниже. Меньше всего меня заботит моральная сторона нынешних отношений между женщинами и мужчинами - по, скажем так, западным образцам, но - возникла гигантская индустрия косметики, и ещё более могущественная индустрия моды - и многие тысячи профессионалов трудятся и, будем объективны, творят в этой сфере - но зачем? Может во мне сейчас говорит ретроград на старости лет, хотя и в молодости косметика на лице приятельниц, и не чрезмерная, представлялась излишней. Но - высказываю своё, субъективное - спекулятивное отношение к феномену нового времени - жажде встретить что-либо новенькое, необычное, щекочущее нервы и возбуждающее,- породившее профессии, я бы назвал обслуживающие излишества - не симптом ли духовной деградации?..

"Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей, к чему бесплодно спорить с веком..." - нельзя и тут не согласиться с Пушкиным, но если можно спорить с самодержавием, крепостным правом, "мертвыми душами", неравными правами мужчин и женщин, и спорить не напрасно, как показывает ход истории, то что мешает и мне уподобиться, может быть, моим далёким предкам - библейским пророкам - благо и самоирония, думаю, присуща автору этих строк в достаточной степени. Но продолжим о коллизии между призванием женщины - продолжение рода и - праве выбирать - может быть, скорее подсознательно и без прямой нацеленности на первое - грубо говоря, полового партнёра. И для достижения этого женщине - кто уточнит - с каких веков или тысячелетий - нужна, можно сказать, профессиональность.  Похоже у Елены прекрасной не спрашивали её мнения - вручать ли Парису, да и с кем будет в дальнейшем. И герои "Илиады" не очень интересуются - кто из них больше нравится плененной. Разве что Пенелопа как однолюбка мужественно отвергает бравых женихов; а её блуждающий супруг, оторвавшись от Сирен - те брали сладостью призывных голосов, не устоял перед чарами нимфы Калипсо, и целых семь лет, можно сказать, наслаждался в охотку.

Нельзя сказать, чтобы последователям патриархата нравились, возможно, рецидивы традиций матриархата, когда женины выбирали отцов будущего потомства. Мы говорили о привлекательности человеческого лица, женского, как новшество у вида гомо, но тело - в целом и в частностях - не менее соблазнительно, попутно - современная искусственная коррекция черт лица, груди представляется мне, с разговорным "лично" - ещё боле нелепым и диким, чем вульгарная косметика и металлические вставки, пирсинг - в нос, губы; ладно уж традиционные серьги, правда, порой и в ушах суровых мужиков. А вот одежда, закрывающая всё тело женщины, и даже лицо паранджой - это уже с религиозной подоплёкой, правда, в иудаизме нагота неприемлема и для Ноя, но в еврейской традиции недавнего прошлого - парик вместо своих волос на голове после замужества, и сегодня ортодоксальные иудеи в Израиле не выносят в своих кварталах появления особы женского пола, одетой современно. И доныне царят жестокие требования к облачения женщины в странах Ближнего востока с теократическим исламом. Да и христианская церковь была в этом смысле строга, вспомним Жанну д,Арк, которой инкриминировалась, что она в походе носила мужскую одежду, и отсюда приговор.

Стоит ли брюзжать, что ныне в этом плане взяли своё, разоблачаются до возможного максимума, и мужская чувствительность к такой обнаженке притупляется. Но внешняя сторона - пожалуй лишь одна из составляющих, и не первостепенная - того, что ранее названо женским профессионализмом. Кокетство, уловки для  привлечения внимания потенциального супруга или возлюбленного, способность в области вокального, танцевального, врожденного актёрского искусства, лицемерие в ответственных моментах отношений с избранниками - этого, по счастью - для меня - начисто лишена моя жена, но это возможно не характерно для наработанного веками - пусть в кавычках - "женского профессионализма", закрепленного и генетически - вон малолетка вертится перед зеркалом и неумело наряжается.
То же - применительно к поэзии

 Задумывал я, поначалу даже в отрыве от темы этого опуса – но не от проблемы призвания и профессии совершенно, - с упором на обновление языка - в основном значении этого слова, и языка искусства - живописи, музыки, зодчества - для отражения или выражения сущности мировосприятия людьми новых поколений. Сознанию, что более или менее полное раскрытие этого не по зубам не только мне, сугубому дилетанту, но наверное и солидному коллективу эрудированных профессионалов. Но что-то из знакомого мне даёт основание попытаться пристроить это к разбираемому. Намереваюсь ограничиться русской поэзией, хотя то, что находится на рабочем столе передо мной, заставляет задуматься.

Первое - книга Николая Ушакова "Мастерская", посмертно изданная, Для меня это живой человек в памяти, с которым я общался несколько лет, носил ему на суд стихотворные свои вещицы, но об этом - не здесь. Призвание этого человека - поэзия. Не мне судить - много ли поэтических жемчужин в солидной книге серии "Библиотека поэта"; кажется мне поярче в последующем небольшом сборнике, из не вошедшего в предыдущий вероятно по идеологическим соображениям. Но, как следует из вышеупомянутого -  "Мастерская" - знание русской поэзии и любовь к ней, верней переставить местами - знание и любовь - безмерны. И что знаменательно: у поэтов, чьи имена и вчера встречались лишь в трудах литературоведов, выискиваются впрямь поэтические строки, так же, как у представителей послевоенного поколения, как-то заявивших о себе. Порой радовало Ушакова и что-то из приносимого мной, допускаю - не вполне заслуженно. Что-то отрывочно сохранилось в памяти - высказывания о поэтах - его современниках.

Второе - напечатанная в № 8 за 2011 год в журнале "Октябрь" повесть "Любезное отечество" Анатолия Наймана, поэта, прозаика, переводчика, эссеиста - из славной плеяды ленинградских поэтов послевоенного времени - Самойлова, Рейна, Кушнера и других, в числе которых нобелевский лауреат Иосиф Бродский - и "сладостный союз поэтов меж собой связует" - о них в полной мере. Упомянутая повесть несомненно автобиографична, хотя герой носит другое имя, но идёт рассказ о том, как в одном из университетов США, где набралось несколько студентов отовсюду, желающих, в частности, ознакомься с русской культурой, литературой, приглашенный из России конспективно говорит о русской поэзии. Из текста повести явствует, как он широко и глубоко осведомлен в этой области. И мне ли, сознавая несоизмеримость этих людей и моего представления о русской поэзии, набраться наглости о ней судить?

Единственно, в оправдание - только под знаком соотношения призвания и профессии - по моему разумению, как что-то смыслящий в поэзии и более или менее знакомый с отечественной прошедших веков. Нет, поэзия на Руси, настоящая, издревле таилась в былинах, пословицах, песнях, сказках, но к профессионализму это не имеет отношения.

Век ХVIІІ. Всеохватный Ломоносов, и стихи - между прочим, но в них присутствуют и образность, и мысль, и без особого пафоса. Через окно в Европу, оттуда донеслось, что можно, как персонаж Мольера, изъясняться - и прозой, и стихами. Отчего бы не попробовать – может получится, и сановным вельможам придётся по вкусу. Неуклюжие подражания европейским образам "высокого штиля", "торжественны оды", высмеянные в "Евгении Онегине" - у Тредьяковского, Сумарокова, Хераскова, да и у дяди Александра Пушкина - Василия Львовича. Но, спасибо им, проторяющим дорожку для авторской поэзии в своём отечестве. Тем более, для тех, у кого к этому истинное и достаточно яркое призвание.

Державин - профессиональный чиновник достаточно высокого ранга. Но заряд поэтического призвания срабатывает даже в подобострастных одах. Жуковский - не первый ли настоящий профессионал на поэтической ниве? Я бы отдал пальму первенства баснописцу Крылову; в одном из опусов сравнивал созданное им с баснями его отечественных предшественников, также сюжетно перенятые от Эзопа, Лафонтена, но, как говорится, небо и земля - изумительный язык, и десятки Крыловских басен - навечно в сокровищницу русской жизни и поэзии. А Жуковский - кроме пока непревзойдённого перевода "Одиссеи" - гладкие трогательные строфы, и то, что его поэзия по комплиментному Пушкинскому "пройдёт веков завистливую даль" - лишь благое пожелание. И те же - Дельвиг, Кюхельбекер - друзья Пушкина, да и Языков, Денис Давыдов, отчасти Баратынский, Батюшков - поэты пушкинской поры, хотя и взаправду истинная поэзия нет-нет, да и сверкнёт. Каюсь, может, строгость моя от того, что не вник в их творения как следует.

А скорее - в сравнении с Пушкиным - как светящиеся огни иллюминации в солнечный день, и оценить такое рукотворное можно рассматривая при Луне. В Пушкине призвание и профессионализм - в лучшем смысле этого понятия - неразрывны, и "взыскательный художник", который может быть доволен лишь доведенным до крайнего совершенства - идеал профессионала. Уверен, что то же бессомненно относятся к Лермонтову. Кто ещё причисляется к "золотому веку" русской поэзии? Некрасов – в нём профессинализм выжимает максимум из призвания, и это даёт весомые плоды. Но определение "гений" - в разумении сегодняшнем, а не том, когда Пушкинский Моцарт адресует его снисходительно - и себе, и Бомарше, и Сальери, - по-моему, ограничиваясь "золотым веком" русской поэзии - действительно только для Пушкина, Лермонтова и, наверное, Крылова. А как же Тютчев, Фет - разве у них не золото поэзии самой высокой пробы, хотя какие они профессионалы - Тютчев точно как дипломат, Фет - хозяйственный помещик. Но прорвалось призвание, да ещё как!

А дальше, во второй половине XIX века, или несколько раньше потребность публики вкусить чего-то новенького, свеженького приводит к тому, что крен от призвания к профессии делается всё ущербней. Уже Бенедиктова превозносят больше, чем  Пушкина - ведь "на устах его печать". Думал я посвятить целый опус Бальмонту и Брюсову, второй считал первого своим учителем, но дело не в этом, а в том - как трансформировалось соотношение между призванием и профессионализмом. В середине XIX столетия обновляющуюся Европу в поэзии начали завоевывать читающую публику, внимающую аудиторию - объявившие себя декадентами, символистами, новаторами в искусстве слова. И юный Бальмонт, полиглот, знакомящийся этим в оригиналах, задумал перенести свежие веянья стихотворчества на русскую почву, и считал, что такая миссия ему по плечу.

На рубеже XX века имя Бальмонта, выпустившего несколько поэтических сборников, снискавшего известность как переводчик с европейских языков, гремело в России. По мнению восторженных его почитателей "Вся русская поэзия лишь предтеча Бальмонта". И в начале нового века, после завершения издания капитального, сорокатомного энциклопедического словаря Брокгауза и Европа, значение которого сохраняется и поныне, решено был выпустить пару дополнительных томов, в которые бы вошло, в частности, достаточно заметное и значимое в сравнительно недавнее время. Автором энциклопедических статей о русской литературе был непредвзято и проницательно разбирающий творчество и современных литераторов С.А. Венгеров. Из обстоятельной статьи о Бальмонте: "...Отличается выдающимся трудолюбием, чрезвычайной деятельностью. Как поэт оригинальный, ещё несравненно более тщательный как переводчик... Этот элемент надуманности, вычурности, форсирования, вообще составляет самую слабую сторону бесспорно крупного дарования Бальмонта. Ему недостаёт той простоты и искренности, которой сильна русская поэзия в лучших своих проявлениях". Критики отмечали музыкальность стихов Бальмонта; не мною сказано, что в русской поэзии составляющие музыкальности и образности у разных поэтов главенствовали в том или другом, и, может, именно непереводимая музыкальность делает недоступный для зарубежного читателя полноту обаяния Пушкина, Есенина, а, возможно, и рассказов Чехова. Между прочим, в ответном письме Бальмонту 7 мая 1902 года у Чехова кажутся неожиданными такие строки "Вы знаете, я люблю Ваш талант и каждая Ваша книжка доставляет мне немало удовольствия и волнения".

Надо сказать, что в отзывах на произведения современников, для которых суждение Чехова много значило, он, в отличие от прохладных оценок покойных Гончарова, Достоевского, не знаю как - Тургенева, - старался их приободрить, отметить удачно выраженное, и замечания, например в адрес произведений Горького, по сути очень даже критические, выражены в форме предельно деликатной. Это вообще отражает, я бы сказал, преклонение Чехова перед людьми творческими в любой области - Чайковским, Левитаном, Буниным, или подвижником от медицины в "Попрыгунье", учёным в области энтомологии фон Кореном из "Дуэли", профессором в "Скучной историй" - не праздным и хнычащим бездельникам, а тем, кто но своему призванию и в силу своих способностей, таланта старается внести свой вклад в духовную или материальную сокровищницу человечества; а чем оборачиваются у каждого, или - скажем так - профессионально целеустремленного - "Человека в футляре", героя "Крыжовника", Лопахина из "Вишневого сада" - отдаётся на суд мыслящего читателя.

Бальмонт, как эмигрант стал доступен советскому любителю поэзии лишь после солидного тома в серии "Библиотека поэта" в 1969 году, и, за исключением немногих строк им сочиненных, отличные  переводы из английской, французской, испанской, польской, чешской, болгарской, литовской, грузинской, армянской, индийской, японской, монгольской поэзии, в основном очевидно без подстрочников, прямо с оригиналов, и непревзойдённым остаётся например "Ворон" Эдгара По. А Брюсов, последователь Бальмонта, и считал себя его учеником, - в сборнике стихотворений, посвящение учителю гласит " Сильному от слабого". В том же дополнительном томе словаря Брокгауза, тот же Венгеров в статье об этом поэте отмечает: " Брюсов - один из наиболее ярких представителей русского декадентства в тот период, когда оно задалось целью во что бы то ни стало обратить на себя внимание". Будет ли натяжкой, если в который раз обращаясь к "Моцарту и Сальери", выскажу, что в образе Моцарта Пушкин представил гения, в творчестве которого, как замечалось выше, неразрывно слились призвание и не натужный профессионализм, а вот у Сальери явно просматривается приоритет именно достижения профессионализма на уровне для него возможного. "Я сделался ремесленник", "Музыку я разъял как труп", "Когда великий Глюк явился и открыл нам новы тайны... не бросил ли я всё, что прежде знал, что так любил, чему так жарко верил, и не пошёл ли бодро вслед за ним..." "Усильным, напряженным постоянством я наконец в искусстве безграничном достигнул степени высокой. Слава мне улыбнулась…."

Но Брюсов в своих притязаниях идёт и дальше мечтаний Сальери, и  того "я", что выпирает из стихов Бальмонта. Из статьи о нём: "Брюсов прямо  заявляет: "Печатая свою книгу в наши дни, я не жду её правильной оценки ни от критики, ни от публики. Не современниками даже не человечеству завещаю я эту книгу, а вечности и искусству". Не больше, не меньше. "Своеобразную известность приобрело стихотворение "Тень несозданных созданий колыхается во сне, словно лопасти латаний на эмалевой стене. Фиолетовые руки на эмалевой стене полусонно чертят звуки в звонко-звучной тишине..." Это "звонко-звучное" - вызвало в памяти " Как будто грома грохотанье – тяжело-звонкое сказанье по потрясенной мостовой…" - вот они – золото поэзии.

Было бы несправедливо недооценивать значение деятельности Брюсова, не только как поэта, в формировании культурного пространства дореволюционной и отчасти послереволюционной России. Из энциклопедии: "Как поэт выступил 1894 году в сборнике "Русские символисты" Затем как переводчик Верлена, автор статей "Об искусстве", О Пушкине (письма Пушкина и к нему), издавал книжки стихов. Рецензии. Принимал деятельное участие в журналах "Новый путь", где, между прочим, писал политические обозрения (национал консервативной окраски). Принимает участие в редактировании московского критического журнала "Весы" и декадентском альманахе "Северные цветы". Помещает в лондонской газете и французском журнале годовые обзоры русской литературы". И из       "Большой Советской энциклопедии: " В 1920 году вступил в коммунистическую партию. В 1921 году организовал литературно-художественный институт (впоследствии имени Брюсова)... Вместе с Блоком он подготовил почву для поэтической деятельности советских поэтов ... Но философско-общечеловеческие позиции Брюсова, его рационалистическая поэтика противоречила неоплатонической теории и практике русских символистов..."

Нелишне, сдаётся мне, по-своему прокомментировать цитируемое.  Автор статьи о Брюсове в советской энциклопедии Ариадна Громова, весьма активная литературная дама, и вступив в 60-е годы прошлого века в жанре привлекающей массового читателя фантастики, стала лидером одной из группировок литераторов, прорывающихся к редакциям журналов и издательств для публикации преимущественно их произведений. Между прочим, из в общем-то нейтральной рецензии на предложенную мной рукопись для одного из издательств, - рассказов частично опубликованных в периодике, было ясно, что она это не читала, разве что очень бегло просмотрела. А из её статьи в энциклопедии читающий должен понять, что Брюсов, в жаргонном выражении, "наш человек", член нашей партии, стоял у истоков организации советских поэтов, и вместо "неоплатонических" русским символистов, иначе говоря, сочетающих такое, что не сразу поймёшь - что за этим кроется, предлагает "рационалистическое" - вероятно то, что уже не в 20-х, а в 30-х годах превозносилось  как социалистический реализм. Не одобрял Брюсов поэзию и раннего Пастернака, хотя он, как и Есенин откликнулись на смерть Брюсова прочувствованными стихами. Зато для многих советских поэтов, боюсь утверждать - для большинства, по меньшей мере, в ряду их произведений, как у упомянутого выше Николая Ушакова, профессионализм должен был компенсировать налётом поэзии явные или косвенные славословия советской власти, её вождям и выдвиженцам.
Размышления на тему...

А в заключение не могу не увязать и этот опус - со своим "монадным", не один год продумываемым и выкристаллизовавшимся виденьем мироустройства с происходящим на свете - в микромире или во вселенной, на Земле с незапамятных времен и в человеческой истории, в некоторых областях науки и культуры. Такое заявление может показаться похлеще сверхвысокомерного брюсовского, но, если и пишу, как говорится, для души, в стол, теперь перепективнее - на сайт, то стараюсь как можно доходчивей, и без зауми даже вулканируя уж слишком парадоксальным - как автору в былом фантастики должно быть простительно. Итак, представляется мне правомерным сопоставления процесса эволюции живого на Земле, возникновения при этом множества видов флоры и фауны, и - того, что происходило и происходит в становлении вида гомо, гомо сапиенс, развитии человечества.

В предыдущих опусах описывал, как мне это представляется - не в рамках дарвинизма, тем более, вульгаризованного, и, если в духе витализма, то с конкретизацией аристотелевой энтелехии, понимаемой, допустим, как призвание. Только - что и как призывает? Напомню о той роли, что играет информация - в широком значении этого понятия в происходящем на белом свете, абсолютно во всём, и, если на то пошло, и законы природы без неё оставались бы тайнами за семью печатями или изначала мёртворожденными. Доказано, что информацию обо всём к ней причастном хранит вода. В экспериментах, начисто исключающих подтасовку, люди, обладающие экстрасенсорными способностями такого рода, как говорилось, считывают - иначе не скажешь - информацию и с предметов неодушевленных, и бесконтактно - из хранящегося в памяти человека, причём с проникновением в прошлое и даже заглядыванием в будущее - но об этом подробней размышлял в других опусах, а здесь, как говорится, по ходу дела.

Информация, вездесущая, подсказывает - каковы возможности - скажем у атома кислорода объединиться с двумя атомами водорода для создания молекулы воды, обладающей новыми свойствами, и, в свою речь неожиданными возможностями - вынужден и тут повторять изложенное ранее в моих опусах. И таким образом, по моему убеждению, отдельные особи определённого вида живых существ получали информацию о том, что есть возможность в процессе целенаправленных метаморфоз осваивать подходящую для этого экологическую нишу - надо ли уточнять что это значит, и такое "призвание" стимулирует запуск механизма физиологически, а параллельно и относящийся к образу жизни в обетованной экологической нише, и, исходя из палеонтологического подтверждения отсутствия "промежуточных" представителей перехода от родительского вида, остающегося неизменным, к порожденному новому, процесс такого рода сравнительно быстро по геологическим меркам распространялся – не так ли информационно? - и на популяцию, и на закрепление генетического порядка; только для науки этот механизм пока более чем неясен.

Как бы я это отобразил в сценарии учебного кино, - чем занимался добрых два десятка лет на студии "Киевнаучфильм"? Чередовании натурных кадров и выразительной мультипликации, даже посредством компьютерной графики. Экранная машина времени переносит нас моментально на миллиарды лет назад, на остывающей поверхности нашей планеты почти всюду причудливый рельеф - от глубоких впадин до горных хребтов. Установившаяся температура, и, кажется, множество электрических разрядов настолько способствуют образованию молекул воды, что, где б не очутился тогда гипотетический путешественник во времени, то, к в Пушкинском "Медном всаднике" - "Вкруг него вода и больше ничего". Но, если такой научный паломник захватил с собой водолазный костюм, аппаратуру из ультрасовременных лабораторий, то обнаружил бы в этом мировом океане немало любопытного. Вода - замечательный растворитель (ах, невольно вспомнился один из фильмов по моему сценарию для студентов специализированных факультетов - "Растворы" - в них всё далеко не так просто...), и в той "потопной" воде каких только соединений не отыщешь, и неорганических уже органических - а почему бы нет, если информация о таких возможностях - призвала к их реализации...

И совсем уж необыкновенно не упущенный шанс хитроумной, как Одиссей, молекулы редуплицироваться, удвоиться, породить точно такую же, по своему "образу и подобию" - вот эта молекула - РНК или ДНК - дезоксирибонуклеиновая кислота на химическом языке, праматерь всего живого. И в том первичном океане, пусть по-Опарински - перебором проб и ошибок, но совсем не по-Опарински - целенаправленно, по информационным подсказкам - образовывались самодостаточные во взаимодействия с окружающей средой клетки - "кирпичики", из которых строится всё живое - и в царстве флоры и в королевстве фауны. А наш путешественник во времени начал возвращаться в нынешнее, но рывками в миллионы лет, и как-то заметил, что сильно обмелел мировой океан, обнажая сушу, словно по Библии в день второй сотворения Богом мира вроде бы не так уж давно, и не такие уж далёкие наши предки открыли нам, как это было. Какой же информационный призыв или призвания побуждало им одаренных обитателей океанов и морей попытаться вырваться на открывшуюся сушу, по научному - осваивать неведомую, простите - а как же информация извне? -  экологическую нишу, наверное, пригодную для её освоения, понятно оснастившись взамен уже ненужных плавников и тем, что необходимо для проживания исключительно в водной среде. И влекла в соответствии с будоражащим призванием земля, где можно будет насыщаться тем, что уже произрастает - тоже ведь оторвалось от прародительских водорослей...

Конечно, в мультипликате занятно показать, как в подобной экранизации сказок Киплинга - откуда взялись южноафриканские "броненосные" черепахи, или хобот у слона,- как какая-то рыба, лишившись плавников, чешуи, надутого пузыря в брюхе, обзавелась лапками, кожей, чувствительной к климатически переменам и защитной окраски: а также и звуки, и запахи вокруг улавливает по мере надобности; и это ещё далеко не всё из того, от чего она без ущерба для себя избавилась, и что для жизни в новых условиях приобрела. И главное - скажет так - досконально овладела профессией т позволяющей выживать в борьбе за существование, в условиях не всегда самых благоприятных, и справляться с основным - продолжением рода - недаром столько видов земноводных, не совсем порвавших с водной средой - дожили до наших дней.

Науке предстоит разгадывать - как происходила такая трансформация - думается, посредством информационной подражательности в пределах популяции возникающего вида, и ещё более таинственен механизм наследственной, генетической передачи - и физиологических метаморфоз, и установок оптимального образа жизни, инстинктов, внутривидовых взаимоотношений, особенностей психического склада. Впрочем, не то ли происходило в относительно недавние века при селекции домашних животных, или - без обид на аналогию - формировании национальных сообществ. Продолжаю настаивать на идентичности такого рода процессов. Может быть, для полноты иллюстрации стоит представить освоение воздушного океана, начиная с первопроходца, вымершего как несовершенного, археоптерикса. И сколько развелось за миллионных лет эволюции видов летающих птиц, не говоря уже .о крылатых насекомых. И - как не сравнить - немногим более столетия прошло со дня, когда первый самолёт меньше часа продержался в воздухе, и в наш век ставшие будничными тысячи авиарейсов на всех континентах.

И когда разнообразная растительная пища удовлетворяла аппетиты разнообразнейших видов травоядных, призывная подсказка эволюционного Создателя - пантеистический синоним Бога - вызвала к жизни плотоядных - вольнo вегетарианцам по моральным или другим соображениям отказывать себе в пище - и вкусной, и питательной, для нашего брата вполне доступной и не как азартному и удачливому охотнику. Другое дело - хищные звери - острые клыки, когти, сила и ловкость, генетически выверенная стратегия и тактика овладения добычей - сделали, почему бы не назвать так - профессионалами - и тигра, действующего в одиночку, и группы волков, когда распределены роли разбойничьей ватаги. Возможно, совершенство и в этой, будем говорить, профессии, пришло не с начальными, пробными поколениями, и при жизни не так уж большого числа следующих - напомним об отсутствии в палеонтологии "промежуточных форм", но на долю таких "промежуточных" вероятно пришлась вся тяжесть борьбы за существование по дарвинизму, и выживали наиболее приспособленные, не удержусь - профессионально. Не потому ли сгинули - недостаточно приспособленные к непривычным условиям или, согласно одной из версий - не выдержавшие конкуренции с более жизнестойкими неандертальцами - питекантропы - да, "плохая им досталась доля"; и не исключено, что немало появляющихся видов растений и животных - в лучшем случае дошли до наших дней как реликтовые, а то и загнанные в тупики эволюции как нежизнеспособные, исчезли бесследно.

Но правомерно ли эту эволюционную схему, относящуюся ко всему дочеловеческому, - экстраполировать, начиная с развития гомо, и гомо сапиенс, - на происходившее в исторические эпохи, в сфере культуры, хотя бы на примерах русской поэзии? Разве что здесь "промежуточные формы" никуда не делись, и можно рассматривать их также c пoзиций заявленного заголовком этого опуса - призвания и профессионализма, о чём по-разному шла речь на его страницах или на сайте. Может по-дилетантски привел для подтверждения своей концепции таких представителей русской поэзии в переходных что ли этапах - так выбранных, не самых характерных - Сумарокова, Хераскова их ХVІІІ века, Брюсова и Бальмонта из XIX-XX-го. Но, наверное, не промахнулся с Пушкиным, Лермонтовым, Крыловым, Тютчевым, Фетом.

А к русской поэзии у меня отношение, может быть, слишком субъективное, да ещё на старости лет. Выше приводилось письмо Чехова Бальмонту, в котором "... каждая Ваша книжка доставляет мне немало удовольствия и волнения" Почему "волнения"? Но выше не приведена заключительная фраза этого письма - "это, быть может, оттого, что я консерватор". Подозреваю, что в такой деликатно завуалированной фразе Чехов по сути повторил высказанное Венгеровым и о Бальмонте, что в его стихах утрачено "направление русской поэзии", отличающейся "простотой и искренностью", а не тем "искусством для искусства", в худшем смысле, неожиданностью смысловых и метафорических скачков по психологическому алгоритму анекдота - будоражащая реакция сознания, на логически не ожидающего такого поворота. Вероятно, подобная парадоксальность свойственна и поэзии, и музыке - наверняка, однако в меру, по принципу необходимого и достаточного, естественной мудрости, приложимой к любому совершенному созданию - от атома до человека с эпитетом "идеального", или творения с безусловным - гениального; слава Богу - вдоволь таких шедевров - в культуре общечеловеческой, науке - доступных каждому, и недоступных, как детям, чьё эмоционально-интеллектуальное восприятие к такому не готово; станет ли готово у всех, ставших взрослыми...

А в русской поэзии моего, ХХ века мне ближе Бунин, чем Блок, раздражает Маяковский, что-то трогает в Мандельштаме, восхищает Пас­тернак, но берёт за душу "Доктор Живаго", и особенно приписываемые  ему стихи. И, если я отдавал должное новаторству гремящих во второй половине века Евтушенко, Вознесенскому, Рождественскому, то, как писал Чехов, "удовольствие и волнение" по-настоящему доставляли многие стихи в поэтических сборникам - десятки в домашней библиотеке, в периодике, - всё-таки созвучные "классическому направлению". Признаю, что при мощном импульсе призвания - сотворенное Ахмадулиной и отчасти Бродским - вершина профессионализма - комплимент без тени умаления достигнутого, и, главное - безоглядочная откровенность: такие вот мысли и чувства в этот миг вдохновенья переполняют душу и свободно переливаются в поэтические образы.

Ответы на непостижимое - призвание - откуда оно входит в душу "искрой Божьей" - для чего, и возгорается столь разным по характе­ру и направлениям творческим пламенем, и как выпадает жребий такой на избранного - это ответы от кого услышишь, или всё это так и бу­дет безответным? Что же касается профессии, профессионализма - с одной стороны для сегодняшнего человечества это такой же  неотъемлемый атрибут, как одежда, жилище, язык, семья. Сопутствующее этому – следование традиции, определенная ограниченность, необходимость обучения "повышения квалификации" и обязательность, что называется, держать себя в форме сколько хватает сил и воли; дав­ление конкуренции - где тут ставить плюсы и где минусы. А кто выиг­рывает от всепоглощающего профессионализма - это потребитель, и я первый с частной оговоркой - в меньшей значительной мере - в сфере материальной. Зато и теперь, перечитывая классику или отрывочно зна­комясь с сочинениями новых, незнакомых прежде авторов; слушаю му­зыку - от Баха до романсов в исполнении превосходных артистов, да и лучшее с телеэкрана; не упустить бы и - походы в музеи в прошлом, рассматривание репродукций любимых художников - такое вот чудесное утешенье, похоже, не только моей жизни...
ДОПОЛНЕНИЯ

I. Профессионализм можно разграничить и такими прилагательными, как наглядный и опосредованный. Первый - когда профессионал-исполнитель демонстрирует нам - на что он способен. Не я один, верней, тысячи, миллионы зрителей, да и слушателей поневоле восхищаются - в душе или выплескивая эмоциональное возбуждение - совершенным владением своим телом акробатом, гимнасткой, балериной; тем, как звучит скрипка, рояль, виолончель, саксофон у виртуоза; правда, когда актёры - на сцене театра или на экране раскрывают с большей или меньшей убедительностью изображаемое лицо, - мы отчасти опосредованно осознаём масштаб артистического таланта. Завораживает профессионализм гадалок и целителей - не обязательно шарлатанов, однако выработанные приёмы и сопутствующий антураж усиливают безоговорочную доверчивость; не такова ли по сути внушаемость толпы поднаторевшим на этом поприще проповедником, не будем уточнять - религиозным или политическим, и насколько искренним в каждом случае.

Такого рода проявления человеческих возможностей - на грани необыкновенного, исключительного, чуть ли не сверхъестественного, чудесного - в изначальном смысле этого слова, в частности, при действиях и разъяснениях непостижимого простыми смертными - личностями с - в полунаучной терминологии - экстрасенсорными способностями. И всё-таки совсем другое дело, когда, например, берём в руки книгу, бродим по залам музеев, тем более, листаем альбомы репродукций или пользуемся средствами звуко- и видеозаписи. Жизненно важный и посему доминирующий по отношению к минувшему во времени "эффект присутствия" наследованный от "братьев меньших", не во всякой душе отзывается такой же восторженной сопричастностью к творимому необычайному и тому, кто совершает это чудесное у нас на глазах.

Вчитываемся в биографии великих творцов, а ушедший XX век насытил жизнеописания его современников множеством документальных свидетельств, фото- и киноматериалов. Но ощущая их столь знакомыми - наугад - Чехова, Горького, Пастернака, Рахманинова, Пикассо, Планка, Эйнштейна, Плисецкой, Ростроповича, Эдисона... можно продолжать и продолжать - путаемся в нитях, вроде бы связывалющими с ими сотворенным; и никак не даются наощупь - те же, "призвание", "профессия", этому призванию следующая, остаются условные штампы - талант, гений, характер, судьба. И подобный профессионализм доходит до нас как бы опосредованным, как, допустим, до горожанина различная сельскохозяйственная продукция - разве что умозрительно связанная с коровами, пчёлами, полями пшеницы, фруктовыми садами, огородами, хотя в этом случае что-то тянет этой связи коснуться. И то сказать: в век глобальной безымянной стандартизации недаром всё более в цене индивидуально профессиональное, последнее слово предыдущей фразы  лучше с эпитетом "высоко" - будь то нечто рукодельное, ювелирное или золото с самоцветами поэзии, живописи, музыки - не массового производства; а в науке, да и в искусстве, пожалуй, тоже - это самое высокопрофессиональное по достоинству и сразу оценят разборчивые профессионалы в данной области.

И - отраженно - под знаком призвания и профессионализма - эротическая сфера в расширительном понимании. Профессионализм первого рода - секс,         в узком значении - вокруг полового акта; сдаётся мне нынче вытесняет - без экстраполяции - на всех в мире - то, что по-человечески опосредованно именуется любовью - вдруг вспыхнувшей, как у Ромео и Джульетты, где чистый секс может быть как следствие скрепляющее, или - долгие годы, скажем, у Старосветских помещиков сродни привычке, а у меня с моей женой - верится - настоящая.

2. Отчего бы не отнести к высококлассным профессионалам тех, кто способен как нельзя лучше справиться с задачами, поставленными их господами, хозяевами, вождями? Для мало-мальски интересующихся историей это - Талейран и Фуше у Наполеона, а также у Людовика; среди подручных Сталина - Молотов, Берия, Каганович; Гитлера - Гимлер, Геббельс. Не стоит здесь уточнить - в каких областях эти, как сказано, подручные, и какими методами реализовывали задуманное диктаторами. Но такого рода союзы - "коня, и всадника" - понятна роль послушного и, можно сказать, профессионально выдрессированного "коня" усердно исполняют, повторю - подручные и не при самодержцах, а, допустим, в командах демократически избранных президентов, премьеров, хозяев или руководителей промышленно-финансовых корпораций, разного толка солидных учреждений и даже творческих коллективов.

Попутно - о мелькнувшем выше слове "подручные". В данном контексте оно казалось уместным, но по привычке последних лет - не вполне доверять субъективизм дефинициям, справляюсь со словарями. У Даля "Подручник и-ница - пособник, помощник, сотрудник; кто на кого служит и заодно с ним. Без подручников и конокрадам не сдобровать бы. Подвластный, подчиненный, под чьею рукою, властью". В довоенном "Толковом словаре русского языка" - несколько значений слова "подручный" - и подручный инструмент, и "помогающий, выполняющий подсобную работу", и "находящийся с правой руки кучера или ездового (подручная лошадь)". И - "в значении существительного - подручный - помощник, пособник (разговорное и пренебрежительное)". И характерный пример - этот том словаря выходил сразу после 1937 года, и это сказывалось на некоторых, подходящих для подчеркивания лояльности режиму словарных статьях. "Заговорщик и убийца фашист Бухарин - презренный подручный обер-бандита Иуды Троцкого". Опять же - для хотя бы поверхностно знакомых с послереволюционной, 20-х годов историей СССР - что может сказать эта "примерная" фраза?

3. Сопоставляя категории призвания и профессии, Был назван гениальный профессионал - Иоганн Себастьян Бах. Вероятно, по крайней мере, в юности он мог слушать мейстерзингеров, как сообщает энциклопедия, наследников миннезингеров. Последние - "немецкие рыцарские и придворные лирические поэты XII и XIII веков". Сохранились имена авторов канонических трехстрочных с припевом любовных песен. И своё призвание они использовали, можно сказать, по назначению. Из той же энциклопедии: "Мейстерзингеры - певцы и поэты ХІV-ХVIIІ веков. Продолжая лирическую поэзию миннезингеров, они придавали главное значение лирической форме и, подчиняя поэзию строгим правилам,  низвели её до степени ремесла. Мейстерзингеры составляли особые цеховые общества со строгим уставом и особой иерархией (5 ступеней)".

Что же происходит, когда является Иоганн Себастьян Бах, почву для которого, можно сказать, повторяясь - эмонационально-интеллектуальную - по аналогии с эволюционными взрывами - образованиями новых видов живых существ - экологичную нишу для восприятия творений гения - подготовили личности с задатками призвания - в данном варианте в сфере музыки, задатками доведенными до уровня профессионализма, закрепленного в корпоративных рамках. А ведь и впрямь прав Пушкинский Сальери, говоря о Моцарте: " ... я избран, чтоб его остановить - не то мы все погибли, мы все, жрецы, служители музыки..." Отметим, что при этом совершенно не причём боготворимые им Глюк, Гайдн. Речь идёт очевидно о профессионалах средней руки - но что им грозит? Отнюдь не поголовное обнищание вследствие вытеснения Моцартом, его музыкой их творений; да возьмите сегодня - композиторы, сочиняющие серьёзную симфоническую и камерную музыку по материальной отдаче наверняка уступают профессионалам, действующим в жанрах эстрады, музыкальном обрамлении кинофильмов. А вот та признательная слава, что было улыбнулась Сальери при жизни, посмертной не станет, сойдёт на нет, хорошо, если хоть что-то останется живучее для потомков - не затеряется в запасниках "третьей спирали" - духовной сокровищницы человечества.

Внести что-то своё, что - дай Бог - закрепиться в этом "третье- спиральном" - сродни "основному инстинкту " - продолжения рода передачей по наследству генетического кода в двойной спирали. Этому служит призвание творческой личности, обрастающее профессионализмом. Но призвание гения не застывает профессионализмом, верней сказать, преодолевает его безукоризненным новаторством содержания и формы. Недаром сказано - "гением", а на ступеньках пониже - затягивает, захлестывает этот самый профессионализм - но это не значит, что в результате не могут родиться изумительные произведения. Выше говорилось, что гений Пушкина - "солнце русской поэзии" - в том, по-моему, смысле, что, если в профессионализме и выше среднего уровня есть нечто искусственное в худшем значении этого слова (по словарю - "притворный, деланный, не настоящий"), то "Как эта лампада бледнеет пред ясным восходом зари" - солнце Пушкинской поэзии освещает пути русской - и подлинной и заслуженно сметаемой временем на обочину - в позапрошлом, и прошлом веке, не знаю как в наступившем ХХІ-ом.

Впрочем, на Руси подобное происходило не только с поэзией, об этом, кстати, дополнительно ниже. С Глинкой и "Могучей кучкой" особенно отечественная музыка - здесь нельзя не упомянуть Чайковского - стряхнула с себя путы среднеевропейского профессионализма, так же, как "передвижники" вырвались из рамок высококлассных профессионалов- намёк на каламбур - классицизма. Впрочем, те же невольные и весьма неуклюжие эпигоны античных творений - Третьяковский, Сумароков и другие, скажем так - даже не допушкинские, а додержавенские - взрыхляли культурную почву, благо посильно и лишь отчасти в духе конформизма, в отличие от крестьян, которых поначалу принуждали сажать экзотический для них картофель. Но без подобной неглубокой вспашки культурной целины у того или другого народа - эволюционно реализующими своё призвание в наметки профессии, и предлагающие народу пусть незрелые, но обогащающие духовный рацион плоды - без этих, тем более безымянных, чем - уходя в глубь веков - вряд ли могли бы реализоваться гении, чьи творенья нетленны в "третьеспиральной" сокровищнице - своего народа или человечества.

4. Не знаю, насколько убедительным было бы для понимания взаимосвязи того, что именуется призванием и профессией - на пунктирных примерах сферы музыки и эволюции русской поэзии; но о ней в этом ключе следует, на мой взгляд дополнить - хорошо, что вспомнил - размышлениями Марины Цветаевой - 0 Бальмонте, и о Маяковском и Пастернаке. "Если бы надо было дать Бальмонта одним словом, я бы не задумываясь сказала" Поэт". Не улыбайтесь, господа, я бы не сказала так ни о Есенине, ни о Мандельштаме, ни о Маяковском, ни о Гумилеве, ни даже о Блоке. Ибо в каждом из них, кроме поэта, было ещё нечто, большее или меньшее, лучшее или худшее, но ещё нечто. Даже у Ахматовой  была молитва - вне стихов. В Бальмонте же, кроме поэта, нет ничего" Цветаева отмечает, что Пушкинское "Пока не требует поэта..." – не о Бальмонте, как человеке-поэте. Это его призвание, такое же, думаю, как и религиозного фанатика. При нередких встречах с Бальмонтом в период эмиграции, в Париже, Цветаеву умиляла его доброжелательность и отрешенность от "забот суетного света". "Девятнадцать лет прошло с нашей первой встречи. И никогда, ни одной минуты я не чувствовала себя в присутствии Бальмонта буднично".

Есть, по-видимому, натуры, для которых вне замкнутого мира своей веры, - всё прочее подобно сновиденьям - с участием недремлющего сознания в событиях обыкновенных или необыкновенных, радостных и ужасающих, как наяву; а главное, что по настоящему волнует душу - в том лишь, что причастно к тому, что называется верой в религиозном смысле. Да, что-то изначала, как призвание, захватывает, пленяет душу, или, бывает, для этого нужен какой-то толчок, озарение, чтобы эта, можно сказать, страсть овладела всем существом. В словаре Даля - одно из значений этого слова:  "Страсть - душевный порыв к чему, нравственная жажда (как ярко у Пушкина - "духовной жаждою томим"...), жаданье, алчба, безотчётное влечение, необузданное, неразумное хотенье." Допустим, некий субъект - меломан, и, по словарю иностранных слов "меломания - чрезмерная страсть к пению и музыке". Своего рода, я бы сказал, духовный наркотик, и глубокое погружение в мир музыки, поэзии, математики, актёрского искусства - заслуживает ли упрёка, даже когда при этом отбрасываются другие значимые реальности - и в своей жизни, и в судьбах людей, с миром собственной страсти не связанных. Хуже, конечно, если человек оказывается в плену страсти накопительства - как Пушкинский Скупой рыцарь, Гоголевский Плюшкин, да и сегодняшний нувориш, или закабален игроманией, а то и помешан или помешана на сексуальных утехах.

Природа этого, возможно, трансформация условных рефлексов в безусловные, конечно, если у индивидуума имеются к тому предпосылки, может быть, в чём-то сродни призванию, что влечет за собой опять же ежедневную потребность отдаваться этому, как своего рода профессии. Возвращаясь к Бальмонту, жившему по воспоминаниям Цветаевой в мире поэзии, думаю - как это соотносится, так сказать, с творческой отдачей, пополнению "третьеспиральных" закромов самоцветами из недр своей души. А я также могу вспомнить человека - и как поэта, удостоенного, кроме ряда других его книг, и солидного посмертного тома из серии "Библиотека поэта" - Николая Николаевича Ушакова, и его же - с полным основанием, как живущего в мире поэзии. В середине прошлого, XX века я в течением нескольких лет приносил ему свои стихи - нельзя сказать на суд - но выслушать нелицеприятные суждения, порой одобрительные, и его размышления о поэтах и поэзии, частично вошедшие в книгу "Мастерская", свидетельствующую о доскональном знании русской поэзии - от истоков до вступающих в поэзию в те годы. Особо хочется отметить, что и у поэтов, что называется, второго ряда, с грустным эпитетом забытых, - он выискивал отдельные стихотворения, строфы подлинной поэзии. И не так уж мало таких - и у Бальмонта, и у самого Ушакова.

Лет сорок назад, а может и раньше, прочёл я в "самиздатовском" исполнении прозу Цветаевой, в том числе "Эпос и лирика современной России. Владимир Маяковский и Борис Пастернак? "Современной"- в начале 30-х годов XX века, когда Маяковского уже не было, а Пастернак, сравнимый с Пушкиным своего века, был ещё впереди. И потому, что, как бывает при переоценке былых ценностей, время внесло коорективы в суждения Цветаевой, и эпиграф к этим характеристикам "Критик: увидеть за триста лет и за тридевять земель" реализуем разве что в идеале. "Ставлю я их рядом, потому что они сами в эпоху, во главе угла эпохи, рядом стали и останутся. Во-первых, когда мы говорим о поэте - дай нам Бог помнить о веке..." В отличие от Бунина, и, тем более, верного ему Набокова, которые, мягко говоря, не признавали ни Маяковского, ни Пастернака, Цветаева отдаёт должно им, прежде всего, как Поэтам с большой буквы, выражающих себя в новом времени и новое время в себе. Разумеется, по-разному; скажем, у того же Бальмонта в его поэзии примет эпохи почти не найдёшь, да и у Брюсова те, что на поверхности, и, главное, сокровенное - я и мир вокруг, каков он во мне и я в нём - опять же по-разному - у Пушкина, Лермонтова, Фета, Блока, Бунина, Есенина, Ахматовой и, конечно самой Цветаевой - в совершенным, то есть таком поэтическом воплощении, которое непосредственно входит в душу читатели и закрепляется в ней.

У раннего Маяковского заглавным в его поэзии было "Я", и насыщенное откровенной поэзией, это не было штучным новаторством, и не кто иной, как Пастернак, понял это, и Цветаева: "С Маяковским произошло так. Этот юноша ощущал в себе силу, какую не знал, он раскрыл рот и сказал: "Я". Его спросили "Кто - "я"? Он ответил "Я: Владимир Маяковский"! "А Владимир Маяковский - кто?" - "Я". И больше, пока, ничего..." Читаю это, перепечатываю, восхищаюсь, и не могу не повторить банальное - проза настоящего поэта - в сущности та же поэзия, и Пушкина, и Бунина, и Пастернака, и - справедливости ради - неблизкого мне Иосифа Бродского. А дальше - у Маяковского: " Я, ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный..." - явное кокетство, в отличие от насильно призванных или верящих в торжество правого дела - на стороне красных или белых, Маяковский осознавал себе, можно сказать, одним из духовных вождей революционных преобразований, не больше, не меньше; и перестроился, отдавая, увы, не "звонкую силу поэта", а свой наработанный профессионализм достаточно неординарного уровня - прославлению достижений советской власти.

И Сталин отлично понял, что Маяковский посмертно свой, не то, что прославляемый Пастернак, и Маяковского советского периода усердно внедряли в идеологический рацион, насильно, по замечанию Пастернака, "как картошку при Екатерине", и это смертельно для восприятия поэта, его творчества в целом, даже Пушкина или Некрасова, да и, к слову, теперь Шевченко на Украине.

"Пастернак же... Имя знали, но имя отца: художника Ясной Поляны, пастелиста, создателя женских и детских головок. Я и в 1921 году встречала отзывы: " Ну да, Боря Пастернак, сын художника, такой воспитанный мальчик, очень хороший. Он у нас бывал. Так это он пишет стихи? Но он ведь, кажется, занимался музыкой..." А за плечами Пастернака было уже три полустанка (начиная с последнего): 1917 год- "Сестра моя Жизнь" (изданная только в 1922 году), 1913 год - "Поверх барьеров " - и первая, самая ранняя, которой даже я, пишущий, не знаю имени..." "Сестра моя - Жизнь" - насколько символично, - в те годы, когда в России всё переворачивалось, в этом сборнике: "В кашне, ладонью заслонясь, сквозь фортку крикну детворе: какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Кто тропку к двери проторил, к дыре, засыпанной крупой, пока я с Байроном курил, пока я пил с Эдгаром По?" "Лодка колотится в сонной груди, ивы нависли, целуют в ключицы, в локти, в уключины - о, погоди, это ведь может со всяким случиться!... Это ведь значит - обнять небосвод, руки сплести вкруг Геракла громадного, это ведь значит - века напролёт ночи на щелканье славок проматывать!". Но и "Свистки милиционеров" - "Милиционером зажат в кулак, как он дёргает жабрами, и горлом, и глазом, назад, по-рыбьи, наискось задранным!..

Жизнь, как сестра, такая родная, год за годом делилась с поэтом самым сокровенным, самым главным для всех и для каждого, и это вызревало в душе поэта и вырвалось, как дитя из чрева матери - таким совершенным в своём человеческом облике, таким неповторимым и многообещающим - романом "Доктор Живаго". "И тут кончается искусство, и дышат почва и судьба". В переводе на осмысление соотношения призвания и профессии это значит, что о профессионализм можно судить лишь на ступенях, ведущим к тем вершинам творческим, где нет и следов нарочито, искусственного, лишнего; и дай Бог нам познавать именно такое.

Январь 2012 год.