Север

     Этот наглый низкотемпературный циклон хозяйничал уже четвертый месяц и манипулировал ртутью градусника   в промежутке от -40 до -50. Память все реже рисовала пейзажи теплого моря, кипарисов, яркого солнца. От этих бесконечных морозов стыла кровь в венах, стыло сердце, а вместе с ним медленно но неотвратимо остывала душа. Уже не верилось в существование экватора, тропиков. Только ледяной туман, через который тускло просвечивало пятно солнца. Первым не выдержал силовой трансформатор на втором участке – промзоне.
   
     Перевалило за полночь. Мы сидели в слесарке и по случаю отсутствия тем и настроения для разговоров молчали. Мы ничего не делали. Мы просто сидели и ждали. Что-то должно было произойти и это ощущалось интуитивно и потому не комментировалось. Гудели натянутые на морозе провода и еще гудел перегруженный трансформатор. Никто ничего не хотел говорить и никто никого не хотел слушать. И только наш электрик монотонно через равные промежутки времени повторял загробным голосом одно слово: СЕЙЧАС!
- Ты заткнешься или нет? – не выдержал сварной. – Что ты заладил как попуг…
    Окончание предложения мы так и не услышали. Оно потонуло в оглушительном взрыве. Яркая вспышка осветила испуганные лица. Еще никто не осознавал трагичность случившегося, но внутренний голос подсказывал: случилась беда.
   Да! Горел взорвавшийся силовой трансформатор второго участка, находившийся в ста метрах от нашей  слесарки. Весь участок погрузился в непроницаемый темный мрак. Погрузился во мрак и 2-й жилпоселок - несколько рядов покрытых инеем железных вагончиков.
       В котельной заработали двигатели автономной подачи электроэнергии. Включились циркуляционные насосы. В этом режиме можно было продержаться максимум два часа. Не дать замерзнуть теплоносителю в радиаторах, но в поселке уже началась паника. Были слышны хлопки рвущихся труб и жильцы напрямую сливали воду из радиаторов,  чтобы согреть не себя а радиатор.
      А мы оказались не у дел. Нам не к чему было подключить сварочный трансформатор. Линии обесточены. В нашу обязанность входило заходить  в каждый вагончик с просьбой не сливать воду. В одном вагончике, изнутри покрытым толстым слоем инея,  на кровати в шапке и под одеялом, из-под которого торчали валенки и полы шубы, лежала молодая женщина. С ней под одеялом находился плачущий ребенок. Я до сих пор помню эти полные слез, скорби, беспомощности и безысходности глаза. 
   Трансформатор установили и подключили только на следующий день к полудню и мы отправились в город, домой. А вечером в ретрансляционную линию подключилась местная радиостанция и тревожный голос диктора передал сообщение: «Всем руководителям ЖЭУ! В связи с аварией на центральной котельной принять меры по сохранению теплоносителя в отопительных системах вплоть до устранения аварии».
  Аварию  должны были устранить через четыре часа. Не устранили. Не устранили её и к утру, а в полдень возле каждого подъезда «красовались» пирамиды размороженных радиаторов и началась эпопея по спасению.
     Последующие трое суток прошли как в кошмарном сне. Не помню, спал ли я, только помню бесконечный прогрев сварочным трансформатором стояков и в случае неудачного запуска снова и снова бесконечная смена радиаторов, которые размерзались в считанные минуты. А в три часа ночи  мы  тянули по подвалу новый силовой кабель взамен сгоревшему от перегрузки обогревателями кабелю.               
       А где-то на этажах слышался душераздирающий вопль отчаявшейся женщины: Мерзавцы! Твари! Почему никто ничего не предпринимает? Надо вывозить детей! Почему молчит руководство? Это преступление!!!
   По исходу третьих суток утром за окном я услышал детские крики. Резвилась ребятня. Наверное МОРОЗ понял, что  этих людей ничем не возьмешь и сдал позиции. Было -30. Оттепель.