Рыбы. Глава 13

Галина не ожидала такого дорогого подарка. Замерла, прихватила ворот у шубки двумя руками, опустила лицо в серебристый мех. Елена Павловна принялась крутить невестку во все стороны, потащила к зеркалу и не переставала восторженно ахать. Когда все налюбовались, и застолье продолжилось, слово взял свёкор:
- И мы с матерью приготовили вам общий подарок.
Он передал Николаю какие-то бумаги. Тот посмотрел их и обнял жену:
- Ну, Галочка, сбудется теперь твоя мечта. Это документы на участок. Прямо в центре, рядом с администрацией…. Давайте за это и выпьем, дорогие мои!

В отпуск уехали в самом начале лета. На море пожарились, Оленьку фруктами откормили, отвели душу в сладком безделье. Галина загорела, чуть поправилась, и когда ранним утром, в ярком южном сарафане и тёмных очках, постучала в калитку родительского дома, мать на мгновение смешалась: «Вы к кому?» А потом всплеснула руками и запричитала. Внучка тоже ударилась в слёзы, испугавшись такого приёма. Но уже через минуты все громко смеялись, отец жал руку зятю, поглаживал по плечику девочку, а мать суетилась, накрывая на стол и выговаривая, что не предупредили заранее: она бы пирогов напекла, курицу в печке притомила.

Галине через неделю деревенское житьё надоело. А Николай был доволен: парился в бане, ходил с тестем в дальние сколки за грибами, пропадал на рыбалке. Оленька тоже была при деле, она в первый раз увидела живьём свиней, куриц, коз и корову. Целыми днями топталась возле бабушки, которая не уставала отвечать на бесконечные вопросы и всё её нахваливала: «Допытливая у меня внученька, умница….»

Галина прогулялась знакомой дорогой к библиотеке. На облупленной двери висел ржавый амбарный замок. Рядом – брошенный дом библиотекарши: нижние ступеньки крыльца затянул плотный ковёр нежной мокрицы, и до самых перил поднималась буйная высокая крапива.

На крыше сарая вертлявая белобрысая девчонка с ободранными коленками дразнила кого-то, высовывая острый красный язычок: «Я на аэроплане, а ты в помойной яме!». Этот крик стоял в ушах Галы, пока она шла обратно. Возле своего палисадника присела на скамейку в тень старой черёмухи. Ветра не было, курицы возились в пыли, открывая клювы и вытягивая короткие шеи. На белёсом небе расплывалась полоса, оставленная самолётом. Гала смотрела в небо и додумывала мысль, которая тоже плыла и меняла очертания….  Потом она улыбнулась и даже притопнула каблучком модного сабо: а ведь точно! Эту дурацкую детскую считалочку можно сделать эпиграфом к её «собранию мудрых слов» в толстой чёрной тетрадке, которую она даже потащила с собой в отпуск, спрятав на дне чемодана.

И сейчас Гала была именно – «на аэроплане», всё в её жизни складывалось удачно и гладко. Вдали от Маргариты осознавать это было особенно хорошо и покойно. А та оказалась как раз – в яме. В деревне издавна считалось стыдным быть «брошенкой». Если муж ушёл, всегда – баба виновата. Потому никому и в голову не пришло бы выкидывать вещи мужа и заявлять: «Иди к другой».  Это в книжках, да в кино любят так показывать. А дурной народ – всему верит. Без мужика как прожить? А хозяйство, а покосы, а огород по весне пахать? Да и ребятишек на ноги поднимать надо. Потому и бегут к «колдовке», если заподозрят, что разлучница появилась, и волосы той прилюдно рвать будут, и ворота дёгтем мазать. За мужика своего станут биться насмерть, а не махать рукой: «бери моё добро, коли хочешь». А если разок-два  муж «налево» сбегает, без ущерба для семьи, умная баба и вовсе сделает вид, что ничего не знает. Лучше не будить лихо, пока тихо.

Жалко этих городских дурочек, которые всё про любовь грезят, романы из своей собственной жизни строят. А потом плачут и локти кусают. В семье должно быть уважение, это как фундамент, на котором твёрдо дом стоит.  А что любовь? Сегодня – есть, а завтра прошла почему-то…. А уже и дети родились, и общее добро нажито. И как его поделить?

Гала встала, потянулась до хруста в косточках, подхватила кошку, которая нежилась рядом на скамейке, и пошла в дом. Мать доставала из печки обливные картофельные шаньги, на столе стояла запотевшая банка с молоком – только из подполья. Оленька спала под марлевым пологом, чтобы не докучали мухи. Кудряшки разметались по подушке, и розовая пятка виднелась из-под пикейного белого одеяльца.

Гала присела к столу, подперла голову рукой:
- Мама, а куда библиотекарша делась?
- Сын в город забрал. Мужа она года три как схоронила, я тебе писала, ты забыла, видно.
- Да, точно, писала. Я ещё просила мои соболезнования передать….
- Передала. Она часто тебя вспоминала. Говорила: далеко пойдёшь, непременно большой начальницей станешь. Так ли?
- Стану-стану. Какие мои годы! А дай-ка ты мне шанежку, ужас, как я по твоей стряпне соскучилась!

В конце августа засобирались домой, длинный северный отпуск подходил к концу. Уже перебывали у матери все соседки, налюбовались дорогими подарками, захвалили внученьку, обзавидовались, между собой перешёптываясь. Мать, по старой привычке, после ухода очередной кумушки, мела крыльцо и зажигала у иконы свечку. И Галине наказывала:
- Ты с людями-то поосторожней. Не дай Бог, порчу кто наведёт. Сильно уж вы приметные, семья добрая.
- Да ладно, мама. Мы все крещёные, вон и у Оленьки крестик. Не переживай. Ты ведь сама мне как-то сказала: «глаз у тебя тёмный, крепкий». Устою как-нибудь…. А в дом, по твоему совету, я никого особо не пускаю. Одна только соседка и заходит.
- Вот! А одной-то пуще других берегись. Знаю я этих подружек…. Так и норовят чужого мужика увести. Высматривают, выглядывают…. А сами – подолом трясут.
- Нет, она замужняя, всё у них в семье ладно, не хуже нас живут. Потому с ними и знаемся.
- Ну, тебе видней. Бог благослови….

Когда самолёт приземлился, Гала ахнула: аэродром был чистым белым полем, а по краям склонились деревья под тяжёлыми шапками первого снега. Она замотала Оленьку в свой плащ, передала на руки Николаю, сама закуталась в пашмину, которую купила на южном рынке, не устояв перед уговорами продавца, а теперь радовалась, что лёгкий и тёплый шарф так пригодился. Она ещё не привыкла к сюрпризам якутской осени, когда после нескольких часов полёта отпускники прямо из жаркого лета попадали в зиму. Конечно, этот первый снег уже к вечеру исчезнет, и, возможно, природа подарит ещё недели две бабьего лета, и можно будет побродить по тайге, наполняя корзины крупной брусникой и снимая последние, сладкие после мороза, ягоды голубики.

Возле здания аэропорта их уже поджидал в машине Виктор Колесников. Они нырнули в тепло иномарки, и долго устраивались среди баулов, которые не поместились все в багажник. Родители столько напаковали гостинцев, что еле хватило рук, Николай ещё и объёмный рюкзак тащил, не считая двух огромных сумок. Виктор сказал, что сейчас забросят вещи и сразу пойдут к ним: Татьяна с утра на кухне толчётся, готовится  к встрече. За домом они приглядывали, и картошку окучили в огородике, и грядки пропололи. А вот на следующее лето уже им придётся «подежурить», другим тоже хочется на южном солнышке погреться, надо очерёдность соблюдать.

В доме стоял полумрак, шторы плотно задёрнуты, на полировке – слой пыли. Да, в гостях хорошо, а у себя всё-таки лучше. Гала быстро умылась, одела потеплее дочку, вытащила с антресолей себе и Николаю сапоги с куртками, и они отправились к соседям. Прихватили шматок сибирского сала, маринованные белые грибочки и баночку «маливишного» варенья, как называла его Оленька.

Татьяна бросилась Галине на шею, обрадовалась немудрёным сувенирам – бусам и ракушкам, и потащила всех за стол. Она запекла в духовке глухаря, которого, - как знал! – завёз вчера приятель-охотник.  Смаковали тёмное мясо, обсасывали косточки, запивали красным сухим вином и рассказывали, как здорово отдохнули. Потом Татьяна потянула Галу на кухню: пусть тут мужики о своей охоте говорят, а мы лучше посплетничаем. Она курила тоненькую сигаретку и выкладывала Галине новости, которых накопилось достаточно за три месяца их отсутствия. Потом всплеснула руками:
- Ой! Забыла тебе сказать. Ваша Маргаритка замуж вышла! Вчера только её видела. Такая красотка! Аж светится вся от счастья…
- Не может быть…. И за кого?
- Ты не поверишь. За самого Олега Проклова. Зама начальника экспедиции. На него уж все рукой махнули: закоренелый холостяк. А он вон чего учудил. Маргаритку взял, с двумя детьми…. А мужик такой видный. Вот уж повезло….

Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/16/529