Угол равнодушия...

  Серый гротеск железнодорожного вокзала удручал. Былая импозантность молча ушла, оставив причудливые узоры мраморных пустот на фасаде здания, щербины на его некогда величавом крыльце, трещины в основании.  Внутреннее же устройство, и вовсе было утло и убого, несмотря на недавно появившиеся здесь новенькие секции мест для ожидания. Две огромные колонны, поддерживающие высокий, затянутый паутиной свод, от усталости и напряжения совсем осыпались, обнажая каменную кладку. Вся косметика медленно, но верно ссыпалась песком, будто шепча, что старость где – то совсем рядом, и что отсутствие ухода уже означило её приход. Пожалуй, в стенах зданий подобного рода рождаются и живут призраки – души ныне покойных людей, которых смерть застала в ожидании кого или чего-либо.
   Сейчас, вечером, это ощущалось особенно. Отсутствие ожидающих вынужденно обращало внимание на все внутренне состояние огромной залы. В свете тусклых ламп язвы, заразившие все вокруг, изрыгали страх. Воняло мочой, рвотой, и пирожками из привокзального буфета. И все это разбавлялось ватой тишины.
   Вошедшая женщина поставила обе сумки на первое же место от входа, устало опустившись рядом.
  - Здравствуй, мама. -  прошептала Лариса одними губами.
  - Здравствуй, Лорик. – отозвалась гарнитура в ухе знакомым с детства голосом.
  От неожиданности вошедшая вздрогнула, выронив мобильное устройство себе на ноги. В безмолвии всего сейчас окружающего, голос показался Ларисе ошеломляюще громким и резким, но вместе с тем теплым и близким.
  - Мама? – прошептала она, вновь отягощая раковину куском пластмассы с батарейкой. – Это ты?
  - Ты меня слышишь? – отозвалось в гарнитуре. – Этого не может быть. Нас никто не слышит.
  - Я слышу тебя, слышишь? Я слышу тебя, мама!
  - Как странно. За вот уже пятнадцать лет меня из живых никто не слышал. И уж тем более, не говорил со мной. Что ты здесь делаешь, Лорик? Зачем ты пришла сюда, на ночь глядя?
  - Я…я…я заночую тут сегодня. – к горлу Ларисы подкатился ком. -  Так сложились обстоятельства, что мне сегодня негде переночевать.
  - Ты стала ненужной? Так ведь? Как я в свое время. И тебе стало некуда идти. Совсем некуда.
  - Да. – женщина опустила голову и спрятала лицо в ладонях.
  - Вот уж не думала, что с тобой может все повториться. Какая же все - таки коварная эта штука – жизнь.
  Голос умолк, а на смену ему появилось тихое шарканье развязных походок двух людей в форме.
  - Здравствуйте! – Четко отчеканил тот, что был покрупнее. – вы чего – то ожидаете, дамочка?
  - Да. – слукавила Лариса. – Жду поезда до Саратова.
  - Но ночью совсем нет поездов. – пропищал второй фальцетом. – Ни одного!
  - Только во всем с ними соглашайся. – подсказал голос в ухо. – Ты должна считаться с ними, если хочешь провести ночь в тепле. Не спорь!
  - Я не здешняя. – ответила Лариса.
  - Знаете, - спокойно проговорил первый. – Здесь напротив вокзала есть гостиница. Там довольно удобно и безопасно. Отправляйтесь вы лучше туда. Будет куда спокойнее и вам и нам, и вашим вещам.
  - Чего это ты на ночь стихами заговорил? – вновь вмешался фальцет, поворачиваясь при этом к женщине спиной. – Пойдем, а то ты сейчас еще и петь начнешь.
  Зала вновь опустела, поглощая в себе эхо удаляющихся шагов местных правителей.
  - Тебе придется подружиться с ними, Лорик – снова напомнил о себе голос мамы из гарнитуры. – Как это ни странно звучит, именно они своим равнодушием могут дать тебе возможность ночевать в тепле, и подарить безопасность от произвола, который чинится за стенами этого мрачного, но надежного уголка. Поверь, за те восемь лет, что я здесь прожила, мне было совсем нечего им предложить. Совсем нечего. Но они меня не выгоняли. И даже немного подсуетились, когда мое уставшее сердце остановилось. Они неплохие ребята, но спорить с ними лучше не надо.
  - Восемь лет ты здесь жила? Совсем одна? – удивилась Лариса.
  - Да. И вот уже почти пятнадцать, как обитаю!
  -  Прости меня!
* * *
  В душной темноте комнаты, ярко-зеленый циферблат часов показывал четыре ночи. Её мама тихо посапывала на диване у противоположной стены, время от времени шумно ворочаясь, и ругая кого-то во сне.
«Как хорошо, что это всего лишь сон!» - подумала Лариса, надевая на себя халат. – «Откуда, даже во снах, может взяться такое равнодушие? Равнодушие, намного более страшное и извращенное, чем у зверей. Равнодушие, на грани абсурда…»
  Вернувшись домой почти в семь утра, она застала бодрствующей всю свою семью. Никто уже не спал, удивляясь тому, что откуда – то в духовке возник свежевыпеченный ягодный пирог.
  - Ты где была? – спросила ее  мама.
  - В ночной ларек бегала – улыбаясь, ответила Лариса. – У нас дома сахарная пудра кончилась.
  - А это в честь чего?
  - Да просто потому, что мы есть друг у друга! – улыбнулась она, умолчав, что еще один такой же пирог унесла вокзальной старушке, которую видела накануне…