Продам книги! Свежее поступление

Всем показываю, про всё рассказываю.
Кто товар увидел - сразу полюбил. Дом родной, жизнь свою - всё позабыл.
Мальчик, не мешай. Хочешь пятак - клиентов приглашай.

Дядя, думай быстрее. Вон тётя - у неё глаз острее.
Не стой как над могилой. Бери, пока не уплыло!

Спасибо. Деньги под берет, книгу - в пакет.
Покупку вручаю, заглядывать внутрь не разрешаю.
Верите - не верите - дома проверите.

Тётя, вы не успели. Да разве это помеха ли?
Смотрите, ещё одна книга. Итак, поехали.


Кузьма Петров-Водкин [1]

Мой графический редактор не смог определить жанр, к которому относится творчество Кузьмы Сергеича, расстроился, запил, уволился и пропал без вести.
Место вакантно.

Теперь по делу.
Почему женщина? Почему на обложке изображена женщина? На хорошей, глянцевой, чуть потрепанной, но приятной глазу и на ощупь, суперобложке размером 70;100/8, изображена какая-то женщина. Может, Кузьма – это женское имя? Если так рассуждать, тогда и у меня не пойми какое имя – Тино. Мой друг и коллега по цеху, Таран, говорит, что мне вообще не повезло ни с именем, ни со временем, ни с местом в этом мире. Если я задумаю рассказать о своей жизни, то рассказ этот вполне сможет уместиться в 140 символов сообщения в твиттере. Так он говорит.
Да, я до совершенства краток.
Или Таран не это имел ввиду? Не важно. Мы про искусство [2]

Тканевая обложка книги по тактильным ощущениям напоминает твидовый пиджак, который я недавно купил на свадьбу. Вверху, как надпись на мраморной плите, взирает на нас то же имя, мягко намекая, что это всё-таки альбом репродукций Кузьмы Петрова-Водкина. Как и локтевые сгибы моего нового пиджака, уголки, корешок и вообще вся ткань переплета в целом находятся в очень хорошем состоянии. И нет на ней никакой женщины!!! Откуда она взялась? Я привык, например, что в книгах из 5-томного собрания сочинений Бертольда Брехта 1963 года издания московского Издательства Наук СССР, стоимостью 5000 рублей, на первой странице изображен Бертольд Брехт. А тут… [3]

А! Вот и сам. А то я уж переживал.
Суметь написать себя без лишних вензелей и орденов, как это, например, часто любят делать различные знаменитости или политики, уже говорит о том, насколько неприхотлив и прост был автор. Да и вообще, если просмотреть все 125 страниц репродукций, то можно найти 125 подтверждений моим словам. Ничего помпезного, ничего лишнего.
А изображение на суперобложке дамы, вогнавшей меня в кратковременный психоз, оказалось фрагментом картины "1918 год в Петрограде". Графический редактор нашелся. Место занято.

Прошу сюда [4]

Кто был в Государственной Третьяковской Галерее, тот покупать альбом не будет. Хотя, как знать. Лично мне, любителю семечек и телеканала ТНТ, мало репродукций на мелованной бумаге. Я, как рядовой интеллектуальный индивидуум, всё же съезжу в столицу и посмотрю поближе, что за синие дома там запечатлел художник за окном кормилицы. И почему именно синие дома? Почему не красного коня с желтым мальчиком? Если на обложке женщина, то за окном как минимум должен быть мотоцикл. Или сугроб. Или какой-нибудь другой, в отличие от синих домов, более подходящий по смыслу предмет. Вот, например…[5]

…скрипка.
Петров-Водкин, как всякий художник, не мог не отметить мастерство какого-нибудь другого всякого художника. И, спрятав под желтый лист остальные четыре буквы после «ВАСН», он всё же дает нам точный указатель на Васнецова. Правда, на которого из пятерых, не понятно. И зачем тут, вдобавок, скрипка? Столько вопросов! Лучше не думать. Ещё ребенка из детского сада забирать. Перепутаю, не дай бог, с каким-нибудь желтым мальчиком.


Смотрим дальше [6]

Вероятно, будучи большим поклонником Баха, Кузьма Сергеевич так же любил и стихи, которые, между прочим, любила и моя знакомая, портрет которой в свою очередь и написал Кузьма Сергеевич. Я думаю, это единственный в истории случай… а кстати, кто это за спиной у неё стоит? Уж не Николай ли Гумилев?
Интересно, черт побери.
Простите, отвлекся. Так вот. Мне кажется, что это единственный в истории случай, когда художник, живший сто лет назад, изобразил нашу с вами современницу. Если, конечно не считать, безымянного умельца со стамеской в руках, в 18 веке выколотившего из деревяшки Че Гевару. Об этом мы поговорим с Вами в следующий раз. А сейчас мы говорим об искусстве [7]

А вот, кстати, и желтый мальчик.
Откуда он? Куда после купания отправится? Что движет им (кроме коня)? Эта картина навсегда останется загадкой для саратовских грибников.
Надо сказать, зря все считают эту картину самой известной картиной Петрова-Водкина. Это не так. Самая известная картина… [8]

…Селедка.
Вот здесь я согласен. Вот это и есть шедевр. Простота во всем ее величии.
Промасленная. Прокопченная. Предвкушение очевидного. Рядом кусок каравая. Две картошины со следами свежей золы. Ощущение запоздалого. Скатерка не разглаженная. Переоценка ценностей. Недозволенность желанного. Скоро вечер. Ветер в ивах. Луна над косогором. Человек я или тварь дрожащая?
Не душа русская, а суть человеческая.

Ну, и как ваше коллективное сознательное?

Фантазирует? [9]

А и поговорим на тему Фантазии.
Не мое, конечно, дело. Но Петр Ершов не про красного коня сказку писал, а про конька-горбунка. Там же про что было… А, да вы и так знаете. А здесь видимо на одну точку разные взгляды были у писателя с художником.
Кстати заметьте: задние копыта и хвост направлены в одну сторону. Не иначе как намек на три опоры государства: советская власть, армия и синематограф (церковь). И наездник смотрит туда же. Как народ.

Политическая цензура длиннорука. ЧК не дремлет [10]

Собственно и до нас добрались. Правда, через другой комитет. Защита авторских прав запрещает нам публиковать эту работу художника, поэтому давайте посмотрим внимательно в верхний левый угол и попытаемся понять, какая картина изображена здесь. А я, забрав по дороге ребенка из детского сада, куплю билет до Москвы и зайду-таки в Третьяковку.

На сегодня всё. Сказать-продать больше нечего.
Сегодня медвежьих лап в сметане поем, а не каши гречневой.

Ну, увидимся. О, опять легавые!
А всё равно не догонят - у них ботинки дырявые.

Но лучше пробегусь, чтоб потом не плакать.
Поберегись!!! Не стой, как лапоть.