Юлька-3. Как правильно отмыть и применить мужчину

Проблемы. *У кого их нет?*,- спросите вы меня. И, возможно, добавите: *По тому, как человек решает проблемы, можно о нем судить*. Я же отвечу: я сужу о человеке по тому, как он эти проблемы создает. И добавлю: одно дело смотреть проблеме в глаза, другое – когда она в глаза смотрит вам.
Юлька уже полчаса ломала голову над тем, что же ей делать с Серафимом, до того, как она не сделала что-нибудь с собой? Кто это такие? Вы еще не знаете? Тогда коротенько.
Юлька, девушка 23 лет от роду смешанного, как и все в постперестроечное время, была помешана на поисках себя в жизни и лучшей жизни для себя. Среднего роста, низкого достатка и такой же самооценки. Возможно будь она у Юльки выше, уровень жизни тоже бы подтянулся, но годы советского воспитания не прошли даром. Поэтому даром проходили  удачи на продажном рынке, где частенько, Юлька трудилась безвозмездно. Вот уже пошел второй год, как она работает на Техпромсервисе, основной задачей которого является не продажа встроеных шкафов и дверей, как задумывалось изначально ее директором Васькой, ой, извините, конечно же, Василием Ивановичем, и не окучивание клиенток, желающих встроить вместе со шкафами в свою сексуальную жизнь и Сашку, водителя Василия,а мелкая торговля всем, начиная от просроченного зеленого горошка, мыла, порошка, муки,  сахара и крахмала до соли, которую регулярно сыпали на раны Юльке, в виде небольшого процента прибыли, и это не смотря на то, что она, Юлька,  являлась главным звеном в цепочке перепродаж.
Все началось случайно. Однажды знакомому Василия Ивановича.. да чего там, знакомому Васьки, понадобилось 2 тонны муки. Знакомый обладал деньгами, а секретарша Васьки – свободным от чтения на работе книг, временем, и недюжей энергией. Впрочем, много энергии не понадобилось, уже на второй или третьей по счету странице газеты, обнаружилась необходимая мука по необходимой цене. Полдня в грязом крытом грузовике, платье, вымазаное в муке, сломаные каблук и мечты об обладании выручкой целиком, и машина продаж закрутилась. Да, забыла добавить к этому рваные калготки. А кто их порвал? Прааааавильно, Серафим. В простонародье – Фима.
Это милое создание, скрашивающее одинокие вечера Юльки, и доводящее до белого каления целыми днями ее соседей, девушка приобрела на рынке. Она не смогла пройти мимо его жалобного взгляда из под платка, в котором его держала бывшая хозяйка. Вместе с Фимой в жизни Юльки появились проблемы, которые вытеснили из кровати мужчин, а из жизни свободные вечера. Да и откуда бы им взяться, ведь зима, в которую героиня купила собаку, выдалась холодная, вот и укладывала она пса на кровать в ногах. Однако каждое утро находила его спящую морду на подушке. Юлька сделала пару неудачных попыток встреч с ухажером на своей территории, но они провалились. Ведь это она считала территорию своей, а Фима, тот, вырос и окреп, и вместе с телом, в нем выросла уверенность, что квартира безраздельно принадлежит ему, и кровать, кровать является основным символом его власти. Поэтому со своейственной ему наглостью, прикрытой маской милого недоумения, он в самый ответственный момент, забирался на партнера Юльки, ломая кайф и делая ситуацию абсурдной. Уходить на ночь к ухажеру, Юльке тоже не представлялось возможным. Нет, она пробовала, но тонкое возбуждение от выпитого шампанского и Энигмы, падало и разбивалось о трезвон телефона, по которому соседка орала, возмущенная воем собаки посредине ночи.
Все бы ничего, но приближался Новый Год, и Юльке явно светил только один сценарий – встретить его в гордом одиночестве. Одна в квартире, не считая, собаки.
Надо было что-то делать. Нет, не вообще, а с Фимой. Юльку терзали угрызения совести, любовь к собаке и смутные сомнения в правильности любого из возможных решений.
Оставить собаку означало поставить крест на личной жизни.  А отдать собаку кому-нибудь – значило расписаться в своей слабости, а значит поставить крест на себе, как на личности. Вот она и не могла поставить в этом деле точку, растанув ее в многоточие дней.
С таким невеселым настроением вышла Юлька с Фимой гулять по пустырю за домом.
Вдруг поводок резко натянулся и Юлька, опешив, выпустила его из рук. И тут она увидела, что Фима со всех ног несется по полю за мужчиной со свертком и цветами в руках. Ситуация могла бы выглядеть комичной, если бы не выглядела трагично. Мужчина бежал, держа в руках, как факел Олимпиады, букет, но оказалось, что если фигурой, он и напоминал доходяг эфиопов, то спортивной подготовкой, как они, явно не обладал. Фима, догнал цель и, поднявшись на задние лапы, толкнул мужчину, который упал лицом в грязь. Юлька, разрывая мессиво из мокрого снега и земли каблуками, поспешила мужчине на помощь. Когда она добралась до объекта преследования Фимы, то поняла в чем дело. Пес с радостью поедал сосиски, выпавшие из разорваного свертка. С ужасом она вспомнила, что за своими думами, забыла покормить собаку.
Мужчина уже вылез из грязи, вот только не в князи, а в чумазого замухрышку с букетом в руках.
- Ваша с...? не произнося второго слова, олицетворявшего мать собаки, спросил незнакомец из-подлобья, прикрытого шапченкой, называемой в народе словом, обозначающим резиновй контрацепт.
- Кобель, - уточнила Юлька.
- Вы еще и обзываетесь? Вы не меня в грязь втоптали, а мою личную жизнь, – начал мужчина. И вместе со словесным потоком из его глаз полились слезы.
Юлька опешила. Сама себе она позволяла реветь, но вот чтобы мужчинам? Впрочем, этот мужчина к ней не имел никакого отношения, а потому мог делать все, что ему вздумается.
- Вставайте, идемте ко мне домой, буду вас отмывать от грязи, – Сказала Юлька, беря в руки поводок Фимы, который уже расправился с сосисками и ожидал поощрения за проявленую находчивость. Ему, собаке охотничей породы и в голову не приходило, что он заслуживает не поощрения, а наказания. И что бывший владелец еды от злости готов пустить *на сосиски* его самого.
Всю дорогу домой незнакомец что-то бухтел под нос. Из его несвязного рассказа Юлька поняла, что он собирался на свидание, готовился к нему, достал сосиски, выбрал самый лучший, по мнению продавщицы цветов, букет, оделся в красивое и вот, его планы рухнули в одночасье. Что где-то в общежитие поблизости, сидит в одиночестве и голоде его несостоявшееся счастье, и, возможно, второй попытки ему никогда не предоставит.
Что его большой внутренний мир обратно пропорционален размеру сексуальной жизни,  а сегодня, когда его втоптали в грязь, будет равен нулю.
Юлька недоверчиво оглядела внешнюю оболочку неудачника. Ей в жизни никогда не приходилось общаться с тонкими натурами, подобной этой. Ее больше интересовали большие мускулы и кошельки. Не то, чтобы она была ограничена, скорее рамки привлекательности мужчины в те годы были ограничены именно этим набором. Юлька сама была вынуждена выживать в новых рыночных условиях, где был один закон – выживай, или выживут тебя. И тащить за собой еще и нежное мужское создание, это было выше ее сил и не входило в ее интересы.
Старушки у подъезда недоуменно переглянулись, увидев процессию, состоящую из Юльки, несущей на каблуках себя, любимую, и сгустки грязи, Фимы, несущего собственное достоинство, и мужчины, несущего на лице всю скорбь и страдание мира.
Сразу после того, как за ними закрылась дверь квартиры, Юлька сказала:
- Раздевайтесь, а я в ванну, выйду и буду вину перед вами искупать, - И, сбросив куртку, зашла в ванную комнату. Там, она, отмывая от грязи каблуки, смеялась над собственной шуткой, таящей двойной смысл.
Незнакомец, однако, шутки не понял, нервно сглотнув,  он попятился к двери, но, неожиданно, как будто приготовился к прыжку в бездну, видимо на все той же нервной почве, начал быстро раздеваться, сбросил с себя шапку, пальто, пиджак, рубашку, брюки и носки. А когда на нем остались только майка-алкоголичка и трусы, определяющие статус мужчины, как семейный, юркнул в постель. Но уже через несколько секунд его внезапная радость, от неожиданного предложения сменилась ужасом. Ведь пес, обнаружив, что на его законное место улегся какой-то субъект, сначала предупреждающе зарычал, а потом и вовсе оскалился, а когда увидел, что человек не реагирует, легонько тяпнул его за ногу.
Мужчина пулей вылетел из под одеяла, подбежал к двери, схватил грязную одежду и заметался по корридору, не заметив, как задел дверь шкафа, которая неслышно открылась. Повернулся, выбирая угол, в котором можно было бы одеться и вдруг увидел, как на него кто-то смотрит. Этот кто-то, съежившийся в комок, прижимал к себе грязные вещи и завтравленным зверьком смотрел на незнакомца. Со страху мужчина не сразу понял, что на него смотрит его же собственное отражение, а когда понял, то сразу после ступора на него напал приступ смеха. Именно в этом виде и застала его Юлька, уже успевшая вымыть обувь.
- Вы себя в зеркало видели? – спросила она, удивленно подняв левую бровь, а когда поняла двоякость смысла вопроса, начала хохотать вместе с так и не представившимся мужчиной. Он, словно услышав  эту мысль, протянув руку и представился:
- Сергей.
Половина вещей упала, и он остался стоять в своих трусах и майке, чем вызвал у обоих новую волну смеха.
Через полчаса, когда вещи уже вертелись в стиральной машинке, Сергей, приняв душ, укутал свое тщедушное тело в простыню, наподобие греческого бога, а Юлька отмыла грязные лапы Фимы, они пили чай и ели бутерброды.
Вернее, ел только Сергей, а Юлька сидела напротив, рассматривая гостя.
Серафим, лежал тут же, возле стола, в ожидании чуда в виде случайно свалившегося куска колбасы.
Чуда ждала и Юлька, думая, что возможно отмывшись, Сергей произведет на нее ну хоть какое-то впечатление, но чуда не произошло. Перед ней сидел еще не старый, но уже потрепаный жизнью мужчина. Его яйцеголовый череп украшал ободок из когда-то кудрявых, а теперь вяло-волнистных волос, тонкая шейка переходила в выглядывающую из-под простыни, впалую грудь, ручки его тонкие и такие же пальчики, не знающие физической работы, хаотично забрасывали бутерброды в рот, обрамленный посиневшими от холода губами, и только лысина, довольная, светилась, отражая лампочку на кухне.
Серафим и Юлька смотрели на него, думая, прилично ли считать съеденные неожиданным гостем бутерброды, но вспомнив, что сами виноваты в происходящем торжестве гостепреимства, сбились со счету.
- Ну, рассказывайте, - прервала тишину Юлька.
- А что рассказывать? С Клавочкой я познакомился недавно. Она приехала с Украины и торгует на рынке овощами. Удивительной доброты женщина.
А потом, подумав, добавил :
- И энергии. Даже и не знаю, осмелился бы я сам с ней познакомиться, но она проявила тонкое чутье и, заинтересовавшись мной, разглядев во мне настоящего мужчину, сама представилась и даже  предложила мне встретиться этим вечером. Вы представить не можете, как я обрадовался. Мне никогда не везло с женщинами, а тут, такая удача!
- А сосиски то вы ей зачем несли? – спросила Юлька
- А как же? На ужин, я же мужчина, добытчик, – и грустно вздохнув, осмотрел пустую тарелку, после чего спросил:
- А больше ничего не осталось?
Юльке стало и смешно и жалко и Сергея, сидящего у нее на кухне, и незнакомую Клаву, сидящую в общежитии, в ожидании его, и она, нарезав новую порцию бутербродов, предложила позвонить его подруге. Найти номер телефона общежития и саму Клаву не составило труда. Труд был в том, чтобы убедить ее, что Сергей не по своей воле испачкался в грязи и оказался раздетым в квартире у чужой, молодой женщины. Ну а когда он простодушно рассказал, что не может прийти, потому что принял душ, Клаву было уже не остановить. Из трубки вырывались крики, обвиняющие его во всех смертных грехах. Женщину несло и она наговорила Сергею кучу гадостей, заодно прибавив, что она – дура, которая им, идиотом, заинтересовалась, а он - идиот, возомнивший, что может ее заинтересовать. И что вообще, самым сексуальным в его тщедушном теле было не огромный внутренний мир, а обладание правами на двухкомнатную квартиру, доставшуюся ему от бабушки. Пелена спала. Сергей, положил трубку и сидел тихо смотря в пол.
Вгляд его пустой и бездонный, вдруг упал на Фиму, даже он, как показалось Сергею, смотрел на него с жалостью. На самом деле, Фима смотрел на его руку, сжимающую недоеденый бутерброд, но мужчине, никогда не имевшего собаку, это было невдомек.
И тут он произнес:
- А вот у меня никого нет, даже собаки...
Фима, воспринявший это признание, как согласие поделиться с ним едой, подошел, вытащил из обмякшей руки хлеб с колбасой, съел его, облизнул руку мужчины, и сел прямо перед ним.
Юльку осенило и она сказала:
- Сергей, а хотите Фима будет у вас иногда гостить?
Мужчина и собака удивленно повернули головы, и Юлька с радостью поняла, эта идея понравилась обоим. После того, как Сергей, в чистой и сухой одежде покинул их дом, Юлька лежала на кровати, и разговаривала с Фимой:
- Не знаю, решила ли я проблему или новую создала? Поживем – увидим. Мужчина он вроде неплохой.
Пес поднял уши, а Юлька продолжила :
- Нет, не подумай, он вовсе не в моем вкусе.
Фима положил ухо и откровенно зевнул прямо ей в лицо.
- Ну не знаю, не в моем и все, но во всяком случае, он не лез ко мне в кровать в первый же вечер, - сказала она зарвавшемуся псу и, отвернувшись, к стенке, предалась мечтаниям о том, как воспользуется свободными от обязанностей, связаных с Серафимом, вечерами.
*Женщины...* подумал Фима, но ничего не сказал. Поживем – увидим.