Сёстры

      По улице брела осень, пиная ржавые сухие листья. Солнце тянуло резину утра, присев на мокрую спину пролива. Спал ветер на вершине сопки, укрывшись облаком тумана. Я, проснувшись, напекла блинов и, разбудив свою старшую сестру, позвола её сходить на могилку матери. Мы похоронили её вчера. Народу проводить её пришло мало: мы с сестрой, соседи, да её знакомые по работе. Тихо жила, тихо и похоронили.
- А что в такую рань,- пробубнила, поднимаясь сестра.
- Пока ты трезвая надо сходить, я уж и блинов напекла.
Я положила блины в пакет, взяла чекушу водки и, поглядев на сестру, покачала головой.
- Ну и вид у тебя!-
- А что, не нравится, не смотри. Ладно, пошли, а то внутри всё горит, похмелиться хочется, - сказала она, и быстро одевшись, направилась к двери.
       Мы шли на кладбище, почти не разговаривая. Пришли, поплакали над бугорком свежей земли, над которой возвышался безликий деревянный памятник, обтянутый красной материей,у которого лежали два букета из искусственных цветов. Я разлила по рюмкам водку, достала из пакета блины. Мы помянули маму, выпили, закусили. Я грустно оглядела разрастающийся город мёртвых, вздохнула и собралась уходить. Сестра налила ещё одну рюмку, выпила и, поправив выбившиеся из-под платка волосы, пошла по дороге.
      Я не хотела, чтобы дом и всё что в нём есть, досталось этой пьянице, даже половину того, ведь всё пропьёт, а я может ребёночка рожу, замуж выйду, мне дом то и пригодится. Я не хотела с ней делиться ни большим, ни малым. Я поглядела на неё с чувством презрения. Была такая девка и, что с ней стало! Судьба ли виновата, водка ли, уж не знаю, только мне от этого не легче. Не достанется ей ничего, не позволю. Мы подошли к дому, зашли в тихую скорбящую тишину и молча сели за стол.
- Знаешь, я решила проветриться, грибков собрать к обеду, и пожарить, как ты любишь. Захотелось просто по лесу побродить. Лес душу лечит,- сказала сестра.
- Нашла время за грибами ходить,- недовольно процедила я.
- Я ж не зову тебя. Ты ж у нас хорошая, а я грешная. Меня Бог простит.
Она взяла ведёрко и, хлопнув дверью, вышла из дома. Я пошла в магазин, купила две бутылки водки, немного колбасы, сыра и, вернувшись, стала готовить обед.
        Солнце, поднявшись над горизонтом, ножкой пнуло мягкую тучку и, проводив её взглядом, тихо поплыло, бороздя небо пальцами лучей. Сестра пришла хмурая, в глазах её плавали сумерки с кусочками льда. Она обдала меня холодным взглядом и села чистить грибы. Я заглянула в ведёрко, в нём сверху лежали подосиновики и подберёзовики.
        Я готовила борщ, а в сковороде аппетитно жарились котлеты. Сестра быстро управилась с грибами и, поставив их жарить, заглянула в холодильник. Увидев там водку, она воскликнула:
- Я тебя обожаю сестричка! Ты мне водочку,как я люблю, а я тебе грибочки, как любишь ты.
Я промолчав, поджала губы. Она налила водку в стакан и, не закусывая опрокинула его.
- Горячую котлетку хоть возьми, - предложила я.
- Потом,- отмахнулась сестра.
Немного посидев, она помешала грибы, понюхав, причмокнула и сказала:
- Сказочные грибочки, уже и сжарились,вкусные,запашистые, хоть запах ешь.Я их сметаной полью, пусть потомятся немножко под крышкой.
Полив грибы сметаной, она открыла холодильник, достала бутылку с водкой, налила себе пол стакана водки, выпила и заплакала. Я её успокоила и потащила на диван. На кухне пахло борщём, жареным луком, мясом и грибами.
Я подумала, что не плохо бы достать к водочке огурчик. Сестра, шатаясь, натыкаясь на всё, что попадалось, вышла из комнаты. Я ей налила пол стакана водки, и она, выпив, обняла меня, повиснув на плечах.
- К водочке огурчиков надо достать, слазь-ка в подпол,- предложила я, отстраняясь от неё.
- Нет проблем, сейчас достану. Как же это водочка, да без огурчика,- сказала она, держась за косяк двери.
Я открыла подполье, и подвела её к нему. Она подошла и, ловя рукой воздух, присев у края подполья, стала вглядываться в темень. Волнение охватило меня. Вот случай избавиться от сестры. Один миг, и целая вечность, обретённая ею, заменит ей всё. Я с силой толкнула её в спину, и она упала вниз головой  в притихшую темноту. Из моей груди вырвался крик. Я, неся его как флаг, побежала к соседке.
-Моя сестра, полезла в подпол и свалилась. Я не знаю что делать! Помогите мне!-кричала я.
Соседка с соседом побежали за мной. Мы вбежали на кухню, где в яме, не двигаясь, лежала моя сестра. Сосед полез в подпол и, убедившись, что сестра мертва, приказал звонить в милицию и вызвать скорую. Я, дрожащими руками, набрала номер и позвонила. Приехала милиция. Вытащив её из подполья, один из милиционеров сказал:
- Ну и пить у вас сестрёнка горазда, надо ж так нажраться!
- Так ведь у нас же похороны, оправдывалась я.
- А зачем она в подпол полезла?- спросил он.
- Огурчиков захотела. Я её отговаривала, но она меня не послушала. Я вышла за укропом в огород, захожу, а она там уже,- ответила я.
- Понятно. Ладно, сейчас ребята подъедут, заберут её в морг. Жалко. Молодая ещё.
- Горе то, какое,- зарыдала соседка.- Вот непутёвая! Пила бы поменьше, живая бы была.
Вскоре пришла машина, тело сестры погрузили, и увезли. Соседка посидев со мной, поплакав, пошла домой со своим сожителем. Я осталась одна. Глянув на сковородку с грибами, я поставила её на стол и стала есть , смачно причмокивая. Спасибо сестрёнке. Вкусно. Я съела ещё котлетку и, насытившись прилегла отдохнуть.
       Проснулась я от сильной боли в животе, будто кто-то сматывал мои кишки как пряжу в клубок. Меня стошнило, хотелось в туалет. Передо мной появилась моя сестра, погрозив мне пальчиком, она спросила:
- Вкусно я тебе мухоморчики с бледными поганками приготовила? Я ведь для тебя старалась. Теперь дом мне достанется.
Она пьяно рассмеялась мне в лицо.
- Нет!- закричала я.- Я видела в ведре подосиновики и подберёзовики.
- Это то, что ты видела, а жарила я то, что ты не видела.
- Ты не могла так поступить со мной! Дом не достанется тебе. Тебя нет, понимаешь, нет!
Тень её поплыла по стене и исчезла за дверью. Я вся вспотела. Хотелось пить. Я потянулась к ведру, а сестра высунула из ведра руку и, показав мне кукиш, растворилась в воде. Я брезгливо поморщилась. Слабость свалила меня с ног. Я легла на кровать и, прикрыв глаза, полетела в бездну тьмы, оставив свой дом, свои грехи, свои тайны, похоронив душу в тёмном углу подполья, где паук плёл свои сети, ожидая жертву. Я, тяжело дыша, сознанием хватаясь за жизнь, умирала. Свет крошился, как свежий испечённый хлеб. Холод накрыл меня. Осень, махнув цветастым полушалком, собрала мои слёзы, и тихо скрылась, оставив мне густую влажную темень.